Серьезные отношения

Ребекка Попова (2024)

В этой части цикла «невыносимое томление плоти» наша героиня уже немного повзрослела и старается, чтобы ее не могли смутить откровенные мужские взгляды, хотя по-прежнему трепещет, представляя себе прикосновения возбужденного мужчины. Она встречается с разными партнерами, но при этом мечтает найти такого мужчину, с которым будет увлекательно проводить время вместе. «Иногда я думала о себе как о беззащитной одинокой девушке. В таком случае любая игра, в которую пытался играть со мной какой-то мужчина, приводила меня в ярость, и я стремилась защитить себя любой ценой… Однако в другой раз, наоборот, я совершенно осознанно искала такую захватывающую и увлекательную игру с мужчиной». Героиня переживает взлеты и падения, череду страстных свиданий, беспросветную скуку, бесконечные веселые вечеринки и страх одиночества.

Одиночество в толпе

Владик оказался, как бы сейчас сказали, патимейкером: он устраивал вечеринки для своих знакомых пацанов с участием моих подружек.

Один раз мы с Наташей были очень удивлены и даже немного встревожены, когда на подобной вечеринке в числе других ребят мы обнаружили пацана, как две капли воды похожего на сына нашей классной руководительницы, который был старше нас на год и с которым мы в школе не общались. Понятно, что школьная жизнь благополучно ушла в прошлое, но ощущение субординации у нас все еще осталось.

Мы замучили Владика вопросами, откуда он знает этого человека. Владик в ответ удивленно разводил руками и твердил, что его просто рекомендовали этому пацану.

Кстати, оказалось, что за участие в таких вечеринках Владик брал со своих знакомых"оргвзнос"в размере 10-15 рублей и на эти деньги покупал еду и выпивку. Анонсируемая Владиком программа вечеринки могла быть"культурной" — просто побухать — или"полной" — плюс еще общение с девушками.

* * *

Кажется, за столом тогда сидели Нинка и Кеша. А, может быть, Ленка и Колян.

Женек — длинноволосый пацан с очень плохой кожей на лице — рассказал тогда, что видел на майке у одного парня надпись:"Лучше быть дураком в толпе, чем умным одному".

Да, точно: тогда были Нинка и Кеша.

После этих слов Женька я опять впала в задумчивость, так как меня захлестнул тягучий поток ленивых мыслей. Кеша упрекнул меня в том, что я все время молчу. Я тогда подумала: интересно, а что я могу рассказать этой публике… или вообще кому бы то ни было?

Я радовалась, что Женек с Кешей нашли общий язык — как будто это так трудно сделать двум парням, да еще с помощью бутылки.

Кеша продавал пиво на Арбате. Он засыпал нас смачно рассказанным историями, обильно сдобренными матом. На него можно было смотреть, не отрываясь. Кажется, в одной истории они с наркотиками прятались от ментов, как радистка Кэт в"Семнадцати мгновениях весны".

Мне было приятно, что за столом все относятся ко мне покровительственно: Нинка — как ко младшей сестре, Кеша — с любопытством.

Женек смущался, когда я многозначительно повторяла фразу о том, что в его хате должна быть хозяйка.

Про хозяйку в хате мне в свое время говорил мой предыдущий приятель — футбольный фанат Эдик. Кажется, все умное, что я говорю одним мужчинам, я в свое время слышала от других.

Мне было важно, чтобы мой парень обратил снимание на то, что все одобряют его выбор. Я чуть ли не впервые выступала в роли чьей-то официальной девочки.

Кеша сложил из спичек что-то наподобие человечка и спросил у Владика:

— Как из девушки сделать женщину?

Тот, стремясь не ударить в грязь лицом, присматривался к спичкам и так, и эдак. Я думала: скорей бы уже выяснился правильный ответ! Кеша сгреб спички и довольно объявил публике:

— Разве такие вещи руками делаются?

Все были в восторге, — наверное, в этот момент в полной мере ощутив себя мужчинами и женщинами.

Потом Владик ушел на кухню. У него возник вопрос насчет очередной порции пельменей или чего-то в этом роде. Он позвал"кого-нибудь из девчонок". Пошла я."Я позову Нинку", — сказала я, узнав, в чем дело, но… к столу я так и не вернулась.

"Мне тут показали, где лежит постель", — говорил мне Владик, и мы сходили с ума от желания. Когда я сняла лиф, он стал дергаться от нетерпения, говоря:"Я уже не могу на тебя спокойно смотреть".

Надев джинсы, Владик сходил проведать остальных. Его пытались еще дополнительно раззадорить насчет меня. Как он потом рассказал, кто-то из них дал ему каких-то хитрых таблеток, чтобы еще больше забалдеть. Но потом он решил, что зря их принял, и сделал, чтобы у него вырвало.

В ту ночь мы с ним жутко смеялись, пытаясь переспать в позе, которую он мне показал.

"С беременными только так и делают", — уверял он.

"Я, конечно, понимаю, что ты много трахался с беременными, но я-то не беременна, и поэтому у нас ничего не получается" — говорила я, и мы ржали, потому что принять эту позу было просто невозможно.

