Притчи и сказки русских писателей

Коллектив авторов, 2019

Факт малоизвестный, но между тем, помимо литераторов, притчи и сказки писали историки. Например, Карамзин, Ключевский и Костомаров крайне искусно пользовались Ветхозаветной стилистикой для изложения нравоучительных историй, которые мы сегодня называем притчами. В настоящее издание вошли притчи и сказки русских писателей от вышеупомянутого Николая Карамзина и ныне изрядно подзабытого Ивана Киреевского до писателей серебряного века Алексея Ремизова и Александра Куприна. Редакция не без оснований полагает, что читателей этой книги ждут открытия и философского свойства, и мистические, и нравственные.

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2019

Сказание о похождении и храбрости, от младости и до старости его бытия, младого юноши и прекрасного русского богатыря, зело послушати дивно, Еруслана Лазаревича

Бысть во царстве царя Картауса Картаусовича дядюшка его, князь Лазарь Лазаревич, а жена у него Епистимия, а сына родила Еруслана Лазаревича.

И как буде Еруслан Лазаревич четырех лет по пятому году, и стал ходить на царев двор и шутить шутки не гораздо добрые: кого хватит за руку — у того рука прочь, кого хватит за голову — у того голова прочь, кого хватит за ногу — у того нога прочь. И тут промеж себя князи, и боляре, и сильные гости учали совет сотворяти: «Пойдем мы бити челом к царю Картаусу Картаусовичу и речем ему: «“Есть у тебя, царь, дядюшка — князь Лазарь Лазаревич, а у него сын Еруслан Лазаревич, и ходит он к царю на двор, и шутит шутки с нашими детьми не гораздо добрые: кого хватит за голову — у того голова прочь, кого хватит за ногу — у того и нога прочь”». [Как решили, так и сотворили.]

И [тогда] возговорит царь Картаус ко своему дядюшке:

— Гой еси, дядюшка Лазарь Лазаревич! Есть у тебя сын Еруслан Лазаревич, и он ходит ко царю на двор, и шутит шутки не гораздо добрые, и сын твой во царстве ненадобен, лучше его вон выслать из царства.

[Так] князь Лазарь Лазаревич услышал от царя Картауса Картаусовича себе слово кручинное, поехал от царя невесел, повесил свою буйну главу ниже плеч своих. [Вдруг навстречу ему] сын его Еруслан Лазаревич, не доезжаючи [до] отца своего, слазит с добра коня богатырского, бьет челом о сыру землю:

— Многолетное здравие государю моему батюшке князю Лазарю Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует, что ты от царя невесел едешь? Или тебе у царя место было не по обычаю, или тебе от царя было слово кручинное?

И говорит ему князь Лазарь Лазаревич:

— Место мне у царя было по обычаю, стольники и чашники доходили до меня; одно мне [в кручину] — от царя было слово кручинное. Когда бывают дети отцу и матери на потеху, а под старость на перемену и по смерти [для] поминок; а ты мне, дитятко, смолода не на потеху, а под старость не перемена, а по смерти не поминок! Да ходишь ты, дитятко, ко царю на двор и шутишь шутки не гораздо добрые: кого хватишь за руку — у того рука прочь, кого хватишь за голову — у того голова прочь, кого хватишь за ногу — у того нога прочь; и на тебя князья и боляра били челом; царь тебя из царства велел вон выслать.

И Еруслан Лазаревич, стоючи, усмехнулся, а сам говорит таково слово:

— То мне, государь батюшка, за обычай, что хотят меня из царства вон выслать; одна на меня кручина, батюшка, великая: ходил я по твоим стойлам и по конюшням, во аргамаках, и в конях, и в жеребцах не мог себе лошадки выбрати, коя бы мне по обычаю и могла бы мне послужить.

И тут сел Еруслан Лазаревич на своего доброго коня, и поехал ко двору своему, и приехал в дом отца своего, учал проситься у отца своего и у матери в чистое поле гулять. И отец князь Лазарь Лазаревич, и мати его Епистимия отпущают его, и дают ему двадцать отроков, пятьдесят мудрых мастеров, и велели делать близ моря каменную палату. И тут мастеры при море каменную палату сделали в три дни и гонца послали; и гонец посланные речи сказал, что-де та палата сделана на береге моря. И тут Еруслан Лазаревич учал у отца своего и у матери просить благословения, и они его благословили; и поехал Еруслан Лазаревич в каменную палату, и отец его отпущает за ним наряду, и имения многое множество, и злата, и сребра, и скатного жемчуга, и камения драгого самоцветного, и всякого обилия много, отпустил ему коней добрых довольно, на службу ему дал сто отроков избранных и вооруженных.

А Еруслан Лазаревич не емлет себе ни единого отрока и пенязя отцовы казны. Ни единого пенязя, ни скатного жемчугу, ни драгого камения, ни добрых коней и ни единого себе отрока, и все отпустил назад, только себе взял седло черкасское, да узду тасмяную, да войлочки косящатые.

Приехал Еруслан Лазаревич к морю, и вошел в белокаменную палату, и постлал под себя войлочки косящатые, а в головы положил седло черкасское да узду тасмяную и лег опочивать. А поутру встал Еруслан Лазаревич рано, учал ходить по диким заводям и по губам морским, и учал гусей и лебедей стреляти и серых птиц и тем себя кормил. И ходил Еруслан Лазаревич месяц, и другой, и третий, и нашел [на] сокму: в ширину та сокма пробита, как доброму стрельцу стрелить, в глубину та сокма пробита, как доброму коню скочить. И стоячи на той сокме, Еруслан удивился и говорит таково слово:

— Кто-де по сей сокме ездит?

Вдруг [видит], по той сокме ездит богатырь, стар человек, конь под ним сив — Алогти-Гирей. Увидел стар человек младого юношу и слазил с своего с добра коня, бьет челом о сыру землю:

— Многолетное здравие государю моему Еруслану Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует? Почто ты, государь, в сие место, в таковую пустыню, заехал, и кои тебя ветры завеяли?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Брате стар человек! Почему ты меня знаешь и именем называешь?

И говорит ему стар человек:

— Государь мой, Еруслан Лазаревич! Как мне тебя не знать и именем не называть: я старый слуга отца твоего, стерегу в поле лошадиное стадо тридцать три лета и езжу к отцу твоему поодинова на год поклонитися и жалованье беру; и аз тебя знаю.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Братие стар человек! Как тебя по имени зовут, и мне бы тебя добром пожаловать!

И говорит ему стар человек:

— По имени зовут меня, государь, Ивашко, сивый конь. Алогти-Гирей, гораздый стрелец, сильный борец, в полку богатырь.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— И я сюда зашел волею: похотел в поле казаковать, и горести принять, и желание получить. Яз теперь ребенок млад, учал с неразумия играть во дворе с боярскими детьми и с княженецкими, и шутки шутить учал не гораздо добрые, и царь того не залюбил — велел меня из царства вон выслать. Да то мне не кручина, что велел меня царь из царства вон выслать, только одна кручина велика, что ходил я у отца своего по стойлам и по конюшням, [но] во аргамаках и в жеребцах не мог себе выбрать лошади, коя б мне могла послужить.

