Рак. Опыт борющихся. Методики лечащих

Сборник, 2015

Диагноз «рак» звучит как приговор. Сначала человек испытывает шок: «Не может быть, чтобы это случилось со мной, это невозможно». Потом негодование: «За что?!» Затем обиду: «Почему я?!» Вынесенный доктором вердикт кажется несправедливым. Это все равно что получить незаслуженное наказание за несовершенное преступление. По данным Всемирной организации здравоохранения, каждый год от онкологических заболеваний в мире умирают более 7,5 млн. человек, что равносильно 20 тысячам смертей ежедневно. Это много. Но растет и цифра победивших недуг! Выживших после схватки с беспощадным врагом становится все больше! Сегодня, по статистике, почти 20% заболевших излечивается! И эта цифра растет. Ведь медицина становится все совершенней. Среди счастливчиков – российские и иностранные знаменитости. Многие из них не скрывают, что когда-то им был поставлен страшный диагноз, потому что вышли из борьбы настоящими победителями. Это такие люди, как Дарья Донцова, Алиса Клейбанова, Александр Буйнов, Эммануил Виторган, Людмила Улицкая, Роберт де Ниро, Майкл Дуглас, Лора Буш, Кайли Миноуг, Билл Клинтон и многие другие. Их пример дает надежду тем, кто старается справиться с недугом сейчас. Счастливые случаи излечения, приведенные в этой книге, показывают: человек может быть сильнее рака. И тот, кто сейчас находится на больничной койке, или тот, кто положил в больницу своего близкого, может уверенно сказать себе: «Это не конец света! Рак победим!»

Владимир Левкин,

певец, экс-солист поп-группы «На-на», 47 лет

«Для меня все люди стали как открытие»

Первые признаки болезни у солиста бойз-бэнда «На-На» Владимира Левкина появились в 1996 году. За несколько недель Володя резко сдал. Он почувствовал: с ним стало твориться что-то неладное.

«Я сначала ничего не замечал и не чувствовал, — вспоминает Левкин. — Просто однажды у меня поднялась температура. Ну, думаю, с кем не бывает. Может, простудился, черт его знает! У каждого, как известно, есть свой температурный порог. У большинства он 36,6, у других 36,8, а некоторые спокойно живут при 37 градусах. У меня температура все время держалась на 37,2. Ну и что? По большому счету это нормально. По крайней мере не смертельно. Правда, потом вдруг я зачесался, на коже появилось шелушение, начал терять вес. Стал бегать по дерматологам. Его начали лечить от чесотки. Выписывали артисту какие-то мази и присыпки, давали оптимистичные прогнозы на будущее. Но легче не становилось. Появилась боль в костях и суставах, которая с каждым днем становилась все сильнее. Но Володя глушил ее анальгетиками. «Артисту некогда болеть, — говорил он. — Публика ждет…»

Сам Володя тогда даже не догадывался, что же за напасть свалилась на него. Да и медики долгое время затруднялись поставить точный диагноз…

Только спустя почти семь лет(!) после появления первых симптомов наконец один опытный врач первым заподозрил болезнь лимфатической системы: «Вам надо к онкологу…» И вскоре был поставлен страшный диагноз — лимфогранулематоз. Это рак лимфатической системы. К этому времени у Володи были поражены почти все внутренние органы.

— Лишь в 2003 году мне правильно поставили диагноз, — говорит Володя. — К тому времени опухоли жили во мне уже семь лет. И никто, повторяю, никто не мог мне сказать, откуда рак взялся. Он просто возник… Болезнь прогрессировала — у меня уже была четвертая стадия.

Диагноз Владимир встретил спокойно. Спросил врачей, есть ли шанс выжить. Шансов на выживание не давал никто. Даже когда болезнь начинают лечить на ранних стадиях, врачи не всегда уверены в положительном исходе. А уж в этом запущенном случае… Специалисты даже всерьез обсуждали вопрос, операбелен ли он вообще.

Володя согласился на все процедуры. Прошел четыре курса химиотерапии. Они были мучительными. Еще более мучительными были переживания. Чтобы утихомирить душевную и физическую боль, Володя читал фантастические романы.

