Языковый тупик

Радомира Берсень, 2021

Профессор лингвистики двадцать шесть лет пролежал в коме. Очнувшись, он осознал, что понятный ему язык так сильно изменился, что он не может понять окружающих. Специально приглашенный переводчик осознает, что "старый язык" настолько сложен, что многое из него невозможно уже будет сказать на современном языке.

Пик-пик-пик. Что-то мерно вздыхает слева. Что-то капает на мозги бесстрастными «пик-пиками». Ма́ксимур попытался разлепить глаза. Тело не ощущалось, будто оно вышло выпить чашечку кофе, оставив его здесь, в этих матово-белых стенах с резким запахом больницы. Он с трудом повернул голову в сторону. Все плавает, размывается, так трудно сфокусировать взгляд.

Где я?

Что произошло?

Почему я ничего не ощущаю?

Ощущение давящей, тупой сонливости никак не отпускало. Звуки казались непонятными и неразличимыми, будто их пропустили сквозь мельницу. Максимур попытался, было, поднять руку, но никак не мог подчинить ее своей воле — рука весила как целое здание. Он хотел кого-нибудь позвать, но иссохшее горло издало лишь тихий сип. В бессилии он разглядывал потолок с лампочкой, выпучивший на него свой слепящий глаз. Шум за дверью наплывал волнами, там что-то происходило. Наконец, Максимур увидел над собой лицо. Оно было размытое, такое же белое как стены вокруг и что-то говорило. Он попытался заговорить, но не смог, от усилия напал сухой царапающий горло кашель. Лицо исчезло, затем, какое-то время спустя, появилось еще несколько несфокусированных пятен с темными провалами глаз и размытыми чертами.

Максимур плохо понимал, что происходит, кажется, лица о чем-то его спрашивали, но он лишь малозаметным движением покачивал головой по подушке вправо-влево. И от этого он очень быстро утомился. Все, что он теперь мог — это медленно вращать глазами, пытаясь разглядеть обстановку.

Прошло некоторое время, Максимур немного окреп, говорящие лица в белых одеждах постоянно приходили к нему. Наконец, он стал понимать, что его о чем-то спрашивают. Не сразу отяжелевший от сна, отупевший мозг, снова научился различать и понимать человеческую речь. И вот настал тот самый день, когда он оказался готов к общению. Но вот незадача! Собеседник говорил что-то невообразимое, недоступное для понимания.

— У вас была травма купола. Понятки? Полный отключ. Натуральное, НЛО, так сказать.

— Как я… долго… сколько? — с трудом просипел Максимур.

— О! Вы — звиздос, двадцать шесть лет в бесчуханке.

— Я вас… не понимаю. — Максимур жестом попросил посадить его чуть повыше. Странно, неужели он забыл какие-то слова? Не мог же язык за это время так измениться.

— О! Я чухаю у нас тут ту́пик.

Максимур откашлялся и набрал в грудь побольше воздуху, однако голос его от слабости прерывался и то и дело срывался на шепот.

— Я… профессор-линг… лингвисс… линг-вис-ти-ки. — с трудом выговорил он и отдышался. На лбу у него выступили капельки пота. — я знаю… семь… языков… и я вас не… не понимаю.

Конец ознакомительного фрагмента.