Красавица

Рене Ахдие, 2019

1872 год. Семнадцатилетняя Селина сбегает из Парижа и отправляется в Америку. Она находит приют в женском монастыре Нового Орлеана. Поиски работы приводят ее в заведение «Львиные чертоги», которым владеет загадочный юноша Себастьян. Селине кажется, что все испытания остались в прошлом. Но накануне ежегодного карнавала город взбудоражен жестокими убийствами. Когда в «Львиных чертогах» находят тело девушки из монастыря, подозрения падают на Селину. Теперь ей нужно раскрыть мрачные тайны Нового Орлеана, чтобы спасти свою жизнь.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Красавица предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Львиные Чертоги

Призрак →

Туссен^[43]

Первое, на что Селина обратила внимание, это звуки. А точнее, их отсутствие.

Как только ее ноги ступили на пушистый ковер, расстеленный наверху перед лестницей, шум, доносящийся снизу, растворился. Точно его скрыло тяжелое одеяло, которое накинули на весь второй этаж, чтобы уберечься от лишних ушей.

Но такое ведь невозможно. Разве кто-то может устроить подобное?

Селина ждала, пока ее зрение медленно привыкнет к полумраку.

Тусклый свет озарял прямоугольное помещение, отражаясь на поверхностях деревянных столов. Вокруг столов стояли темные фигуры, одетые в шелка, в сверкающих драгоценностях, а хрустальные бокалы в их руках блестели при каждом движении. Едва уловимый бриз волновал воздух, разбавляя поднимающееся с первого этажа тепло. Пол и панели на стенах были выкрашены в бордовый цвет и отполированы так, что напоминали поверхности черных зеркал. Шелковые портьеры дорогого цвета индиго с золотыми кисточками обрамляли каждое окно. Высокий стул стоял в центре зала, словно трон, предназначенный для императрицы или древней богини.

То самое ощущение приглушенной реальности, когда зрение точно размывается по краям, окутывало пространство. Едва нарушали тишину лишь стук кубиков из слоновой кости по войлочному сукну и шелест глянцевых карт, когда их перемешивали и раздавали, а еще иногда слышались тихие радостные восклицания.

— Это… игорный дом, — сказала Пиппа, в ее голосе сочетались дискомфорт и восторг.

Селина кивнула.

Так и есть. Но не совсем.

Она не могла не обращать внимания на ощущение, что видит перед собой будто бы прекрасную маску. Какую-то искусную иллюзию. И что если она хорошенько встряхнет головой, то видение растворится и она наконец сможет рассмотреть правду. Это и были те самые Чертоги, о которых говорили две дамы на Джексон-сквер сегодня днем? Могли ли эти богатые люди в драгоценных украшениях быть виновны в том зверском преступлении?

На первый взгляд так не казалось.

Однако все знают, что первое впечатление обманчиво.

Каждый раз, когда Селина слышала упоминание об игорных домах, их описывали как рассадники беззакония. Влиятельные мужчины, попивающие крепкие напитки, проигрывая целые состояния за один бросок кубиков. Женщины легкого поведения с напудренными личиками, которые снуют вокруг, предлагая свои соблазнительные услуги. Оголенная кожа и разлитый алкоголь, пышный бархат и холодная слоновая кость. Роскошь на пике своей распущенности.

Сцена же, за которой наблюдала сейчас Селина, не могла быть более цивилизованной. Куда бы она ни взглянула, везде видела обворожительных дам и элегантных мужчин всех цветов кожи, которые обращались друг к другу, кажется, на равных.

Словно в этом нет ничего удивительного.

В этот самый миг триумфальный возглас раздался во тьме справа от них, за карточной игрой. Звук заставил Селину повернуться к овальному столику из блестящего узорчатого дерева, цифры на котором мелькали как разряды молнии из текстур, привлекая к себе бесчисленными вариантами возможностей.

«Рулетка» — она слышала об этой игре и раньше, но у нее никогда не было шанса сыграть самой.

— Селина? — Пиппа сзади умоляюще взяла ее за руку.

Селина замерла на полпути и посмотрела на подругу через плечо.

— Что ты делаешь? — спросила негромко Пиппа.

Вопрос только взбодрил Селину. Придал ей целеустремленности. Может, виной тому был золотистый свет газовых ламп. Или же тяжелый запах специй, смешивающийся с дымом сигар. Что бы это ни было, она не хотела прятаться среди колышущихся теней.

