Без дна

Полина Томилина (2024)

Хороший человек — кто это? Тот ли, кого мы видим порядочным и благочестивым? Тот ли, кто улыбается при встрече и нарочито обнажает свои белые зубы? Тот ли кого мы все принимаем за приличного человека? А кто он на самом деле? Знаем ли мы его истинное лицо? Может быть это только миф — хороший человек?А если он есть, то можно ли вырастить хорошего человека без глаголов вечной жизни? Будет ли он знать, для чего он живёт? Сможет ли он понять от чего в людях так мало любви? И где же она затерялась любовь: та, что спасает и милует; та, что терпит и ждёт?Автор попытается найти ответ на вопрос: "Патологическое отсутствие любви — это необратимый процесс падения в бездну и мы на самом дне, или всё-таки эта пропасть "Без дна" и падать еще целую вечность?"

2 Глава

В школе Маргарита была настоящей пионеркой. Ей хотелось, что бы отец ею гордился.

— Товарищи — рапортовала она — все мы знаем, что Теляткин опять получил двойку, эта оценка не достойна пионера. Мы должны, что то с этим сделать, ваши предложения, предлагайте!

— Ну, может, простим?! — кто-то прошептал в полголоса.

— Как это простим!!! Это возмутительно. Мы уже не раз прощали Теляткина. Он не имеет права носить гордое звание советского пионера — в эти минуты Маргарита думала что, наверное, она похожа на папу. Ей нравилась эта мысль, и она разгоралась ещё сильнее. — Я считаю, что его надо исключить из пионерского отряда!

Теляткин даже не дрогнул. Было похоже на то, что ему вообще все равно, а может он даже рад. Ему уже порядком надоели эти собрания, в которых он всегда был крайним. На его лице скользнула еле уловимая улыбка. Он подумал: «вот, наконец-то они про меня забудут». Но вряд ли это было бы возможно, ведь их все равно нужно было проводить.

Маргарита была заводилой этих сборищ, ей нравилось быть здесь главной. Другие дети сидели безучастно. Кто-то думал, что это не справедливо гнобить человека за то, что он дурачок; кто-то просто зевал от скуки; а кто-то даже видел в этом участии крайнюю степень лицемерия. Ну а Маргарита уже тогда получала удовольствие от своей жестокости и бескомпромиссности. Ей было неважно чужое мнение, было только её и неправильное. Даже в те минуты, когда её уличали в некомпетентности, она делала вид, что всё равно права. Она даже не допускала мысли, что делает что-то не так, что её мнение может быть неверным. Нет, она не может ошибаться: в ней укоренялось это с годами.

Конец ознакомительного фрагмента.