И говорит ему Ивашка, сивый конь Алогти-Гирей, гораздый стрелец, сильный борец, в полку богатырь:

— Государь Еруслан Лазаревич! Есть у меня конь сив [космат], и буде его поймаешь, и он тебе будет служить; а буде ты его не поймаешь, и тебе его вовеки не видать.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Братие Ивашко! Как мне того видети коня?

И говорит ему Ивашко:

— Государь Еруслан Лазаревич! Видети того жеребца поутру рано на заре, как погоню на море поить лошадей.

И Еруслан Лазаревич лег почивать в каменной палате, и, поутру рано встав, Еруслан Лазаревич пошел на сокму и взял с собою узду тасмяную и встал в сокровенном месте под дубом. Ивашко лошадей к морю пригнал, и Еруслан Лазаревич посмотрел на море [и видит]: когда жеребец пьет, на море волны встают, под дубом орлы крекчут, по горам змеи свищут, и никакой человек на сырой земле стояти не может. И Еруслан Лазаревич ударил наотмашь, и конь доброй пал на окорачки, и хватает его Еруслан Лазаревич, добра коня, за гриву, и наложил на добра коня узду тасмяную, и повел его к палате белокаменной; а Ивашка за ним поехал.

И приехал Еруслан Лазаревич к палате белокаменной, и учал седлать того жеребца, обседлал и учал поезживать; и рад бысть вельми, что ему служить может.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Брате Ивашко, сивой конь Алогти-Гирей, сильный борец, гораздый стрелец, в полку богатырь! Как жеребцу имя дать и как его назвать?

И говорит ему Ивашка, сивый конь:

— Государь Еруслан Лазаревич! Когда может холоп прежде государя такову животу имя дать или как его назвать?

И назвал его Еруслан Лазаревич, добра коня, Арашем вещим.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Брате Ивашко, поедь ты ко отцу моему и к матери, и исправь им от меня челобитье, и скажи им, что поехал в чистое поле гулять и изъезжать князя Ивана русского богатыря, и доброго коня себе добыл, что может ему послужити.

— И говорит Ивашка:

— Государь мой Еруслан Лазаревич! Поезжай с богом.

И Еруслан Лазаревич поехал ступью бредучею, а Ивашка провожал его и поехал за ним во всю пору лошадиную, и Еруслан Лазаревич опередил Ивашка и из очей у него выехал.

А Ивашко воротился от Еруслана прочь, и поехал ко царству царя Картауса Картаусовича и ко князю Лазарю Лазаревичу, и сказал ему от Еруслана посланные речи, и куда он поехал, и что добра коня себе добыл, что тот конь может ему послужить. И отец его князь Лазарь Лазаревич, и мати его Епистимия о сыне своем возрадовались о том, а Ивашка честно дарили великими дарами и отпустили его в чистое поле к своей службе, где ему преж дано приказанье у коней.

А Еруслан Лазаревич поехал в чистое поле. И ехал месяц, и другой, и третий, [и вот] наехал Еруслан Лазаревич в чисто поле рать силу побитую, и въехал Еруслан Лазаревич в тое ратное побоище, и крикнул громко голосом:

— Есть ли в сей рати жив человек?

И говорит ему жив человек:

— Государь Еруслан Лазаревич! Кого ты спрашиваешь или кто тебе надобен?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Брате жив человек! Чья рать сила побитая и кто ее побивал?

И говорит ему жив человек:

— Государь Еруслан Лазаревич! Та рать-сила побитая лежит Феодула царя змия, а побивал ее князь Иван русский богатырь, а [требует] у него прекрасную царевну Кондурию Феодуловну, а желает ее за себя взять неволею.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Брате жив человек! Далече ли его [догонять]?

И говорит ему жив человек:

— Государь Еруслан Лазаревич! Недалече его доезжать, князя Ивана русского богатыря: объедь ты сию рать-силу побитую, и уведаешь конный след.

И Еруслан Лазаревич объехал рать-силу побитую и нашел ступь конскую, ископыть, — скакано с горы на гору, долы и подолки вон выметываны. И Еруслан Лазаревич поехал тем же путем и стал скакать с горы на гору, долы и подолки вон выметывал; и говорит сам себе: «Конь коня лучше, а молодец молодца и подавно удалее!»

И едет месяц, и другой, и третий, и наехал в чисте поле шатер стоит, а у бела шатра добрый конь стреножен, на белой [кошме ест] белоярую пшеницу. И Еруслан Лазаревич припустил добра коня Араша вещего к тому же корму, а сам пошел в бел шатер, видит: в белом шатре опочивает млад молодец замертво. И Еруслан Лазаревич вынул саблю булатную и хочет его скорой смерти предати; а сам себе подумал: «Не честь мне будет, не хвала, что сонного убить: сонный человек аки мертвый». И Еруслан Лазаревич лег опочивать в шатре на другой стороне и уснул крепко. И князь Иван русский богатырь пробудился и вышел из шатра вон, и посмотрел на свой добрый конь, а его добрый конь далече отбит и щиплет траву в чистом поле, а на белой кошме чуж конь незнаем и ест белоярую пшеницу. И князь Иван русский богатырь вошел в шатер и посмотрел, а в беле шатре, на другой стороне, спит млад молодец; и князь Иван русский богатырь вынул саблю булатную и хочет его смерти предать, а сам себе подумал: «Не честь мне будет, не хвала молодецкая сонного человека убить: сонный человек аки мертвый». Учал будить:

— Встань, человече, пробудись — не для ради моего буженин, для ради своего спасения! Не ведаешь, что не по себе товарища избираешь. За то рано напрасною смертью умрешь! За что лошадь свою к чужому корму припущаешь, а сам, не спросясь, в чужой шатер ходишь? За то люди напрасно много крови проливают. И как еси тебя зовут по имени, и откуда едешь, и какого отца сын?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Господине князь Иван русский богатырь! Яз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом; а добра коня к чужому корму припустил, что ему стоять без корму не годится, а твоего коня прочь не отбивал. Что ты говоришь, то не гораздо ладно: когда бывают люди добрые, [то] и они прежде худых речей пьют и едят, и потешаются, и в чисте поле разъезжаются. Есть ли у тебя, князь Иван русский богатырь, чем воду черпати?

И говорит ему князь Иван русский богатырь:

— Есть у меня чара, чем воду черпати.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Князь Иван русский богатырь! Когда тебе есть чем воду черпать, ты почерпни воды и умойся, да и мне подай.

И говорит князь Иван русский богатырь:

— Еруслан Лазаревич! Тебе воду черпати да и мне подавать, ибо ты дитя молодое.