Она хотела парить среди них.

— Я собираюсь играть в рулетку, — ответила Селина, ее голос пронизывала уверенность.

Шок исказил черты лица Пиппы.

— Что?

Селине надоело, что все, что она могла делать, — это смотреть со стороны. Она устала носить собственную маску и быть разве что наблюдателем жизни, а не ее участником.

— Ты хотела знать, кто я на самом деле. — Она прикусила нижнюю губу. — Я та девчонка, которая предпочитает испробовать все на своем опыте, а не наблюдать сквозь окно, как жизнь проходит мимо.

Пиппа медленно выдохнула. Затем кивнула и отпустила руку Селины.

Будто мотылек к мерцающему огню, Селина подлетела к янтарному свету, окружающему стол рулетки. Она остановилась с краю, и кончики ее пальцев кольнуло от предвкушения.

Крупье подвинул стопку фишек, сделанных из панциря черепахи, отдавая их последнему выигравшему. Он дождался, пока игроки сделают новые ставки, затем продемонстрировал всем маленький шарик из слоновой кости, прежде чем раскрутить колесо в одном направлении и кинуть шарик в другом. А потом: «Тик, тик, тик…» Колесо рулетки раскручивалось все быстрее и громче, пока один щелчок не начал переходить в следующий.

— Rouge seize!^[44] — объявил крупье, когда шарик из слоновой кости замер на красном квадратике с цифрой шестнадцать.

На другой стороне стола три товарища (две женщины с темной кожей и мужчина с блестящим лицом) забормотали на французском между собой, прежде чем делать новую ставку. На руках у обеих женщин красовались кольца с большими, грубыми обломками необработанного камня, оправленными в чистое золото.

Селина поискала глазами забракованные фишки, желая присоединиться к игре, несмотря на свою неудачливость. Ее взгляд замер на троице, и вдруг она кое-что осознала. Все они были неимоверно привлекательны. Их кожа словно сияла в тепле новомодных электрических светильников над головой, а в зрачках их глаз плясало пламя. Когда они двигались, воздух вокруг расступался, точно дым.

Селина моргнула, словно пытаясь смахнуть ресницами что-то затуманивающее ее зрение, и даже ее губы невольно разжались.

— Прелестно, — прошептал мужской голос над ее левым ухом, его баритон заставил ее опомниться.

— Что, простите? — ответила Селина, поворачиваясь.

— Вы могли бы стать моим талисманом удачи, дорогая. — Локоть молодого человека едва заметно задел ее руку, когда он склонился ближе, его начисто выбритое лицо выглядело лукавым. Он тоже был безоговорочно красив, с лицом как у ангела, выражение которого решительно не сочеталось со светлыми херувимскими кудрями, падающими ему на лоб. И снова Селина удивилась — тому, какими яркими были его глаза. Какой глубокой была синева, звенящая в них.

Несвойственной людям.

Эта мысль напугала Селину. Но она откинула ее вместе с прядью волос, возвращаясь к тем размышлениям, которые казались более простыми.

— Я предпочитаю быть своим собственным талисманом удачи, сэр. — Расправив плечи, она встретила его пронзительный взгляд.

Он покрутил кубики в своей руке, светлый локон упал ему на глаза.

— Могу поспорить, вы никогда не играли в рулетку.

— Тогда вы поспорили бы зря, — соврала Селина. Она протянула к кубикам руку. — Возможно, я лучший игрок в рулетку, которого вы встречали.

Он рассмеялся.

— Я чувствую вкус твоего обмана, моя прекрасная маленькая лгунья, — прошептал он.

— Что? — Селина опустила руку, сделав шаг назад, сбитая его словами с толку.

— Сладкий привкус лжи оседает на моем языке.

И опять Селина сделала шаг назад, почти врезавшись в Пиппу.

— Бун, — укоризненно позвал женский голос из полумрака. — Не веди себя как животное. Тебя уже предупреждали.

Молодой человек вскинул обе руки в воздух, давая понять, что сдается, и ушел в ту же секунду, однако сначала подмигнул Селине.

