Две звезды

Ребекка Уинтерз, 2011

Когда во французских Альпах погиб ее муж, Кристал, забрав маленького сына, вернулась в Колорадо. Но забыть Францию и брата мужа Рауля Бруссарда так и не смогла… И вот однажды она увидела Рауля на пороге своего дома.

Глава 2

После обеда Рауль и Филипп снова поднялись наверх. Кристал осталась в гостиной с родителями, чтобы не мешать сыну и дяде пообщаться наедине. Ни у кого не оставалось сомнений — он привез дурные вести.

— С тобой все в порядке, милая? — спросил отец.

— Не совсем. — Ей не хотелось это с кем-то обсуждать. Она посмотрела на часы. — Филиппу пора спать.

Кристал поцеловала отца и с колотящимся сердцем пошла наверх. Поднимаясь, она услышала громкий смех сына. Филипп был замкнутым так долго! Войдя в его комнату, она увидела — они с Раулем сидят на кровати и играют в шашки.

— Ужасно не хочется вас прерывать, но тебе пора спать, дорогой.

К ее удивлению, сын встал с кровати безо всяких уговоров:

— Дядя Рауль разрешил мне переночевать у него.

Вот это неожиданная новость!

Она покачала головой:

— За окном вьюга. Тебе не следует сейчас выходить на улицу.

Рауль молча сидел на кровати. Она чувствовала на себе его тревожный пристальный взгляд.

Филипп указал на свободную кровать:

— Тогда пусть он ляжет спать со мной.

Ее сын уже все просчитал. Если сегодня он не добьется своего, будет война, в которой она проиграет.

Вздохнув, Кристал сказала:

— Вот что я тебе скажу: хватай пижаму и иди умываться. А мы пока с твоим дядей переговорим, хорошо?

— Хорошо. Никуда не уходи, дядя Рауль.

— Не уйду.

Филипп вытащил из комода свою зеленую пижаму с динозаврами. Сверху в рамке стояла последняя золотая медаль Эрика за победу в скоростном спуске среди мужчин. Ее бронзовая медаль за победу в скоростном спуске среди женщин в рамке стояла рядом. Остальные медали мужа Кристал вернула в Шамони, его родителям. Они очень гордились своим сыном.

Однажды, когда Филипп вырастет, он захочет хранить их у себя.

Кристал присела на свободную двуспальную кровать:

— Это наша первая возможность поговорить наедине. Мы с родителями знаем, что ты здесь по чрезвычайному делу. — Она не могла побороть дрожь в голосе. — Скажи мне сейчас, пока Филипп не влетел в комнату.

Рауль сложил шашки в коробку и встал. Его крепкая мускулистая фигура выделялась в небольшой детской комнате.

— Две недели назад папа простудился и слег с гриппом. Болезнь прогрессировала и перешла в пневмонию. Его госпитализировали с астмой, приступов которой у него не было уже много лет. Врач говорит, если в скором времени он не пойдет на поправку, то к Рождеству его не станет.

В комнате раздался громкий вскрик Кристал:

— Он не может умереть, Рауль! Просто не может!

Она вскочила.

Осталось всего девять дней?! Она любила своего свекра, да и всю семью Бруссард. Как и Филипп.

— Мама убеждена — если отец увидит внука, то почувствует себя лучше. Мне тоже кажется, это будет лучшим лекарством. Я сказал ей, что поеду в Штаты и переговорю с тобой лично.

Кристал отвела глаза, не в силах сдержать мучительный стон.

— Я знаю, — продолжил Рауль, — здесь ты пытаешься начать новую жизнь. И возвращение во Францию вместе с Филиппом будет болезненным, но ради всех нас я прошу тебя сделать это! После похорон Эрика папа с головой ушел в работу, в надежде заглушить этим свое горе, но теперь, когда он болен, у него появилось слишком много времени на раздумья и воспоминания.

