Львиная шкура

Рафаэль Сабатини, 1911

Настойчивые, предпринимаемые на протяжении жизни нескольких поколений, попытки якобитов восстановить династию Стюартов, свергнутую Вильгельмом Оранским в результате Славной революции в Англии (1688), не могли ускользнуть от внимания выдающегося мастера приключенческого жанра Рафаэля Сабатини. Романтик в душе, Сабатини умел быть драматичным без мелодраматизма и всегда оставаться реалистом в изображении прошлого, превзойдя в этом таких признанных грандов, как Вальтер Скотт, Дюма и Стивенсон. Он всегда подчеркивал, что писатель-историк обязан не только основательно изучить описываемый им период, но и постараться максимально прочувствовать нюансы происходившего. В романе «Львиная шкура» бурная романтическая история разворачивается на фоне затянувшегося противостояния сторонников двух королей. И если об исходе заочной королевской «дуэли» нетрудно догадаться, то финал любовного приключения остается непредсказуемым вплоть до самой последней страницы.

Глава 3

Свидетель

Наконец мистер Дженкинс отыскал нужную ему страницу и, хорошенько прочистив горло, принялся гнусаво, с подвываниями читать:

— «Возлюбленные, мы собрались здесь пред лицом Господа…»

Мистер Кэрилл искоса взглянул на венчающихся. Он сразу отметил легкий румянец на щеках и блеск в глазах жениха, смущенно опущенную голову невесты и ее часто вздымавшуюся грудь и подумал, что это говорило о ее большом волнении.

Священник закончил, наконец, вводную часть, секунду помедлил и, словно обретя уверенность в своих действиях, возвысил голос, переходя к самому главному:

— Я спрашиваю вас и повелеваю вам отвечать, как в день Страшного Суда…

— Мне кажется, вы кое-что забыли, — вежливо прервал его мистер Кэрилл.

Его светлость недовольно фыркнул, и невеста, словно очнувшись, неожиданно подняла голову.

— Ч… что? — охваченный паникой пробормотал, заикаясь, мистер Дженкинс. — Что я забыл?

— По-моему, надо было прочитать указания, — сказал мистер Кэрилл, за что удостоился мрачного взгляда его светлости.

Мистер Дженкинс сперва побагровел, затем побледнел и, чуть не носом уткнувшись в книгу, слегка озадаченным голосом зачитал выделенные курсивом слова перед абзацем, к которому он было приступил:

— «И обращаясь к венчающимся, говорит им…»

Он вопрошающе взглянул на мистера Кэрилла, но тот отрицательно покачал головой, отвечая на его немой вопрос.

— Посмотрите ближе к началу, — посоветовал он мистеру Дженкинсу и, когда священник нерешительно послюнявил свой большой палец, собираясь начать листать страницы, решил прийти к нему на помощь. — Насколько я помню, там говорится, что мужчина должен стоять справа от священника, а женщина — слева. А как они стоят у нас? Впрочем, возможно, вы левша, мистер Дженкинс?

— Разрази меня гром! — совсем не по-церковному воскликнул мистер Дженкинс. — Я слишком разволновался. Вашей светлости не следовало бы так подгонять меня. Этот джентльмен совершенно прав, и если бы не мое волнение… Мадам, прошу вас, поменяйтесь местами с его светлостью. И свидетели тоже.

Они встали, как им было велено, виконт сдержанно поблагодарил мистера Кэрилла, обстоятельно выбранил священника, и церемония началась заново.

Мистер Кэрилл был готов расхохотаться. Разве мог он представить, давая свое согласие на участие в этой церемонии, какое развлечение ожидает его? Однако он постарался не выдать владевшие им чувства, терпеливо дождался, пока мистер Дженкинс доберется до слов «Я спрашиваю вас, и повелеваю вам…» и как ни в чем не бывало заметил:

— Вы опять кое-что упустили.

— Дьявольщина! — не выдержал Ротерби, свирепо взглянув на мистера Кэрилла, и тот краешком глаза успел заметить, как невеста, услышав сорвавшееся с губ своего жениха проклятье, слегка отстранилась от него, и в ее глазах мелькнуло недоумение, быстро превратившееся сперва в уверенность, а затем в неподдельный страх.

— Вы несправедливы ко мне, — укоризненно отозвался мистер Кэрилл. — Я пекусь о ваших же интересах.

— Если так, то я буду весьма обязан вам, если вы сейчас же заткнетесь! — выпалил его светлость.

— В таком случае я буду обязан позаботиться о соблюдении интересов леди, — ответил мистер Кэрилл. — Раз уж вы захотели пригласить меня в свидетели вашего бракосочетания, мой долг состоит в том, чтобы оно было совершено должны образом.

— Черт возьми, что вы имеете в виду? — раздраженно спросил его светлость.

Мистер Дженкинс, чувствуя, чем все это пахнет, предпринял отчаянную попытку спасти ситуацию.

