Не подарочки для полковника. Воронцовы

Регина Янтарная

— Воронцов, предлагаешь мне искать мать твоего вновь обретенного сына? — Да! — сухо бросает широкоплечий мужчина с синими непроницаемыми глазами. — Назови хоть одну причину, почему я должна это делать? — Полковник явно перепутал меня с подчиненными. — Поможешь мне, помогу тебе… Она — мать, потерявшая после развода дочь, надежду, доверие, любовь. Он — полковник МЧС, наследник клана Воронцовых, волк-одиночка, холостяк, давший зарок не влюбляться. Они — абсолютно разные! Их объединяет недоверие к противоположному полу и проживание по соседству. Чтобы достичь цели им надо сделать трудный шаг — довериться друг другу…

Глава 2

Михаил

Перед нами материализуется худенькая фигурка белобрысого пацана в джинсах и джинсовой курточке. На вид мальцу лет десять.

— Извините, — звонкий голос пацана врезается в мой мозг, — я ищу папу!

— Ищи! — рычу я, делая очередную попытку встать. Нога болит жутко, похоже, девчонка лишила меня не только возможности иметь детей, но и ходить.

— Он живет в соседней квартире. Там дверь открыта. Я подумал, может он сюда зашел. Михаил Воронцов!

— Твою ж мать! — бурчу, с трудом поднимаюсь с пола. — Да что за день такой! Всегда так, когда Маша звонит с утречка, день катится в Преисподнюю.

— Сынок, ты чего-то перепутал, — констатирую ошибку ребенка, скольжу по нему безразличным взглядом.

— Сам разберусь! — ругается малец, бросая на меня грозный взгляд. — Вы видели моего папу — Михаила Васильевича Воронцова?

— Вашу Машу! — ругаюсь вслух, про себя произношу более крепкие словечки.

Красотка с пепельными волосами и серыми глазищами подает голос, хотя ее никто не спрашивал.

— Мужчина, разве не вы полковник МЧС Воронцов Михаил Васильевич?

— Так-то да, но я здесь точно ни при чём! Речь явно о моем тёзке. Подтверди мальчик! — требую с бесхозного ребенка.

Он бросает на меня синий пренебрежительный взгляд.

— Так и думал, что наш отец пьющий, поэтому бросил нас!

— Твою дивизию! Ты с кем разговариваешь в таком тоне? — рычу я, пугая незнакомца. Малец отступает на шаг назад. — Нет уж, постой, — делаю два шага вперед, хватаю незваного гостя за плечо. — Хоть я не твой отец, но должен довести до твоего сведения, что непьющий. Вчера был праздник. Отмечали мое повышение. В такой день нельзя отказываться. Понимаешь? Коллеги не простят.

— С трудом! — цедит нагло, почти издевательски.

— Где твоя мама? — интересуется Полина, помогая мне справиться с диалогом. Видимо, считает, что полковник в труселях не сумеет поговорить с пацаненком.

Удивленно разглядываю свои боксеры, соображаю, не взбрыкнет ли Малышка, если я плюхнусь рядом с ней на диван. Решаю, что всё в норме. Падаю. Диван мягкий, уютный и отбитая пятая точка не болит.

Однако, приятно.

Девушка нервно вздрагивает, пытается отодвинуться. Наши бедра непозволительно близко. От женского бедра исходит тепло, начинаю перегреваться.

— Так где мама? — повторяем вопрос.

— Нет мамы! — цедит пацан сквозь зубы.

— Как так-то? У всех есть мамы. У меня есть доченька, у нее — я, — мягко подмечает девушка, ерзая на мягкой подушке дивана.

— Я сбежал из детского дома! — выдает ребенок и женщина тут же замолкает.

— Ты же знаешь свою маму? — допытывается Полина.

— Нет! Мы тогда были маленькие. Она принесла нас и оставила вместе с запиской. В записке было написано «Когда станет плохо, найди папу! Воронцов Михаил Васильевич, сын АйТи магната Василия Егоровича Воронцова (живет на Рублевке)». Своё имя мама в записке не указала. Почему бросила, не написала, — пацан выуживает из кармана джинсовой курточки клочок измятой бумаги. — Вот та записка, но чернила уже стерлись, ничего не видать.

Беру в руки клочок, разглядываю. На записке от времени стерлись почти все буквы.

