Одна зима на двоих

Полина Верховцева, 2022

Каждый год по высокому снегу в Долину изгнанников спускаются завоеватели – жестокие, таинственные кинты с глазами цвета янтаря. И горе тому, кто не успеет укрыться от них в Обители сна на сто долгих дней. Той зимой удача отвернулась от юной Ким. Сон прервался, и чтобы выжить, ей пришлось покинуть свое укрытие. А тем временем в долину ворвался Хасс – один из лучших воинов императора. Его сердце не знает ни любви, ни пощады, ни сомнений. Он хочет лишь одного – разрушать. Но их встреча изменит все.

Глава 5

Он не шутил, когда сказал, чтобы ее связали и закинули, как тюк с барахлом, поперек седла. Ким была уверена, что такой, как Хасс вообще не умеет шутить. И улыбаться. За непроницаемой маской ничего не разберешь, а глаза, несмотря на свой теплый, янтарный цвет, были холодными словно зимние озера.

Кто-то из мужчин, она не успела рассмотреть, кто именно, выполнил его приказ и крепко пристегнул ремнем. Ким даже охнуть не успела, как повисла вниз головой. Хорошо хоть про кляп забыл, а то было бы совсем тошно. Вирта под ней недовольно заурчала, обернулась и понюхала ее щеку, быстро коснувшись холодным змеиным языком.

— Вперед.

Отряд снова начал свой подъем, вереницей растянувшись вдоль узкой тропы. В этот раз они не стали подниматься напрямик, потому что Сеп-хатти принес много снега, под которым могли скрываться кованые ловушки. Подъем по тропе был более планый и легкий, без прыжков и скрежета когтей, но поводов для радости не было. Болтаться вниз головой, уткнувшись носом в жесткий бок вирты — то еще удовольствие. Каждый шаг отдавался болью в груди, перед глазами кружились красные мошки, а еще к горлу покатывала тошнота. Неровный ход зверя, заставлял ежиться от страха на каждом повороте. Казалось, что еще шаг и она скатится на землю.

Хотя земля — не такой плохой вариант. Ким это поняла в тот момент, когда они проходили над глубоким ущельем, и она случайно открыла глаза. Пропасть. Черная, равнодушная, начиналась всего в каком-то полуметре от лап вирты. Если ее мотнет, если она оступится…

Девушка снова зажмурилась, стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть от страха, а захватчики, не зная усталости и в полнейшем молчании, продолжали свой путь.

Спустя какое-то время Ким начала замерзать. Стянутые веревками руки и ноги совсем задеревенели, и от постоянного шума и пульсации крови в голове, она начала проваливаться не то в сон, не то в обморок.

Пусть так. В темноте не страшно, там наоборот спокойно и нет никого кроме нее…

Чьи-то руки ее подхватили и выдернули из седла, так резко, что внутри все оборвалось. Сквозь сон она попыталась вяло оттолкнуть нарушителя спокойствия, но он был какой-то слишком большой и слишком сильный. Усадил ее перед собой в седло, прижав к себе спиной.

— Пусти, — прошелестела она.

— Не дергайся.

Ким узнала голос Хасса и тут же попыталась отстраниться.

— Я сказал, сиди смирно, — придавил одной рукой поперек живота, — хочешь и дальше мотаться вниз головой?

— Да, — она ответила не раздумывая. Что угодно, лишь бы подальше от него.

Кинт ухмыльнулся:

— Тем хуже для тебя.

Он что принюхался? Втянул воздух над самым ее ухом, будто хищник, ищущий добычу.

Сон как рукой сняло. Ким сидела, боясь пошевелиться и, несмотря на толстый слой одежды, разделявшей их, чувствовала каждое его движение, каждый удар сердца, каждое сокращение могучих мыщц. Его руки кольцом окружали ее тело, его бедра — соприкасались с ее, а отодвигаться было некуда. Везде он!

Она даже дышала через раз, боясь привлечь к себе его внимание. Столько силы, дикой, необузданной, что кружилась голова.

Вот дался ей тот проклятый календарь! Сидела бы сейчас в монастыре, жевала вяленое мясо и читала книги, а теперь ее везут в неизвестность. Но даже не это пугало больше всего, а ощущение, что за ней непрерывно наблюдали звериные глаза. Ловили каждый жест, щупали, пробивались куда-то внутрь, заставляя сжиматься от тревоги.

***

Измученная долгим переходом, Ким все-таки задремала. Ей снилось свинцово-серое озеро Сай, солнце и песчаный берег, по которому так приятно ходить босиком. Теплые воды качали ее на своих волнах, убаюкивали, дарили странное ощущение покоя. Было хорошо, хотелось улыбаться… а потом сквозь сон раздалось не то рычание, не то ржание, совсем не похожее на лошадиное.

Девушка проснулась, открыла глаза и первое, что увидела перед собой — это размеренно покачивающуюся длинную шею вирты. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где находится, и что теплые волны, которые во сне согревали и дарили покой — это ни что иное, как руки ненавистного захватчика.

Она спала, привалившись к его груди!

Ким резко выпрямилась, пытаясь отстраниться, но Хасс, снова ее удержал.

— Куда-то собралась?

— Можно, меня пересадить?

— Нет.

