Поющее сердце поэта. О творчестве поэта Владимира Силкина

Коллектив авторов, 2016

Книга о творчестве – лауреат Государственной премии России, Заслуженный работник культуры РФ, начальник Военно-художественной студии писателей Культурного центра ВС РФ, полковник, поэт Владимир Силкин. Владимир Александрович Силкин родился 14 октября 1954 года в г. Ряжске Рязанской области. Окончил редакторское отделение военно-педагогического факультета Военно-политической академии. Более 32 лет прослужил в Вооружённых Силах СССР и России, полковник запаса. Автор сорока пяти книг разных жанров. Лауреат Государственной премии России. Заслуженный работник культуры РФ. Кандидат педагогических наук. Главный редактор военного литературного альманаха «Рать», ответственный редактор журнала «Московский Вестник», член многих редакционных коллегий газет и журналов. Книги В. Силкина «Журавинка», «Три имени» и «Золотое крыльцо» находились в космосе и кругосветных морских плаваниях на парусных учебных судах «Надежда» и «Крузенштерн». Почётный гражданин Рязанской области, Почётный гражданин г. Ряжска. Возглавляет литературное объединение имени Героя Советского Союза, писателя Владимира Васильевича Карпова при Военно-художественной студии писателей Культурного центра ВС РФ им. М. В. Фрунзе. Член Союза журналистов с 1982 года, Союза писателей с 1991 года.

Россия Владимира Силкина

Жизнь символична и легендарна. Такой видишь её в книге стихов Владимира Силкина «Кавказский крест» — собрании символов и легенд. Что такое символ — это множество смыслов в одном образе. Что такое легенда? Превращенная в поэтическую сказку достоверная быль.

По брусчатке, по площади Красной

Едет Жуков на белом коне.

Всё торжественно, празднично, ясно

И в душе, и в огромной стране.

Ничего, что изрядно устали,

Что не всем вручены ордена.

Улыбается сдержанно Сталин,

На котором большая вина…

Только всё-таки Сталину жутко,

Что не он вот на белом коне,

А прославленный Сталиным Жуков

Все итоги подводит войне.

Так вырастает образ-символ: «Едет Жуков, всего повидавший. И рискует своей головой».

Так вырастает легенда. Поэт ёмко пересказывает реальную биографию маршала, одновременно вводя её в легендарное жизненное пространство — в свой лирический мир. Координаты его — вся Россия.

Легендарный мир с именем Россия, даруемый нам Владимиром Силкиным, населён немногими людскими фигурами — Воина, Отца — тоже Воина в былом, Матери: «Мать-солдатка моя, Россия», Жены: «Я сто лет на белом свете проживу в бронежилете, а закончится война, отстегнёт его жена…»

Сына. Убитого друга. Мужиков — «людей русского подворья», что «держат солнце на руках». Даже конкретные исторические имена — из этого ряда. Даже незримо присутствующий образ Вождя — необходимый в этом мире, но пока Силкиным не названный.

Мир поэта осенён высоким духом. Это святой, сакральный мир, хотя и непросты отношения поэта с Провидением, высшей волей, посмертной судьбой — от жаркой, со свечой, молитвы Воинов до встречи с ладьёй Харона. В стихах Силкина Харон — активно действующее лицо, неотступный спутник Воинства, персонаж со своими чертами характера, не слишком симпатичными, «ведь ему, наверно, платят в царстве горести и тьмы». Вполне земной персонаж. Таким же удивительно земным у поэта оказывается и потустороннее пространство, тот свет, небесная обитель: «Обелисками со стороны мрачно смотрят Кавказские горы», а «По Днепровскую воду души павших летят…»

Легендарный мир России в лирике Силкина чётко расположен на его собственной обширной карте. На этой карте тоже немного обозначено: родная деревня, древний город Ряжск на Рязанщине, городская окраина, Красная площадь, Уссурийская тайга, Кавказский хребет, в простирающейся дали видны очертания границы державы, морские берега… Восток и Запад за ними.

Самолёты, железнодорожные линии, эшелоны, БТРы, подводные лодки: «И в сердце, как в мыс Поворотный, заходят твои корабли». Гарнизонные городки, речка на Рязанщине… Птицы в небе, звёзды над крышами жилых домов, липы у крылец, «вишни, отцово наследство, столько лет в тишине шелестят…».

Мне твоё признанье важно.

— Здравствуй, поле в васильках!

Над тобой мой змей бумажный

Заблудился в облаках.

Даль далёкая и близкая, в которой берёзы, «как девчонки, зыркали в окно». Пронизанная голосами, песенная, грустящая гармонью: «Сторона моя родная, голосистая моя!»

Богатая ветрами русского чувства:

Спелые ветры поют

И затихают во гневе.

Белые тучи — на юг,

Чёрные тучи — на север.

Милая, я не клянусь

В благополучном исходе.

Это же дикая грусть,

Это бывает в природе.

Только сейчас не спеши

С неба обрушиться снегом.

Близость родимой души —

Неповторимая нега.

