Песнь мятежной любви

Регина Райль, 2017

Гордая и непререкаемая Майя не собиралась влюбляться, но любовь не задает вопросов. Когда девушка встречает Родиона на промо-фотосессии для музыкальной группы, то понимает, что пропала. Война с чувствами проигрывается бой за боем, меняя строптивый характер героини на более покладистый.

Глава 10. Лихорадка без конца

Всю ночь я провела как в лихорадке — ворочалась, постоянно просыпалась. При настежь распахнутом балконе чувствовала жар, но стоило скинуть одеяло — замерзала. Лежала с открытыми глазами, уставясь в потолок, потом засыпала, будто падала в пропасть.

Стоило чуть задремать — снился Родион. Хотелось списать всё на алкоголь, но едва сон прерывался, как больные мысли возвращались. Как в бреду я балансировала между сумасшествием и здравомыслием. И понимала, что возврата нет.

Утро наступило с огромным усилием. Я встала разбитой. В голове шумело, её словно кто-то сдавливал, а уши кололо холодом, будто там загулял ветер. Аппетит отсутствовал — бухло, нервы и излишняя впечатлительность сыграли свою роль. Даже не знаю, как буду сегодня репать. Нет, смогу, не вопрос. Сегодня, завтра, всегда, в любом состоянии.

Но хотелось просто лечь и ничего не делать.

Может, я умирала? Если сто раз подумать, как умирать без него, с ним и всё такое, смерть на самом деле наступит? Глупо.

Я хотела избавиться от чувств, перестать реагировать на Родиона как полоумная фанатка, не пускать слюни, не смотреть на его тело вожделеющим взглядом, точно никогда в жизни не было секса. Взять магическую стирательную резинку и — ко всем чертям!

Нельзя так себя запускать. Хорошо, что больше наши пути не пересекутся, по крайней мере, скоро — всё-таки риск встретиться случайно или нарочно был. Спасибо общим знакомым.

Я обхватила тяжёлую голову руками. Внутри росло обычное на утро после вечеринки чувство стыда, оно всегда появлялось, даже, когда не за что было стыдиться. Странная физиология.

«Я его забуду, я сильная», — несколько раз повторила я как заклинание, словно от того, как часто и с какой уверенностью я буду его произносить, оно подействует.

Ладно, пойду, приведу в порядок внешний вид, раз с внутренним беда.

* * *

На репетицию я ехала как в прострации, в паршивом состоянии. Бас давил на плечи сильнее обычного, в голове скрежетало. На грудь легла тяжесть, хотелось то ли поплакать, то ли разорвать кого-нибудь. Прямо так: зубами и ногтями. Безумные и больные мысли.

Вот же вляпалась. А ведь всё началось с глупой случайности. Не перепутай я тогда фотостудии, сейчас и горя не знала бы.

Вся наша жизнь — это выбор. От мелкого бытового до крупного. И от наших решений зависит, как разовьётся жизнь. Ветвящаяся сеть множества параллельных реальностей. Мультивселеннная или какая-то такая фигня. По-любому где-то существовала Майя, которая не знала Родиона. Я не шибко верила в фатум, но порой случалось так, что, пытаясь отказаться от выбора, я двигалась в противоположном направлении, но судьба/Бог/Вселенная/чёрт знает что, всё равно толкали к нему.

Ладно, раз я еду на репетицию, буду думать о музыке. Она всегда спасала от ненужных мыслей, разговоров и людей вокруг, но сегодня как назло я забыла дома отрешающие от реальности наушники. И по велению злого рока подслушала разговор в автобусе. Обычно мне нет дела, но затронутая тема неожиданно привлекла моё внимание.

Две подружки обсуждали вчерашний концерт, группу «Rebel Spirit» и их вокалиста. Чёртов Родион, информация о нём буквально преследовала меня! Вполне объяснимо: какое-то время об отгремевшем концерте будут судачить. Но почему я всегда оказывалась в ненужном месте в ненужный час?!

— Я стояла в первом ряду, напротив Родиона, — восторженно рассказывала одна. — Он улыбался мне, а я умирала! Весь концерт на меня смотрел, представляешь!

— Прямо-таки весь? — скептически покосилась подруженция.

— Конечно, не весь, ну, ты что? — покачала та головой. — Иногда на других тоже поглядывал, но потом снова на меня! Не знаю, как сердце не остановилось! Я как можно громче крикнула, что люблю его, он услышал, улыбнулся и ответил «Спасибо, я тебя тоже», подмигнул и показал язык! А в конце я пожала ему руку, он тянулся именно ко мне!

