BAD KARMA. История моей адской поездки в Мексику

Пол Уилсон, 2019

БЕСТСЕЛЛЕР AMAZON О ПУТЕШЕСТВИЯХ № 1! Увлекательные мемуары о катастрофической поездке в Мексику ради серфинга, которая случайно завела в логово знаменитого наркобарона Эль Чапо… Лето 1978 года. 21-летний Пол Уилсон из Калифорнии очень хочет стать крутым и вписаться в тусовку пляжных серферов, чтобы обрести уважение среди парней и успех у девушек. Для этого нужно пройти обряд инициации – совершить путешествие в материковую часть Мексики ради серфинга. Зловещие кармические предзнаменования преследуют его на каждом шагу: не имея возможности заплатить за поездку, он грабит супермаркет, а вскоре узнает, что один из его попутчиков – осужденный убийца в бегах, а другой – беспринципный подонок. Более того, парни даже не подозревают, что конечная цель их путешествия лежит в самом сердце знаменитого наркокартеля Эль Чапо… Искрометные и остросюжетные, воспоминания Пола Уилсона – это адская поездка, самые настоящие «Страх и ненависть в Латинской Америке» в антураже мексиканских джунглей. Несколько раз едва не погибнув, терпя неудачу на всех этапах своей поездки, Пол переосмысливает свою жизнь – и спустя годы, когда истек срок давности, рассказывает эту историю. «Живое и восторженное повествование. Эта увлекательная книга описывает ушедшую эпоху». – Kirkus Review «Пол Уилсон написал увлекательные мемуары. Его непростые приключения, попутчики, случайные люди, которых он встречает на пути, – все они невероятно хорошо описаны… в том числе и парень по имени Хоакин Эль Чапо Гусман». – Discovery «Настолько правдиво, что хочется, чтобы это было вымыслом! Эта книга – громкий смех сквозь слезы над трудностями взрослой жизни». – The Prairies Book Review В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 3.…Марш

«Эй, Боже»

Было два часа ночи, и я перестал пытаться заснуть пару часов назад. Чувство вины и нервное напряжение подпитывали безостановочный поток вопросов, безжалостно атаковавших мою голову: интересно, в супермаркете уже все поняли? Мог ли я что-нибудь сделать, чтобы вернуть пленку этому бедняге? Они же на самом деле не посадят меня в тюрьму за то, что я переправлю Лося через границу, не так ли?

Неудержимая дрожь охватила меня, пытаясь пробудить от этого кошмара. Боже, я полностью потерял контроль над собой… О чем я, черт возьми, думал? ЛЮБАЯ из этих вещей испортит мне жизнь и приведет к тому, что меня арестуют. Интересно, на кого я настолько пытаюсь быть похожим — или кому пытаюсь понравиться, — что это заставляет меня делать такие глупости? На Лося или Жеребца? Я не хочу закончить так же, как они! Ведь у Лося в данный момент в его жизни есть только два варианта: отправиться в тюрьму или бежать от правосудия. Ему лет двадцать пять — двадцать шесть, и я не завидую тому, что он катится по наклонной. А фантомная будущая плантация Жеребца не будет по нему скучать, когда он уедет на два месяца? Не говоря уже о его схеме импорта мексиканского лайма или какой-нибудь другой нелепой идее, которую ему еще предстоит воплотить в жизнь? Он двадцатичетырехлетний официант, работающий неполный рабочий день — и это его главное достоинство! Не думаю, что кому-нибудь известно, как ему удается ежемесячно платить за квартиру.

Встав с кровати, я тихонько проверил дверь своей спальни, чтобы убедиться, что запер ее, затем подошел к окну и опустил жалюзи. Было бы крайне унизительно, если бы кто-нибудь узнал, что я собираюсь сделать! Ай, да какого черта. Стоя на коленях у своей кровати, я начал молиться как мог.

— Эй, Боже… Я имею в виду… Боже милостивый… Э-э-э… В последнее время я много раз облажался и сожалею об этом… правда. Я не просто так это говорю, понятно?

Не думаю, что молитва выглядит именно так.

— Э-э… Просто хочу, чтобы ты знал: я понимаю, что пора прекратить заниматься фигней и что я остановлюсь, прежде чем сделаю что-то действительно плохое, хорошо?