А в те поры Еруслан Лазаревич шести лет, по седьмому году пошло. И говорит Еруслан Лазаревич:

— Князь Иван русский богатырь! Тебе воду черпать да и мне подавать: не поймав, птицу теребишь, а добра молодца, не отведав, хулишь и хулу возлагаешь.

И говорит Иван русский богатырь:

— Я во князьях князь, а в боярах боярин, а ты казак: тебе воду черпать и мне подавать.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Яз в чистом поле богатырь и у царей во дворе богатырь, а ты, когда у царей во дворе, и тогда ты князь, а когда ты в чисте поле, и тогда ты пес, а не князь; тебе воду черпать и мне подавать.

И видит князь Иван неминучую беду, взяв чару, почерпывает воду, и сам умылся, да и ему подал, и Еруслан Лазаревич умылся. И садились они на своих добрых коней, и князь Иван русский богатырь поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан поехал ступью бредучею; и понадогнал Еруслан Лазаревич, и ударил своего доброго коня Араша вещего по окорокам, и опередил князя Ивана русского богатыря, и помолился:

— Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концом!

И оборотил Еруслан свое долгомерное копье тупым концом, и ударил князя Ивана русского богатыря долгомерным своим копьем и вышиб его из седла вон; и Араш, его вещий конь, наступил на доспешное ожерельице. И обратил Еруслан Лазаревич свое копье долгомерное острым концом, и хощет его смерти предать. И говорит ему князь Иван русский богатырь:

— Государь Еруслан Лазаревич! Подай смерти, дай живот: преж сего у нас брани не бывало, а и впредь не будет.

И Еруслан Лазаревич слазит с добра коня, и принимает его за правую руку, и целует его во уста сахарные, и называет его братом. И поехал Еруслан Лазаревич ко белу шатру, и брат его за ним; и припустили своих добрых коней ко одному корму, а сами пошли в бел шатер, и учал и нити, и нети, и веселиться; и как будут оба на веселие, и говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Крате князь Иван русский богатырь! Ехал я в чисто поле, и наехал я [на] две рати — побитые лежат, и кто их побивал?

И говорит князь Иван русский богатырь:

— Та рать-сила побитая Феодула царя змия, а побивал яз, а [добиваюсь] у него яз прекрасные царевны Кондурии Феодуловны, что ее краше на свете нет; и в завтра у меня будет останошный бой. И ты, Еруслан Лазаревич, встань в сокровенном месте и посмотри моей храбрости.

И потешався, легли спать; и поутру, встав рано, князь Иван русский богатырь оседлал своего доброго коня и поехал в чистое поле; а Еруслан Лазаревич пошел пеш, встал в сокровенном месте и учал смотреть: и как приедет на князя Ивана русского богатыря Феодул царь змий, а с ним конных и вооруженных отроков 30 000 по морю и по берегу. И не ясен сокол напутается на гуси, на лебеди — напущается Иван русский богатырь на рать Феодула царя змия, и побил, и присек, и конем притоптал 20 000 и самого Феодула царя змия убил: и которые остались люди малые и старые, и некому против Ивана русского богатыря битися. И взял князь Иван русский богатырь прекрасную царевну Кондурию Феодуловну, и повел ее к своему шатру, а достальняя сила Феодула царя змия воротилась к своему царству.

И привел князь Иван русский богатырь в бел шатер Кондурию Феодуловну, а Еруслан Лазаревич за ним тут же пришел в шатер, и учал и нити, и нети, и веселитися. И лег опочивать Иван русский богатырь, а Еруслан из шатра вон вышел.

И говорит князь Иван русский богатырь:

— Милая моя, прекрасная царевна Кондурия Феодуловна! Для тебя яз со отцом твоим великую брань сотворил и отца твоего убил, а силы прибил и присек, и конем притоптал больше 51 000 все для тебя. Есть ли тебя на свете краше, а моего брата Еруслана храбрее и сильнее?

И говорит ему царевна Кондурия:

— Государь Иван русский богатырь! Кровь отца моего и воинских людей не по красоте моей пролита, но по грехам: я, государь, что за красна! А есть, государь, в чисте поле, в беле шатре три девицы царя Богрия, а по именам зовут их: большая Прондора, а середняя — Мендора, а меньшая Легия: и которая, государь, пред ними предстоящая последняя [служанка] стоит день и нощь, и та вдесятеро меня краше; а яз что за красна и хороша! Когда я была у отца своего и у матери, тогда была красна и хороша; а теперь полоняное тело: волен Бог да и ты со мною. А есть, государь, под индейским царством служит у царя Далмата человек, а зовут его Иваном Белая Япанча, а слыхала яз от отца своего, уже он стережет в чисте поле на дороге 33 лета, а во царство мимо его никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала; а яз, государь, брата твоего Еруслана Лазаревича храбрости не видала и не слыхала — кой у них храбрее.

И Еруслан Лазаревич все то слышал, и богатырское сердце не утерпчиво: входит в бел шатер, образу божию молится, брату своему поклоняется, и с ним прощается, и садится на своего добра коня, и поехал в чистое поле гулять ко индейскому царству, поклонитися царю Далмату да свидеться со Ивашком Белой Япанчой.

И едет месяц Еруслан Лазаревич, месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал: «Поехал я-де в дальнюю страну, а не простился я ни со отцом, ни с матерью, и не видели они меня, как езжу на добром коне». И воротился Еруслан Лазаревич во царство царя Картауса Картаусовича, и ко отцу своему и к матери; и едет месяц, и другой, и третий, и доехал до царства царя Картауса Картаусовича, а под царством царя Картауса стоит Данило Белый князь, а с ним войска 90 000, и похваляется царство за щитом взять, и царя Картауса взять жива, и князя Лазаря Лазаревича, и двенадцать богатырей.

И увидел Еруслан Лазаревич под царством рать-силу великую и подступить к бою нечем: нет у Еруслана ни щита крепкого, ни копья долгомерного, ни меча острого. И поехал Еруслан Лазаревич ко двору и ко градной стене, и видели его, что едет Еруслан, и отворили ему ворота градные. [Видит Еруслан], отец его ездит во объезжих головах; и Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего, слазит с добра коня, бьет челом о сыру землю:

— Многолетнее здравие государю моему батюшке князю Лазарю Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует, и что ты, государь, ездишь невесел, кручиноват?

И говорит князь Лазарь Лазаревич:

— Дитятко мое милое, Еруслан Лазаревич! Как быть мне веселу? Приехал под наше царство князь Данило Белый, а с ним войска 90 000 конных и вооруженных; и похваляется царство наше за щитом взять, а царя Картауса и 12 богатырей хощет к себе взять.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Государь мой батюшка князь Лазарь Лазаревич! Пожалуй ты мне свой крепкий щит и копье долгомерное, и яз учну с татары дело делать.