Кристал очень хорошо это себе представляла, ведь теперь она только и делала, что думала и вспоминала. Жюль, отец Рауля, тоже все еще оплакивал Сьюзан. Они все любили ее. Две смерти в одной семье — это было уже слишком.

— Я сочувствую по поводу Жюля. Это так мучительно для всех, особенно так скоро после смерти Эрика… — Рауль промолчал, и она снова взглянула на него: — Боюсь, тебе сейчас тяжелее всех. Отец в больнице, и весь семейный бизнес на тебе.

— Иногда много работы только во благо. — Он бросил на нее испытующий взгляд: — Ты согласна со мной?

— Да, — прошептала она с виноватым видом.

Когда Филипп находился в школе, Кристал старалась задерживаться на работе и проводить время на складе магазина, лишь бы в голову не лезли всякие мысли. Если бы из-за равнодушия Эрика ей не пришлось забросить карьеру, сейчас она была бы совсем в другом месте.

— Ваши паспорта все еще действительны? Или же я могу запросить срочную визу.

Он уже принимал ее капитуляцию как свершившийся факт.

Ей нужно было соглашаться и ехать. Она хотела этого, несмотря на все свои опасения.

— В этом нет необходимости. Паспорта действительны еще два года.

— Bon. Тогда завтра мы вылетаем.

Она была в замешательстве. Это означало находиться с ним рядом, общаться во время долгого перелета.

Очевидно, пословица «С глаз долой — из сердца вон» в ее случае не работала.

Уж слишком ее взволновало его появление, и она должна была это признать.

— Я взял на себя смелость забронировать на вас два билета, на случай… если вы согласитесь лететь…

«Рауль неординарный человек, он всегда мог все предусмотреть», — горько заметила про себя Кристал.

— Я бы не переживал по поводу того, что Филипп пропустит школу, — добавил он в ответ на ее молчание. — После того что Филипп мне поведал, пока мы ехали в машине, думаю, поездка домой в Шамони для него как раз то, что нужно.

«Домой в Шамони». Эти слова потрясли Кристал до глубины души.

— Ч-что он тебе рассказал? — запинаясь, спросила она.

Гримаса исказила его лицо.

— Имеешь в виду, что он мне не рассказал? Но он уже бежит по коридору, а это значит, я не успею все перечислить.

И действительно — не успел он договорить, как Филипп с шумом ворвался в комнату. Должно быть, у Рауля слух был острее, чем у нее, потому что она не слышала ничего, кроме громкого стука своего сердца.

Филипп уставился на них обоих:

— Можно, Рауль сегодня останется у нас?

Было невозможно выдержать жалобный взгляд этих голубых глаз. Но как же обидно! Филипп с удовольствием рассказывал Раулю то, что Кристал так и не смогла вытянуть из сына.

Она нервно облизнула губы, чувствуя на себе проницательный взгляд Рауля.

— У меня есть идея получше, дорогой. Багаж твоего дяди остался в отеле. После долгого перелета ему надо выспаться на просторной кровати. — И прежде чем ее сын успел опомниться, она добавила: — А нам нужно время, чтобы собрать чемоданы.

В его глазах застыли слезы.

— Куда мы едем?

— Пусть твой дядя тебе скажет.

Помимо всего прочего, она надеялась — Рауль подберет правильные слова.

Тот присел на корточки перед Филиппом:

— Твой grand-pare неважно себя чувствует и очень скучает по своему внучонку. Поэтому я ему сказал, что полечу в Колорадо за тобой и мамой. Мы все надеемся — когда он тебя увидит, то очень скоро пойдет на поправку. Что ты на это скажешь?