Надеюсь, Он поможет мне понять, как лучше сказать Ему все это.

— О’кей, вот что я пытаюсь сказать… Боже, если бы Ты мог, пожалуйста, помочь мне оставаться в безопасности во время этой поездки в Мексику… и вернуться целым и невредимым… Я обещаю никогда больше не делать тех дерьмовых вещей, которыми я занимался в последнее время.

БАМ! БАМ! БАМ!

— Оптерс! Поднимай свою задницу с кровати! Пора выдвигаться! — Лось стоял у двери моей спальни.

Моя дверная ручка задергалась.

— Ну же, Оптерс! Мы видим, что у тебя горит свет. Погнали уже! — Жеребец тоже был там.

Что ж, погнали. Ах да, чуть не забыл:

— Аминь, Боже.

Открыв дверь, я притворно зевнул и потер глаза.

— Господи! Вы, ребята, напугали меня до чертиков!

Лось поднял левую руку, держа одну из тех пластиковых «хозяйственных сумок» из сетки, которые мексиканские крестьяне используют для всего подряд. В ней были ласты, трубка, маска, шорты и что-то похожее на два или три рулона туалетной бумаги. На нем были рваные сандалии хуараче, в которых он ходил всегда, когда не серфил и не спал, и пожелтевшая поношенная футболка, один в один как та, в которой я чистил свой автобус днем раньше.

— Остальной наш хлам внизу, у твоего фургона. Дай мне ключи, чтобы я мог бросить все на заднее сиденье.

Мой автобус был идеально упакован. Место было для всего, и все было на своем месте. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь бросал что-нибудь на заднее сиденье.

— Эй, если мы готовы выдвигаться, то погнали. Давайте, я покажу вам, ребята, куда девать ваш хлам.

— Что-что, Пол Э. Оптерс, ты нам не доверяешь? — спросил Жеребец, подражая актеру из «Трех балбесов».

— Да нет же, чувак, все нормально. Давай просто покончим с этим!

Очевидно, они оба уже некоторое время были на ногах и занимались подготовкой к дороге. Толстые черные тросы крепили их доски для серфинга к стойкам на крыше, остальная часть их снаряжения лежала двумя кучами возле дверей автобуса. Одна куча состояла из того, что брал с собой человек, отправляющийся в страну третьего мира на два месяца: спальный мешок, складная походная кровать, рюкзак, вещевой мешок, маска, ласты, трубка; и похожая на копье штука с петлей из медицинского жгута на одном конце, называемая гавайским слингом. Другая куча в целом не была именно «кучей». Старое одеяло, свернутое и перевязанное куском потертой пеньковой веревки, потрепанный пакет из оберточной бумаги для продуктов и старая потрепанная картонная коробка без верха. Прежде чем я понял, кому какая куча принадлежала, Лось взял скрученное одеяло и сунул старую коробку под мышку.

— Что в коробке, Лось?

Жеребец вмешался, прежде чем тот успел среагировать:

— Грязные журналы. Лось говорит, что это страховка на случай неприятностей с Федеральной полицией Мексики, но на самом деле он просто хочет подрочить в твоем автобусе.

— Пошел ты, Жеребец. Я же рассказывал о контрольно-пропускных пунктах, Оптерс, — сказал Лось, показывая насквозь потрепанный журнал. — Дай федералес пару таких, и ты станешь их лучшим другом. Они не могут достать такие журналы у себя. У них нельзя показывать волосы или что-то в этом роде… Я не знаю… Я знаю только, что это работает. Они уже вытаскивали меня из дерьма.

— Если они не могут доставить их туда, не означает ли это, что у нас могут возникнуть проблемы из-за того, что они у нас есть? — задал я очевидный вопрос.

— Да, возможно, но не беспокойся об этом. Они лучше, чем наличные, для подкупа федералес. Доверься мне.

Да, фраза «доверься мне» очень убедительно звучит от парня, который умолчал, что собирается использовать меня, чтобы избежать тюрьмы. Да, я тебе полностью доверяю.

— В любом случае я не хочу, чтобы они были на виду, так что как-нибудь засунь их под кровать, хорошо?

Тем временем Жеребец закончил укладывать свое снаряжение и забрался на переднее пассажирское сиденье.

— Я на переднем!

