СМС волшебника

Раша Попов

Сельский мудрец, он же волшебник, гипнотизёр и железнодорожный инженер Радивой Душанович Убавич, общается эсэмэсками на тыковках с водными эльфами. В каждой главе с ним и с сельскими детьми, с которыми он дружит, происходит новое приключение с элементами юмористики, фольклорного, энциклопедического и философского квеста.

«С МУЖИКОМ ДОЛЖНО БЕСЕДОВАТЬ ПО-ДРУЖЕСКИ. ЕМУ НЕЛЬЗЯ УГРОЖАТЬ ИЛИ УКАЗЫВАТЬ! ПОТИХОНЬКУ, И С ГРАФИНЧИКОМ ВИНА»

Он знал, что это ему королева эльфов советует, как общаться с папой Бошко.

Около пяти часов Радивой Душанович пошёл через село. Шёл он по той части Мокрина, которая называется Гора, по улице Васы Стаича, к дому маленького Бошко Pешанского и его отца Веселина. То был красивый, окрашенный жёлтой извёсткой дом с двумя дверьми. Верхняя дверь была в корпусе дома, с тремя ступеньками, а нижняя, что поменьше, с торца, и без ступенек.

Он открыл калитку во двор. На краю двора, около стога соломы, клевала разная домашняя живность. Около индюшек с индюшатами петушился чёрный индюк, испуская грозные боевые звуки.

Если во дворе у них собака, то, наверное, она была привязана.

Вскоре появился крупный человек, с толстыми чёрными бровями. И у Бошко были точно такие же, только поменьше.

— Добро пожаловать, Радивой Душанович, — приветствовал хозяин. — Какими судьбами?

— Я пришёл из-за Бошко, Вашего сынишки.

— Что такое он сделал, проказник несчастный? Не иначе как окна у Вас поразбивал?

— Так нет, не переживайте, с ним всё в порядке, только, говорят, с Вами не всё в порядке.

Веселин Решанский покраснел и сердито ответил:

— Приходите ко мне домой, чтобы унижать меня здесь. Это так вы, господа, делаете? Что за барство такое!

Радивой Душанович кротко улыбнулся:

— Ладно, ладно, не сердитесь сразу. Я слышал, что, когда Бошко закончит четвёртый класс, Вы не пошлёте его в школу учиться дальше. Скажите, пожалуйста, откровенно, считаете ли Вы это правильным?

— А, это? Учёба? Вы хотели бы её ему насильно её навязать! Но она обязательна только до четвёртого класса. Далее нас и само государство, вместе с полицией, не принуждают учиться. Можем делать, как нам хочется!

Радивой Душанович попросил Веселина с ним побеседовать. Решанский посадил его за стол на крыльце, принёс графин тёмно-оранжевого вина с Песка и два бокала. Хозяин теперь уже успокоился.

— Почему Вы думаете, что каждый ребёнок должен идти по Вашим стопам? Ему же будет хорошо если будет гроссбауэр, как я.

— Так и мой отец про меня говорил. Но мой старый учитель Божа Пуцуль заметил, что я математику знаю лучше других ребят… До сих пор помню, как он после моего четвёртого класса пришёл в наш старый дом Убавичей на берегу Беги. Точно так же мой отец Душан принял его на крыльце, предложил ему нашего вина из виноградного сада, что на Песке. Виноградник был там, где вишни. Потом его мой старший брат Младен, когда начал богатеть, выкорчевал. Вырывали лозу вместе с корнями, но не вышло, ещё сегодня на пшеничном поле Младена на грядах прорастает зелёная лоза из тех глубоко запрятанных корней, которые остались в земле… Вот так, теперь у нас нет самого лучшего мокринского вина с Песка… Но у вас, слава Богу, есть. Большое Вам спасибо, чокнемся, на здоровье!

Гость отпил вина, и удовольствие изобразилось на его лице.

— Ух-ты, хорошее вино! А продаёте его?

— Нет, мы не из бедняков. Вино дарим друзьям и родственникам. Правда, с тех пор, как грянул этот кризис, даже большие виноделы вино не дарят. Стали продавать его на час.

Да, Радивой Душанович знал мокринский обычай «пить вино на час».

Поскольку виноградари не могут продать вино ни торговцам, ни корчмарям, ведь динар большой «как колесо», — они сейчас продают вино дома. Вот так, на крыльце, стоит стол, накрытый клеёнкой. Кто-то стучит в дверцу у ворот. Посетитель пришёл, чтобы пить. Сколько ему вина?

— Дай мне, газда, питья три четверти часа. Вот тебе семьдесят пять копеек.

Он кладёт деньги на клеёнку, тогда как газда на большом будильнике показывает гостю время. С этого момента в течение сорока пяти минут гость имеет право пить вина столько, сколько осилит. Тогда газда, неторопливо, потому что уже начался отсчёт времени, потихоньку идёт в подвал. Теперь он должен вплоть до истечения сорока пяти минут всё это время нести покупателю новые и новые кувшины вина, сколько бы он ни просил.

Когда гость начнёт пить, он поглощает стаканы до дна, раз, два, три… нет, не три! Уже после третьего глотка глотка подвела: он поперхнулся, выплюнул вино и облил всю свою рубашку!

Сперва гость заказывает новые кувшины с небольшими промежутками, но чем ближе становится последняя оплаченная минута, тем реже он заказывает питьё. Последний кувшин он не может одолеть и наполовину. Глаза у него затуманиваются, его мутит, тянет рвать.

— Газда, мне тошно! — жалуется гость.

— Не надо было так жадно и быстро пить. Теперь иди в нужник и выблюй!