Кристал уже знала, что он скажет. Филипп бросился в объятия Рауля, и в комнате раздались радостные всхлипывания. Кристал с горечью подумала о том, какой вред она невольно причинила сыну, уехав из Шамони…

Чтобы хоть немного переключиться, она зашла в кладовку и достала с полки чемодан. Взгляд упал на маленький полосатый халат, висящий на вешалке. Он уже был Филиппу мал, но все же она не выбросила ни одной вещи, что они привезли с собой из Франции. Она не могла. Дав волю эмоциям, она уткнулась в халатик…

— Кристал?

Она быстро вытерла лицо, прежде чем обернуться. Рауль стоял у двери. Между ними было незначительное расстояние, не позволяющее ей сохранять спокойствие. Он внимательно ее рассматривал:

— Я отослал Филиппа в гостиную, чтобы сообщить твоим родителям об отъезде.

Очередное необходимое отвлечение внимания для ее сына. Рауль знал к нему подход.

Пока Кристал стояла, пытаясь собраться с мыслями, он забрал чемодан и понес его на кровать. Следуя за ним, она заметила, как его пальцы плавно скользят по стикеру с эмблемой Шамони, приклеенному сверху.

Сразу вспомнился день, когда Рауль купил этот стикер в аэропорту. Он наклеил его на чемодан Филиппа:

— Это тебе от меня на память. — Рауль поцеловал своего заплаканного племянника.

И теперь его жест как нельзя лучше говорил о всех переживаниях того тяжелого дня.

Кристал затрясло. Она никогда не забывала Рауля. Это было невозможно…

— В котором часу регистрация в аэропорту?

— В восемь утра.

— Учитывая погоду, нам надо будет выехать из Брекенриджа часов в пять.

Он взглянул на нее из-под густых ресниц:

— Я приеду за вами вовремя. Мы можем позавтракать в аэропорту, пока будем ожидать посадки.

Она кивнула и открыла чемодан:

— Мы будем готовы.

В комнату вбежал Филипп:

— Бабушка и дедушка сказали, что будут по мне скучать. Но я сказал им — grand-pare заболел и тоже скучает. — Он взволнованно посмотрел на Рауля: — Тебе уже пора?

— Не волнуйся. — Рауль подхватил его на руки. — Утром мы увидимся. А сейчас ты должен послушаться маму и лечь спать, потому что завтра предстоит долгий перелет в Женеву.

— Но это ведь не Шамони!

Рауль тихо засмеялся:

— Нет, Женева в Швейцарии. Мы заберем мою машину из аэропорта и поедем домой.

— А долго ехать?

— Всего около часа.

Филипп посмотрел на Кристал:

— Мы поедем в наш дом?

Домом мальчик называл квартиру, которую они с Эриком тогда снимали. Одно время Кристал предполагала, что они купят свой собственный дом… Но затем в их браке начались проблемы, о которых никто не знал и не знает до сих пор, и покупку пришлось отложить.

— Там уже живут другие люди, — тихо ответила она.

Лучше было сказать мальчику об этом заранее, чтобы зря не обнадеживать.

— Ничего страшного. Останемся у дяди Рауля.

— Нет, Филипп! — выпалила Кристал.

Нет…

— У-у него есть девушка, — произнесла она, запинаясь.

— Правда?

Что-то мелькнуло в глубине глаз Рауля.

— Но мы не живем вместе, и больше всего на свете я бы хотел, чтобы вы остались у нас, — мягко перебил он, не глядя на нее.

— Остановимся у твоих бабушки с дедушкой, дорогой, — кивнула Кристал.

— Верно. Твоя grand-mere приготовила вам с мамой прежнюю комнату твоего отца. Она ждет не дождется, чтобы побаловать тебя. Пойдем, проводишь меня вниз.

Филипп взял его за руку, и оба они вышли из комнаты. Тот факт, что Рауль не отрицал существования девушки, подтвердил рассказ Вивидж. Может, это принесет ей облегчение? Но, спускаясь вслед за ними, Кристал чувствовала — в ее жизни начинается новый кошмар.