Любимая даль, там «льётся оранжевый свет неповторимо красиво»… Даль с вековым запахом гари и беды вновь и вновь обрушивающимся горько: «Снега над Припятью черны, осиротело дышат хаты, и сонный голос тишины одет в резиновые латы». Даль грозная. Мощная.

Живописные полотна её, кажется, застыли на миг в стихе поэта — и вдруг оживают в движении громадных пространств, великих событий.

На Орловско-Курском направлении

Встали две армады, два врага,

И звенит в преддверье наступления

Курская железная дуга.

Главная тема Силкина — война, битва за родное и родимое поле жизни и ныне, и в былом, и, возможно, в грядущем.

Тема народная, решаемая поэтом в народном ключе, притом исключительно лирически, лично пережитая, преображённая личной памятью, думой, сердцем. И потому сюжетно неистощимая. Военные сюжеты Силкина — дымящиеся свежей кровью в вековой батальной традиции русской поэзии:

Но нынче особая гонка —

Двуногие волки в цене.

И пахнет от ран самогонкой

На этой дешевой войне.

Достану подбитого «волка»,

Отвывшего жизнь при луне,

И самая горькая водка

Покажется приторной мне.

Присяду в раздумье на камень,

Вернувшись с трофеями в полк.

Зажму свои уши руками,

Завою неслышно как волк.

В этих сюжетах нынешнее солдатское общероссийское чувство: «Я ещё не вернулся с войны, столько пуль выковыривать надо из души из моей и страны, материнского жуткого взгляда…» Чувство, смыкающееся с отцовской памятью: «В который раз шагает из разведки в полёгший в рукопашной батальон…» С вековым и свежеострым прощаньем навеки:

Почему так жестока весна?

Почему по ночам на крыльце досыпают морозы?

А наутро стекают со стёкол резного окна

Под беседку её безутешные слезы?

И с символичным мироощущением поэта. Живущий в современной военной реальности, он вбирает её в символический и легендарный образ России, навеки свежеовеянный Победой. В движущуюся пространственную панораму:

Эшелон, оставив запад,

Торопливо шёл домой,

И витал в теплушках запах,

Запах Родины самой.

Стихи Владимира Силкина обращены к героям его России, про них он слагает песню:

Ой, ты, солнышко палящее,

Ты лети во все концы,

Где остались настоящие,

Удалые молодцы.

Поэт сам как солнце смотрит на родную страну. И хотя мир задыхается гарью, и павшие вспоминают: «Кто я? Где я? И что вокруг за темнота?», и невозможно сдержать возглас: «Друзья мои, да что ж все пули в нас…», и в трагической судьбе чернобыльских сёл уже заполнены страницы, и оседают на дне потонувшие корабли, разбиваются самолёты, а «я ещё не вернулся с войны, по горам мои думы блуждают, по-бандитски меня со спины волчьи дети ещё поджидают», и звучит в его лирике щемящий мотив собственной невечности на земле: «Скрипит земля, в ночи вращаясь, устав за миллионы лет, и я прощаюсь, я прощаюсь с тем, что навек оставит след», — Россия неизменно стоит перед взором поэта в торжественной яви, открытости, как вселенский дом, знакомый и выписанный художественной кистью во всех своих чертах. Прочно стоит. Ничто в России Владимира Силкина не укрыто от его сыновне-хозяйского взгляда. По воле его встречает «на земле человек человека».

Все тайны мира явила, поведала Россия преданному ей сердцу поэта.

Внезапна и неразгаданна лишь одна:

Ты слепая, как простуда,

Ты глухая, как вода.

Как пришла из ниоткуда,

Так и скрылась в никуда.

Тайна любви…

Любовь поэта — это тишина в самом шумном многолюдье, звук голоса, идущий сквозь любые дали, это неведомого происхождения энергополя: «И такая надвинулась тишь, что почудилось, губы шептали: Значит, ты говоришь, не простишь? — Я не знаю, наверно, едва ли…» Той же энергетикой, весьма приблизительно определимой, как цветомузыка, творится и любовная лирика Владимира Силкина, в которой «сладко сквозь разлуку наша встреча сердце жжёт». Но и эту тайну поэт усаживает на русское крыльцо. И счастливо, нежно проступают ступенечки:

О, как летело времечко,

Незримое почти.

Шушукалась ступенечка

С шести и до шести.

Ступенечка, ступенечка,

Не уезжайте, Женечка.

Свою Россию поэт украсил женскими, девичьими именами, тем самым на поющей лирической ноте завершив её высокий, в живом движении образ.

И шлёт голубей-вестников к Господу. И ждёт, вслушиваясь, вглядываясь, вдумываясь, ответа:

Буду слушать молчание птиц,

Ведь и этому надо учиться.

Нет на свете счастливее лиц,

Чем лицо соенённое птицы.

Жизнь символична и легендарна…

Ирина ШЕВЕЛЁВАлитературный критик Серия «Ирина Шевелёва о литературе», N14, ООО «Литератор», 2001 год