Я заскрежетала зубами, не в силах это выносить. Пылая гневом, осмотрела девушку. Роста ниже среднего, смуглая, кареглазая, с прямыми чёрными волосами. В полосатой футболке и бриджах, куртке из грубой кожи, с розовыми шипованными напульсниками на запястьях, через плечо висела сумка в виде кошки. На вид лет пятнадцать.

Спутница не сильно отличалась от подруги смесью рокерского и детского стилей. Но я не могла не признать, что дивчина, на которую, если верить её словам, весь вечер пялился Родион, привлекательная.

Признав это, захотелось её удавить! Восторженно делясь впечатлениями от концерта, она не замечала моего яростного взгляда. И хорошо, а то я всё равно не смогла бы его объяснить. Невероятным усилием воли я отвернулась и заземлила молнии в пол.

Успокойся, Майя, далось тебе это! Подумаешь, потрогала Родиона, а он улыбался ей. Он улыбается всем без разбора. Даже мне.

Раздражение схлынуло, оставляя горькую печаль, сравнимую по глубине с суицидальной депрессией. Я крепче сжала поручень. Меня даже не воодушевлял факт, что я тоже держала Родиона за руку, и даже больше — общалась по-приятельски, а эти девочки оставались поклонницами. Но у нас было огромное различие: они хотели с ним сблизиться, а я всеми силами сопротивлялась этому.

— Я нашла его «ВКонтакте», отправила запрос, и он добавил!

— Да? А как он там? Я тоже найду.

— Родион Рудин.

— А ты ему писала?

— Конечно, но он пока не ответил. У него полно друзей, наверное, ещё не видел.

— Расскажи, что написала.

Мне было до лампочки, какой поток розовых соплей она отправила Родиону, но вот информация о наличии его в соцсетях меня заинтересовала.

Родион Рудин, говорите? Нужно посмотреть сегодня, да нет, разве удержусь — сейчас же! Рука скользнула в карман.

— Родион такая лапочка, я млею, он невероятный! У него такой магнетизм! — вздыхала черноглазая.

Магнетизм! Что она знает о притяжении, которое не побороть? О страсти, с которой не справиться? О любви, которая точит сердце как червь яблоко? О грусти, которая с каждым проведённым порознь мгновением, усиливается?

Фу, мерзость, Майя, что за сопли в сахаре, ещё начни стихи писать!

Я нашла Родиона сразу — первой строкой в списке однофамильцев. От его аватарки подкашивались ноги, несмотря на то, что парень поставил не высокохудожественное фото, а обычное «селфи». Серый цвет глаз усиливался от центра к краю. Возле зрачка радужка оставалась светлой, серебристой, а к внешней границе градиент менялся так, что окантовка казалась чёрной. Удивительно!

Бровь приподнята, чувственный рот приоткрыт. Кольцо пирсинга в носу почти незаметно из-за отражённого света. Нахмуренный лоб, заострённые скулы и впалые щёки формировали поразительные рельефы лица. Смоляные волосы, в целом, приглаженные, местами торчали, а кончики завивались вверх. На узких плечах — чёрная куртка из тонкого блестящего материала, закатанные рукава позволяли видеть фрагменты татуировок.

В профайле Родиона обнаружилось немного фотографий, но от каждой замирало сердце. Была даже пара снимков с той самой фотосессии.

Мне снова взгрустнулось. Казалось, чем больше я отказывалась думать о парне, тем сильнее Вселенная подталкивала меня к нему. Я упиралась, но она, зараза, была упрямее и могущественнее. Скажи мне кто утром, что через пару часов я буду пускать слюни на фотки Родиона «ВКонтакте», я этого человека больно треснула бы, но вот она я: пялилась на его смазливую физиономию и млела.

Добавлять в друзья, естественно, не стала. Приближалась моя остановка, а я ещё не все фотки пролистала. Погасила экран, не закрывая страницу — досмотрю погодя.

Я покинула автобус с огромным облегчением — больше не нужно было слушать «какой Родион сексуальный, классный, офигенный и так далее». Я прекрасно знала это сама.

Существо, переступившее порог репетиционной, смотрело на всех насуплено. Репали мы в арендуемом по времени гараже, не сказать, что с отличным оборудованием, но за неимением возможности тренироваться в более презентабельном месте, сгодилось и это. Музыканта делает умение играть, а не аппаратура. Хотя признаю, мастерство колоритнее проявляется на сногсшибательном инструменте.