* * *

Аэропорт Женевы был одним из крупнейших в Европе. После высадки им пришлось пробираться сквозь толпу к парковке. А затем Кристал смотрела, как Рауль погрузил чемоданы в багажник своей машины. Филипп уже забрался на заднее сиденье и пристегнулся. Блестящий черный автомобиль был недавним приобретением, но Рауль никогда не был поклонником спортивных машин, как его брат. Насколько Кристал была осведомлена, этот седан сочетал в себе предельный комфорт.

Через несколько минут они выехали из аэропорта. Она посмотрела на часы. Если обойдется без непредвиденных обстоятельств, в Шамони они будут к полудню. Долгий перелет продолжительностью в пятнадцать часов наконец был закончен.

Кристал повернулась к сыну:

— Ты проголодался?

— Да. Тут где-нибудь можно раздобыть наггетсы?

— Боюсь, что нет.

— Вообще-то можно, — сообщил Рауль, бросив на нее задорный взгляд. — Тут изменилось кое-что, пока вас не было.

Она в изумлении подняла брови:

— Даже швейцарцы подсели на фастфуд? Это уже о многом говорит.

Ее ответ вызвал теплую улыбку на его лице:

— А мне нравится. Мне часто приходится здесь бывать на встречах с руководителями групп, которые хотят организовать специальное восхождение. Обычно я очень спешу, а такие закусочные экономят время, позволяя взять что-нибудь с собой в дорогу, не выходя из машины.

Вскоре они действительно перекусили прямо в машине и поехали дальше. По дороге Рауль позвонил матери и сообщил — они подъезжают. Из разговора Кристал стало ясно — отцу не лучше, но, слава богу, и не хуже.

Закончив телефонный разговор, Рауль произнес вполголоса:

— Я сначала завезу вас домой, чтобы вы могли освежиться.

Слово «дом» мало подходило для описания фамильного дома Бруссардов. Это был великолепный старинный трехэтажный шале в коричнево-белых тонах, расположенный в Ле-Песле, что в нескольких минутах от центра города. Первый из рода Бруссардов, известный альпинист, построил его еще двести двадцать лет назад, выдержав в савойском стиле. И с тех пор занятие альпинизмом передавалось из поколения в поколение, как традиция, сделав их имя нарицательным среди любителей горного туризма.

Благодаря своему расположению на границе Швейцарии, Франции и Италии, город стал многонациональным и интересным для любителей альпинизма со всего мира. Кристал вообще считала это место красивейшим на земле. Все эти улицы и витрины, украшенные к Рождеству, навевали на нее воспоминания — как хорошие, так и плохие…

Услышав восторженные возгласы Филиппа, она поняла — сын ужасно рад возвращению.

— Я вижу вершину! — выкрикнул он взволнованно. Они приблизились к заснеженной долине Шамони.

На севере над ней возвышался Монблан, но Филипп смотрел на вершину Эгюй-дю-Миди. Когда-то они с Раулем поднимались на нее на фуникулере. С тех пор эта вершина стала для Филиппа главным ориентиром среди прочих гор и возвышенностей, растянувшихся по всей долине.

— Ты помнишь, как она называется, дорогой?

— Нет, но дядя Рауль сказал, на нее садится солнце. Видишь?

Краем глаза она увидела, что Рауль улыбается.

— У тебя хорошая память, Филипп.

Кристал внезапно отвернулась к окну. Когда родился Филипп, Рауль был с ними рядом чаще, чем Эрик.

Конечно, Эрик как мог отдавал свою любовь и оказывал поддержку, но весь год ему приходилось тренироваться и подолгу отсутствовать. Кристал как-то даже напомнила ему: у них есть сын, которому очень не хватает отца…

За год до смерти Эрика она умоляла его какое-то время пожить в Брекенридже, где они оба могли бы тренироваться и у него было бы больше времени на сына. Уже тогда между ними не было особой душевной близости. Кристал не стала говорить мужу, что Филипп привык к Раулю, это бы его только расстроило. Но ситуация зашла в тупик, и надо было что-то решать…

К ее сожалению, Эрик не одобрил идею о переезде. Он сказал, что они купят дом. Иными словами, Эрик надеялся — тогда ей будет чем заняться. Ему и в голову не приходило, что Кристал хотелось вернуться в спорт. Тогда она лишь сказала ему — новый дом не заменит Филиппу постоянного отца.