— Только пока мы не пересечем границу, Жеребец! — выпалил Лось, но тут же осекся. — Э-э-э… ты… э-э-э… Мне нужно показать Оптерсу, как добраться до платной дороги, как только мы перейдем.

Ага, правильно. Желание спрятаться на заднем сиденье, когда мы пересекаем границу, тут ни при чем, правда?

Лось ворчал и ругался себе под нос, изо всех сил пытаясь втиснуть свою коробку с хламом под кровать.

— Проклятье, Оптерс! У тебя здесь столько дерьма, что моя коробка ни за что не влезет! Для чего тут эта гребаная труба?

Со звуком «умф» и громким «стук-бам» он отбросил домкрат, втиснул свои сокровища на освободившееся место и запер дверцу шкафа.

— Эта гребаная труба — наш домкрат, Лось! На случай если мы пробьем колесо или типа того.

— К черту все это. Ты слишком много беспокоишься. Если ты его не возьмешь, он нам не понадобится. Найди для него другое место, если ты так стремишься к неприятностям!

Я стоял, держа домкрат перед собой на вытянутых руках, словно подношение, размышляя о том, что сказал Лось — и о реальности, — так как для домкрата не было абсолютно никакого места, разве только под ногами.

— Я сейчас вернусь.

Хоть раз в жизни я буду ожидать лучшего и оставлю домкрат дома.

Лестница, через две ступеньки на всем пути наверх; прислонить домкрат к стене прямо за дверью моей спальни; перепрыгнуть последние три ступеньки на обратном пути вниз. Я вернулся в автобус через тридцать секунд — но этого было недостаточно. Жеребец наклонился в открытое водительское окно машины своей подружки, оставив нам на обозрение только свой зад.

— Что там у Жеребца? — спросил я Лося, положившего локти на спинку моего сиденья, а его большая голова полностью заслоняла мое окно со стороны водителя.

— А-а-а… Шерри говорит, что он не может поехать или что-то такое. — Хрипло втянув воздух, он проревел сквозь утреннюю тишину:

— Давай, Жеребец! Ты едешь или нет?

Жеребец выпрямился, повернулся и рявкнул в ответ:

— Заткнись, Лось! Мне нужно кое с чем разобраться.

Шерри явно была разбита: слезы катились по ее лицу, она всхлипывала и почти не скрывала этого.

— Прояви хоть каплю вежливости, Лось. Я имею в виду… черт возьми! Шерри выглядит так, словно только что узнала, что кто-то умер. Дай им пару долбаных минут!

Я на мгновение почувствовал прилив гордости за то, что действительно возразил Лосю. Никто не делал этого без последствий.

Жеребец оторвался от окна Шерри, и я уловил обрывок его фразы:

— Плевать. Я уезжаю.

— ТЫ УБЛЮДОК! — Шерри закричала, как будто только сейчас осознала жестокий обман или получила смертельную рану. — ТЫ ОБЕЩАЛ МНЕ! Ты ублюдок, я надеюсь, что ты там умрешь! Ты обещал… Ты обещал… ты… — Рыдания лишили ее способности говорить связно, и она рухнула на руль. — Т… т… ты… уб… уб… ублюдок!

Ни разу даже не оглянувшись через плечо, Жеребец добрался до автобуса и открыл пассажирскую дверь.

— Трогай. Давай свалим отсюда к чертовой матери, — тон его был серьезным и сдержанным.

Отрывистое «поп-поп-поп-поп-поп» двигателя старого «Фолькси» возвестило о своеобразном падении занавеса на сцену, когда мы отъехали от Поместья.

$6,66

Граница находилась в десяти минутах езды от Поместья. Чуть меньше километра к северу. Остановка. Поворот направо и три километра на восток. Поворот на автостраду, пять километров на юг, и вы в Мексике.

Жеребец пристально смотрел куда-то мимо зеркала заднего вида, установленного за его окном. Лось лежал на животе на кровати, свесив обе ноги и подперев голову руками, как будто он устроился на полу в гостиной, чтобы посмотреть телевизор, и был поглощен тем, как исчезают окрестности за задним окном. Мы ехали уже пять минут, собираясь выехать на автостраду, и до сих пор никто не произнес ни слова. Все были глубоко погружены в свои мысли, и я не думаю, что кто-то обратил внимание на звенящую тишину.

