Сенька-гармонист

Рашид Варисович Гизатулин, 2021

Мои книги с рассказами для подрастающего поколения написаны с большим энтузиазмом. По написанию этих книг я руководствовался фантазией, реальностью нашего бытия, со сказочным вымыслом, в современном стиле и уходящим в глубь веков. Все мое писательское воображение было целеустремлено написать рассказы так, чтобы мальчикам и девочкам действительно было интересно читать, и обязательно, чтобы эти рассказы были поучительны и повышали интеллектуальные способности каждого из них, Познавая наш мир, как с плохой, так и с хорошей стороны, стремлением к возвышенному, о чем ярко написано на задней стороне обложки. И судя по отзывам из школ Саратовской и Волгоградской областей, в которые я дарил свои книги, у меня получилось, что до сих пор иногда поступают телефонные звонки с вопросом: «Дядь Рашид, а вы еще что-нибудь написали?» Странно, думаю я, откуда они узнают мои телефонные номера, мистика какая-то. Впрочем, почему и нет. Наверное, они уже с дальних расстояний могут осуществлять свои желанья.

Бог

Осенний ранний вечер провинциального городка, расположенного по левую сторону Волги, был сумеречно-ветреным.

Расплывчатые серые облака, с самого раннего утра почти целиком поглотившие небесную синеву, лишь изредка, словно нехотя, выталкивали солнце на кратковременный обзор своих владений и в спешке прятали обратно. Как бы дополняя всю эту невзрачную картину, лёгкие порывы ветра, срывая с больших вязов и тополей пожелтевшие листья, шумно гнали их по кромкам тротуара, словно подстёгивая невидимыми прутиками.

Но этот октябрьский день, если его сравнивать с ноябрьскими днями, которые ожидались в скором времени, был не так уж и плох…

Семиклассник Ильяс Нургалиев, перекатывая во рту остатки шарика чупа-чупса, тихо приговаривал: «Бр-р-р! Опять скоро слякоть с заморозками, пронизывающими ветрами… Уехать бы в Крым, купить там домик, хотя бы захудалый… Да куда там с нашим папашей! Приличную машину приобрести не можем. А ведь может же большие деньги зарабатывать, да совесть, видите ли, ему не позволяет с больных пациентов деньги брать. Клятва Гиппократа! Какая там клятва, если все они, больные, нищими прикидываются?! Да ладно, если б простой врач был, так ведь хирург, хирург от Бога! То ли дело Юркин отец — директор кладбища, новый «Мерседес» недавно приобрёл, хотя и говорят про него, что совесть совсем потерял. А кому она нужна, совесть?! Живёт человек, да ещё как живёт без этой совести: нос в табаке да в ус не дует».

«Да-а-а, — с тяжёлым вздохом потаённой зависти Ильяс уставился на светло-вишнёвую «Ауди», мчащуюся навстречу. — Вот подрасту, обязательно куплю такую! Ещё немного осталось — седьмой, восьмой да девятый класс — и всё, хорош! Пошли они все куда подальше со своими институтами. Сразу же — в престижный автосервис, год-два постажируюсь, а там лопатой деньги грести буду без вашей этой самой совести».

Следуя со всевозможными подсчётами и умозаключениями касательно своего светлого будущего, Ильяс повернул направо и, приподняв воротник осенней куртки, пряча голову от ветра, продолжил свой путь домой, в сторону городского парка. Войдя в большие арочные ворота, выплюнув уже не пригодный для дальнейшего обсасывания чупа-чупс с полуизжёванной палочкой, он как бы подытоживал свои горестные наблюдения: «И чего это классная руководительница Нина Александровна на меня взъелась? „Вы, Ильяс Амирханович, совсем развинтились, разленились, никакого участия в школьных мероприятиях не принимаете…“ А мне они нужны — все эти ваши школьные мероприятия? Уроки я отсидел, а там уже моё время: хочу — останусь, хочу — нет. Да ну вас всех к лешему! „Пожалуюсь родителям…“ Да жалуйся хоть губернатору!»

Выплюнув остаток накопившейся слюны от чупа-чупса, Ильяс приблизился к середине городского парка. Вековые сосны и тополя, шумя ветвистыми кронами в облачную высь пасмурного неба, стройными рядами уходили вдаль.

Разноцветная керамическая плитка была выложена красивыми узорами как бы в ковровую дорожку, по краям которой на небольших расстояниях друг от друга красовались чугунным литьём скамейки в виде больших кресел для отдыхающих.