Шли месяцы, и Кристал поняла: Эрик уже привык к сложившемуся образу жизни. У него были здесь друзья, его все устраивало, и он никуда не будет переезжать.

Они уже не были семьей…

Соревнования, в которых участвовал Эрик, проходили в разных частях Европы и Штатов, и нескольких дней перерыва между ними было явно недостаточно для Филиппа.

Чем чаще она заводила разговор с мужем, тем сильнее это его раздражало. Эрик рассчитывал на понимание с ее стороны, поскольку Кристал сама была спортсменкой. И она понимала его — до поры до времени. Но когда появляется ребенок, приоритеты меняются…

В день его отъезда в Кортину Кристал ему так и сказала. А также сообщила, что собирается на несколько месяцев уехать с Филиппом в Брекенридж. Тогда Кристал еще надеялась — он приедет к ним. Но Эрик проигнорировал ее слова. Обняв и поцеловав Филиппа, он вышел из дому, хлопнув дверью. Это был последний день, когда она видела его живым…

— А вот и grand-mere!

Возглас Филиппа прервал ее мрачные мысли. Рауль остановил машину, и в ту же секунду Филипп открыл заднюю дверцу и вылетел навстречу бабушке.

Они долго стояли, обнявшись…

Арлетт, свекрови Кристал, было шестьдесят три года. Худощавая и спортивная, как и ее дети, она буквально излучала энергию. Она и Жюль были во многом похожи, всегда при деле, всегда радушны и гостеприимны. На расстоянии казалось — она совсем не изменилась. Но вблизи было заметно, что на ее привлекательном лице появились новые морщинки. С момента их последней встречи ее коротко стриженные волосы чуть подернуло сединой, но это только придавало ей элегантности.

Рауль помог выгрузить вещи и поспешил к матери.

Арлетт погладила Кристал по щеке:

— Mon Dieu, ты приехала и привезла с собой Филиппа! Жюль будет счастлив. Мы так по вас скучали!

Кристал обняла ее:

— Мы тоже очень скучали. Я очень переживаю за Жюля.

— Я тоже. — Пожилая женщина вытерла слезы. — Но теперь, когда вы здесь, я уверена — он начнет выздоравливать.

— Я молюсь, чтобы так оно и было.

Обернувшись, Кристал не увидела Филиппа и решила — они с Раулем уже зашли в дом. Арлетт взяла Кристал под руку и повела ее к двери.

Все вокруг преобразилось в сказочную рождественскую страну.

— Какая красота, Арлетт!

— Все благодаря Раулю. Он даже привез сюда Бернарда, и они вдвоем здесь все украсили.

Что бы они все делали без Рауля? Ему сейчас особенно тяжело. Помимо своей работы, он взвалил на себя и все остальные дела. Кристал восхищала его выдержка.

Филипп побежал к елке:

— Это же Пер Ноэль!

Он помнил!..

— Не трогай его, дорогой. Эти деревянные украшения очень ценные.

— Пусть берет все, что хочет, — возразила Арлетт, как всякая любящая бабушка. — Давай, Филипп, снимай его с ветки. Он твой.

— Здорово!

— Возьми кусочек марципана в конфетнице.

— М-м-м. — Отправив лакомство в рот, мальчик подбежал посмотреть изумительные, расписанные вручную дедушкины часы, которые только что пробили половину первого.

Филиппу всегда нравилось стоять рядом с ними и ждать, когда они зазвонят. При этом показывались очаровательные маленькие фигурки Ганса и Гретты.