И говорит ему князь Лазарь Лазаревич:

— Дитятко мое милое, Еруслан Лазаревич, ты дитятко молодое, не бывал на деле ратном, и услышишь свист татарский, и ты устрашишься их, и они тебя убьют.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Не учи, батюшка, гоголя на воде плавать, а богатырского сына с татары дело делать.

И дает ему Лазарь Лазаревич свой крепкий щит и копье свое долгомерное, и Еруслан Лазаревич емлет щит под пазуху, а копье в руку; и выехал Еруслан Лазаревич в чистое поле гулять, и учал побивать рать-силу князя Данила Белого, и прибил, и присек рать-силу татарскую и поймал самого князя Данила Белого и взял на него клятву, что ему, князю Данилу Белому, ни детям его, ни внучатам под царство царя Картауса не приходить; а как придет опять под царство царя Картауса, и как выдаст бог в руки, и ему живому не быть. И отпустил его во свою землю, ко граду его; а войска только осталось 2000.

Как едет Еруслан Лазаревич ко царству Картаусову, и встречает его сам царь Картаус за градом, и Лазарь Лазаревич, и 12 богатырей; и Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего и царя Картауса, слазит с своего добра коня, бьет челом о сыру землю:

— Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?

И говорит царь Картаус:

— Виноват я, Еруслан Лазаревич, пред тобою, что велел тебя из царства вон выслать; и ныне ты живи у меня во царстве и емли городы с пригородками и с красными селами; казна тебе у меня не затворена, а место тебе подле меня, а другое — против меня, а третье, — где тебе любо.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Государь царь Картаус! Не надобе мне твоего ничего, и не повадился я у тебя во царстве жить: повадился я в чисте поле казаковать.

И прикушал Еруслан Лазаревич хлебца маленько у царя, и простился со царем и со отцом своим и с матерью, со всем царством и поехал в чистое поле, и ехал полугодищное время, и наехал в чисте поле шатер, а в беле шатре три девицы сидят: Прондора, да Мендора, да Легия — царевны, дочери царя Богрия; таковых прекрасных на свете нет, а делают ручное дело. И тут Еруслан Лазаревич входит в бел шатер, забыл образу Божию молиться, сердце его разгорелось, юность его заиграла: и берет себе большую сестру, прекрасную царевну Прондору за руку, а тем сестрам велел из шатра вон выйти, а сам говорит ей:

— Милая моя, прекрасная царевна Богриевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?

И говорит ему прекрасная царевна Прондора:

— Государь Еруслан Лазаревич, что я за красна! Когда я была у отца своего и у матери, тогда яз была и красна и хороша, а нонече яз полоняное тело. А есть, государь, под индейским царством, у царя Далмата, человек, а зовут его Ивашко, а прозвище Белая Япанча, а стоит в чисте поле на дороге, мимо его никакой человек не прохаживал, ни богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал. А ты что за храбр? Обычная твоя храбрость — что ты нас, девок, разогнал.

И стал Еруслан Лазаревич, и взял острую саблю свою, и отсек ей голову да и под кровать бросил; и емлет себе вторую сестру, Мендору, и говорит ей Еруслан Лазаревич:

— Милая, прекрасная Мендора Богриевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?

И она ему те же речи сказала, и он ей главу отсек и под кровать бросил. И емлет третью девицу, Легию, к себе и говорит ей:

— Милая моя, прекрасная царевна Легия! Есть ли тебя на сем свете краше, а меня храбрее?

И говорит ему Легия-девица:

— Государь Еруслан Лазаревич! Яз что за красна и хороша! Когда была я у отца своего во царстве, тогда я была красна и хороша, а ныне полоняное тело. [Какой же] ты от меня красоты захотел? А есть, государь, под индейским царством, у царя Далмата, человек, а зовут его Ивашко, а прозвище Белая Япанча, а стоит он на дороге в чисте поле, мимо него никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, и никаков человек не прохаживал, ни птица не пролетывала; а я не ведаю, кой [из вас] храбрее и сильнее. Да есть, государь, во граде Дербие, у царя Варфоломея царевна Настасея, которая, государь, перед ней предстоящая [служанка], и та вдесятеро меня краше.

И тут Еруслан Лазаревич говорит ей таково слово:

— Милая моя, прекрасная царевна Легия! Живи ты в чисте поле, не бойся никого, а сестер своих схорони.

И Еруслан Лазаревич сел на своего доброго коня и поехал в чистое поле, ко индейскому царству, ко царю Далмату поклониться да свидеться с Ивашком Белой Япанчей.

И едет Еруслан Лазаревич месяц, и другой, и третий; а в те поры Еруслан Лазаревич седми лет; и доехал — [видит] в чисте поле стоит человек, копьем подпершись, во белой япанче, шляпа на нем сорочинская, и стоячи дремлет. И Еруслан Лазаревич ударил его по шляпе плетью и говорит:

— Человече! Пробудися! Можно тебе и лежа наспаться, а не стоя!

И говорит Ивашка Белая Япанча:

— А ты кто еси, и как тебя зовут по имени, и откуда ездишь?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Яз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом; а еду я во индейское царство поклониться царю Далмату.

И говорит ему Ивашка Белая Япанча:

— Брате Еруслан Лазаревич! Преж сего мимо меня не проезживал никаков богатырь, а ты хочешь мимо меня проехать? Поедем в чистое поле и отведаем плеч своих богатырских.

И тут скоро садились на свои добрые кони и поехали в чистое поле гулять; Ивашка поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан ступью бредучею; Ивашка заехал наперед.

И Еруслан Лазаревич помолился: «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концом!» И ударил Еруслан Лазаревич Ивашка против сердца ретивого копьем, тупым концом, и вышиб из седла вон; и Араш, его вещий конь, наступил на доспешное ожерельице и пригнел к сырой земле; и обратил Еруслан Лазаревич копье острым концом, и хочет его скорой смерти предати. И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Брате Ивашко! Смерти хошь или живота?

И молится Ивашка, лежа на земле:

— Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живот! Преж сего у нас брани не бывало, да и впредь не будет.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Брате Ивашко! Не убил бы тя, да за то тебя убью, что знают тебя в чисте поле всякие красные девки.

И обратил Еруслан Лазаревич копье острым концом, и предал его смерти, а сам поехал ко индейскому царству поклониться царю Далмату.

И Еруслан Лазаревич, как приехал ко царству, и въехал на царев двор, и слез с своего доброго коня, а сам пошел ко царю в палату. Образу Божию он молится, царю Далмату поклоняется:

— Многолетнее здравие царю Далмату со своими 12 богатырями! А меня, государь, холопа своего, приими в службу.

И говорит ему индейский царь Далмат:

— Откуда еси, человече, пришел, от которого царства, и какого отца сын, и как тебя звать по имени?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Государь царь Далмат! Езжу я от Картаусова царства, а рождения сын князя Лазаря Лазаревича, а матери Епистимии, а меня зовут Ерусланом.

— Каким же ты путем ехал: конным, или пешим, или водяным?

