Она называет меня «джаным»…

Рената Каман

Иногда мне кажется, что это всего лишь выдумка или не более, чем полет бурной фантазии, но ведь это не так. Это такая же история, как и многие другие истории, и у нее есть свое начало и даже свой конец.

Глава 2

Мы познакомились, когда мне было двадцать лет, а ей — девятнадцать. Я был полон гормонов и желания. Желания быть с ней. Сейчас мне — тридцать два, и желание переросло в надежду и бесконечное ожидание. Не то чтобы я подчинил ожиданию всю жизнь, мысли и дни — мы существуем параллельно, не причиняя друг другу ни малейшего дискомфорта.

Моя повседневная жизнь ничем не отличается от жизни большинства людей: работа, дом, налаженный быт, встречи, разговоры. Я фотограф. На данный момент, это то, чем нравится заниматься больше всего. У меня — своя студия, имя, которое у многих на слуху, не только благодаря успеху на поприще создания и обработки изображений. В своё время написал две книги, ставшие, как это принято называть, бестселлерами: читали, обсуждали, критиковали, восхищались и ждали следующую. Первая книга вышла в печать после окончания университета. Вторая написалась в рекордно короткие сроки. Однако я так и не решился посвятить оставшуюся жизнь написанию книг, потому вовсе не считаю себя писателем. Возможно, когда-нибудь будет и третья, но пока для этого нет ни сил, ни желания, ни стоящего материала. По образованию я журналист. Окончил МГУ, факультет журналистики. Именно там мы впервые и встретились. Что еще может объединить двух абсолютно разных людей? Место.

Это не была любовь с первого взгляда, о которой любят писать в книгах, говорить на свадьбах под звон бокалов. Это вообще не было любовью: взаимная симпатия. Я относился более серьёзно, для неё это было лишь лёгкое увлечение. Вне стен университета, когда заканчивались лекции и семинары, а студенты торопились туда, где их ждут или не ждут вовсе, у каждого из нас была своя жизнь, круг близких людей и вовсе не относящихся к таковым. Там были и мои строки, обрывки фраз, исписанные листы бумаги. Там было всё, кроме неё. Ни она, ни я не входили в так называемую личную жизнь друг друга, хотя мне, безусловно, этого хотелось. Хотелось молча, про себя и в тайне ото всех.

Я проводил время с девушками — более того, её подруги не единожды видели меня в обществе длинноногих и белокурых красавиц, но она ни разу не обмолвилась об этом. Да и что она могла сказать? Устроить сцену ревности? Банальность не в её стиле, равно как и подобное поведение. Да, я встречался с девушками, вернее, проводил с ними время, не более того. Постоянных отношений в то время не сложилось. Возможно, от того, что сжимал не ту ладонь, которую хотелось бы, и смотрел не в те глаза, о которых писал на обрывках листков.

Пока звонили другие, ждал её звонка. Когда закрывал дверь не за той, что хотелось бы, ждал, что придёт именно та. И однажды ночью она пришла. Просто так, без причины. «Ты не мог бы объяснить водителю, как проехать к твоему дому?» — спросила она, как ни в чём не бывало, так, словно мы созванивались каждый день. Я опешил. Затем ждал возле подъезда. Было душно и было лето. На ней — лёгкое платье лимонного цвета и босоножки. Она, улыбнувшись, протянула мне руку: «Ты живёшь в лабиринте, кролик». Тогда не понял смысл этих слов, но сейчас понимаю. И это было вовсе не о представителях семейства зайцевых и не ласковое обращение. Затем мы вечность поднимались на лифте. Она смотрела на меня, а я увлеченно читал надписи на стенах лифта, которые и так знал наизусть, перечитав не на раз, ежедневно спускаясь и поднимаясь. Переступив порог квартиры, она сняла босоножки и на цыпочках прошла на кухню так, будто делала это каждый день. Мы пили свежезаваренный чай, и она говорила, не умолкая. А я смотрел в глаза, те самые. Затем она ушла. Просто взяла и ушла. Я предлагал остаться, и в тот момент жаждал вовсе не физической близости: просто хотелось, чтобы она осталась. Мне до сих пор этого хочется: чтобы однажды она пришла и больше не уходила. Правда, сейчас это нечто более осознанное, нежели тогда. Тогда всё было немного иначе: ощущения, мысли, чувства. Тогда мы были значительно моложе.

Помню, однажды предложил выйти за меня замуж. Внезапно, без пафоса и специальной обстановки, за пять минут до начала лекции. Мы стояли возле аудитории в окружении огромного количества людей, посреди голосов и звуков. «Выходи за меня» растворилось в воздухе. Она засмеялась, сочтя за глупость. В тот момент я был абсолютно серьёзен.

Не могу сказать точно, когда, но влюбился — накрыло с головой. Она же продолжала улыбаться, порой сжимая мою ладонь, соблюдая при этом дистанцию. Она построила между нами незримую стену, сквозь которую, как ни пытался, не мог пробиться. Между нами не было ни романа, ни связи, ничего, что хоть отдаленно, но напоминало бы отношения.

Она не скрывала, что в её жизни был мужчина — всегда была предельно откровенна. Она и сейчас откровенна и честна. Тогда же это была грустная история той части её жизни, к которой я не мог прикоснуться. Тогда и себе не мог признаться, что дико ревновал, сжимало где-то в области груди, когда она разговаривала с ним по телефону (в том, что там, по другую сторону провода, был он, я не сомневался). Порой ненавидел его за то, что причиняет ей боль, и ненавидел себя за то, что не могу это остановить. Порой она пребывала в неком подавленном, отстраненном, потерянном состоянии, и я сразу понимал: причиной тому был он. Она любила, он ей врал. Она продолжала любить. Я не знал всех подробностей истории, но ситуация была ясна. И эта ситуация мне не нравилась. Я понимал, что обязательно придёт время, и история закончится, вот только не смог дождаться этого момента. Однажды я просто сдался. Однажды я отступил.

После окончания университета наши дороги разошлись, чтобы однажды пересечься вновь.