Семь суток самадхи

Раф Гази (1997)

Заключенные невольно поежились от липкого чувства страха, холодом обдавшего низ живота. Однако в отличие от сержантов, имевших откровенно зверский вид, полковник был вежлив и обходителен. Несмотря на офицерскую форму, он благодаря своим интеллигентным манерам, больше походил не на военного, а на респектабельного университетского профессора. Хотя начальник гауптвахты был американцем, судя по-фамилии, немецкого происхождения, он безупречно говорил по-русски, видимо, его родители были эмигрантами из России. Книжка Рафаэля Миргазизова посвящается Сене, Хасану и другим ребятам, сидевшим на Кировоградской гауптвахте.

3

Между тем народу в баре прибывало — почти все столики были заняты. Стоял пьяный галдеж, две-три пары — бар, разбитый перегородками на несколько комнат, не был приспособлен для танцев — обнимались в полутьме под негромкие звуки тягучих мелодий, исполняемых музыкантами. В их репертуаре была в основном"фоновая"музыка, которая создавала нужное настроение и не мешала клиентам общаться друг с другом. Но исполнялись песни и по заказу.

Сеня прикурил сигарету, спрятал зажигалку в один из многочисленных карманов практичных армейских штанов цвета хаки и направился к маленькой сцене в углу самой большой комнаты бара, где расположились музыканты.

— Опять какой-нибудь фокус выкинет, — предположил Хасан, заметно протрезвевший после того, как Тимур с Сеней произвели в туалете оздоровительную процедуру посредством засовывания хасаниной головы под кран с холодной водой.

— Надо думать, как рассчитываться будем.

— Сеня же сказал, что за все заплачено.

— Сеня и не такое скажет.

— У меня вот тут кое-что есть, — Хасан достал бумажник из внутреннего кармана отлично пошитого в Штатах армейского кителя, — но это мелочь. Я же не знал, что мы так размахнемся, а то б со счета снял.

— И я после этого самохода на мели. Сеня кашу заварил, пусть и расхлебывает.

А их непоседливый приятель уже возвращался к столу небрежной походкой бывалого матроса, заглянувшего в портовый кабак, чтобы подцепить очередную красотку. Сеня плюхнулся на стул и, не дав никому рта раскрыть, изрыгнул фонтан клокочущих эмоций:

— Гниды, скоты! Я им говорю: плачу наличными, сыграйте, Христа ради. Не знаем, говорят, такую песню. Как это не знаете? А на хрена тогда вы здесь вааще нужны. Такая классная вещь — и не знают. Ее мой батя любил,"Комбат, батяня"называется. Вы-то хоть слышали, Тим, Хасик?

— Что ты как попугай, целый вечер долдонишь"батя да батя", зациклился, что ли? — поинтересовался Хасан с легким раздражением в голосе.

— Ты моего батю не тронь, он настоящий мужик был, — как-то неожиданно грустно, не в присущей ему усталой манере, отреагировал Сеня. — Он и Афган, и Чечню прошел, нигде даже не царапнуло… А убили его дома, на родной земле. Вот такие козлы, как эти, — Сеня в который уже раз указал на соседний столик. — Я тогда еще пацаном был, а батя решил фермером стать, не хотел больше ишачить на государство, которое ему за Афган и Чечню фигу показало. А тут эти, козлы, наехали, делиться, мол, надо. Батя конкретный у меня был — ребятишки еле ноги унесли, но затаились. А когда момент подошел, грохнули, втихую, из-за угла, cуки! Сегодня как раз годовщина.

Сеня разлил остатки водки по рюмкам:

— Помянем, мужики. Пусть, батя, земля тебе будет пухом, спи спокойно, я все равно отомщу за тебя, гадом буду, клянусь!

За столом стало тихо. Сеня уперся лбом в свои здоровенные кулаки, из которых торчала вилка с подернутым кружочком салями, и ушел в свои мысли. Тимур и Хасан, уважая чувства друга, деликатно молчали. Однако не такова была вольная казацкая душа Сени, чтобы долго предаваться грусти и печали. К жизни его пробудили звуки мелодии, когда-то очень-очень давно бывшей популярной на Британских островах, да и во всем мире тоже.

— Qirl, o qirl, — старательно выводил солист припев знаменитой некогда песни.

— Это"Beatles", — узнал Сеня. — Это я заказал, ребята. Говорю, если"Комбата"не знаете, хоть битлов сыграйте, черти, — их мой батя тоже уважал.

Услышав знакомую музыку, Сеня сразу ожил и принял свой обычный бравый вид.

— Ну я пошел, мужики, — сказал он, поправляя руками коротко остриженную под ежик прическу.

Цель его следования на сей раз оказалась совсем близко, всего в пяти шагах.

— Разрешите пригласить вас на танец, — галантно обратился Сеня к даме, сидящей за соседним столиком.

Хасан и Тимур разом повернулись на своих стульях и стали внимательно следить за происходящим. Девушка подняла на нежданного кавалера выразительные глаза, она была в явном замешательстве и, не зная, как поступить, перевела взгляд на своих спутников. Нельзя сказать, чтобы девушка была очень красивой, но ее едва заметный испуг, робкий и вместе с тем грациозный поворот головы, какая-то незаконченность и легкая неуклюжесть в движениях, предавали ей особое очарование, свойственное цветку в момент начала его распускания.

— Девушка не танцует, — вежливо, но твердо сказал мужчина в дорогом твидовом пиджаке и очках с золоченной оправой.

Такой ответ Сеню не устроил:

— Пусть она сама об этом скажет.

— Девушка не танцует, — еще раз, но с большим металлом в голосе, повторил мужчина.

— Молчи, козел, тебя не спрашивают, — Сеня полез буром, не думая о последствиях.

Девушка вскричала:

— Ребята, не ссорьтесь, прошу вас! Я на самом деле не танцую.

Но Очкарик не смог спустить нанесенного ему оскорбления.

— Та-ак, — протянул он удивленно, но вместе с тем очень спокойно, как будто констатировал какой-то банальный, давно известный ему факт. — Это уже становится интересным.

В тот же миг рядом с хозяином оказались два выдрессированных бульдога-телохранителя, готовые разорвать Сеню на мелкие части. Но Очкарик остановил их взглядом. Не заставили себя долго ждать и Тимур с Хасаном — будучи наготове, они в два прыжка подскочили к соседнему столику.

Если бы нечто подобное произошло несколько лет назад, от Сени уже осталось бы только мокрое место, в дело могли пойти даже"пушки". Но после установления Нового режима ношение оружия каралось самым строжайшем образом, за чем строго следили патрули Объединенной Армии. К тому же нуворишей смущала армейская форма — связываться с мощным военным институтом (дело бы немедленно передали в военную прокуратуру) было себе накладно. Поэтому Очкарик, поднаторевший в различных разборках, повел затяжную словесную атаку, вынуждая противников первыми совершить ошибку. Пошла психологическая игра, победитель которой выигрывал и всю партию.

Конец ознакомительного фрагмента.