— Милорд! — проблеял он. — Как знать, возможно этот джентльмен прав. Неужели… неужели я опять… — Тут он запнулся и повернулся к мистеру Кэриллу. — Так что, по-вашему, я сейчас пропустил?

— Время для совершения обряда, — ответил мистер Кэрилл, с удовольствием взирая на изумление, отразившееся на лицах Ротерби и мистера Дженкинса.

— Какое еще время? Что вы дурачите нас? — напустился на мистера Кэрилла его светлость.

— Задайте-ка лучше свой вопрос священнику, — посоветовал ему мистер Кэрилл.

Ротерби повернулся к Дженкинсу, но тот только беспомощно развел руками.

— Я не стану венчаться! — неожиданно выпалила невеста, и это были первые слова, произнесенные ею в присутствии мистера Кэрилла, который невероятно обрадовался этому, хотя трудно сказать, что произвело на него большее впечатление: ее здравый смысл и решительность или грудное низкое контральто ее мелодичного голоса.

— Скажите пожалуйста! — с наигранным изумлением воскликнул его светлость. — Гортензия, дорогая, стоит ли волноваться по пустякам?

— Я не стану венчаться! — презрительно взглянув на него, твердо повторила она и храбро вскинула голову.

— Даже при желании обвенчаться вам пришлось бы поискать другого священника, — решился высказать свое мнение мистер Кэрилл. — Впрочем, думаю, вы и сами уже поняли это.

По ее телу пробежала дрожь, и она еще больше побледнела, однако в ее глазах вспыхнул отчаянный огонек, и мистер Кэрилл невольно почувствовал к ней уважение.

Сжав кулаки и стиснув зубы, Ротерби в нерешительности стоял между ней и мистером Кэриллом. Дженкинс, вне себя от ужаса, безжизненно рухнул в кресло. Один Гэскелл, как и подобает хорошему слуге, сохранял полную невозмутимость и неподвижность, так что в возникшем смятении его вполне можно было принять за предмет обстановки.

— Вы слишком много себе позволяете, — с угрозой в голосе проговорил его светлость, поворачиваясь к мистеру Кэриллу.

— Что же именно? — поинтересовался мистер Кэрилл.

К такому вопросу Ротерби был явно не готов.

— О, проклятье! — пытаясь скрыть свое замешательство, выругался он. — Я требую, чтобы вы перестали изъясняться намеками. Говорите прямо, черт побери, иначе я заставлю вас сделать это.

Мистер Кэрилл обворожительно улыбнулся. Еще бы, комедии, подобной той, что сейчас разыгрывалась перед его глазами, он не помнил со времен своего студенчества в Оксфорде, а с тех пор минуло уже более десяти лет.

— Мне подумалось, — с добродушной непринужденностью начал он, — что почтенная хозяйка «Адама и Евы» превосходно исполнила роль ангела-хранителя невесты. Но давайте говорить начистоту, милорд Ротерби! — Галльский пыл мистера Кэрилла неожиданно прорвался наружу, и от его внешней чопорности не осталось и следа. — То, что вы затеяли здесь можно назвать как угодно, но только не венчаньем, и этот малый, — он ткнул пальцем в сторону Дженкинса, — никакой не священник и даже не бродячий проповедник. Мадам, — резко повернулся он к перепуганной девушке, — эти негодяи злоупотребили вашим доверием.

— Сэр! — услышав обвинения в свой адрес, оборвал его Ротерби. — Как вы смеете так говорить обо мне?

Но мистер Кэрилл не собирался отступать.

— Даже слепец, услышав, как лихорадочно мистер Дженкинс листает страницы догадался бы, что содержание книги ему незнакомо, — продолжал он, словно адресуя свои слова одной невесте и объясняя ей происходящее. — А теперь взгляните, — он подхватил со стола требник. — Совершенно новый, ни пятнышка на обрезе. Наверняка его купили специально для этого богомерзкого предприятия!

— Попридержите-ка свой язык, сэр! — рявкнул его светлость.

— Но этот мошенник, называющий себя священником, даже не потрудился ознакомиться с приведенными там указаниями. Иначе, я уверен, он правильно расставил бы вас и знал бы, что вечер — не самое подходящее время для совершения бракосочетания.

— Я очень признательна вам, сэр, и, думаю, сейчас можно обойтись без излишних подробностей, — на удивление спокойным и холодным тоном произнесла она, и в ее глазах сверкнули искры праведного гнева.

Ротерби сообразил, что открытая ссора может окончательно все испортить.

— Вы прибыли из Франции, сэр, — высокомерно обратился он к мистеру Кэриллу. — Вы иностранец и потому вам многое простительно. Однако вы только что использовали выражения, которые любой человек моего положения сочтет оскорбительными для себя. Я вижу, вы вряд ли отдаете себя отчет в этом.

— Также как вы сами — в своем поведении, — парировал мистер Кэрилл, чувствуя, как в его душе поднимается волна ненависти к этому расфуфыренному ловеласу.

— О боже, сэр! Вы наглеете с каждой минутой. Ничего, я заставлю вас раскаяться в своей опрометчивости — и вас тоже, Гортензия.