— Нам нужно остановиться у «Спиди Март» и заправиться, — мой голос разрезал тишину, а вместе с ней и физически ощущавшееся напряжение.

— Да ты, мать твою, издеваешься. Ты еще не заправился? — зарычал Лось в заднее окно, не меняя позы.

— Не заводись. Я хочу заправиться хорошим бензином, прежде чем мы пересечем границу. Скоро мы будем заливаться дерьмом на PEMEX^[12]. Эй, магазин открыт. Кому-нибудь что-нибудь нужно?

— Да, точно. Что мы выбросим, чтобы освободить место?

Несмотря на то что он был тем еще умником, я подумал, что Лось был прав, когда я вошел внутрь, чтобы оплатить бензин.

В помещении было пусто, если не считать кассира.

— Колонка номер три. Вот десять баксов, но заправка до полного бака будет стоить около шести, — сказал я, кладя купюру на прилавок.

— Направляешься в Мексику? — Продавец был очень похож на кого-то, кто серфил с нами. — Вы двое выглядите так, будто готовы к долгой поездке.

— Да. Нас трое. Еще один парень сзади.

Зачем было это говорить? Я имею в виду, что Лось прячется сзади, чтобы я переправил его через границу и помог ему избежать тюрьмы, а я здесь отыгрываю мистера Полное Разоблачение. Теперь уже слишком поздно, черт возьми.

— Круто. Эй, я видел тебя и другого парня в море. Это же Жеребец, верно? — Я кивнул, и он продолжил:

— А ты кто?

Я ненавидел эту тему.

— Они называют меня Оптерс.

— Оптерс?

— Оптерс. Пол Э. Оптерс. Это дурацкое прозвище, но меня все так называют.

— Что это значит?

— Не знаю. Эй, колонка работает?

— Да, конечно. — Он отвел взгляд, и его голос немного дрогнул, выдавая неприязнь.

— Счастливого пути.

Наконец-то. Бедняге, должно быть, смертельно наскучило работать в эту смену, но в мои обязанности не входило составлять ему компанию в три часа ночи. Я решил, что разговор окончен, и повернулся к двери.

Как только я толкнул дверь, он окликнул меня снова.

— Эй, Оптерс… Ты не сказал, кто третий. Может быть, я тоже его знаю.

Все, что я хотел сделать, это заплатить за бензин и отправиться в путь. Да кто он такой, долбаный уполномоченный по вопросам информации?

— Я схожу за мелочью и вернусь через минуту.

Должно сработать. Если сдача не слишком велика, я просто оставлю ее. Нет, этот маневр будет стоить по крайней мере три или четыре доллара. Мне нужно придумать, что ему сказать, когда я вернусь. Одно можно сказать наверняка: я не могу допустить, чтобы другие парни попали в ту же щекотливую ситуацию, в какую попал я.

Два доллара… три доллара… четыре доллара… Вот так, продолжай в том же духе! Никогда не думал, что буду переживать за то, чтобы бензин обошелся как можно дороже! Пять долларов… Шесть долларов… Колонка просигнализировала о выключении, и лишнее топливо вылилось обратно из горлышка бака и потекло по кузову. В бак не поместилось бы больше ни капли. Держа шланг в правой руке, я потянулся, чтобы щелкнуть рычагом «Выкл.» левой рукой. Я замер, глядя на цифры, видневшиеся через грязное, пожелтевшее пластиковое окошко на колонке: 6,66 доллара. Ни за что на свете я не остановлю счетчик на отметке 6,66 доллара!

У 1DRBUS было несколько «выдвижных» вентиляционных окошек с каждой стороны, которые открывались всего на несколько сантиметров; достаточно, чтобы обеспечить немного воздуха для людей, едущих сзади. Сунув нос в щель ближайшего окошка, я сказал: «Эй, Лось, проверь, полны ли там канистры с бензином».

Толстая, с короткими пальцами рука Лося, похожая на бейсбольную перчатку, смяла кусок занавески и резко отдернула ее, частично оторвав от крепления. Кряхтя и постанывая (у него была манера заставлять каждое движение звучать как рутинная работа), он с перекошенным лицом придвинулся достаточно близко, чтобы удариться носом о стекло. От его тяжелого дыхания запотело стекло.

— Проклятье, Оптерс. Ты сам знаешь, наполнены они или нет. Ты сегодня вытаскивал и складывал их десять гребаных раз!

