Рождественский магазинчик Флоры

Ребекка Рейсин, 2021

Идеально для поклонников романов Дженни Колган и Джули Кэплин! Рождественская история любви. Флора любит Рождество больше всего на свете, поэтому она очень расстроена, когда ее босс, похожий на Скруджа, увольняет ее в канун праздника. Но теперь у Флоры появился шанс осуществить свои мечту: она покупает фургончик на колесах и отправляется в Лапландию. Впереди Флору ждет горячий шоколад, сани с оленями и атмосфера праздника, но в первый же день она встречает Коннора. Один его взгляд заставляет ее сердце трепетать. Кажется, она влюбилась по уши. Только есть одна проблема – Коннор ненавидит Рождество. «Пронзительная и причудливая история о любви». – Сьюзан Мэллери

Глава 7

Еще до восхода солнца мы упаковываем в машину Ливви мою драгоценную рождественскую коллекцию и направляемся в парк на распродажу из багажников.

— Чья это была идея — выпить так много коктейлей? — спрашивает Ливви, щурясь и хватаясь одной рукой за голову, а другой за руль.

— Моя, но нет ничего, что не исправил бы хороший завтрак.

В парке мы аккуратно разворачиваем рождественские украшения и раскладываем их в ряд на столе.

Подходит дама средних лет, одетая в твид. Она выглядит как младший член королевской семьи, а это значит, что у нее будут деньги, которые можно потратить впустую! Нервы заставляют меня колебаться, я сбиваюсь с толку и выпаливаю:

— Добривет. — Смесь «доброго утра» и «привета». Фу! Поздняя ночь творит хаос в моем мозгу.

Женщина не отвечает, а просто берет в руки каждую статуэтку Hallmark, изучает ее, а затем снова кладет на место, прежде чем перейти к Swarovski. Я стараюсь не раздражаться при прикосновении к моим любимым вещам, но, полагаю, с этим ничего не поделаешь. Почему она не может наклониться и посмотреть на них? Я буду несколько дней оттирать ее отпечатки пальцев, если она просто разглядывает товар!..

Почувствовав мое беспокойство, Ливви берет меня за руку и сжимает ее, как бы говоря: «Расслабься». Наконец женщина произносит:

— Сколько стоит коллекция Swarovski?

Моя гордость и радость. Моя единственная настоящая любовь. Мой…

Ливви тычет меня локтем в ребра.

— Эм, эм… — Я не хочу с ними расставаться! — Они не для…

Ливви выкрикивает цифру и продолжает:

— Редкая коллекция, пользующаяся большим спросом и, как вы можете видеть, в первозданном состоянии.

Женщина поджимает губы так, как это сделала бы женщина, носящая твид.

— Снизьте эту цену вдвое, и вы получите сделку.

Она что, сумасшедшая? Я уже собираюсь высказать ей все, что думаю, когда Ливви выворачивает мою руку почти из сустава.

— Ой! — Для пущей убедительности она топает мне по ноге.

— Как насчет того, чтобы еще раз разделить разницу? — говорит Ливви. Вот предатель!

— Что?! — Они умудряются не обращать на меня внимания, несмотря на явное повышение моего голоса.

— Ладно, ты заключаешь жесткую сделку, но я возьму их.

Жесткая сделка — она не может говорить это серьезно!

Я борюсь с мыслью о том, чтобы отдать их за бесценок, мысленно подсчитывая, сколько стоит каждая новая вещь, в то время как Ливви начинает упаковывать их в оригинальные коробки с оригинальной оберточной бумагой Swarovski.

— Вот, заверни это, а я начну со следующего, — приказывает Ливви, как будто я простая продавщица, а не кто-то, у кого разбито сердце. К своему смущению, я ловлю себя на том, что борюсь со слезами, когда иду вручать коробку. Женщина берет ее, но я не могу полностью отпустить. Это как будто приклеено к моей ладони. Происходит перетягивание каната, когда она пытается вырвать коробку у меня из рук, и я отдергиваю ее обратно.