— Интересно, как же вы намерены сделать это? — полюбопытствовал мистер Кэрилл.

— Гортензия, к чему этот дурацкий разговор, — обратился Ротерби к отпрянувшей от него Гортензии, сам удивляясь, насколько долго ему удается сохранять самообладание. — Если этот человек… Ты обманул меня, мерзавец? — неожиданно рявкнул он и круто повернулся к ошарашенному неожиданным ходом его светлости Дженкинсу. — Это правда, что ты не поп?

Его светлость превосходно разыграл единственную оставшуюся в его распоряжении карту. Сделай он это чуть раньше, как знать, может быть, все сложилось бы совсем иначе.

— По-моему, у вас есть прекрасный способ убедить вашу невесту в серьезности своих намерений, — вставил мистер Кэрилл. — Покажите ей брачный контракт, который, надеюсь, вы не забыли захватить с собой, и она сразу поймет, что во всем виноват этот негодяй, который, позарившись на обещанную ему гинею и злоупотребив вашим доверием, ввел вас в заблуждение.

Ротерби с досады закусил губу: его последний козырь оказался битым. Но завсегдатай клуба «Пламень Преисподней» да еще служивший в полку «Храбрых Зайцев» под началом его милости герцога Уортона отнюдь не собирался сдаваться без драки, в которой, без преуменьшения будет сказано, чувствовал себя, как рыба в воде.

— Жалкий интриган! Подлый мошенник! — набросился он с проклятиями на мистера Кэрилла. — Что ты лезешь не в свое дело?

— Меня, кажется, просили быть здесь свидетелем, — напомнил ему мистер Кэрилл.

— Да, черт побери! — кипел Ротерби. — И лучше бы сначала я откусил свой язык.

— Кто бы тогда порадовал нас перлами изысканного красноречия? — вздохнул мистер Кэрилл, возводя глаза к потолку.

Ротерби поперхнулся от изумления.

— Ты дурак или выживший из ума актер? — с вызовом спросил он.

— Джентльмен, смею надеяться, — учтиво ответил мистер Кэрилл. — А вот кто вы?

— Сейчас узнаешь! — выпалил его светлость и схватился за шпагу.

— Так я и думал, — невозмутимо произнес мистер Кэрилл, борясь с распиравшим его хохотом. — Забияка и хвастун!

Изрыгая проклятья, Ротерби двинулся на безоружного мистера Кэрилла, чья шпага осталась наверху. Кто бы мог подумать, что она потребуется ему во время венчания?

Не веря своим глазам, он неподвижно стоял и глядел на приближавшегося к нему Ротерби. Готовясь к выпаду, его светлость медленно поднял руку со шпагой, на секунду замер, словно выбирая место удара, и мистер Кэрилл внутренне собрался, готовясь к прыжку.

— Сейчас ты замолчишь навсегда, мерзкий…

Но Ротерби не дали произнести свой приговор до конца. За его спиной послышался легкий шорох и прежде, чем он успел сообразить, что происходит, шпагу вырвали из его руки, и он услышал гневный голос Гортензии:

— Грязный пес!

Снаружи, со двора гостиницы, донесся стук копыт и скрип колес подъехавшего экипажа, но в суматохе никто не обратил на это внимания. Гортензия замахнулась шпагой, словно хлыстом, и изо всех сил дважды ударила ею наотмашь его светлость. Тот успел прикрыть лицо руками, и на одной из них появился рубец, узкий и обильно кровоточащий. На третий раз клинок зацепился за стол и переломился. Гортензия с презрением отшвырнула обломок ставшей ненужной теперь шпаги и решительно шагнула к мистеру Кэриллу. Ротерби, с перекошенным от боли лицом, даже не пошевелился, чтобы задержать ее.

— Заберите меня отсюда, сэр, умоляю вас, — сдавленно произнесла она, и в ее голосе слышались рвущиеся наружу рыдания.

Мрачное лицо мистера Кэрилла неожиданно прояснилось.

— Ваш покорный слуга, мадемуазель, — с поклоном сказал он и предложил ей руку. — Я от всей души одобряю ваше решение.

Они направились к выходу, но не успели сделать и двух шагов, как дверь неожиданно распахнулась, и на пороге комнаты возник дородный пожилой мужчина. Гортензия замерла, как вкопанная, и, к немалому удивлению мистера Кэрилла, залилась слезами.

Блеклые голубые глаза незнакомца обежали комнату, и изменившееся выражение его лица лучше всяких слов говорило, что он догадался, какая драма разыгралась здесь.

— Прекрасно! — язвительно произнес он. — Мне можно было и не спешить. Я вижу, что она вовремя разобралась в твоих проделках, негодяй!

При звуке его голоса Ротерби, до этого момента неподвижно стоявший спиной к двери, резко обернулся.

— Отец! — воскликнул он, отступая на шаг.

Мистер Кэрилл почувствовал, что готов рухнуть на пол; потрясение и впрямь было велико: перед ним, в двух шагах, стоял его родной отец.