— Мне нужна твоя помощь на две секунды. Посмотрим, есть ли там еще немного места. Этот гребаный насос отключился на отметке 6,66, и я этого так не оставлю. Это дурное предзнаменование. Число дьявола.

— ВЫЛЕЙ НЕМНОГО БЕНЗИНА НА ДОЛБАНУЮ ЗЕМЛЮ, ЕСЛИ ТЕБЕ ТАК НАДО! ДАВАЙ УЖЕ ВЕРНЕМСЯ НА СРАНУЮ ДОРОГУ! — проревел в ответ Лось, явно теряя терпение.

— СРАНУЮ ДОРОГУ… — раздалось эхо в прохладном предрассветном воздухе. Поднявшись на цыпочках как можно выше, я сумел увидеть поверх своего автобуса своего нового друга, самозваного «уполномоченного по вопросам информации»: сложив руки наподобие бинокля и прижавшись к стеклу, чтобы лучше видеть, что происходит снаружи, он пристально смотрел в нашу сторону. Нам пора сваливать.

Два быстрых щелчка ручкой, и порция бензина стоимостью десять центов брызнула в мусорное ведро рядом с колонкой, уже наполненное обертками от фастфуда и синими бумажными полотенцами. Надеюсь, кассир не видел, как я это сделал. Счетчик показал 6,76 доллара. Теперь, когда можно было спокойно заканчивать, я вернул шланг на колонку и снова сел за руль. К черту сдачу, мы убираемся отсюда.

Двигатель тут же завелся, и мы выкатились через тротуар на улицу. Зацепившись за какой-то бордюр, автобус качнулся, накренившись, напоминая перегруженный грузовик Перро пару ночей назад. Неудивительно, подумал я про себя, половина этого дерьма сейчас здесь — плюс мы втроем!

За чертой

Поза мексиканских полицейских, охранявших границу, всегда казалась мне уж очень непринужденной. Расшифровывалась она примерно так: не так уж важно, кого или что вы привезли в их страну, потому что, как только вы — или то, что вы привезли — оказываетесь в их стране, у них появляется собственность.

Однако я был обеспокоен тем, что на этот раз ситуация может сложиться иначе. Одного взгляда на 1DRBUS было достаточно, чтобы ясно понять, что мы отправляемся на серьезную экскурсию на юг. На крыше сложены доски для серфинга. Задние колеса вывернулись наружу, говоря о явном перегрузе. И едва ли требовался наметанный глаз, чтобы заметить тревогу, написанную на наших с Жеребцом лицах.

Я никогда раньше об этом не задумывался, но должны ли дорожные знаки «Впереди граница» просто предупреждать… или они задуманы, чтобы усиливать беспокойство и без того нервных нарушителей?

ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ПЕРЕД ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЕЙ

Наши фары высветили отражающиеся белые буквы. Каждое предупреждение на поле полуночно-синего цвета, казалось, плыло к нам в темноте.

ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В МЕКСИКЕ ЗАПРЕЩЕНО

Расставленные именно в такой последовательности знаки, несомненно, говорили о повышении ставок.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА

ДВИЖЕНИЕ ПО ВСЕМ ПОЛОСАМ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОСМОТРА ТРАНСПОРТА

Да, верно. Это всегда сцена, напоминающая «встречу за чашкой кофе» в сторожевых будках в странах третьего мира. Рассеянный кивок. Едва заметное движение руки, разрешающее продолжить путь. Интересно, это делается специально? Они надеются, что вы остановитесь и спросите их, закончили ли они вас «досматривать»? Или это делают, чтобы отсеять наиболее нервных?

РАЗВОРАЧИВАТЬСЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО

С ворчанием и звуком «уууф» Лось лег на пол позади меня.

— Останавливайся, только если охранник прикажет.

— Что?.. — начал я и притих на полуслове.

Осталось проехать пятьдесят метров. Сейчас не время протестовать.

МЕЖДУНАРОДНАЯ ГРАНИЦА

ВЫЕЗД ИЗ США — ВЪЕЗД В МЕКСИКУ

В пятницу утром в этот час почти никто не пересекал границу Мексики. Конусы были расставлены так, чтобы свести четыре полосы движения в одну. Будка пограничников едва ли была больше будки для оплаты проезда, но в ней были два охранника, занятые оживленной дискуссией. Третий офицер висел в проеме двери, как на турнике. Он разжал пальцы, опустился на землю и встал на нашем пути, когда мы подъехали.

