Все что изложено, в данном повествовании является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными событиями и людьми — совпадением.
«Тот, кто не ожидает найти нечто неожиданное, не найдет его, потому что это будет для него непосильным»
Гераклит1
Глава 1
Год был первый от нового тысячелетия, а пиво было холодным, день жарким, кафе уютным, книга интересной. После проведения зачета у студентов, я поджидал своего коллегу, который преподавал в том же университете читая лекции по криминалистке и оперативно — розыскной деятельности.
Чтобы скоротать время до встречи я взял в университетской библиотеке произведение классика советской фантастики. С детства, со времён веры в «светлое будущее», я не перечитывал этого автора. И неожиданно, также как в счастливом вчера, увлекся жизнью героев идущих по лезвию клинка. Язык автора был великолепен, сюжет романа захватывающим.
Страницы шелестели, время летело незаметно, пиво уже стало теплым, а я все шел с героями романа по России, Индии, Африке и не заметил как:
— Романы почитываем? — спросил меня подошедший коллега и бесцеремонно взяв у меня книгу посмотрел на обложку,
— О! Знакомый автор. Ну и как тебе советская фантастика?
— Замечательно! — буркнул я и забрав назад потрепанную и зачитанную книгу бережно положил ее на край столика.
— Жизнь автора намного фантастичнее и интереснее, чем любой из его романов, — ухмыльнулся коллега присаживаясь за белый пластиковый столик и разглядывая мое недовольное его бесцеремонностью лицо, негромко заметил:
— Вот уж точно, не в сказке сказать, не пером описать.
— Верно, — добродушно согласился я, — красноармеец, геолог, ученый — палеонтолог, писатель. Такой интересной судьбе только позавидовать можно,
И тут же без паузы предложил:
— Пиво будешь?
— Пока нет, — отказался он, и тут же глядя на книгу заметил:
— А вот завидовать его судьбе? Вот уж не знаю, есть ли тут чему завидовать, — со странной и довольно неопределенной интонацией сказал мой помрачневший коллега. Достал из кармана и стал мятым носовым платком вытирать вспотевшее морщинистое немолодое лицо.
— Что ты имеешь ввиду? — чуть удивился я.
–А ты ничего не заметил, когда этот роман читал? — ответил он вопросом на вопрос, — Вот, например, — он раскрыл книгу пролистал и стал выборочно читать абзацы,
— Что скажешь о содержании?
–Обычная сюжетная линия, рассказывается о научных исследованиях, ничего особенного, — выпив глоток пива и подождав пока оно скользнет в желудок ответил я, — только написано талантливо.
— Ничего особенного! — насмешливо передразнил мой тон, приятель, — А если и на самом деле в СССР такие исследования велись, с поиском и применением неизвестных науке органических минералов оказывающих воздействие на психику человека и с использованием наркотика ЛСД?
— Такие эксперименты если и велись, то их проведение и результаты составляют государственную тайну, — сухо заметил я, — об этом в романах не пишут.
–Вот именно, государственная тайна, — сразу подтвердил мой коллега, — а откуда автор мог знать о проведении исследований, а если знал, то почему об этом написал?
— Совпадение, предвидение, обычное для научной фантастики дело, — чуть улыбаясь сказал я.
–Раз совпадение, два совпадение, помилуй Бог, а где же разглашение и передача секретных данных? — перефразировал известное изречение Суворова2 , коллега, тоже мне генералиссимус от КГБ.
— Оставь свои глупые шуточки и домыслы, — я не шутя рассердился и обиделся за автора, — у тебя просто застарелая паранойя и профессиональная деформация. Всё свою службу в КГБ забыть не можешь. Чтобы такой человек, да еще и прижизненный классик советской фантастики был предателем? Быть такого не может!
— А, я и не говорю, что он был предателем, — спокойно ответил коллега, — он был профессиональным разведчиком и работал против СССР.
— Что теперь ты государственную тайну выдаешь? — не поверил я, и ехидно добавил, — меру даже во вранье знать надо.
— Какая тут тайна?! И у нас и у них об этой тайне давно знают, а чтобы скандала и ненужной шумихи избежать, дело огласке и не предавали.
— Ты еще скажи, что сам это дело вел! — уставился я на него.
Немолодой полноватый мужчина в светленьких чуть помятых джинсах в белой плохо проглаженной рубашке с короткими рукавами, иронически мне улыбнулся.
— Я был в составе оперативной группы, которая занималась расследованием этого случая, — все еще усмехаясь пояснил он, и лениво:
— Пойду себе пивка закажу.
И шаркая подошвами сандалий ушел к стойке бара заказать себе разливного пойла.
Мы познакомились, когда я преподавал гражданское право в университете, а он там же читал курс лекций по криминалистке и оперативно — розыскной деятельности. Представляя его преподавателям, ректор коротко сказал, что он имеет большой опыт работы в следственных органах и до выхода на пенсию служил в КГБ СССР3
Мы работали на разных кафедрах. Общих интересов не было. К общению с ним я не стремился. При встречах здоровались, вот собственно говоря и всё.
Наш коллега — преподаватель, отмечал юбилей. Как водится в кафе был накрыт стол с большим количеством спиртных напитков, собрались все работники факультетов. После юбилейных тостов, хорошо выпили, закусили, еще раз выпили, и все присутствующие преисполнились любви и дружбы ко всему сущему.
Веселый, хорошо поддатый я вышел из кафе на улицу освежиться и покурить, бывший чекист вышел за мной.