— Fantastique!^[45] — тот же женский голос воскликнул за спинами Пиппы и Селины, воскликнул так, будто ничего серьезного и не произошло. — Я не думала, что вы и правда придете. — Тонкий силуэт скользнул из темноты на свет.

Селина раскрыла от удивления рот.

— Конечно, я надеялась, что вы придете, — продолжала Одетта, лучезарно улыбаясь, и подняла бокал с красным вином в знак приветствия. — Однако не стала бы ставить на это деньги.

Если бы девушка не заговорила сначала, Селина бы ее не узнала. Скромный милый наряд, в котором Одетта была сегодня днем, исчез. Единственной знакомой вещицей осталась ее камея из слоновой кости с оправой из рубинов кроваво-красного цвета.

Одетта была одета как джентльмен. Брюки из мягкой оленьей кожи и белоснежно-белая рубашка с объемными рукавами, поверх которой изысканный жаккардовый жилет бледно-зеленого цвета. Цепочка огромных золотых часов висела на груди Одетты. Однако piece de resistance^[46] был ее филигранно завязанный шелковый шейный платок с той самой камеей в центре. Ее каштановые волосы были собраны назад в простой узел на затылке.

Их изумленное молчание вызвало у Одетты легкую улыбку. Она выразительно покачала бокалом.

— Не может быть, вы в… брюках! — признала Пиппа секунду спустя, широко распахнув глаза.

— Я чувствую себя в них невероятно свободной. — Одетта двинулась вперед, положив руку в перчатке на свой карман. — Иногда мне нравится носить корсеты, пышные юбки и шелка. Но иногда полезно носить и брюки.

Хотя Селина и потеряла дар речи от одного вида этого наряда, приятное чувство восхищения зародилось в ее душе. Хитрая улыбка угрожала вот-вот заиграть на уголках ее губ.

Как… заманчиво.

Селина прочистила горло.

— Конечно, мы пришли, — начала она, будто ничего необычного и не произошло. — Я сказала, что приду, а я не люблю не сдерживать своих слов. — Селина переминалась с ноги на ногу, пытаясь получше рассмотреть наряд Одетты своим натренированным взглядом. — Простите меня, но у вас там пятнышко, — кивнула она на рубашку Одетты, где крошечная капля красного вина (а может, румян) въелась в безупречно чистую в остальных местах материю.

Одетта устремила глаза вниз, дернув свой воротничок пальцами в перчатке.

— Merde^[47], — выругалась она тихо. — А я думала, что была аккуратна.

— И румяна, и красное вино легко вывести каплей белого вина или водой с тоником, — предложила Селина. — В остальном вы выглядите безупречно.

— Правда? — Одетта наморщила нос, определенно наслаждаясь услышанным комплиментом.

Селина кивнула.

— Подобного цвета жилет отлично вам подходит, а крой выглядит просто идеальным, хотя я бы и предпочла французскую строчку на краях изделия вместо обычного стежка назад иголкой.

— Французская строчка лучше? — поинтересовалась Одетта, ставя свой бокал вина на ближайший столик.

— Разумеется. — Селина даже не моргнула. — Она же французская.

Одетта рассмеялась.

— Вы просто прелесть, mon amie^[48].

Селина почти улыбнулась в ответ, но что-то ей не позволяло. Вынуждало ее держать дистанцию, по крайней мере пока. В прошлом, когда она была слишком откровенна с людьми, это только приносило ей несчастья.

— Я никогда не видела такого способа завязывать платок. — Она кивнула на шейный платок Одетты.

— О, это обычный узел, так завязывали платки в начале века. — Глаза Одетты сияли, как бледное золото. — Я считаю, что у мужчин эпохи Регентства было лучшее чувство стиля, а вы?

Селина на секунду задумалась.

— Отчасти мне хочется согласиться. — Она сделала паузу и продолжила: — Однако я признаю, что никогда не любила цилиндры. Мужчинам ни к чему дополнительный рост, они и без того заправляют делами сполна.

Одетта согласно хмыкнула.

— Какую бы шляпу вы подобрали для этого наряда? — спросила она. — Кепку? Котелок?

— Сказать честно, мне больше нравится вовсе без шляпы, однако я знаю, что так не делается. Если бы вы вышли в таком виде на улицу днем, я бы порекомендовала шляпу с полями. Местная погода этого требует.

— Что ж, тогда соломенная шляпа? — Одетта постучала указательным пальцем по своему подбородку.