Чуть свет я проснулась, и, невзирая на ворчание Владика, мы покинули сию гостеприимную хату.

Перед уходом мы заглянули в комнату к остальным — они спали втроем на одной кровати в полном обмундировании.

* * *

— Сегодня праздник, и я напьюсь как следует, — говорила я, всматриваясь в глаза Коляну, когда мы вчетвером ехали на метро к Женьку. В ответ Колян понимающе кивал.

У Женька я для начала попробовала вьетнамской водки в миниатюрной бутылке с изображением ящерки. Советскую водку я пить отказалась, попросив оставить мне коньяк.

Попивая коньяк, я наблюдала, как Ленка сидит на коленях у Коляна. Потом они ушли, но предварительно на кухне мне удалось сорвать с губ Коляна поцелуй.

Уж не знаю, что мне стукнуло в голову, но когда Владика в комнате не было, я уселась на кровать напротив Женька и принялась его раздевать. Мне было любопытно его"попробовать", как я потом объясняла Владику.

— Может,закроем дверь? — предложил осмотрительный Женек. Но он не успел этого сделать: вошел Владик, оттолкнул меня так,что я упала, и увел Женька поговорить. Вернувшись, Женек стал постоянно упрекать Владика в том, что у него болит голова, и перестал реагировать на мои приставания.

Потом они зажгли свечи и стали кричать под heavy metal. Когда я присоединила к хору и свой голос, то Женек сказал, что соседи могут вызвать легавку, так как когда кричит женский голос, то это уже криминал.

Мне чудилось потом, что в комнате, где мы с Владиком уединились, нас было трое. Оказывается, туда периодически заходил Женек и просил нас вести себя потише. В самый ответственный в сексе момент меня затошнило, и Владик поил меня из носика чайника. Еще помню, что в момент просветления я спряталась от Владика под кровать.

— Ты меня избил. У меня все поехало перед глазами, и я ужаснулась: неужели все это происходит со мной? — пеняла я в ту ночь Владику по поводу того, что в сердцах он толкнул меня на пол.

В то же самое время меня раззадоривало, что Женек не реагирует на мои домогательства из страха перед Владиком, и мне хотелось во что бы то ни стало сломить его сопротивление.

— Что там поделывает наш Женек? — спрашивала у Владика. Кажется, тот в ответ лишь усмехался.

Тем временем, он высказал идею, что долго оставаться девственницей вредно — есть риск стать фригидной. Я обиделась за своих подружек, а он не мог понять, чего он такого сказал.

Меня тянуло к Женьку со страшной силой. Я пошла в его комнату, села на краешек кровати и сказала:

— Ничего, что я потревожу твой невинный сон? Я хочу показать тебе свои синяки.

У нас начался типичный разговор двух влюбленных о книгах, о музыке. Оказалось, что оба мы были на Московском музыкальном фестивале мира ("российском Вудстоке"). Он рассказал,что покупает книги, которые ему нужны, платя за них круглые суммы — например,"Молот ведьм".

Тут хлопнула дверь — Владик ушел.

"Ты часто рассказывала мне о том, кто у тебя был раньше, как ты любишь трахаться с двумя друзьями. Вот я и решил посмотреть, как это у тебя получается на практике", — так он объяснял потом, когда я спрашивала, зачем он ушел.

Поначалу я суетилась и дергалась. Женек тоже был не совсем спокоен. Войдя в комнату, где мы провели с Владиком ночь, мы обратили внимание, что на столике лежат письма Владика Женьку из армии. Этот знак мы истолковали как какое-то предупреждение со стороны Владика. Когда неожиданно прозвенел будильник, то мы решили, что его тоже специально завел Владик, чтобы для нас это было каким-то знаком.

Потом я сказала:

— Трахнемся мы или нет — он все равно скажет, что мы трахнулись. Так что лучше уж, действительно, трахнуться.

— Он меня убьет, — отвечал Женек. Он объяснил, что раньше из-за девчонок Владик никогда не поднимал на него руку. Я решила, что Владик"относится ко мне не так, как к другим". Женьку же я объяснила, что Владик еще до этого на меня разозлился.

Мы включили телек. Женек сказал,что на голодный желудок он"не может", и стал пить кофе. — Давай, если они трахнутся, то и мы трахнемся, — сказала я ему о советских мужчине и женщине — героях фильма о любви.

Женек уссывался над тем, что фильм задуман как серьезный, а смотрится как комедия.

— Я всегда смогу отмазаться, — отвечал он, — потому что в советском фильме никогда не покажут, как трахаются.

И, действительно, в самый кульминационный момент объятий на свежем воздухе авторы фильма показали небо.

Но все же Женек был сломлен. Он задернул занавески, и я в одежде легла в его постель. Мы обнимались и целовались, предварительно вставив в"двойник"Коляна его же кассету, которую он оставил мне переписать.

— Мы с тобой похожи на героев из одного спектакля, — пришло мне в голову — Когда они целуются, у них верхние половины тела тянутся друг к другу, а нижние, наоборот, стремятся в разные стороны.

