Великая Степь. Басжок

Рекреона Качелинск, 2023

Амир – обыкновенный двенадцатилетний мальчишка. После внезапного исчезновения мамы отец привозит его в глухой аул к дедушке. Амир ещё не знает, что Аташка настоящий казахский Баксы и что вскоре вся жизнь мальчишки перевернётся с ног на голову.

Глава третья

Пел бубен. Жара танцевал вокруг дымящего костра бормоча заклинания. По закопчённым стенам пещеры скакали тени призываемых душ. По всей Великой Степи шла слава об отшельствующем шамане. О невиданных чудесах, что творил он при помощи бубна и кобыза. О том, как лечил лютые хвори, прогонял моровые поветрия и ставил на ноги даже умирающих больных. Жил Жара в подземной пещере, дорогу к которой найти было сложно даже опытному следопыту.

Измотанный танцем Жара рухнул на колени. Тени бросились на него со стен и вползли в его глаза. Перепуганный жертвенный козёл жалобно заблеял и попятился, натянув верёвку. Шаман затрясся в экстазе, затем вскочил на ноги и разорвал козла пополам. Духи владели телом, Жара кровью козла стал рисовать он на стенах знаки и рисунки.

Весь перепачканный в козлиной крови, терзаемый духами начал он прорицать будущее.

*

В рассветном тумане послышался топот копыт. Стены пещеры начали сотрясаться, посыпалась каменная крошка, Жара проснулся. От входа, завешанного медвежьей шкурой послышался грозный окрик, зовущий его по имени не данному шаману при рождении.

Жара перекатился с живота набок, потом встал на четвереньки. После ночных плясок с духами мужчину не держали ноги, во рту пересохло. Он услышал, как не дождавшись ответа не званые гости вошли в пещеру.

— Вставай, колдун, — голос принадлежал молодому человеку.

Жара поднял глаза и увидел, что над ним стоит черноусый воин в войлочной одежде. В одной руке он держал факел, а другой направлял остриё сабли в голову шаману. Позади него целясь в Жара стояли двое безусых лучников. Шаман зачмокал губами, пытаясь хоть как-то вызвать приток слюны. Воин понял, что мужчина хочет пить, снял с пояса мех с водой и протянул его шаману. Жара жадно припал к меху и в мгновение ока осушил его до последней капли.

— Зачем пришли? — отдуваясь спросил шаман.

Он отполз от света факела, прислонился спиной к приятно холодной стене и, оттолкнув половину головы козла стал искать кремень, чтобы зажечь очаг.

— Алан-хан зовёт! — фыркнул джигит и сам разжег очаг.

Ему явно было не приятно смотреть на покрытое коркой засохшей крови лицо Жара. Повсюду валялись козьи кишки, мыши с диким визгом делили в углу мёртвое ухо.

— Хан… — протянул шаман. — И чего он хочет?

— Его жена не может родить, — презрительно ответил воин. — Сейчас она в горячечном сне, лекари ничего не могут сделать. Ночью вынесли два ковра, все насквозь пропитаны кровью.

— Хм, — задумчиво протянул Жара, почёсывая перепачканную скудную бороду. — А повивальная бабка?

Джигит опустил глаза, немного помолчал, глядя в огонь и ответил шепотом:

— Марту…

Жара подался вперёд. Он явно был заинтересован.

— Она уверена?

— Несколько часов мы били железом у юрты, повитуха пыталась прогнать демона саблей Барыс-батыра, — гость подбросил в очаг хвороста. — Ару-хан едва не умерла… — тут воин резко озлобился и закричал: — Ты теряешь время, колдун!

— Я жду, — спокойно ответил шаман.

— Чего?! — джигит схватился за саблю снова.

— Посула награды…

Торги длились не долго. Алан сулил всё, чего захочет шаман. Тот же в свою очередь недолго думая запросил сотню скакунов. Под закатное марево Жара с провожатыми въехали на стоянку. У юрты ханши курили дымы, сыпали соль. Женщины попеременно заходили внутрь с мисками ледяной воды и колотым льдом. Джигиты, сменяя друг друга вставали у открытых дверей и били саблями по щитам. Маленькая юркая девчонка путалась под ногами у женщин. Видно было, что она хочет помочь, но малышку отгоняли и ругали.

Жара, всё ещё вымотанный после ночных камланий, сполз с коня. Он потянулся, хрустнув позвонками, снял с луки бубен и поковылял к юрте Ханши. Девочка случайно налетела на Жара, опрокинулась на спину и застыла, в испуге глядя на косматого пришельца.

*

Баян лежала на покрытой ледяной коркой земле. Над ней высился мохнатый старик с большим бубном в руках. Лицо его было обветренным, чёрным, в редкой бороде запутались кусочки чего-то бурого. Сам незнакомец производил впечатление безумца и пугал малышку Баян, но куда страшнее было то, что виднелось за его спиной:

Из-за худых плеч выглядывали чьи-то белёсые глаза. Волосы незнакомца, скатавшиеся в отвратительного вида колтуны будто живые ползали по плечам и издавали тихое мычание, будто кто напевает вполголоса.

Незнакомец нагнулся к девчонке, придвинул лицо почти вплотную к её личику, прищурился, а затем спросил:

— Видишь?

Голос его звучал глухо, будто из глубины живота. Баян поджала под себя ноги и кивнула.

— А видела? — он кивнул в сторону юрты.

Баян немного помялась, потом тихо ответила:

— Там в темноте…

Незнакомец перебил её, жестом приказав замолчать. Затем схватил Баян за шиворот, заглянул в горловину платья, потянул носом, будто охотничий пёс. Он ухватил девочку за косу и вытянул ленту, которая из лиловой стала грязно-серой. Уткнувшись в ленту носом старик распрямился, вдохнул запах поглубже. Затем глаза его закатились, он выгнулся назад почти до самой земли.

Баян могла видеть, как движениями незнакомца управляет чёрный морок, усыпанный белёсыми глазами-бусинками.

*

Вокруг Ару кружили женщины. Они обтирали её, мучимую лихорадкой, холодной водой и кусочками колотого льда. От дымов и запаха трав перехватывало дыхание, слезились глаза. Ханша едва дышала, поминутно повитуха проверяла зеркалом дыхание роженицы.

Низ живота обложили сыромятной кожей умерщвлённого для жаркого барашка и водрузили сверху рунный камень. Сезим-ана поила Ару отваром лекарственных трав, поддерживая её голову на весу.