Но в этот вечер городской парк был не особо люден, скамейки пусты, и те, кто входил в парк, поёживаясь от усиливающего ветра, старались быстрее его покинуть. Оно было и немудрено: во-первых, день был не выходной и не праздничный, а понедельник; во-вторых, чего рассиживаться на этих скамейках в непогоду? Лучше уж дома, за чашечкой кофе перед телевизором или же с книжкой в кресле.

Пройдя больше половины городского парка, неподалёку от себя, под многовековым дубом на скамейке Ильяс увидел странного старичка в не менее странном белоснежном одеянии. Словно этот старичок был одет в большую ночную сорочку наподобие той, которую на ночь надевала его бабушка, только эта сорочка была с длинными рукавами и доходила ему чуть ли не до пят. Ещё не менее странным выглядело то, что на босых ногах этого чудотворца, словно сошедшего с иконы, были стоптанные старые сланцы. Но, несмотря на всё это в некотором роде комическое одеяние, далеко не по погоде, его светлое лицо с добрейшими глазами излучало покой и умиротворение. Сплошь седые длинные волосы развевались от небольших порывов ветра… Довершалось это непонятное явление мяукающим неухоженным котёнком на его коленях.

Ильяс, несколько испуганно глядя на этого странного старичка, медленно к нему подошёл и тихо спросил:

— Извините за любопытство, а что вы тут, дедушка, делаете?

— Да вот, сижу да смотрю на всех вас, может, кто подойдёт да пожалеет меня…

— И что, никто не походит?

— Да ты первый, кто за всё это время ко мне подошёл.

— И давно вы тут сидите? — в очередной раз полюбопытствовал Ильяс.

— Часа полтора-два точно, уже и не помню.

— Да кто же к вам, дедушка, подходить будет, если со стороны вы похожи на сумасшедшего?! — несколько осмелев, чуть ли не прокричал Нургалиев.

— Как так — на сумасшедшего? — пристально глядя в глаза Ильяса, испуганно проговорил старичок.

— Ну не совсем так, — решил поправить своё обидное высказывание Ильяс. — Скорее, на пациента, сбежавшего из психиатрической клиники.

— Вот дела! А я-то думаю, чего это меня все стороной обегают…

— Да такой наряд, в каком вы здесь сидите, только там и можно увидеть.

— Где это — там? — переспросил старичок.

— Ну, в этих заведениях… — улыбаясь, повторил Нургалиев.

— Ну и что же мне теперь делать?

— Как что? Идите домой, у вас же есть, наверное, какой-никакой дом, да как можно скорее, а то вы тут от переохлаждения можете заболеть.

— Ну, это мне совершенно не грозит, — весело проговорил странный старичок, поглаживая котёнка.

Ильяс, осторожно подойдя к скамейке и присев неподалёку, в очередной раз измерив любопытным взглядом дедушку с головы до пят, с усмешкой выговорил:

— А кто вы, если не сумасшедший?

— Я?

— Ну конечно, вы, не я же… — обиженно повторил Нургалиев.

Старичок медленно повернулся всем корпусом к Ильясу и тихо промолвил:

— Бог.

— Бо-о-о-г? — удивлённо, чуть ли не нараспев протянул Нургалиев и, бросив полупустой портфель на землю, захохотал и, словно заикаясь, проговорил: — Ну нет, сейчас точно от смеха лопну! Бо-о-ог! Во даёт! Ну тогда я точно президент.

Странный старичок, нервно передёрнув худенькими плечами, поправив чуть съехавший набок белоснежный балдахин, обиженно проговорил:

— А что вас так сильно удивляет и веселит? Я вроде не сказал ничего смешного.

— Да как же не сказали ничего смешного? Какой же вы Бог?! Во-первых, никакого Бога нет; во-вторых, вы наверняка больны какой-то формой шизофрении, так как если бы вы действительно были Богом, как вы соизволили себя назвать, то не сидели бы тут в нищенском одеянии с этим облезлым котёнком.

— А где же я, по-вашему, должен сидеть? — сухо спросил старичок.

— Ну не знаю, но с теми возможностями, которыми обладает настоящий Бог, — в каком-нибудь престижном ресторане.

— В каком таком престижном ресторане? — несколько озадаченно опять переспросил старичок.

— Ну где всё своё свободное время проводят очень богатые люди в шикарных костюмах, а не в таком нищенском наряде, в каком вы здесь сидите.

— Значит, если я Бог, то мне обязательно надо быть, как ты говоришь, очень богатым и сидеть в ресторане?

— Обязательно, не обязательно, но я думаю, что это выглядело бы более правдоподобно.

— А ты сам хотел бы стать очень богатым человеком?

— Да кто же этого не хочет? — удивился Ильяс.

Странный старичок, как-то нервно дёрнув головой и немного отстранившись от взволнованного Ильяса, печально проговорил:

— Действительно, вы все, здесь живущие, этого желаете.