Женек засмеялся. Я принялась раздеваться, бросив ему с укоризной:

— Мне что, тебя раздевать?

Ухмыляясь, он начал стаскивать с себя одежду.

Я забралась на него сверху, и как раз в это время на кассете Коляна зазвучала песня Блэка"Wonderful life", на которую я давно обратила внимание.

Как по-настоящему романтичная натура, преданная музыке, я спросила у своего новоиспеченного партнера в порыве нежности:

–Ты запомнишь эту музыку на всю жизнь?

…Впрочем, наше соитие так неправдоподобно быстро завершилось, что, сидя через некоторое время рядом с курящим Женьком, я в недоумении гадала, что же произошло и почему Женек так быстро решил оборвать наши занятия любовью?

Причина оказалась банальна: он сразу кончил.

Я чувствовала себя его благодетельницей.

* * *

Мы решили ничего не говорить Владику.

Я оставила Женьку свой номер телефона. У Женька же в квартире телефон был оборван. По его словам, какие-то люди воспользовались тем, что он"расслабился", и перебили и переломали все, что только можно. Накануне нашего с Ленкой прихода Владик с Коляном приводили эту хату в порядок. Кеша же, еще застав на полу слой перебитой посуды, окрестил его хату так:"гетто негритянского квартала".

После этого случая мы с Владиком расстались Я отвоевала у Владика право встречаться с теми мужчинами, с которыми я познакомилась еще до него — например, с моими любимыми шоферами Сережей и Тимошей, но вот измену с его собственным другом он уже перенести не мог. Потом он объяснял, что отстаивал интересы всех мужчин человечества, борясь за то, чтобы женщины им не изменяли.

* * *

Не знаю, научил ли меня чему-то этот случай.

Когда возле меня мужчина, проявляющий ко мне интерес, и вдруг я вижу еще какого-то совершенно эпизодического чела, то, под влиянием внутренних мотивов самоутверждения и подсознательно стремясь вызвать ревность у моего спутника, я могу начать заигрывать с этим эпизодическим лицом, не задумываясь о последствиях.

Потом я жалею о содеянном, чувствую жалость к незаслуженно обиженному спутнику и искренне не понимаю, какой бес меня дернул строить глазки"какому-то дебилу".

Однажды на встрече с Надей и Наташей — это случилось на летней прогулке в Серебряном бору — альтернативе совместному сидению подружек в кафе из"Секса в большом городе" — мы обнаружили, что стали общаться со своими молодыми людьми гораздо плотнее, чем друг с другом. Отныне именно наши партнеры служили объектами выяснений отношений — взаимных упреков и тому подобное. Выходило, что на подружках мы только временно тренировались скандалить и интриговать за неимением ухажеров.

Мы не оставляли без внимания события, волнующие все сообщество"внутри Садового кольца". В день открытия первого в Москве Макдональдса ко мне зашла Наташа со своим институтским приятелем Шуриком и с бутылкой. Я провела их в свою комнату, понимающе улыбнулась и,"как большая", открыла выдвижной ящик стола, вынув граненые конусообразные стаканы. Мы хряпнули и поехали на Пушкинскую стоять в огромной очереди жаждущих приобщения к мировым благам цивилизации в виде фаст-фуда.

Наташа в тот период с нами не пила. Она утверждала, что ей гораздо интереснее наблюдать со стороны, как выпитая субстанция чудесным образом преобразуется в изменение нашего поведения — веселье и прочее.

Из прочих веяний девяностых годов мне довелось, к примеру, посетить шоу так называемого театрального гипноза в исполнении некого Михаила Шойфета, проводимое на сцене актового зала какого-то института. Шоумен-гипнотизер стимулировал публику, решившуюся выйти на сцену, совершать яркие творческие поступки, а затем, приказывая проснуться, быстро возвращал участников перформанса в реальность. Один студент в состоянии гипноза сочинил стихотворение с довольно откровенными строчками, врезавшимися мне в память:

'…А девочки с дневного факультета

Меня совсем не замечают'.

Очнувшись от гипноза, парень был заметно смущен и шокирован тем, что его подсознательные чаяния вышли наружу.

* * *

В это время Надя уже выходила замуж.

Она выполняла наставления своей мамы, которая сызмальства твердила дочери, что нужно выйти замуж до двадцати двух лет, иначе"уже никому не будешь нужна". Со своим избранником Надя познакомилась на каких-то продвинутых курсах английского, он был старше ее лет на пять, и такая разница в возрасте была довольно существенной, так как, конечно, этот человек имел совершенно другой жизненный опыт и не мог знать всех наших 'заморочек'. Иногда мы с Наташей не могли понять, почему Надя согласна променять очередную будоражащую кровь тусовку с нами на вполне банальный поход в кино со своим кавалером, но Надя призналась нам однажды, что делает так не по велению сердца, а для того, чтобы ее жених 'не мог ни к чему придраться'. У Нади была установка ни в коем случае не отдаваться ему до свадьбы, и в разговорах с подругами девушка с грустью отмечала, что во время ничем не завершающихся прелюдий мужчина нешуточно страдал от перевозбуждения..

Конец ознакомительного фрагмента.