— Тогда я пойду пешком.

— Нет.

— Тогда повесь меня снова поперек седла!

— Нет.

Похоже, других слов он не знал, а ее возмущение совершенного его не трогало. Он все так же управлял виртой, едва натягивая поводья, и она его беспрекословно слушалась. Впрочем, как и все остальные.

— Хасс! — раздался оклик Верна спустя некоторое время.

— Знаю.

— Надо снова искать укрытие.

В этот раз он не стал выбирать и свернул к первому же подходящему разлому. Его свод был настолько низким, что рослый воин едва мог пройти, не приклоняя головы.

— Проверить, — приказал Хасс.

Тут же двое из отряда обнажили мечи и бесшумными тенями двинулись вперед по проходу.

Кинт спешился и стянул следом за собой притихшую девушку. После прошлого побега оставлять ее без присмотра он не собирался.

— Все чисто. Проход через десяток метров упирается в каменные завалы. Нет признаков присутствия ни других людей, ни зверей, — бодро отчитался один из разведчиков, — места хватит всем.

— Разбивайте лагерь. Остановимся здесь на ночь.

Со стороны перевала уже доносился знакомый гул Сеп-хатти. Эти горы бывают когда-нибудь спокойны?

Мысли о ночлеге почему-то пугала больше всего остального. Спать, среди десяти незнакомых опасных мужчин? Да еще и под присмотром желтоглазого кинта? К такому ее жизнь не готовила. Она привыкла засыпать и просыпаться в кругу тихих послушниц, выслушивать нравоучения от ворчливой Харли, умываться по утрам стылой водой из чана.

— Иди за мной, — скомандовал Хасс.

Ким не пошевелилась, с трудом выдерживая мрачный звериный взгляд.

— Иди за мной, — глухо повторил он, а когда она упрямо осталась на месте, просто подхватил под подмышку и занес в пещеру.

— Пусти!

Он отпустил — разжал руки, так что она плюхнулась на каменный неровный пол. Не успела даже пикнуть, как Хасс вздернул ее на ноги, а потом, схватив за воротник, впечатал в стену:

— Запомни. Если я говорю идти — ты идешь. Если говорю молчать — ты молчишь. Если прикажу прыгать на одной ноге — ты будешь прыгать. Уяснила? — он нависал над ней как скала. — Ослушаешься — накажу.

— Что, опять глазами своими страшными посмотришь? — равнодушно поинтересовалась Ким.

— Знаешь, мои люди не трогают тебя, потому что ты — подарок императору. Но я ведь могу и передумать, — едва заметно ухмыльнулся он. — Поверь, есть много других способов наказать. Гораздо более интересных, чем просто боль.

Он разжал кулак, отпуская ее, и отошел в сторону.

— Возьмешь спальник, ляжешь у самой дальней стены. Поняла?

Сердце гремело в груди, оглушая своим боем.

— Я не слышу ответа?

— Поняла.

— Сделаешь опять по-своему — положу к виртам, — не заметив отклика на эти слова добавил, — или себе под бок. Выбор за тобой.

Ни слова больше не сказав, он вышел на улицу, оставив в пещере задыхающуюся от беспомощности Ким.

Ее не пугала возможность оказаться среди ездовых ящеров — они страшные, но не настолько чтобы терять от этого голову, но вот спать рядом с кинтом она точно не собиралась. Проще сразу выбежать на мороз, навстречу приближающемуся Сеп-хатти.

***

Вскоре все мужчины собрались в пещере и стало совсем тесно. Уставшие вирты ютились в небольшом закутке возле выхода, недовольно ворчали, рыли когтистыми лапами пол, кровожадно посматривая друг на друга, захватчики разбирали спальники и готовились ко сну, чтобы встать с первыми лучам солнца и снова отправиться в путь, а Ким сидела, забившись в угол и настороженно за всеми наблюдала.

Хотя все ее не волновали. Только Хасс, и его странное обещание подложить к себе под бок, от которого по спине бежали мурашки с полевую мышь.

— На, — рядом с ней остановился Войс и протянул ей какую-то сморщенную пластинку, — ешь. Ты, наверное, голодная.

О еде она не вспомнила за этот день ни разу. От круговорота событий, который так стремительно вырвал ее из привычной жизни, напрочь пропал аппетит.

— Бери. Это мясо вирты.

Ким вскинула на него испуганный взгляд, а оптом посмотрела туда, где звери укладывались на ночлег.

— Их еще и едят?

— Да. С медовым соусом они очень даже неплохи, а в сушеном виде, конечно, редкостная гадость, но голод прекрасно утоляют

— Войс, — раздался суровый оклик Хасса, — отдал?

— Да, — воин сунул мне в руки пластинку.

— Тогда отошел, живо.

Я почувствовала, как вокруг меня будто вырастает невидимая стена. Мужчины поспешно отводили взгляды и больше никто из них ко мне не подходил, и не делал попыток заговорить. Опасались кхассера, который мрачный, словно демон стоял возле выхода из пещеры и смотрел на что-то за ее пределами.

К нам приближался очередной Сеп-хатти. Он ярился, ревел лютым зверем, скалился, подбираясь к нашему убежищу, надвигался белой стеной, грозя ворваться наружу.

Конец ознакомительного фрагмента.