— Вы служили в…? — назвав воинскую часть и закуривая, спросил он.
— Допустим, — настороженно ответил я.
Я никогда не любил афишировать место своей службы. На работе о ней не рассказывал, а подробных анкет в то время при трудоустройстве, уже не требовали.
— Что тут допускать, — негромко рассмеялся подвыпивший отставной «козы барабанщик» и чекист, называя воинскую часть, в которой я служил и место ее дислокации.
— А твоё, собственно говоря, какое дело, где я служил и что делал? — начал грубить я.
Вот за это показное «всезнайство» я сотрудников из Контор Глубокого Бурения4 и не люблю. Вечно они лезут, туда, куда их не просят.
— Могу успокоить твою чекистскую душу, Родину я не предавал, — раздраженным вызывающе пьяным тоном брякнул я и отвернувшись хотел вернуться в кафе.
— А разве я такое сказал? — заметно удивился он, — Я был там в составе оперативной группы КГБ и по линии контрразведки по вашей части контролировал реализацию оперативной информации, там в рапортах твоя фамилия и позывной несколько раз мелькнули, ты же в разведке служил, вот и я поинтересовался, ты это, или твой однофамилец.
— Какое еще дело? — резко повернувшись в его сторону начал трезветь я.
Он назвал несколько боевых операций в которых я участвовал в составе десантной роты.
Я хрипловато засмеялся. В разведке я не служил, а был самым обычным рядовым солдатом срочной службы. Так что извиняйте гражданин чекист, но вам в рапортах предоставили недостоверную информацию.
— Ну как же, — развел руками отставной чекист, — разведку местности — рекогносцировку проводил, языков брал, авиационным наводчиком был, а все это войсковая разведка.
Ответить я не успел, женщины звали нас обратно, они хотели танцевать и мы вернулись в помещение.
За столами коллеги — преподаватели выпивают и закусывают, в зале танцуют, болтают о работе, о семьях, о деньгах. Радостным фоном к общим разговорам звучит легкая танцевальная мелодия. Жизнь. Нормальная человеческая жизнь. Хоть и не такая, о которой мечтал на войне, но тоже ничего, жить можно. Слава Богу, что нет в ней крови раненых и убитых в скоротечных схватках людей.
Чекист поднял стакан до краев налитый водкой и предложил мне:
— Давай за ребят и за «дела давно минувших дней».
Выпили, до дна.
Вот так мы и подружились. Товарищ мой кроме общего для нас воспоминания, про службу особенно не рассказывал, только заметил, что был оперативным работником и служил в контрразведке.
— Уф! Какая жарища! Попей пивка холодненького, — предложил мне коллега, вернувшись из бара и поставив на столик емкие пивные бокалы с холодным, запотевшим, пивом.
— Лучший напиток в жару, это горячий чай, желательно зеленый, — машинально заметил я, и без перерыва продолжил прерванный разговор:
–Я не верю, что он, — я похлопал по обложке книги, — был иностранцем и нелегалом разведчиком. Можно прекрасно изучить язык, свободно на нем говорить, но так великолепно писать повести и рассказы на русском языке, иностранец не в состоянии.
— Ты почти дословно повторяешь слова моего первого
начальника, — засмеялся коллега, отхлебывая из высокого бокала пиво, — он тоже не поверил, что твой подзащитный иностранец. Только наши эксперты установили, что тексты написаны не уроженцем России, а иностранцем. Что же касается: может не может. Английский писатель Джозеф Конрад5, был поляком, в детстве жил в Российской империи, а книжки сочинял на английском языке и очень неплохо у него получалось. Пушкин, Лермонтов, Толстой свободно писали стихи и прозу на французском языке. Экспертная группа, составленная из филологов и психологов, дала однозначное заключение. Стиль мышления, метод и логика изложения принадлежит человеку англосаксонской культуры.
— И вы, основываясь на этой спорной экспертизе, туфте, проще говоря, установили, что он шпион? Это же ерунда! — насмешливо рассматривая пьющего пиво товарища хохотнул я.
— Вовсе нет, — поставив бокал на стол и скупо коротко как на семинарах по оперативно — розыскной деятельности стал разъяснять:
— Эта экспертиза была только одним из доказательств, там ещё много других фактов было. И все они неопровержимо доказывали, что Антон Иванович Ефимов, был профессиональным разведчиком и работал против СССР.
— Это ложь! Я тебе не верю, — я с возмущением смотрел на отставного чекиста, — Он чем — то власти не угодил, вот вы его память и порочите. У вас в КГБ специальный отдел был по распространению слухов, вот ты мне эти басни и повторяешь.
— А какой смысл, мне это делать? Особенно сейчас, — чуть пожав плечами, совершенно спокойно отреагировал на мое возмущение коллега:
— Я давно в отставке. СССР больше нет, КГБ тоже. Что же до памяти, так этот человек не один десяток лет эффективно работал против одной из лучших контрразведок мира в условиях почти тотальной слежки. До последнего дня, пока все факты не собрали, никто не верил, что такое вообще возможно. И можешь мне поверить к таким разведчикам, каждый профессионал кроме уважения ничего не испытывает. Если тебе интересно, как это было, то могу рассказать эту историю.
— А если я ее другим перескажу? — подначил его, я.
— Пересказывай, если желание такое есть, — коллега опять неспешно отхлебнул пива из высокого стакана, и все же предупредил:
— Но лучше не надо, тебе все равно никто не поверит.