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Государь царь Далмат! Яз ехал сухим путем.

И говорит царь Далмат:

— Еруслан Лазаревич! Есть у меня человек, на дороге стоит в чистом поле, а зовут его Ивашком, прозвище Белая Япанча, мимо него никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, и никаков человек не прохаживал; а ты как проехал?

И говорит ему Еруслан:

— Яз, государь, не ведал, что твой человек, и я его убил.

И тут царь Далмат убоялся: «Когда-де он такого богатыря убил, и он-де царством моим завладеет». И стал царь Далмат кручинывать: «А не на то-де он приехал ко мне во царство, что ему служить; но на то он приехал, что ему царством завладеть моим». И велел Еруслана чтити честию великою, и поить, и кормить своим царским питием довольно.

Понял Еруслан Лазаревич, что его царь убоялся; оседлал коня своего и, вшед в каменную палату, образу Божию молится, и с царем Далматом прощается, и поехал Еруслан из града вон; и царь возрадовался радостью великою, что Бог избавил его от Еруслана, и повелел градские ворота затворити и утвердити, [говоря,] «чтобы Еруслан назад не воротился и царства бы нашего не попленил».

И поехал Еруслан Лазаревич ко граду Дербию, к царю Варфоломею поклониться, а хощет видети прекрасную царевну Настасию Варфоломеевну, что он слышал про ее красоту. А в те поры Еруслан Лазаревич осьми лет на девятом году. И едет месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал: «Поехал я в дальнюю страну, не простясь ни с отцом, ни с матерью; а если мне слюбится прекрасная царевна и я на ней женюся, а у отца своего и у матери не благословлюся!» И поехал Еруслан Лазаревич к Картаусову царству.

Видит — Картаусово царство пусто, попленено, и огнем пожжено, и мхом поросло; лишь только одна хижина стоит, а в хижине стар человек об одном глазе. И Еруслан Лазаревич вшел в хижину, образу Божию молится, старику поклоняется. И говорит Еруслан Лазаревич:

— Брате стар человек! Где сие царство девалось, и кто пленил?

И говорит ему стар человек:

— Господине воин! Откуда едешь и как тебя по имени зовут?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Как ты, старик, меня не знаешь? Яз здешнего царства, сын князя Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом.

И тут старик со слезами пал на землю и говорит ему:

— Государь Еруслан Лазаревич! После твоего отъезду немного времени минуло, пришед под наше царство князь Данило Белый, собрал войска 120 000 и пришел, наше царство попленил, и огнем пожег, и ратных людей побил, храбрых витязей 180 000, а честных людей 300 800, а попов и чернецов собрал на поле и огнем пожег 412, а младенцев прибил 11 000, а жен 14 000, а царя Картауса, и отца твоего князя Лазаря Лазаревича, и 12 богатырей в полон взял и увез во свою землю; а яз един пролежал в трупу человеческом, а лежал 9 дней и 9 нощей.

И встает Еруслан Лазаревич, образу Божию молится, и с стариком прощается, и поехал к царству князя Данила Белого. А в те поры Еруслан Лазаревич десяти лет и трех месяцев. И приехал [он] до царства в полуденное время, никто не слыхал и не видал, только видели малые робятки, [что] по улицам играют. И Еруслан у робят спрашивает:

— Где сидит у князя Данила Белого царь Картаус, в коей темнице? Яз бы ему подал милостыню.

И указали ему малые робята темницу, и приехал Еруслан Лазаревич к темнице, и у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничные двери, и, вшед в темницу, говорит Еруслан Лазаревич:

— Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?

И говорит ему царь Картаус:

— Человече! Отъиде от нас прочь, откуда пришел, туда и пойди, а [над] нами не смейся. Когда-то яз был царь, а тот князь, а те богатыри, а ныне, по грехам нашим, яз не царь, а тот не князь, а те не богатыри, а мы сидим в темнице; уж у нас и очи выело, и мы сидим и рук своих не видим.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Яз приехал к вам не смеятися, яз приехал поклонитися; а меня зовут Ерусланом, а отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия.

И говорит царь Картаус:

— Аще бы Еруслан был жив, и мы бы горести не терпели.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Яз не лгу.

И говорит царь Картаус Еруслану:

— И ты, человече, [что] называешься Ерусланом Лазаревичем, и ты нам сослужи службу: поедь ты за теплое море в подонскую орду, в Штютен град, к вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью, и убей его до смерти, и помажь нам очи, и когда мы увидим свет Божий, тебе веру поимеем.

Еруслан поклонился царю Картаусу, и отцу своему князю Лазарю Лазаревичу, и 12 богатырям и поехал из града вон.

И увидели его робята, собою млады, и сказали мурзе:

— Ехал-де из града вон человек, а сказался-де нам, что Еруслан Лазаревич.

И пришед мурза к темнице, и у темницы кои богатыри были приставлены, лежат прибиты; и мурза двери [запер], и пришел ко князю Данилу Белому, и доложил ему, что был во граде Еруслан и у темницы стражей всех прибил. И велел князь Данило Белый в рог трубить и в тимпаны бить, и собралися к нему мурзы, и татары, и всякие люди; и велел князь Данило Белый выбрать лучших мурз и татар конных и вооруженных, и велел гнатися за Ерусланом, и велел его жива поймать и пред себя поставить.

И погна за Ерусланом мурзы и татары, и как наезжают, и Еруслан остановился и говорит им:

— Братие мурзы и татары! Что вы слушаете своего безумного князя Данила Белого? Не угнаться вам будет в чисте поле за ветром, а за мною, богатырем, тако ж.

И поехал Еруслан от них за тихие воды, за теплое море, к вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью; а мурзы и татары учали промеж собою думу думать: «Как сказать про Еруслана князю Данилу Белому? Скажем мы, что его не видали».

И ехал Еруслан Лазаревич полгодищное время; а в те поры Еруслану минуло десять лет.

И не доехал Еруслан в подонскую орду, до Штютена града, 4 поприщ [и увидел], лежит рать-сила побитая, а в той рати лежит человек-богатырь, а тело его, что сильная гора, а глава его, что сильный бугор. И Еруслан выехал в побоище, и крикнул громко голосом:

— Есть ли в сей рати жив человек?

И говорит ему богатырская голова:

— Гой еси, Еруслан Лазаревич! Кого ты спрашиваешь и кто тебе надобен?

И приехал Еруслан Лазаревич к богатырской голове, а сам себе удивился, что мертвая голова глаголет; и говорит Еруслан Лазаревич:

— Гой еси, богатырская голова! Что мертвая глаголеши, или мне слышится?

И говорит ему богатырская голова:

— Еруслан Лазаревич! Не чудится тебе, но [тебе] говорю. Далече ли едешь и куда твой путь?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— А кто ты таков по имени, и которого града, и какого отца сын, и кто тебя убил?