Ливви оглядывается и вздыхает, прежде чем схватить коробку и передать ее как ни в чем не бывало. Перебежчица. Ужасная подруга, которая думает, что попирать мои эмоции — это нормально. Бессердечная…

— Флора, — шипит она. — Помоги мне упаковать это, пока она не передумала из-за того, что ты так странно себя ведешь!

— Но…

— Никаких «но». Возьми себя в руки, пока я не убрала вино до конца недели! — Каким-то образом ей удается выплюнуть эти слова шепотом и поставить меня на место, при этом широко улыбаясь женщине. Однажды из нее выйдет потрясающая мать.

Я подчиняюсь, но бросаю на Ливви косой взгляд, чтобы она знала, что я в абсолютной ярости. Я знаю, что мне нужно продать этих младенцев, чтобы обеспечить свою жизнь — это не значит, что я должна относиться к этому разумно! Я молча прощаюсь с каждой вещью, вспоминая ее происхождение и все связанные с ней воспоминания.

Женщина протягивает пачку наличных, которую Ливви пересчитывает.

— Было приятно иметь с вами дело.

Пока она укладывает множество коробок в свою переносную тележку для покупок, я поворачиваюсь к Ливви.

— Как ты могла!

— Как я могла что? Это была отличная цена за них, и ты это знаешь. Ты бы вообще их не продала, если бы меня здесь не было.

— Вот именно!

Она поджимает губы.

— Кому теперь нужно быть храброй, как героине Hallmark, а? — Черт возьми, она меня подловила. — Никакие перемены не могут произойти без каких-либо жертв; это мост к Фургонной Жизни, и ты должна перейти его.

Я использую свой лучший плаксивый голос, чтобы достучаться до нее:

— Да, я знаю, мне просто не нравится, когда богатые члены королевской семьи покупают мое барахло, моих детей, мою драгоценную…

— Отговорки со мной не пройдут. — Она зажимает мне рот рукой. — Но ты права, Флора. Это просто «барахло». Красивые, блестящие мертвые грузы, которые тянут тебя ко дну. У тебя все еще есть все, что тебе дорого от бабушки, и это все, что имеет значение.

— Я ненавижу, когда ты так говоришь!

— Например, как?

— Разумно! Это приводит в бешенство!

Она улыбается.

— Через несколько недель, когда у тебя будет лучшее время в твоей жизни, ты вспомнишь этот момент и будешь рада, что добилась свободы.

— Это просто… — Но слова исчезают. Она права, и я знаю, что она права. Если я хочу, чтобы это сработало, мне нужно изменить свой образ мышления. Больше никаких оправданий. Не цепляться за прошлое. — Мне понадобится сахар, чтобы успокоиться.

— В этом есть смысл. Позволь мне. — Она уходит, и я остаюсь предоставленной самой себе, пытаясь отогнать боль, когда вижу свободное место на столе.

Молодой папаша, носящий ребенка в лоскуте, здоровается. Малышка радостно воркует, и он отвечает ей тем же, осматривая стол. Когда он спрашивает цену за мою коллекцию северных оленей, я размышляю, действительно ли я хочу их продать. Я имею в виду, что он кажется милым и все такое… но и мои олени тоже.

Я скрещиваю руки на груди.

— Прежде чем я назову вам цену, не могли бы вы назвать мне имена каждого из оленей Санты?

Если он знает их все, это знак, и тогда я продам ему свой зверинец копытных животных. Это тот дерзкий вид допроса, под которым подписалась бы уверенная в себе героиня Hallmark, верно?

— Вы хотите, чтобы я назвал их имена? Все?

— Их всего девять. Это не такая уж сложная задача, не так ли? — По выражению неподдельного удивления на его лице можно было подумать, что я попросила его продекламировать текст «Боже, храни королеву» дословно или что-то в этом роде.