Отхожее место из тесаных досок было в углу двора. Мужик шёл, и залился рвотой аж по порткам. Так нехорошо кончалось его питьё «на три четверти часа». Больше бы ему посчастливилось, если бы он пил на пятнадцать минут.

— Грустная история о быстрой выпивке, — сказал Радивой Душанович. — Я видел в Южной Америке, где строил железные дороги, и пьяных аргентинцев, и пьяных бразильцев, но мне всё кажется, что наш мужик не умеет пить. Слишком он часто падает под стол!

— Это зависит от того, кто этот «наш мужик». Когда мы, хозяева гроссбауэры, пьём, мы придерживаемся меры. Говорим: «Бог любит Троицу» — и больше трёх рюмок водки не принимаем. А кабачные выпивохи заливаются водкой двухсотграммовыми стаканами. Конечно, получается свинство.

После продолжительного молчания Веселин сказал:

— Надо уметь пить.

— Вы это хорошо сказали, — заметил гость. — Стало быть, Ваш Бошко в Вас такой умный. Именно так и бывает. Ум передаётся от предков к потомству.

— А-а-а! — у Веселина озарилось лицо. — А уж каким умным был его прадедушка Богдан! К нему приходили спрашивать, когда пахать, когда сеять, когда копать!

— Да, знаю, — сказал инженер. — Я помню Вашего дедушку Богдана. Мы, школьники того времени, называли его «Мокринский Сократ». И когда мы спорили, кто умнее: учёный ли человек или необразованный мужик? — то ответ всегда у нас был один: может, образованный человек и сильнее шириной своих знаний, но всё равно умнее дед Богица Pешанский, хотя кончил только четыре класса и ещё ребёнком пас скот, убирался в хлеву, запрягал лошадей…

— Так вот! — воскликнул Веселин. — И сами говорите, что умный ребёнок вырастает в умного человека, несмотря на то, ходит он в школу или нет!

На это Радивой Душанович сказал, что талант к математике редкость и что для нашего народа позор, если все одарённые математики не станут инженерами, химиками или физиками.

— Физиками? — спросил хозяин дома. — Какого рожна они нужны на белом свете?! Pазве не физики наделали ядерных бомб, разве не у физиков загореласьатомная станция в Украине, они едва ли не взорвали целый свет!

— Нет, — сказал инженер, — физики мирового уровня раскрыли тайну расщепления атома, но там, в Украине, само строительство военные шпионы ускоряли, снижая меры уровня безопасности. Приказали строить быстрее, чем это требует научная осмотрительность! Учёные физики не виноваты!

— Сейчас вы поёте совсем другую песенку! — запротестовал газда-Веселин. — В тот раз Вы говорили, что учёные виноваты в том, что случилось в Чернобыле!

— Это Вам сказал Митя Приклад? — спросил Радивой Душанович. — Он самый обыкновенный стукач! Он уже донёс на меня уездному исправнику. Я был задержан ради допроса, как последний воришка-цыплятник. И тогда, когда Приклад меня подслушивал, я не говорил о вине настоящей, истинной науки, но о дурных, второсортных лжеучёных, которые хотели обмануть природу. То же самое и сейчас говорю!

— Не бойтесь, я о Вас никуда не доложу! — усмехнулся хозяин. — Значит, Вы думаете, что мой Бошко мог бы стать настоящим слугой этой Вашей науки?

— Да, — сказал гость, — я уверен в этом. Мог бы, например, открыть месторождение нефти здесь, в бедном Мокрине!

На этом они распрощались. Папа Бошко дружески пожал руку своему гостю. Они оба были разгоряченными: вино с Песка показывало свою силу.

* * *

Короткое сообщение в следующую ночь было в начале дерзким, а затем угрожающим:

«ВЫ, ЛЮДИ В МОКРИНЕ, ЕЩЁ ПОЛТОРА ВЕКА ТОМУ НАЗАД, КАК ДИКАPИ, НЕ ПОСЫЛАЛИ ДЕТЕЙ В ШКОЛУ! ПРИХОДИТ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: УPОВЕНЬ ВОДЫ РАСТЁТ! Е. В. Кор.»

Вдохновившись дерзостью сообщения от водных эльфов, Радивой Душанович взялся в ту ночь изучать историю Мокрина по книге Васы Стаича «Великокикиндский дистрикт». Так он узнал, что первая школа в Мокрине, в 1758 году, была без капитальной двери, с продувающимися окнами. Учеников там было не больше двенадцати. Кто бы их и пустил учиться на таком сквозняке? Даже в конце восемнадцатого века, в 1799 году, родители сотен детей в школу их не пускали. Дети им были нужны, чтобы пасти скот. На Яроше ежедневно с пастушьими посохами, в детских тулупах, было до пятидесяти мальчиков возраста от восьми до четырнадцати лет.

В начале девятнадцатого века из Вены пришёл указ, которым воспрещалось посылать детей для труда на пастбище. Мокринскому исправнику было дано приказание каждого родителя, который будет пойман в том, что посылал детей не в школу, а на пастбище, — прилюдно выпороть на площади, перед двумя столбами при входе в уездную управу…

За первое нарушение проштрафившиеся отцы получали десять палок по ягодицам. За третий, то есть ещё дважды повторенный проступок, наказание ужесточалось до двадцати пяти ударов по заднему месту. Ужасно больно, но не смертельно.

Тогда школы переполнились детишками. Васа Стаич записал в своей книге «Великокикиндский дистрикт», что в 1804 году в мокринской школе было уже 180 девочек и 214 мальчиков.

Разозлившись на эльфов за то, что они называют мокринчан дикарями, инженер Убавич взялся за свою эсэмэс-тыковку, нажал на неё тремя пальцами и золотой булавкой написал своё сообщение:

Конец ознакомительного фрагмента.