— Я в то время боролся и умирать не собирался. Когда я выжил, то ответил тем, кто меня заранее хоронил: «Господа, вы поторопились с похоронами. Я спел еще не все песни…» А Сергей (продюсер Сергей Чучин. — Ред.) — единственный из моих знакомых, кто не бросил меня в трудную минуту, он «проболел» вместе со мной всю мою болезнь, через многое прошел. Мы теперь понимаем друг друга с полуслова. И самое главное, что сплотилась моя семья: мама, сестра, отец, я. Теперь я понял, что если семья и близкие друзья рядом, то все можно пережить.

Ко мне приезжали все ребята из группы. Володька Асимов был чаще всех. Но это можно объяснить: на гастролях мы с ним пять лет жили вместе в одном номере. Могу сказать одно: всем, чем они могли мне помочь, они мне помогали. Спасибо им за это огромное! Да и многие другие артисты помогли. Не хочу сейчас называть их имена, они делали это не для прессы. Как показала моя болезнь: в нашей поп-, рок — и классической музыке есть много очень хороших, добрых и сострадающих людей.

Во время болезни поддерживали Володю и поклонники. Он читал по сто писем в день. Больше не мог.

— А конца и края посланиям со всех концов мира было не видать, — вспоминает Левкин. — У меня в палате целые мешки стояли с почтой. И, конечно, спасибо докторам. Я попал в хорошие руки и академика Виталия Григорьевича Савченко, и профессора Ларисы Павловны Менделеевой и нянечек.

… В общей сложности Левкину провели четыре курса химиотерапии. После этого планировались пересадка костного мозга и несколько сеансов лучевой терапии. Володя оказался в гематологическом центре Российской академии медицинских наук. Врачи решили использовать собственные клетки Левкина. Для этого пораженные клетки очищались и замораживались, а затем уже «здоровые» пересаживались шприцем в костную ткань. По-латински эта операция называлась так — autologous bone marrow transplant.

Под капельницами Володя пролежал полтора года. А после операции прошел длительный реабилитационный курс.

— Володя постоянно говорил по телефону: «Ну вот, скоро Новый год. Надо успеть выступить перед праздником. Я быстренько сейчас пролечусь, и все будет нормально», — рассказывал Сергей Чучин. — Мы его, конечно, в этом не разубеждали. Хотя, как говорили врачи, реабилитационный курс может затянуться. Еще он мечтал о новых альбомах. Только и разговоров: мол, послушал свою старую песню, а там можно переделать слова, по-новому аранжировать, вот будет классная вещь!

Каждый день Левкин говорил себе: «Я сейчас не имею права умирать, я еще не все сделал». И он выжил!

— С тех пор для меня все переменилось в моей жизни. Я стал отличать главное от неважного. Вот, честное слово, для меня стало не важно, красивая девушка или нет. Важно — тепло ли с ней. Для меня все люди стали как открытие. Как будто я с другой планеты приземлился и всех заново рассматриваю. Из бывшего окружения со мной остались только самые близкие. Мама, папа, сестра, продюсер Сергей Чучин. И собака Джин.

Напутствие тем, кто борется с болезнью сейчас

Опыт тех, кто борется

— Когда я узнал от врачей о своем диагнозе, не скрою, был потрясен. Но я не дал себе замкнуться на недуге, внушая себе: не дождетесь. Подключились защитные силы организма — жить вопреки всему, цепляться за жизнь. И вам тоже не надо подавлять этот инстинкт, противодействовать ему мрачными мыслями и сомнениями. Поймите, сегодня не медицина констатирует, что раковый пациент — обречен, а обывательское мнение. Не прислушивайтесь, заглушите его, помогая врачам верой в свой организм, в его защитные силы. Я, например, повторял: все равно буду жить. Понимаете? А ведь у меня была очень сложная, последняя стадия. Я думаю, что и у вас все будет очень хорошо. И еще: многие, узнав об этом диагнозе, спешат накупить кучу литературы по онкологии. Не делайте этого! Пусть вашим здоровьем занимаются профессионалы. Безусловно, вначале будет трудно. Помню, как только я вышел из наркоза, первое, что увидел — больничное окно, в которое светило солнце. Мне захотелось встать, подойти к этому окну, за которым была Жизнь. Те 50 минут, которые я подбирался к нему, преодолев какие-то полтора-два метра, были нескончаемы, но я заставил себя пройти их. Вот и вы: возьмите себя за косичку и вытащите.