И говорит ему богатырская голова:

— Был яз богатырь задонской орды, сын Прохора-царя, а та рать со мною лежит вольного царя, Огненного щита, Пламенного копья, а побивал ее я; а по имени меня зовут Рослонеем, а приходил я под сие царство 12 лет по единожды в год, а брань у меня за то с царем была, [что] отец мой Прохор-царь сосватал за меня невесту из того царства в пеленах, а от рождения мне двадцать лет; а ты, Еруслан Лазаревич, далече ли ты едешь?

— Яз еду в подонскую орду, в то же царство, к тому же царю и хощу его пред собою мертва видети.

И говорит ему богатырская голова:

— Не видеть [тебе] его пред собою мертва, от него сам умрешь. И яз был человек, да и богатыри многие меня, цари и князи восточные и западные знали, — не токмо меня боялись, но и имени моего страшились; а как мати меня породила, и я был полторы сажени человеческие, а толстота моя была во объем человеку; и как я был лет 3, и у меня в чисте поле ни зверь не прорыскивал, и никаков человек не прохаживал, и никаков богатырь против меня не стаивал; а ныне мне 20 лет. Ты сам видишь, возраст мой каков, и тело мое 10 сажен, промеж плеч 2 сажени, да между очей моих калена стрела умещается, а голова у меня, как пивной котел, руки у меня 3 сажени, да и тут я не мог биться и против его стояти. И тот царь силен вельми: и войска у него много, и меч его не сечет, и сабля его не имет, на воде он не тонет, а на огне не горит.

И поехал Еруслан Лазаревич в подонскую орду, в Штютен град, к вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью. И как приехал в подонскую орду ко царю, и пришел в палату, образу Божию молится, царю поклоняется, и говорит ему царь:

— Откуды ездишь, человече, и какого отца сын?

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Яз еду от Картаусова царства, от отца князя Лазаря Лазаревича, ищу себе ласкового государя, где бы мне послужить, красные порты износить и добра коня изъездить, сладкого медку испить и молодость свою потешить.

Тогда молвил ему царь:

— Еруслан Лазаревич, поезжай ко мне во град, в царстве моем люди надобны.

Тогда поехал Еруслан во град за царем и приехал туда, и пожаловал его царь свыше всех 12 богатырей. И служит ему Еруслан Лазаревич полгодищное время. И поехал Еруслан Лазаревич на потеху; и как будут оба на веселие, Еруслан Лазаревич говорит вольному царю, Огненному щиту, Пламенному копью:

— Государь, царь и великий князь! Ехал я к тебе и видел я рать-силу побитую, много трупу человеческого; а в той рати лежит жив человек: тело его, аки великая гора, а глава у него, аки великий бугор.

И тут царь, от печали вздохнув, и пал на землю, и говорит царь:

— Та глава лежит на плече моем, а под тою главою есть меч, и всяко его яз добывал и не мог добыти, а опричь того меча никакое меч не сечет меня и не имет; на огне я не горю, на воде не тону, а того меча вельми боюся. Как бы я того богатыря не убил, и мне бы самому убиту от него быти.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Государь вольный царь, Пламенное копье! Пожалуй меня, холопа своего: яз тебе тот меч добуду.

И говорит ему вольный царь:

— Еруслан Лазаревич! Как ты мне ту службу сослужишь, и я тебя пожалую паче всех ближних своих приятелей; а только ты похвалился таким словом, да не сослужишь, и ты у меня не уйдешь никуда, ни водою, ни землею.

И поклонился ему Еруслан Лазаревич, и сел на своего доброго коня, и поехал к богатырской голове; и как будет у нее, и говорит ей Еруслан Лазаревич:

— О, государыня богатырская голова! Надеючись на твое великое жалованье и милосердие, [ибо] хотела ты из-под себя меч освободить мне, и яз пред царем похвалился, и царь мне так сказал: «Только-де Еруслан не добудешь того меча, и ты-де у меня не можешь нигде укрытися и не уйти ни водою, ни землею».

И слезши Еруслан Лазаревич с своего добра коня, и ударился о сыру землю, и говорит:

— О, государыня богатырская голова! Не дай напрасной смерти, дай живота.

И богатырская голова с места сдвигнулась, и Еруслан Лазаревич взял меч и поехал; а сам себе подумал: «Господи Боже, Спас милостивый, доселе яз царей устрашал, богатырей побивал, а ныне богатырской голове поклонился!» И богатырская голова крикнула громко голосом, и Еруслан Лазаревич воротился; и Еруслан узнал свою вину, и воротился, и слез с добра коня, и пал на сыру землю и говорит:

— Богатырская голова! виноват я пред тобою, что посмел [сказать] таковое слово!

И возговорит ему богатырская голова:

— Бог тя простит, Еруслан Лазаревич, в том слове, что дерзнул со млада ума! Не всем ты завладеешь, что меч взял: можешь и с мечом быти мертв; тако добра [тебе] хощу. Как ты, Еруслан Лазаревич, приедешь в Штютен град к вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью и как царь увидит тя и не усидит на престоле своем, кинет жезл свой и встретит тя, учнет тебе говорить и много добра сулить. И ты, Еруслан Лазаревич, послушай меня: и ударь его по голове однажды; и как ты его ударишь, и буде он тебе велит себя и вдругорядь ударить, и ты его не бей, [ибо] он с того удару оживет, и он тебя убьет.

И Еруслан Лазаревич поклонился ей и поехал ко граду; и как въехал на царев двор, а меч несет на плече. И увидел его царь, скочил с престола своего, и кинул жезл свой, и побежал встречать Еруслана.

И говорит ему царь:

— Исполать тебе, Еруслан Лазаревич! Какова тебя сказывали, таков ты и есть. За ту тебе службу место у меня тебе первое подле меня, а другое против меня, а третее, где тебе любо; казна у меня тебе не затворена, а после смерти царством моим владей.

И протянул царь руку и хотел меч приняти, и Еруслан Лазаревич ударил царя по главе и рассек его надвое; и говорит ему царь:

— Ударь меня, Еруслан, и вдругорядь.

И говорит ему Еруслан Лазаревич:

— Ударил я тебя по главе и рассек пополам, и ты не гораздо говоришь: богатырь единожды сечет!

И кинулись к нему и хотели его поймать, и взять, и посадить в темницу; и Еруслан взял в руку меч, а в другую полцаря, и поворотился кругом, и убил князей и бояр, и богатырей сорок человек.

И возговорят ему князья, и бояре, и градские люди:

— Государь Еруслан Лазаревич! Смирися, престани битися! Не для ради мы того к тебе кинулись, чтобы дратися, а чтобы ты был у нас царем.

И говорит им Еруслан:

— Выбирайте вы царя промеж собою иного, а яз вам не царь.

И учал Еруслан из царя желчь вынимать и в сафьянные сумки класть; и сел Еруслан на своего доброго коня и поехал из града вон; и в те поры Еруслану минуло 11 лет.