Пытаюсь включить чуйку и понять, врет ли пришелец. Вглядываюсь в его детское лицо с недетским взглядом. Что-то в нем есть такое, отчего хочется верить в его неправдоподобные слова.

На этом моменте моё сердце обрывается. Что если он говорит правду? Хмурюсь.

— Ты чего-то там говорил про «нашего папу», «мы тогда были маленькие», «когда станет плохо»? — неожиданно интересуюсь у него. Во мне включается сотрудник МЧС, который обязательно должен помочь каждому просящему, даже когда самому абсолютно плохо.

Мальчик делает несколько осторожных шагов к дивану, встает рядом с нами.

— Понимаете, я должен найти брата! Обязан! Я уверен, что ему сейчас очень плохо.

— Брата? — округляю глаза.

— Антона — моего близнеца!

— Вашу дивизию! Так вас еще двое?

— Да…

— Как тебя зовут? — Полина протягивает мальчику хрупкую руку. Он отвечает ей взаимностью, жмет ее руку.

— Я Лёша. Алексей Иванович Лебедев.

— Значит, Иванович? — цепляюсь за слова.

— В детском доме дали имя. Сам не выбирал, — мальчишка глядит на меня исподлобья.

— Я должен помочь тебе найти Антона?

— Угу, — качает русой головой.

— Какой-то развод, не находишь? — обращаюсь к Полине. Затем бросаю решительный взгляд на ребенка. — Знаешь мальчик, шел бы ты домой. Не знаю, кто тебя подослал ко мне, но попытка одурачить выглядит жалко.

Девушка бросает на меня осуждающий взгляд.

— Это же ребенок! Как вы можете прогонять его?

Развожу руки в стороны.

— А что с ним делать? У него наверняка есть родители! Меня же потом обвинят черти в чем, если я его оставлю у себя хоть на день!

— Что такого? — недоумевает соседка, бросая на меня дерзкий взгляд

–Думаешь, у меня мало недругов, желающих, чтобы я рухнул в бездну? Приведу в дом десятилетнего мальчика, а наутро меня закроют! Еще в краже обвинят.

— Простите, я не подумала, чем выше должность, тем тяжелее жить! — издевательским тоном лопочет сероглазая чокнутая Малышка.

— Пусть он останется у тебя, пока я не выясню, кто его подослал!

— Что?! — девушка подскакивает на диване, ее светлые волосы разлетаются во все стороны, как метла у бабы-яги, падают ей на прекрасное личико.

Убираю пряди, будто это входит в мои обязанности, гляжу в удивленные глазищи.

— Наглец! — дает мне оценку.

— Прости, но ты же помнишь, что я тебе жизнь спас? — спрашиваю с издевкой.

— Вы что решили, что я того?.. — алый румянец заливает молочные щеки. — Я просто гуляла, нервы успокаивала! Мне всего тридцать два, дочке десять, зачем мне всё это?

— Чокнутая или лунатик? — спрашиваю на полном серьёзе, делая неутешительные выводы.

— Хам! У меня вчера муж отобрал по разводу дочь!

–Ужас! Вот так взял и отобрал?

— Стефании девять лет. Бывший настроил девочку против меня, поэтому она его выбрала! — в серых призрачных застывают слезы отчаяния.

Тру рукой лицо. У меня свои проблемы с «лишним» мальчишкой, а еще красавица грузит меня. Безуспешно пытаюсь вспомнить, с кем встречался в молодости кроме той самой, которую не могу забыть уже девять лет.

В памяти — черная дыра.

— Сколько тебе лет?

Вздрагивает, отвечает:

— Десять.

Неужели она, та самая? По срокам совпадает.

Тупо взираю то на соседку, то на мальца. Мысли шевелятся, но путаются. Желудок крутит от голода.

— Пока не поем, не начну соображать. — У меня в квартире завтрак, идем ко мне!

С новыми знакомыми топаем ко мне.

— Батюшки! Что стряслось, пока меня не было? — причитает Анна Ильинична, разглядывая меня «красивого».

Ее отрешенный от всего мирского взгляд застывает на моей груди с огромным серебряным крестом. На лице появляется странная блуждающая улыбка.

— Знаете, ребята, я всё же оденусь! — сбегаю от восторженных взглядов к себе в комнату.