— Я отнес ваши чемоданы наверх в спальню, — сказал Рауль Кристал.

Он только что вошел в комнату, все еще одетый в свою куртку-бомбер. Бросив на него взгляд, Кристал почувствовала, как сильнее забилось сердце. Оно так билось с той самой минуты, как она услышала его голос в магазине отца. Как будто бы сердце жило своей жизнью…

— Спасибо.

— А вот и мой папочка! — воскликнул Филипп, все еще с полным ртом конфет.

Зажав в одной руке крошечную фигурку разрисованного красным Пера Ноэля, французского Санта-Клауса, другой рукой Филипп ухватился за маленькую фотографию отца в лыжной экипировке. Арлетт поставила ее на длинный сервант вместе с другими семейными фотографиями.

Мальчик взял еще одну фотографию и показал Раулю:

— Это тетя Сьюзан, да?

Кристал на мгновение зажмурилась. Непростой момент…

— Да.

— Она умерла?

— Правильно.

— Она каталась на лыжах, как папа?

— Нет. Это случилось весной, когда она поднималась на фуникулере.

Сьюзан собиралась в поход с коллегами по работе. Они сели на фуникулер, чтобы начать путь уже высоко в горах. Но поднялась сильная метель, и, не выдержав шквалистого ветра, кабинка сорвалась вниз. Так погибла Сьюзан…

Кристал поежилась от этих воспоминаний.

— Ох… — тихо сказал Филипп. — Ты все еще плачешь?

— Уже нет, но я никогда ее не забуду, — тихо произнес Рауль.

Филипп тяжело вздохнул и приобнял дядю:

— Мама говорит, папа на небесах. Как ты думаешь, Сьюзан тоже там?

— Да.

Арлетт уже чуть было не плакала. На нее и так слишком много навалилось!

— Пойдем, дорогой. — Кристал взяла сына за руку. — Нам надо подняться наверх и немного отдохнуть. А потом мы поедем в больницу к дедушке.

Кристал не пришлось спрашивать Арлетт, где их комната. Рауль уже им сказал. Как только родился Филипп, в бывшей комнате Эрика появилась двуспальная кровать. А сейчас на комод кто-то поставил маленькую рождественскую елку с гирляндами. Снова Рауль? Здесь еще были кое-какие компьютерные игры для Филиппа и множество отцовских сувениров и наград.

Одна стена была полностью увешана фотографиями Эрика в разные годы жизни. На другой висели фотографии с крестин маленького Филиппа в церкви Святого Михаила, а также их совместные снимки.

Кристал думала — она не выдержит это мучительное путешествие по дороге памяти, но ошиблась. Наоборот, прошло время — и ей стало легче смотреть на фотографии улыбающейся пары с ребенком. Рождение Филиппа и несколько недель после, когда Эрик больше времени проводил с ней и малышом, было самым счастливым временем в их браке. Ощутив груз ответственности, Кристал полностью посвятила себя ребенку и испытала такую радость, которую дает только материнство. Но именно это и стало причиной все возрастающего барьера между ней и Эриком. Со временем этот барьер стал непреодолим.

* * *

Рауль первым зашел в палату. Он сразу заметил новые цветы. Это была чудесная рождественская красная пуансеттия. Открытка в цветах была от родителей Кристал.

Жюлю будет очень приятно…

Он подумал о Филиппе. Возможно, его испугает вид поседевшего дедушки с кислородной маской и капельницей. За последние несколько недель он скинул десять фунтов. Из-за своей худобы сейчас Жюль выглядел усталым.

Врач сказал — он еще не в том возрасте, чтобы так серьезно болеть, но оба они сошлись во мнении, что двух трагедий в семье для него было достаточно. Несмотря на всю свою занятость, Жюль был хорошим семьянином и жил ради детей. Но смерть Эрика лишила его жизнерадостности. И помочь обрести ее вновь мог только Филипп, унаследовавший и манеры, и черты своего отца.