Селина нахмурилась.

— Нет. Что-нибудь… другое.

Что-нибудь, что не будет напоминать ей о Себастьяне Сен-Жермене.

Селина сглотнула, задумавшись, почему ее мысли унеслись в направлении именно этого стиля именно в этот момент. Раньше он никогда не казался ей запоминающимся. Когда Селина покосилась на Пиппу, то заметила, как подруга глядит на нее, склонив набок белокурую голову. Словно она слышала ложь, зарытую глубоко в мыслях Селины.

Почувствовав себя из-за этого неуютно, Селина решила взяться за назначенное дело.

— Итак, где мы можем найти укромное место, чтобы снять мерки? — спросила она у Одетты.

Одетта уперла руки в бока и повернула голову в сторону.

— Я не против снять мерки прямо здесь. — Ее фраза звучала так, словно она бросает вызов.

Таким образом просто так не поступают. Однако опять же Одетта определенно наслаждалась тем, что нарушала установленные правила. Почему же нынешняя ситуация должна быть иной? Приняв равнодушный вид, Селина потянулась во внутренний карман своей юбки и достала ленту для снятия мерок.

Она отказывалась быть побежденной или ущемленной.

Даже если Одетта щеголяет в брюках сегодня.

Пока Селина снимала мерки с груди Одетты, она краем глаза следила за публикой и заметила вдалеке игру в шахматы. Никто из игроков не двигался, несколько секунд их взгляды были прикованы к черно-белой доске. Затем белый король рухнул без чьего-либо прикосновения. В следующий миг все фигуры стали занимать новые места без посторонней помощи, скользя по доске, словно затянутые в торнадо, а затем победитель протянул ладонь, пожимая руку своего соперника и улыбаясь ему.

— Ч-что? — запнулась Пиппа. — Что произошло?

Селина тоже вытаращилась, не веря своим глазам.

— И самое главное, как? — добавила она.

— Нечему так поражаться, — отозвалась Одетта с усмешкой. — Это простой трюк для опытного фокусника.

Пиппа покосилась на нее, вскинув вопросительно брови.

— Вы имеете в виду… магию?

— В каком-то смысле, — кивнула Одетта. — Это место, где оккультные студенты, — она замешкалась, подбирая подходящее слово, крутя руками в воздухе в такт своим мыслям, — собираются вместе.

— Вроде игорного дома для магов? — Сомнения отразились на лице Селины, когда она продолжила снимать мерки с рук и плеч Одетты.

— Я бы не назвала нас магами, — ответила та. — Мы предпочитаем, когда нас называют иллюзионистами или менталистами.

Пиппа кивнула.

— Я видела представление менталиста однажды, недалеко от Лондона. Он превратил воду в чернила, а букет лилий в стаю голубей. — Она сделала паузу. — Члены вашего общества тоже дают представления?

— Некоторые — да. — Одетта подняла плечо, получив молчаливый укор от Селины. — Однако большинство из нас предпочитают просто встречаться здесь, чтобы отточить свое мастерство. — Пауза. — Благословение, что у нас есть подобное место. Были времена, когда все было совсем не так… — Лицо Одетты посуровело, и голос стих. А затем она лукаво улыбнулась.

Селина дышала осторожно, пока снимала мерки, а ее тревога нарастала с каждой секундой. Что-то в объяснениях девушки ее смущало. Знакомое чувство. Тот вид объяснений, который давала Селина в последнее время, — лишь скелет настоящей правды.

— Какого рода менталист вы сама? — спросила она непринужденным голосом.

— Того, который предсказывает будущее. — Одетта произнесла слова, точно это был общеизвестный факт. — В древности нас называли звездочетами, однако посвященные в тайну в этих кварталах зовут нас прорицателями.

Пухлые губки Пиппы раскрылись от удивления.

— Получается, вы уже знаете все, что только случится? Все, что я сделаю или скажу? — Она покосилась по сторонам с очевидным волнением. — Даже то, что я думаю или чувствую?

Одетта покачала головой.

— Я лишь знаю, что может произойти, в зависимости от решений, которые вы примете.

— Просто… — Пиппа сглотнула, — взглянув на меня?

— Нет. Физический контакт для меня необходим, чтобы предвидеть определенные моменты с достаточной ясностью.