И приехал Еруслан к богатырской голове, и вынул из сумок царскую желчь, и помазал богатыря Рослонея, и тут Рослоней жив стал, и с Ерусланом поцеловались, и назвались друг друга братом, и Рослоней-богатырь поехал в подонский град по благословению отца своего жениться вольного царя на дщери Понарии-царевне, царствовати в Штютен граде; а Еруслан поехал ко князю Данилу Белому в царство.

И ехал Еруслан год времени, и въехал во град ночью; никто его не слыхал и не видал; и приехал к темнице, у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничные двери, и вышиб вон. И вшед в темницу, и говорит Еруслан Лазаревич:

— Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке князю Лазарю Лазаревичу и двумнадесяти богатырям!

И говорит ему царь Картаус:

— Человече, отыди прочь от нас, не пролыгайся!

И говорит им Еруслан Лазаревич:

— Яз, государь, не пролыгаюся; куда вы меня послали, и я вам ту службу сослужил и желчь из него вынул.

И возговорит ему царь Картаус:

— Человече! Коли ты Еруслан называешься и службу нашу сослужил, вольного царя убил и из него желчь вынул, и ты той желчию помажь нам очи, и мы тебя и свет Божий увидим, и тебя, Еруслана, увидим, и веру тебе поимеем.

И Еруслан царю очи помазал, и отцу своему князю Лазарю Лазаревичу, и двунадесяти богатырям очи помазал, и они свет Божий узрели, и Еруслана увидели, и возрадовались радостию великою. И как утренняя заря займется, и Еруслан вышел из темницы вон и садился на своего доброго коня, и поехал ко граду. И не ясен сокол напущается на гуси и на лебеди, напущается Еруслан Лазаревич на мурзы и на татары: прибил, и присек, и конем притоптал мурз и татар 170 000, а черных людей и младенцев в девять лет в крещеную веру привел и крест целовать велел за царя Картауса, а свою им татарскую веру велел проклинать и велел бити челом царю Картаусу. А князь Лазарь Лазаревич князем был, а двунадесять богатырям богатырями велел быть; а князя Данила Белого, поймав, сослал в монастырь и велел постричи и дал ему наказание: а за то его убил, что он мать его убил, княгиню Епистимию.

И покушал Еруслан хлебца маленько у царя Картауса, и простился с царем, и со отцом своим, и с богатырями, и со всеми людьми, и всея на своего доброго коня, и поехал из царства вон.

И выслал царь Картаус людей за ним, и отец его князь Лазарь много слезами унимали:

— Живи ты у нас, Еруслан Лазаревич, божие да твое царство: владей им, а от нас прочь не отъезжай.

И Еруслан поклонился царю Картаусу, и со отцом своим простился, и поехал ко граду Дербию, ко царю Варфоломею: хочет видети прекрасную царевну Настасию Варфоломеевну; в те поры Еруслану минуло двенадцать лет.

И едет месяц, и другой, и третий, и доехал Еруслан до царства Варфоломеева; [видит] под тем царством озеро велико, а в том озере лютое чудо о трех головах на всяк день выходит на берег и поедает многие люди. А царь Варфоломей велит на всяк день клич кликать, чтобы бог послал такого человека, кой бы в озере чудо извел. И велел говорить так:

— А яз бы ему много дал городов и казны довольно ему, и коней добрых, и людей ему на службу, сколько ему надобно.

И въехал Еруслан во град, и стал на дворе у вдовы, и услышал Еруслан клич царя, что много чудо людей поедает.

И сел Еруслан на своего доброго коня, и поехал к озеру. И услышало чудо, что приехал Еруслан, и выскочило вон. Конь испугался, пал на окарачки, и Еруслан скалился с своего добра коня на землю; и хватило его чудо, и поволокло во озеро. Еруслан ухватил меч свой, а добрый конь его остался на берегу; и влез Еруслан чуду на спину, и отсек Еруслан чуду две головы, и хочет третью голову отсечь. И возмолилось чудо:

— Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живот! От сего дня из озера не выйду и людей есть не стану, а стану есть рыбу, и тину, и траву болотную, а тебе дам подарок велий: есть у меня камень самоцветный, и яз тебе отдам.

И говорит Еруслан Лазаревич:

— Чудо, аще ты мне камень отдашь, яз тебя спущу жива.

И пошло чудо во озеро, а Еруслан все на нем сидел; и взял у чуда камень самоцветный, и велел вынести из озера на берег. [А когда вынесло], Еруслан снял с чуда третию голову, и сел на своего доброго коня, и поехал во град Дербию, [там] встречает его царь Варфоломей в воротах градных; и Еруслан Лазаревич, не доезжаючи царя, слазит с своего добра коня, бьет челом о сыру землю:

— Многолетное здравие государю царю Варфоломею! Многолетствуй, государь, во своем царстве с князи, и с боляры, и со всеми христианы на многие лета! Избыл [ты] еси своего града губителя.

И возговорит ему царь Варфоломей, и все возрадовались радостию великою, и емлет Еруслана за руку за правую, и целует его во уста сахарные, а сам возговорит таково слово:

— Ведаю яз, божий человек, что не хотел Господь смерти грешникам, хотел наш град от такового губителя спасти посланным на губителя тобою, храбрым воином; и как тебя зовут по имени, и откуда тебя сюда бог занес, и какого отца сын и матери?

И говорит Еруслан:

— Государь царь Варфоломей! Яз, государь, еду от Картаусова царства, а от отца сын Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом, а гулял яз, государь, в чистом поле.

И царь наипаче возрадовался, что бог ему послал такого человека храброго; и архиепископ того града со всем собором и со крестами, и со иконами встречали его с князьями, и с болярами, и со всеми своими православными христианами — поклоняется ему весь мир, и малые младенцы взыграли, и стары вострепетали; и бысть во граде радость великая.

И царь Варфоломей на радости и пиры сотворил многие и великие, и созвал князей, и бояр, и всяких чинов людей с женами и с детьми, а Еруслана взял за руку, и повел к себе в палаты, и дал ему место подле себя, и стал ему говорить:

— Государь Еруслан Лазаревич! Буди воля твоя, живи ты у меня во царстве и емли ты города и с пригородками, и с красными селами; место тебе подле меня, а другое против меня, а третее место, где тебе любо; казна тебе у меня не затворена: емли себе злата, и сребра, и скатного жемчуга, и камения драгого, сколько тебе надобно; поизволишь женитися, и яз дам за тебя дочь свою Настасью прекрасную, а приданого дам половину царства.

И как Еруслан сидел за столом на веселие, и говорит [царю] Еруслан Лазаревич:

— Государь царь Варфоломей, покажи мне дочь свою.

И царь Варфоломей велел идти в палату к дочери своей, прекрасной Настасии Варфоломеевне; и Еруслан встал из-за стола и вшел в палату, образу Божию поклоняется, и царевна поднесла ему разные пития царские. Еруслан, испив у царевны, и пошел вон из палаты, и учал говорить:

— Государь царь Варфоломей! Хочу женитися и понять за себя дочь твою Настасию.