— Papa…

— Ах, Рауль! Тебя так долго не было. — Старик крепко сжал руку сына и прослезился.

Ему было невыносимо видеть отца таким.

— Я тут кое-кого привел к тебе. Ты не против компании?

Веки больного дрогнули и приоткрылись.

— Буду рад, — пробормотал он почти ровным голосом.

— Я скоро вернусь.

Он поспешил к двери и открыл ее. На него устремились три взволнованных пары глаз.

— Как он? — спросила Арлетт.

— Папа проснулся.

— Можно мне к нему? — шепнул Филипп.

— А сам как думаешь?

Он взял племянника за руку, и они прошли к левому краю кровати. Кристал и Арлетт последовали за ними и встали справа.

— Привет, grand-pere. Это я.

Старческие веки снова приоткрылись на звук нового голоса в комнате.

— Кто — я?

Филипп хихикнул:

— Ты знаешь, кто я.

Чтобы Жюль мог лучше видеть, Рауль поднял Филиппа на руки.

Старик увидел внука, и его серо-голубые глаза наполнились слезами.

— Ох… мой мальчик, мой мальчик. Иди ко мне поближе и поцелуй grand-pere.

Рауль поставил Филиппа на пол.

— Эта кислородная маска тебя пугает?

— Нет! — И Филипп звонко поцеловал деда в обе щеки, прежде чем Рауль снова взял его на руки. — У нас в школе учится одна девочка, ее зовут Талита. Она из Калифорнии, и ей приходится постоянно носить такую маску. Это потому, что горным воздухом тяжело дышать.

Рауль ничего об этом не знал.

— У тебя в руке иголка, дедушка. Тебе больно?

— Нет. Я ее даже не чувствую.

— А зачем она? — не унимался мальчик.

— Чтобы меня подпитывать.

— А почему бы тебе просто не поесть?

Рауль уже очень давно не слышал, как смеется отец.

— Мне не хочется.

— А у нас сегодня наггетсы, — напомнил Филипп. — Дядя Рауль тебе принесет. — Он с мольбой посмотрел на Рауля: — Дедушке понравится.

— Я не сомневаюсь. — Рауль старался сохранять серьезное лицо, а Кристал не выдержала и прыснула.

Это привлекло внимание Жюля:

— Ах, Кристал! Тебя так долго не было.

— Слишком долго, — согласилась она и, склонившись, поцеловала старика в щеки.

— Мы очень волнуемся за тебя.

— Пустяки. Вы приехали на Рождество?

В его голосе была такая надежда, что Рауль затаил дыхание.

— Да. Мы с Филиппом не хотели провести еще одно Рождество вдали от вас с Арлетт.

— Ты это слышала, mon amour? — Теперь Жюль заговорил с оживлением.

Мать Рауля кивнула и нагнулась, чтобы поцеловать мужа в лоб:

— Конечно, слышала. Вот почему тебе надо срочно поправляться.

Филипп неожиданно вытащил что-то из кармана своей парки и вложил деду в ладонь.

— Что это?

— Пер Ноэль. Grand-mere разрешила мне снять его с елки. Я попросил его, чтобы ты поправился. Можешь хранить его у себя, пока не приедешь домой. Потом я его положу в свой тайник.

— У тебя есть тайник? — удивился дед.

— Да.

— Хочу на него посмотреть.

— Там много всякой всячины, тебе понравится.

Произошло новое чудо. Когда Жюль открыл глаза, чтобы поблагодарить Кристал, Рауль заметил, что она еле сдерживает слезы. А первым чудом было ее возвращение во Францию вместе с ним.

Та стена, которую Кристал медленно возводила за месяцы до гибели Эрика, была слишком высока, так что Рауль и не надеялся на волшебные перемены. Хотя если это было только ради Филиппа…