Пока они разговаривали, Селина хранила молчание, боясь, что скажет что-то не так. Она сделала паузу, чтобы записать последние снятые мерки, однако недоверие жгло ей вены, когда она вспомнила, как Бун заявил, что чувствует привкус ее лжи на своем языке. «Такое просто невозможно», — кричал ее разум, требуя внимания к себе. Ее сердце тем не менее полагало иначе.

Селина не могла отделаться от мысли, что сегодняшним вечером ее окружает нечто потустороннее здесь, в «Жаке». Более того, она помнила их первую встречу с Одеттой днем. Как зрачки Одетты расширились, когда она коснулась руки Селины.

Предсказательница что-то видела, пусть и на кратчайший миг времени.

Очарованная возможностями такого таланта, такой силы, Селина опустила измерительную ленту, и карандаш выпал из ее губ. Она понимала, что рискует, но ей просто хотелось знать, раскрыла ли Одетта ее тайну.

— Что вы видели?

Пиппа повернулась к ней, озадаченная вопросом.

Одетта встретила взгляд Селины, и по ее глазам стало ясно, она понимает, к чему вопрос.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она с наигранной невинностью.

— Сегодня днем, — продолжила Селина, не моргнув и глазом, — когда вы взяли меня за руку, что вы увидели?

Улыбка Одетты исчезла.

— Я увидела лишь кадры возможных событий. Кружева все затмевали. — Она вскинула руку в перчатке. — Это порой раздражает, но это необходимо. Легко потерять связь с реальностью, если бродишь среди звезд.

Селина выпрямила плечи. Затем протянула руку, не сводя глаз с Одетты, решив во что бы то ни стало узнать, владеет ли она какой-то опасной информацией.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы видели. Я хочу знать.

Как уже делала сегодня, Одетта едва наклонила голову, раздумывая.

— Ты точно уверена, mon amie? Знать, что случится, вовсе не означает избежать того, что случится.

Селина кивнула:

— Я уверена.

Одетта сняла лайковую перчатку со своей правой руки. Не мешкая, она положила свои холодные пальцы на ладонь Селины и закрыла глаза. Улыбка снова появилась на ее губах.

— La dompteuse des bêtes, — пробормотала она через мгновение. Открыла глаза, и в них отразился веселый блеск. — Je le savais!^[49] — поздравила она.

— Укротитель зверей? — перевела Селина с растерянным лицом. — Я ничего не понимаю.

Одетта не ответила. Ее губы сжались, точно она проглотила что-то кислое. Она медленно сглотнула и снова на миг зажмурила глаза. Что бы она ни увидела теперь, это заставило ее испугаться.

Пиппа прикусила нижнюю губу, а Селина почувствовала, как беспокойство крадется по ее позвоночнику, точно мелкие крупинки пота. Она сильнее сжала руку Одетты, ощущая, как теплеет ее кожа с каждой секундой.

— Что? — шепнула она. — Что такое?

И тут Одетта резко отдернула руку, освобождаясь от хватки Селины. Ее глаза распахнулись, черные зрачки широкие, блестящие, расфокусированные.

— Я не могла… — она умолкла, точно потерявшись. Затем выпрямилась точно солдат и одарила Селину очаровательной улыбкой. — Прости, mon amie, но твое будущее слишком размытое, чтобы я могла что-то рассмотреть.

Селина ей не поверила.

— Что это значит?

Одетта пожала плечами.

— Это значит, что твоей жизни еще предстоит принять свой курс. — Ее смех походил на бурлящие в шампанском пузырьки, легкие, беззаботные и воздушные. — Однако не беспокойся. Вскоре мы можем попробовать еще раз, я обещаю.

Селина заставила себя проглотить возражения. Магия Одетты оказалась вовсе не такой впечатляющей или полезной, какую она надеялась лицезреть. Однако еще была вероятность того, что эта девушка намеренно скрывала от Селины то, что увидела. Ни то ни другое не удовлетворяло Селину, но будет невежливым дальше требовать разъяснений на публике.

Словно ничего необычного не случилось, Одетта перевела взгляд на Пиппу, протягивая ей свою руку без перчатки.

— А ты хочешь попробовать?

Пиппа сделала шаг назад.

— Пожалуйста, не обижайтесь, но я предпочту, чтобы мое будущее стало для меня сюрпризом.

