Дочери для бывшего. Воронцовы

Регина Янтарная

— Дэн, ты ведь меня им не сдашь? — заглядываю в дымчато-синие глаза мужчины, которого когда-то любила больше жизни. — Виталина, прости, у меня сейчас другие приоритеты! — холодно бросает широкоплечий мужчина с синими непроницаемыми глазами. — Неужели у тебя есть кто-то главнее, чем я? — кричу сквозь слезы. — Да… наша дочь! Виталина — мать, потерявшая любимого и ребенка. Единственное ее спасение — взять чужого ребенка из детского дома. А еще она — бывшая хакерша, желающая осуществить возмездие. Дэн — бывший хакер, отец — одиночка, потерявший семь лет назад любимую девушку и надежду. Они — абсолютно одинаковые, но больше не доверяют друг другу! Чтобы наказать врагов и вернуться к честной жизни, им надо сделать трудный шаг — поверить друг другу снова, вспомнить, что любили.

Глава 6

Полина Воронцова

Мальчишка с пышной рыжей шевелюрой выкрикивает из зала:

— Расскажи, что знаешь!

Руся встряхивает белокурой головкой, нехорошо усмехается, и

декламирует новый стишок:

Заяц вышел на крыльцо,

Почесать своё яйцо.

Сунул лапу — нет яйца,

Так и шлёпнулся с крыльца!

— Ой, мамочки! — пискнула наша воспитательница, и мне даже стало ее жалко. Стопроцентно ей влетит.

Пока воспитатели краснеют, будущие мамочки возмущаются, дети прыскают в кулаки, а папаши покатываются со смеху, Сонечка пользуется заминкой в зале, стаскивает Русю со сцены, выводит ее из актового зала.

Не знаю, почему, но я тоже хватаю свою, и размашистым шагом покидаю зал.

Выйдя из зала, обнаруживаю странную картину — Сонечка сидит на диване, плачет, а Руся гладит ее по головке, приговаривая:

— Ну, не плачь. Я знала только этот стишок. А твой не смогла вспомнить.

— Сонечка, не расстраивайтесь так. Руслана всего лишь ребенок, и все в зале это знают. Никто не будет винить Вас в случившемся! — хочу погладить девушку по головке. Еле сдерживаюсь.

Соня всхлипывает еще два раза и одаривает воспитанницу таким взглядом, что девчушка тут же прячется за моей спиной.

Поворачиваюсь к малышке, разглядываю ее внимательно как на восьмое чудо света. Ком из сомнений и вопросов тут же застревает в горле.

Как такое возможно?..

Перевожу взгляд на Машу, затем обратно на Русю.

Они будто… будто… будто, сестры.

Но почему? Вроде абсолютно разные, у Руси более пухлые губы, щеки круглее и нос более курносый.

И тут до меня доходит. Глаза! Абсолютно одинаковые карие глаза с янтарным оттенком.

Надо же!

Пока мы успокаивались, из зала хлынула толпа детей и взрослых. Собрав свою банду и группу гипотетически возможных родителей, Сонечка повела нас на второй этаж, где уже ждали угощения и подарки.

— Тетя Полина!

— Тетя Полина, — меня облепили детки, и я упустила Руслану из виду. Когда вспомнила про девчушку, обнаружила, что она сидит, забившись в угол на маленьком стульчике.

Все дети с подарками и взрослыми гостями расселись и пьют чай с гостинцами, одна Руська спряталась в темном углу как дикий волчонок. И даже никто из взрослых не соизволил с ней заговорить. Только Сонечка бросает на малышку теплые взгляды.

— О боги! — до меня только сейчас дошло, что я не привезла девочке именной подарок. Я же не знала, что в группе пополнение. — Маша, давай подарим Руське твою джинсовую куртку и желтую юбку из Левайса?

— Шутишь? — дочь роняет из рук печенье. — Я выбирала их битый час!

— Милая, — клянчу как ребенок, — ну давай, а? Будь благодушной! Душенька, моя!

Маша кусает губы, думает. Высокомерно кивает головой.

— Сиди здесь, спущусь к машине и сразу обратно.

Возвращаюсь через пять минут. Ситуация изменилась в корне, Руся сидит в обнимку с Сонечкой, обе рыдают, распугивая потенциальных родителей.

— Что стряслось? — спрашиваю у своей.

— Девочка расстроилась, что никому не понравилась!

Пробираюсь к Руслане, ласково глажу ее по спине. Оборачивается, смотрит на меня блестящими от слез янтарными глазами, вытирает рукой слезки и текущий носик.

— Ты за мной? Я тебе понравилась?

— Очень! — глажу малышку по спине. — Я не могу стать твоей мамой, у меня своих трое, даже четверо (вспоминаю Васю). Но ты нам очень-очень понравилась! Это тебе, — разворачиваю джинсовую курточку с юбочкой.

Карие глазки высыхают, загораются бесконечной любовью. Руся спрыгивает со стула, и позволяет мне надеть на нее синюю курточку и яркую юбку.

Шмыгает носом, победоносно глядит на Сонечку.

— Вот, а ты говорила, что стишок плохой! А ей понравился! — тычет в меня маленьким пальчиком.

Улыбаюсь сквозь слезы. Надеюсь, она этот стишок никому больше не прочтет.