Философские размышления

…о дороге к Храму

— Говорят, что тяжелые заболевания даются человеку или в наказание, или чтобы проверить его. И, естественно, я постоянно думал об этом. Но до сих пор не могу сказать: наказание это или испытание? Поэтому смирился. Раз это должно было случиться со мной, значит, через это нужно было пройти. А вот для чего, я пока не знаю. Знаю, что многие во время тяжелой болезни обращаются к Богу…

Но моя дорога к Храму только началась. У меня не было такого, чтобы я уверовал сразу, нет. Но я обращался. Сейчас читаю в письмах о том, что многие люди молились за меня, ставили свечки. Это было для меня неожиданно. Я всем за это очень благодарен. Понял: у нас в стране очень сочувствующие люди.

Я стал по-другому смотреть на мир. Если раньше взгляд останавливался на какой-то мишуре: как человек одевается, какая у него машина, то теперь я смотрю, что он из себя представляет. Это важнее, чем все остальное, вместе взятое. Я стал иначе относиться к людям. Хочу, чтобы люди так же относились ко мне, как и я к ним.

…о любви к жизни

… Многое во мне изменилось. Когда ты через такое проходишь, то понимаешь, насколько ценна жизнь. Просто жизнь. Я даже не говорю — заниматься любимым делом, а просто просыпаться по утрам в нормальном состоянии, не думать о том, что тебе надо сорок минут ползти до туалета, который находится в трех метрах от тебя. Когда ты живешь нормальной жизнью и все у тебя хорошо, взгляд замыливается.

…об отношении к людям

Сейчас я ловлю каждое мгновение, наслаждаюсь им. Я стал отличать главное от второстепенного, перестал бояться критики, обращать внимание на то, что скажут окружающие. Какая разница, в дорогой одежде я хожу или нет — главное, чтобы она была удобной. Какая разница, красива ли моя жена — важно, тепло ли мне с ней.

Какая разница, много ли у меня друзей — главное, кто из них останется со мной в трудную минуту. Для меня все люди стали открытием. Как будто я с другой планеты приземлился и всех заново рассматриваю. Еще мне кажется, что с окружающими я стал честнее. Сейчас мне проще сказать правду, чем понапрасну обнадеживать кого-то.

Вести из научных лабораторий

Доктор Мишель Дженсен (Dr. Michael Jensen) из Научного института детства (Seattle Children’s Research Institute) в Сиетле разработал метод перепрограммирования собственной иммунной системы организма для того, чтобы убить рак. Эта методика генетической перестройки взятых у пациента его собственных Т-клеток оказалась безопасной и эффективной в лаборатории. У пациента будут брать Т-клетки, генетически перепрограммировать их в лаборатории в искусственной культуре клеток. А затем, получив достаточное количество новых измененных Т-клеток, их будут пересаживать обратно в организм пациента.

— Т-клетки иммунной системы человека запускают выработку антител, особых белковых молекул в плазме крови, которые имеют способность соединяться с целевым белком, носящим название «антиген», — объясняет доктор Дженсен. — Этот так называемый антиген находится на поверхности вредного для организма объекта. После такого соединения — антиген-антитело — запускается клеточный механизм разрушения вредного объекта защитными силами организма, будь то бактерия или раковая клетка. На такой опознанный объект набрасываются фагоциты — свои клетки-убийцы и разрушают его специальными ферментами. Т-клетки хранят в своей молекулярной памяти структуру различных вредных молекул, с которыми организм человека сталкивался в течение жизни. Если запрограммировать Т-клетки на определенный белок раковых клеток, то они смогут начать борьбу с раковой опухолью, привлекая к этому иммунную систему организма, который до этого принимал такие клетки за свои.