И снова воздушный смех сорвался с губ Одетты.

— Умница!

— Но, — добавила Пиппа, нахмурившись растерянно, — мне и правда интересно, как это работает. Вы рождаетесь с подобным талантом или же обучаетесь ему?

Одетта склонила голову сначала на одну сторону, а затем на другую, безмолвно балансируя между своими мыслями, как грузом на весах. Прежде чем ответить, она обратно натянула свою перчатку:

— Многие женщины в моей семье владели талантом предвидения. А это место дало мне шанс развить свой талант, не сталкиваясь с осуждением и предрассудками. Для таких, как я, это самое безопасное место из всех, какие только бывают. — Ее улыбка стала печальной, прежде чем снова озарить всех своим очарованием. — По правде сказать, это место совсем не похоже на все остальные.

— Кассамир назвал его La Cour des Lions, — сказала Селина.

— То есть… Львиное Сердце? — попыталась перевести Пиппа.

— Львиные Чертоги, — вежливо поправила Селина.

Глаза Пиппы округлились, когда она осознала то, что Селина осознала не так давно. Вот, снова Селина виновата в том, что затащила подругу в дебри острых, как бритвы, алмазов.

Может, это просто-напросто ее судьба — быть вестницей горя.

Одетта закатила глаза.

— Это вина не Кассамира. Это вина Бастьяна. Вот уж правда, этот парнишка может продать снежный ком пингвину. — Она рассмеялась. — Вы даже не представляете, какой он на самом деле драматичный. — Ее лицо стало грустным. — Ах, но если бы он услышал, что я это говорю, то уставился бы на меня своим взглядом, напоминающим кинжалы, пока я не извинюсь. И правда, он все же еще такой ребенок.

Потерявшись в словах Одетты, Селина не сразу сообразила их смысл. Ее кровь похолодела.

— Бастьян? Вы имеете в виду Себастьяна Сен-Жермена?

Одетта уставилась на нее.

— Да, это он. Un vrai demon, n’est ce-pas?^[50] — Она шмыгнула носом. — По крайней мере на его личико приятно смотреть. Вы хоть раз видели более очаровательного дьявола?

— Нет, — призналась Селина. — К сожалению, не видел и он сам.

— Parfait! Simplement parfait!^[51] — Одетта хлопнула в ладоши, ее смех взвился вверх к кессонам потолка. Затем она продолжила беседу, не прерываясь, даже чтобы набрать в легкие воздуха.

Где-то высоко в облаках (или глубоко в огненной яме) какое-то потустороннее существо наверняка веселилось, наблюдая за Селиной. Ее плечи опустились, а губы сжались в тонкую линию, пока слова продолжали литься с губ Одетты, как вино на празднике Вакханалии.

— Дяде Бастьяна принадлежит все это здание и еще несколько домов во Французском квартале, — сказала Одетта. — Конечно, вы слышали о графе Сен-Жермене. Богат как Croesus^[52] и очарователен как грех. А Бастьян — его единственный наследник — факт, который не оставляют без внимания юные особы почти всего нашего города, несмотря на… беспокойство многих в нашем обществе относительно его предков. — Ее смех приобрел лукавый оттенок. — Могу поспорить, деньги решают большинство проблем, не так ли? — Она подмигнула. — Хотя я сама говорю лишь на трех языках, а граф знает девять и может процитировать все Священное Писание по щелчку пальцев. А еще он огромный фанат… — она оборвала свою речь, когда увидела затуманенный взгляд Селины. — О, ну да я много болтаю. — Одетта заговорщицки склонилась к Пиппе, которая стояла сбоку, смыкая и размыкая пальцы. — Не верьте всем жутким слухам. Дядя Бастьяна — замечательный человек. Когда родители Бастьяна умерли, он взял его к себе и заботился о нем, как о собственном сыне.

Селина прочистила горло, шокированная таким количеством информации.

— Я впервые слышу о графе, а с его племянником… познакомилась лишь нынешним вечером.

Одетта наклонила голову.

— Граф сейчас не в городе, но подозреваю, что Бастьян прибудет сюда с минуты на минуту. — Она оглядела устилающий полы ковер, ее взгляд проскользил между ножками стульев. — В любом случае глядите в оба, вдруг заметите Туссена.