— Привет, — я прошла в маленькое душное помещение, где из мебели кроме музыкального оборудования находилась доисторическая вешалка для одежды, полураздолбанная тумбочка и низкий, продавленный диван с огромной дырой, в которой просвечивал наполнитель. Куда, собственно говоря, я и плюхнулась, предварительно скинув кеды и прислонив бас в угол. Вытащила сотовый и положила рядом.

Синтезатор на подставку устанавливал высокий, плотного телосложения парень с крашенными чёрными волосами длиннее подбородка. Злоупотребляя гелем для укладки, он сделал «эффект мокрых волос» своей фишкой. Звали его Тимофеем, или просто Тимом. Он любил смешение стилей и часто приходил на репы в классических пиджаках, потёртых джинсах и пыльных кедах, но на нём это смотрелось интересно. Тим носил квадратной формы очки и густые заросли усов и бороды. Он отличался спокойным покладистым характером, говорил мало, но по делу, имел отменное чувство юмора.

У меня есть сравнительная таблица соотношений музыкальных инструментов и характеров людей, их выбравших. Гитаристы в большинстве своём чокнутые, безбашенные, озабоченные, легко уходящие в отрыв люди, и чем профессиональнее играли, тем сильнее у них были повёрнуты мозги. Бесконечно обаятельные и харизматичные вокалисты любили покрасоваться. Барабанщики — себе на уме, порой капризные и ворчливые, порой добрейшей души люди, но вспыхивающие как порох. Периодически тоже крейзи, потому как меланхолик не станет молотить по барабаном как псих. А клавишники часто скромные, спокойные, загадочные и многозначительно молчащие флегматики.

Отсюда напрашивался логичный вывод: инструмент отлично подходил Тиму. Или Тим инструменту. В любом случае, взаимность была. Одетый в чёрное, как гот, задумчивый, серьёзный клавишник отлично владел мелодичным агрегатом и выдавал такие одухотворённые диссонансы, что душу рвало на части, говорю без лукавства. В общем, дай ему волю играть сольно — заставил бы публику рыдать во время выступления от переизбытка прекрасного в крови, а в качестве отходняка — ещё полчасика после. Мастер своего дела.

Как впрочем, и наш гитарист. Человек, абсолютно теряющий рассудок, когда дело касалось творчества. Преданный музе, одержимый до нельзя, музыкальный маньяк. Если верить Огнеславу, или просто Славе, то играл он на электрогитаре по шестнадцать часов в сутки, то есть всё прочее время, пока не спал. Но я не советовала бы верить.

Имя подходило парню безупречно — настоящий огонь и настойчивое желание прославиться. По внешним факторам — красавчик хоть куда, стройный, худой, синеглазый, с копной огненно-рыжих волос. Активный, позитивный, настойчивый, живчик до тошноты. Иногда я всерьёз уставала от его гиперактивности. Постоянной девушки у него не было, зато поклонниц — миллиона два. И когда только успевал шашни крутить, если играл столько часов в сутки? Делайте выводы. Но не в укор ему будет сказано — играл отменно, даже виртуозно — отточенные, безукоризненные соляги, различные техники игры — есть чем гордиться. Что в принципе, Слава и делал.

Парень, гремевший всем на свете, пока устанавливал тарелки и кардан на ударку — это наш барабанщик. Тот самый, который не знал нот. Но это никак не уменьшало способностей Ильи создавать ритмы, согласующиеся с биением сердец слушателей. С техникой и скоростью у него было всё круто. Тот ещё мастак. Сам крупный, полный, но ни капли не неуклюжий. Болтливый и общительный, Илья был старше Влада на десять лет, но не комплексовал из-за того, что связался с малолетками. Он уже имел опыт выступления на сцене и стал нашим гуру в этом вопросе. В целом, симпатичный: тёмно-русые волнистые волосы ниже плеч, усы и борода, серые глаза. Правда, лишний подбородок, полные щеки и рюкзак вместо живота портили впечатление. Но я ценила его за душевные качества, не зацикливаясь на физических недостатках.

Каждого члена группы я любила и уважала как музыканта и человека, искренне радуясь, как высокопарно это не звучало бы, что они есть в моей жизни. Со Славой мы дружили, несмотря на то, что периодически (пару раз в день) люто друг друга выбешивали. С Тимом я общалась меньше, но обожала его музыкальный вкус, мы часто обменивались найденными командами. Мне нравился его стиль в одежде и да, он знал, как тронуть моё сердце. Музыкой, господа, музыкой.

Конец ознакомительного фрагмента.