И тому царь Варфоломей возвеселился и дал за него дщерь свою Настасию.

И взял Еруслан Настасию Варфоломеевну, и учал ее спрашивать:

— Милая моя царевна Настасия Варфоломеевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?

Что возговорит ему царевна Настасия:

— Государь Еруслан Лазаревич! Нет тебя храбрее: ты, государь, князя Ивана — русского богатыря победил; ты, государь, князя Данила Белого побил и царство его попленил; ты, государь, Ивашка Белую Япанчу убил; ты индейского царя устрашил; ты, государь, вольного царя, Огненного щита, Пламенного копья убил; ты, государь, оживил Рослонея-богатыря; ты, государь, отца своего воскресил и змия убил. Яз, государь, что за красна! Как есть, государь, в девичьем царстве, в солнышном граде царевна Понария, сама царством владеет, иная девица, государь, коя пред нею стоит день и нощь, и та, государь, меня вдесятеро краше.

И поутру встав Еруслан Лазаревич рано, и дает жене своей царевне Настасии Варфоломеевне камень самоцветный, и говорит ей:

— Милая моя царевна Настасия! [Если] ты родишь сына, и ты ему вделай в перстень, а [если] родишь дочерь, дай в приданое.

А сам пошел ко царю в палату и учал с ним пития пити и веселитися; и как будут оба на веселие, и Еруслан, встав из-за стола, образу Божию поклоняется, и царю бьет челом, и с женою простился; и сел на своего доброго коня, и поехал к девичью царству, к солнышному граду, видети прекрасную царевну Понарию.

И ехал Еруслан полгода времени, и доехал до девичья царства, до солнышного града, и въехал в град, слез с своего доброго коня и пошел к царевне в палату. И узрела царевна такого воина, и возрадовалась, и учла ему бити челом:

— Государь Еруслан Лазаревич! Владей ты моим царством и людьми; и вся казна, и добрые люди, и кони, и я сама пред тобою; а воинских людей у меня 7 000 и черных людей 300 000 — владей всем.

Еруслан Лазаревич, смотрячи на красоту ее, умом смешался и забыл свой первый брак; и взял ее за руку за правую, и целовал ее во уста сахарныя, и прижимал к сердцу ретивому, и назвал ее женою, а она его мужем назвала; и учали себе жить и царством владети.

А Настасия Варфоломеевна без него родила сына; и нарече во святом крещении имя ему Иван, а прозвище Еруслан Ерусланович: глаза у него, как чаши, а лицом румян, а собою росл.

И живет Настасия Варфоломеевна без Еруслана пять лет, по все дни лицо свое умывает слезами, ждучи своего мужа Еруслана Лазаревича; и как [стал] Еруслан Ерусланович пяти лет на шестом, и учал ходить во двор к дедушке своему царю Варфоломею, и учал шутить шутки с княженецкими детьми, и боярскими, и с гостиными: кого хватит за руку — у того рука прочь, кого хватит за голову — и голова прочь; и тут граждана его не залюбили. Еруслан Ерусланович узнал, что его граждана не возлюбили и пришел к матери своей Настасии Варфоломеевне и учал говорить:

— Государыня матушка Настасия Варфоломеевна! Куда поехал государь мой батюшка?

И говорит Настасия:

— Дитятко мое милое, Еруслан Ерусланович! Поехал твой батюшка к девичью царству, к солнышному граду.

Еруслан Ерусланович седлал своего доброго коня и поехал отца своего искать. И как будет Еруслан Ерусланович под царством девичьим, и вскричит громко голосом; и отец его Еруслан с постели спрянул и возговорит:

— Милая моя Понария-царевна! Не бывали ли кто преж сего под сим царством и не сватывался ли кто к тебе?

И говорит ему Понария-царевна:

— Государь Еруслан Лазаревич! Не бывал никто прежь тебя.

И говорит Еруслан:

— Слышу яз, что есть под царством богатырь; и я поеду убью его.

И выехал Еруслан в чистое поле. Как съезжались два сильныя богатыри, Еруслан Лазаревич ударил сына своего против сердца ретивого и мало его из седла вон не вышиб; и Еруслан Ерусланович ударил отца своего Еруслана против сердца ретивого, и ухватил Еруслан Ерусланович копье рукою правою у отца своего, и воссиял на руке перстень, а в перстне камень самоцветный. И увидал Еруслан Лазаревич у сына своего злат перстень, а в перстне камень самоцветный, и учал спрашивать сына своего:

— Чье детище молодое, и откуда ездишь, и какого отца сын, и как тебя зовут по имени?

И говорит сын его:

— Государь храбрый воин! Яз еду от града Дербия, от царя Варфоломея, а отец у меня был Еруслан Лазаревич, а мать у меня Настасия Варфоломеевна, а отца своего в лицо не знаю; а поехал от матери своей гулять к девичью царству.

И Еруслан Лазаревич брал его за руку за правую и целовал его в уста сахарные, и называл его сыном; и садились они на своих добрых коней, и поехали ко Дербию граду, к Варфоломееву царству, и учал Еруслан сына своего спрашивать о отце своем, царе Варфоломее, о здравии, и о матери его, а об своей жене, и о царстве, и о людях:

— Не прихаживали ли кто без меня под наше царство, и не побивали ли кто людей в царстве нашем?

И говорит ему сын его Еруслан Ерусланович:

— Государь мой батюшка Еруслан Лазаревич! Дедушка по старости неможет, а мати моя в печалях великих, что не может тебя к себе дождаться, а под царством нашим не бывал никто.

И ехал, ехал Еруслан полгода времени, и приехал под царство Дербию-град, [слышит] во граде плач и сетование великое: преставися у них царь Варфоломей. И въехали они во град Дербию; граждана того града их опознали, что едет Еруслан и с сыном своим Ерусланом Еруслановичем. И люди Дербия-града поклонились:

— Многолетнее здравие государю Еруслану Лазаревичу с сыном своим Ерусланом Еруслановичем! Здравствуй, государь, на Дербии-граде: прими венец царский, и порфиру царскую, и град Дербий, и орду сию, и мы о тебе станем радоватись, а царя Варфоломея поминати.

И въехал Еруслан на двор свой, и выскочила против его встречати прекрасная царевна Настасия Варфоломеевна, и низко мужу своему поклоняется Еруслану Лазаревичу, и говорит таково слово:

— Солнце мое равитское! Откуда взошло и меня обогрело? Отколе мя свет осветил, и отколе заря воссияла, и свет осветил? — И обняла его, и взяла за руку, и целовала его во уста сахарные, и прижимала его к своему сердцу ретивому, и повела его в хоромы царские.

И все боляра, и гости торговые, и черные люди Еруслану возрадовались.

Еруслану слава не минуется отныне и до века.

Аминь.