— Что? — Селина вновь вспомнила, как двигаться. — Мы должны искать что-то… на полу? — После лицезрения шахматной партии, которая разыгралась сама по себе, Селина не хотела, чтобы ее поймал озорной стол в зале или табурет со странным чувством юмора.

— Не беспокойтесь. Это пустяки. — Одетта снова сделала жест руками, и Селина расценила его как волнение. — Туссен… это бирманский питон Бастьяна. — Следующие слова она произнесла на одном дыхании: — Правда, он совершенно безобидный. Маленький ангелок дорожит своим покоем и не обидит даже мышку. — Она скорчила гримасу и прикусила губу. — Zut alors^[53]. Не в буквальном смысле, конечно же. — Лицо Одетты вновь просияло. — Погодите немного. Вы и не заметите, как станете лучшими друзьями.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы сложить воедино бессвязные слова Одетты.

Бирманский питон Бастьяна.

Огромная змея Бастьяна.

При мысли о змее, о которой шла речь и которая должна была вот-вот появиться, Пиппа издала тихий писк и отскочила назад, ища стул или что-нибудь, куда можно забраться. Селина же приросла к полу, знакомый раж пробежал по ее венам.

Одетта уныло на них посмотрела.

— Иногда Туссен любит обвиваться вокруг чего-нибудь теплого, но, пожалуйста, знайте, что вам нечего бояться. Я упомянула о нем лишь по одной причине: если не знать, что вы видите, это может слегка… напугать.

— Змея? — взвизгнула Пиппа, глядя по сторонам так, словно мечтала врасти в панель на стене за своей спиной. — Что за человек выбирает в качестве домашнего питомца змею?

— Люцифер, — отозвалась Селина спокойным голосом. — Люцифер бы выбрал змею в качестве домашнего питомца.

Смех сорвался с губ Одетты, когда она потянулась к своему бокалу вина.

— Ах, вы обязаны мне рассказать, что случилось, когда вы познакомились сегодня. Как чудесно!

Селина втянула щеки, чтобы ее негодование не вырвалось на свободу.

Голубые глаза Пиппы обшаривали пол, она покусывала губы, а пальцами вертела золотой крест на шее.

— Мы повстречали мистера Сен-Жермена по пути сюда. Он не… — она колебалась, — такой великодушный, каким должен был бы быть.

— Не удивлена, услышав подобное, — сказала Одетта. — Бастьян словно герой детской песенки. Когда он добрый, он очень, очень добрый. Когда же он злой… Уверена, вы поняли, к чему я клоню.

Селина определенно поняла. Однако она не желала тратить и дальше свое время на то, чтобы размышлять об этом юноше и его дурацкой ручной змее. Потребуется усилие, но Селина сможет перестать думать о… чем бы это ни было, что вызывает у нее такой нездоровый интерес к этому прекрасному парню.

По правде сказать, она совсем не понимала этого. Их знакомство длилось едва ли дольше нескольких минут, а смазливого личика было явно недостаточно, чтобы отвлечь ее от всех его неподобающих поступков. До рассвета, Селина была уверена, она сможет взять под контроль свои эмоции.

Ничего хорошего не выходит, когда чувства вырываются на свободу.

Ее глаза остановились на картине в позолоченной раме на другой стороне зала. Она позволила своему зрению расфокусироваться, пока вокруг не заблестело жидкое золото. Селину раздражала мысль, что ее внимание к парню вроде Бастьяна показывало, насколько она сама сломана внутри. За один короткий вечер он стал занозой в боку Селины. Напоминанием, что с ней что-то не так.

Может, в этом все дело. Может, это вовсе не восхищение. Может, это влечение к существу, которое скрывается в ней самой. Не так давно это существо даровало ей невероятную власть над ее мучителем и свободу распоряжаться его жизнью.

Однако еще оно сделало ее убийцей.

Выражение лица Селины посуровело. Нет, она должна покончить с этими мыслями. Немедленно.

И это сработало бы. Позже Селина могла поклясться, что была на расстоянии вытянутой руки от победы, от желания засунуть все, связанное с Себастьяном Сен-Жерменом, в темную бездну. Заставить его исчезнуть навсегда.

Все бы пошло, как она задумывала.

Если бы только не пронзительный вопль, который неожиданно разнесся по залу.

Призрак →

← Львиные Чертоги