Что такое любовь и другие микроновеллы

Режис Жоффре, 2007

Этот сборник из почти четырех десятков коротких новелл – своего рода тематическая выборка из огромного, на тысячу страниц, тома под названием «Микроновеллы». Острым, как скальпель хирурга, пером автор препарирует супружескую и семейную жизнь, обнажая целую гамму человеческих чувств, от самых нежных до карикатурно-жестоких. Он «по косточкам» разбирает, что такое любовь и связанные с нею надежды и разочарования. Каждая микроновелла – это не просто зарисовка, но полноценный рассказ об истории любви, которая может наполнить жизнь новым смыслом, а может и разрушить ее до основания. В череде колоритных, не похожих друг на друга, но удивительно достоверных персонажей читатель наверняка встретит знакомые типажи, выписанные с поразительной психологической точностью – и не без толики черного юмора.

Неукоснительное счастье

В моей квартире вход солнцу категорически запрещен. Я открываю ставни только ночью, когда оно давно ушло за горизонт. Даже в самые темные зимние месяцы оно слепит, словно бритвой вырезая силуэты предметов и людей. Я предпочитаю свет луны — за исключением полнолуния, — ламп и ночников.

Я живу за счет аренды квартир в доме, где мне принадлежат шесть этажей, сам занимая всего сотню квадратных метров.

— Если я когда-нибудь и работал, то только над повышением своего физического комфорта.

Я женат тридцать лет. Иметь детей я отказался, не желая размножаться и опасаясь шума. Моя жена обожает свет и суету, и я ей не мешаю: пусть ходит, гуляет, принимает солнечные ванны в парке Монсо, слушает, как с ревом, дождавшись зеленого сигнала светофора, трогаются с места автомобили, и, пересекая город от края и до края, вливается в толпу со слишком четкими очертаниями.

По возвращении она описывает мне новые рекламные афиши, рассказывает, какую песню играло радио в проезжавшей мимо машине с открытыми окнами, какую улицу перекопали, докладывает, что видела женщину, которая шла под проливным дождем, и было заметно, что под мокрым платьем она голая; еще она видела иностранную собаку, крупную, почти желтого цвета, на коротеньких лапках; ее вела дама в шляпе, и, несмотря на отсутствие морщин — результат многочисленных подтяжек, — каждому было ясно, что порог шестидесятилетия она перешагнула примерно вечность назад.

— Еще я видела мужчину с головой, похожей на спаржу.

Моя жена — превосходный протез, искусственная рука, с помощью которой я собираю информацию, необходимую, чтобы не утратить контакт с внешним миром.

Тем не менее, раз в неделю мы ходим ужинать в ресторан. Мы всегда садимся за один и тот же столик в глубине зала, откуда я могу исподтишка наблюдать за посетителями и расчленять их, как судмедэксперт, готовый за финансовое вознаграждение или коробку гаванских сигар живьем уложить их на секционный стол.

У меня довольно тонкий слух, чтобы различать произносимые ими слова, и достаточно быстрый ум, чтобы следить за несколькими разговорами одновременно. Я проникаю в их закрытую футляром жизнь, распознаю за взрывами смеха драмы, сопровождающие их существование; по тому, как они подносят к губам бокал или разрезают кусок мяса — рукой тонкой и белой или тяжелой и покрытой шрамами, — я угадываю разочарования, которые не позволяют им купаться, подобно мне, в неукоснительном счастье.