На его лице отражается замешательство, но он говорит:

— Э-э, Рудольф. Стремительный, Танцор, Скакун, Комета, Гром?.. Сколько это? — Любитель.

— Этого недостаточно.

Он почесывает затылок.

— Комета?

— Вы уже сказали «Комета». — Я поедаю его взглядом.

Ливви возвращается и протягивает мне малиновый круассан.

— Эй, какой у вас там очаровательный херувимчик, — говорит она парню и делает то сморщенное лицо, которое всегда делают люди, когда рядом есть дети. — Я могу помочь?

— Вы знаете все имена северных оленей Санты?

Она бросает на меня свирепый взгляд.

— Только не это снова!

— Что? Это только справедливо, что, если он хочет владеть такой великолепной компанией, пусть знает их чертовы имена. — На мой взгляд, вполне разумно, чтобы он знал, что покупает!

— Стремительный, Танцор, Скакун, Резвый, Комета, Купидон, Гром, Молния и Рудольф, — говорит она и лучезарно улыбается мужчине. — Теперь вы знаете их все. Хотите, я заверну их для вас?

— Сколько они стоят?

— Все, что вы считаете справедливым.

Я задыхаюсь так сильно, что, кажется, сейчас потеряю сознание. Они заключают сделку, и мужчина уходит со своей добычей.

— Ты… ты уволена!

Она закатывает глаза.

— О, заткнись ты. Честно говоря, неужели моя маленькая ободряющая речь полностью вошла в одно ухо и вылетела из другого? Я доверила тебе сделать еще несколько продаж, а ты поступила так, как обычно поступаешь с потенциальными бойфрендами, когда спрашиваешь их, знают ли они все девять имен северных оленей! Это чертово чудо, что любой мужчина идет с тобой на свидание, но вот он, первый вопрос, который ты ему ляпаешь. Теперь ты делаешь то же самое с молодым папашей на распродаже из багажников. Это невероятно!

— Что ж, извинииите меня, мисс Божество свиданий. Мои представления об идеальном мужчине могут отличаться от ваших, но мне нужно заранее знать, совместимы мы или нет. Что касается первых вопросов, то этот чертовски хорош, если спросить меня.

Она фыркает.

— Я больше не собираюсь затевать этот спор о «первом вопросе». Нужны тебе деньги на поездку или нет? Потому что, если ты этого не сделаешь, мне лучше лежать в горизонтальном положении на диване, пестуя похмелье, чем находиться здесь. Ты мешкаешь вообще, потому что делаешь это по-настоящему, или нет?

Я откусываю кусочек от своего круассана, чтобы она, черт возьми, могла дождаться ответа. И еще потому, что я на самом деле не могу придумать ни одного.

— Ну?

Я смахиваю крошки.

— Я дура. На этот раз я действительно это имею в виду.

— Ты и есть дура.

— Только это трудно отпустить. С чем угодно меня бы это ни на йоту не волновало, но это мои милые драгоценные малыши, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы опрашивать людей, чтобы убедиться, что они попадают в нужные дома.

Ливви сидит рядом со мной и потягивает кофе.

— Ладно, хорошо, я это понимаю. Задавай вопросы, но старайся не прибегать к этой устрашающей тактике отвода глаз; это на самом деле пугает, как будто ты пытаешься загипнотизировать их или что-то в этом роде. И сделай свои расспросы немного более тонкими.

— Должным образом принято к сведению. Я поработаю над своим общением.

Это то, что мне больше всего нравится в Ливви; мы можем пререкаться и спорить, как сестры, но довольно быстро миримся, когда одна из нас понимает, что мы неправы — обычно я.

Если я действительно собираюсь преуспеть, мне придется продать столько, сколько смогу, включая всю домашнюю потрепанную подержанную мебель, которая хранится у меня на складе, и получить достаточно денег, чтобы продержаться, если рождественская ярмарка в Лапландии окажется не такой прибыльной, как я надеюсь.