— Абсолютно! А ты как думал?

— Ну, немножечко иначе. Для этого вот и появился на этой скамейке, — разочарованно проговорил странный дедушка и на некоторое время замолчал.

— Ну ладно, пойду я, чего тут мне с тобой попусту зря время тратить, сказки ваши слушать? — Ильяс приподнялся, но замер, услышав от старичка:

— А хочешь, я дам тебе денег, много денег, чтоб ты стал богатым?

Несколько ошеломлённый, Нургалиев, как-то глупо посмотрев на старичка, тихо проговорил:

— Конечно!

— Только ты должен ответить на мой вопрос.

— Да пожалуйста, сколько угодно вопросов!

— Что ты будешь с ними делать?

— Как что? — удивлённо переспросил Ильяс и тут же стал перечислять: — Купим самую крутую иномарку, заменим старую мебель в квартире на самую дорогую, подарю маме золотые украшения, поедем всей семьёй отдыхать во Вьетнам.

— И это всё?

— Как всё? — переспросил Ильяс.

— Но ведь денег будет много, — опечаленно повторил седой старичок.

— Да разве денег может быть много? — в очередной раз засмеявшись, Ильяс добавил: — Ну можно ещё купить магазин, кафе, бензозаправку, чтобы вообще не работать.

— И всё?

— Ну а что ещё?

— А разве у тебя не возникнет желания что-нибудь дать больным, обездоленным? — удивлённо глядя на разошедшегося Нургалиева, сухо проговорил старичок.

— Да разве на них всех напасёшься? Это никаких денег не хватит.

— Так я же тебе сказал, что могу дать много денег! — возмущённо прокричал дедушка.

Слегка сконфуженный, Ильяс, как бы в оправданье, тихо ответил:

— Ну, если слишком много, то можно и подумать… — встрепенувшись, зло продолжил: — Да что ты мне здесь морочишь голову: то дам, то могу дать… Если даёшь, то давай, а нет, так я пошёл отсюда.

Ильяс поднялся и наклонился за своим портфелем, да так и застыл перед ним. Полупустой портфель раздулся прямо на глазах, сухо щёлкнув оторвавшейся застёжкой, раскрылся, словно по волшебству, — и перед Нургалиевым предстало невиданное зрелище: он был доверху набит пятитысячными банкнотами!

Ильяс, рухнув на скамейку, повернув к старичку побледневшее лицо с округлёнными глазами, тихо проговорил:

— Так ты действительно Бог? И выходит, что ты есть?

— Ну, если тебе для того, чтобы ты поверил, нужны деньги, то выходит, что я есть, — улыбаясь, ответил старичок.

— Так ты же сказал, что дашь очень много?

— А разве этого мало?

— Нет-нет! Извините, дедушка, конечно, хватит.

— Только у меня к тебе одна просьба.

— Да пожалуйста, пожалуйста, дедушка!

— Присмотри за этим брошенным котёнком, — и, отцепив коготки чем-то недовольного маленького существа от своего странного одеяния, волшебный старичок, назвавший себя Богом, бережно передал его Ильясу.

Нургалиев, взяв котёнка, небрежно усадил его поверх портфеля на кучу банкнот, надсадно покашляв, снял куртку.

Укутав и подняв портфель со всем его содержимым, проговорил:

— Ну так я это… пошёл, если можно.

— Да почему же нельзя? Конечно!

— Ну спасибо, дедушка, теперь всем скажу, что ты есть.

Странный старичок, иронично улыбаясь, тихо проговорил:

— Давай-давай, а то в ресторанах тебя, по-видимому, заждались.

Быстрой походкой удалившись на некоторое расстояние от старичка, именовавшего себя Богом, Ильяс обернулся, чтобы на прощанье махнуть ему рукой, но никого не увидел.

Перекрестившись дрожащей рукой, Ильяс бросил портфель перед собой на землю, нагнулся, приподнял край куртки: испуганный мяукающий котёнок, выпустив острые коготки, царапал банкноты. «Слава тебе, Господи, значит, не обманул, не сон…» Схватив котёнка, швырнул его под ближайший тополь и спешно побежал в сторону дома.

* * *

В тот поздний октябрьский вечер немногочисленные прохожие городского парка с некоторым удивлением подходили к плачущему мальчику, который, словно потерянный, ходил неподалёку от тополей с полупустым раскрытым портфелем, пристально заглядывал под скамейки, прося прощения у самого Господа Бога, и что-то усиленно искал.

Один из тех прохожих недавно обо всём этом мне и рассказал. Только вот не знаю, верить этому или нет…