Со.Зависимость

Радмил Мукминов (2024)

Повествование в книге идёт от лица Гарика (Игоря) — человека, чья жизнь не наполнена яркими красками. Его обыденность проходит в серых тонах, но тем она и прекрасна, если это можно так назвать. События происходят стремительно, но яркость только убавляется. Размышления и чувства приводят главного героя к тому, что он хочет отказаться от предыдущей жизни и начать новую. Но не всё так просто. Прошлое не отпустит сразу, будет держать до последнего. И к чему это приведёт, покажет лишь время. Гарик — человек, зависимый от многого. И в новой жизни он будет искать созависимость, ведь по-другому он не умеет. Но нужна ли созависимость кому-то, кроме него?

Глава 3.

Мамы дома не было, мне повезло избежать вопросов о моём самочувствии и жизненных нравоучений. Я знал, что она ещё на работе, поэтому бежал домой с ещё большим удовольствием. В холодильнике были остатки вчерашнего обеда, и я с огромным желанием умял их, даже не разогревая. Как же это было охуенно. Полтора дня отказа от больничных харчей сказались на моём голоде. Я убрал вылизанную сковородку в раковину с мыслью о том, что помою после того, как приму душ сам. Дошёл до своей комнаты, взял чистые вещи и полотенце, и направился в душ. Как же здорово стоять под горячей водой, и не ощущать аромат дерьма вокруг. Наша с мамой квартира была гораздо более стерильна, чем больница, из которой меня не хотели отпускать. Мама успевала и работать, и содержать жильё в чистоте. Вообще, вокруг неё всегда была благоприятная среда. Работала она преподавателем иностранных языков в местном колледже. Студенты отзывались о ней всегда положительно, да и коллеги тоже. Дома идеальная чистота, в общении с посторонними людьми всегда максимально любезна. В общем, идеальный человек. И лишь я один был её тёмным пятном в биографии. Наверно, она не очень была довольна, когда ей рассказывали, как видели её сына в компании пьяной потрепанной молодёжи, а какие слухи про меня ходили по нашему маленькому городу, просто жесть. Что — то из этого было правдой.

Я сам понимал, что мой образ жизни действует маме на нервы, и от этого я не был в восторге. Иногда мне становилось стыдно смотреть маме в глаза, в частности после затяжного загула. Она учила меня быть хорошим человеком, жить правильно. То есть, жить так, как она считает правильным. Вот и получается, что её стереотипы, которые копируют устоявшиеся стереотипы общества, должны были полностью лечь в основу и моей личности тоже. Да, личность — это совокупность стереотипов, которые были заложены в процессе воспитания и созидания общества. Мне это не нравилось. Я любил свою свободу, ведь я жил для себя, наслаждался каждым днём и делал то, что мне нравилось. Самое основное право человека — это право на личную свободу, главное не посягать на свободу чужую. Но, вот дилемма: мою маму угнетало то, что я веду свободный образ жизни, а значит, я ограничивал её в праве на хорошее эмоциональное состояние, в угоду своей свободе. Так же она угнетала меня своими нравоучениями. Вот так мы нарушали свободы друг друга. Парадокс, но это так.

Я не захотел оставаться дома надолго, поэтому надел свежие вещи, вышел на улицу и направился по привычному маршруту. С друзьями мы редко созванивались, потому что каждый из нас знал, где будет проходить сегодняшний вечер для нашей компании. Обычно мы встречались на пятаке, позади заброшенного дома, и шли на квартиру к Сиду. Ну это мы его так называли, производное от его фамилии «Сиделкин». Весьма подходящая для Стаса фамилия, потому что мы всегда «сидели» у него дома. Жил он один, в квартире своей покойной бабушки. Угашивались мы там знатно. Днем члены нашей дружной компании работали. Кто — то таксовал на отцовской машине, кто — то мыл полы в барах, в которые мы потом и ходили пропивать заработанные деньги. Я часто мыл полы в баре «Салют». Мы были там постояльцами, и, иногда, случалось так, что утром я отмывал с пола свою кровь, которую пролил вечером от удара по челюсти. Меня это забавляло.

В общем, деньги всегда были, которыми можно было покрыть потребность в веществах. Совсем забыл сказать. Да, я употреблял, причём регулярно. Это и было тем предлогом, под которым я постоянно получал по зубам от скинов, которые пропагандировали здоровый образ жизни. Хотя всё это был огромной пиздёж. Днём эти бритоголовые обезьяны занимались в спортзалах, ходили на футбольные матчи, а вечером, так — же как и мы, «Торчки» (так они нас называли), встречались в одних и тех же барах с одной и той же целью — напиться. Только мы никого не трогали, а вот эти скоты пинали всех в округе: меня, моих друзей, пьяных старых женщин, не русских. Да всех, кто не с ними.