— Я должен остановиться, Лось. Охранник перегораживает дорогу.

В ответ я услышал: «Шшш!»

Наверное, мне не следовало разговаривать с Лосем, так как он надеялся, что его не заметят. Но, может быть, этому придурку следовало сказать мне, что я помогаю ему избежать тюремного заключения — и сбежать в Мексику — до того, как мы добрались до границы?!

Примерно через пятнадцать метров я выключил фары. Все что угодно, лишь бы не злить этих парней.

Один из двух офицеров, втиснувшихся в кабинку, что-то рявкнул по-испански одинокому полицейскому, стоявшему на нашем пути. Его напарник высунулся из укрытия и бросил ему планшет, полный документов. Он не сводил с нас глаз, и планшет ударился ему прямо в грудь и с грохотом упал на землю. Бумаги рассыпались, вызвав смех у его напарников.

Наш парень развернулся, и в наступившей тишине было отчетливо слышно, как он огрызается на остальных:

— ¡Cállate! ¡Pinche pendejos!^[13]

Для большей драматичности планшет и бумаги он оставил нетронутыми, когда отошел в сторону и вернулся в лачугу. Показав палец остальным, он сплюнул:

— ¡Besa mi culo ustedes!^[14]

Было не совсем ясно, кто здесь главный, и трое охранников начали препираться. Стараясь не раздавить планшет шинами, я продолжал катиться, пока передний бампер не оказался над разбросанными бумагами. Нас продолжали игнорировать. Не уверенный в том, что должно произойти дальше, я оглянулся через плечо и бросил озадаченный взгляд на Лося.

— Ходу, ходу, ходу! — прошептал он, для выразительности щелкая пальцами.

Жеребец выразил свое согласие, быстро кивая, что можно было легко принять за дрожь.

Ничего не происходило. Я медленно отпустил тормоз, осторожно отпустил сцепление и тихо поехал дальше — хотя и со скоростью меньшей, чем скорость ходьбы. Мы все равно полностью не останавливались. Наши с Жеребцом глаза были прикованы к боковым зеркалам в поисках каких-либо признаков того, что нас собираются преследовать, но охранники были поглощены своим спором, не обращая на нас внимания. Теперь, в сотне метров от Мексики, пришло время переключиться на вторую передачу. С выключенными фарами мы тихо растворились в утренней темноте Тихуаны.

— Что, черт возьми, они говорили, Лось? — Жеребец напомнил о своем присутствии впервые с тех пор, как мы покинули Поместье.

«Заткнитесь, вы, гребаные засранцы» и «Вы, ребята, можете поцеловать меня в задницу». Если вам надо перевести мексиканскую ругань, предоставьте это Лосю.

Никогда не живущий прошлым (даже если это прошлое было три минуты назад), Лось погрузился в настоящее с криком:

— Прорвались! Включи фары и свою потрясающую стереосистему, Оптерс! Мы едем в Ла-Тиклу!

Отчетливо хрюкнув, он просунул свою голову между нами и снял напряжение очищающим гортанным «Д-А-АААААААААААААА!»

Слишком потрясенный, чтобы думать о чем-то, я установил громкость на максимум и нажал на «воспроизведение»; кассету с «Born to Run» Брюса Спрингстина я успел найти перед тем, как лечь спать прошлой ночью.

Мы все трое считали, что знаем слова, но ни одна из наших версий не совпадала с другой. Несмотря ни на что, мы орали песню во весь голос. Прилив адреналина и переживания последних нескольких дней тяжело давили на нас, и нашим мозгам требовался отдых. В тот момент мы еще были безответственными детьми, и три идиотских ухмылки отражали наше коллективное облегчение. Никто из нас понятия не имел, что это последние поистине беззаботные моменты, которые нам доведется пережить.

Наверное, оно и к лучшему.

Примечания

12

Pemex, он же Petróleos Mexicanos — мексиканская государственная нефтегазовая и нефтехимическая компания, монополист розничной продажи бензина.

13

«Заткнитесь! Гребаные придурки!» (исп.)

14

«Поцелуйте меня в задницу!» (исп.)