Герой туманной долины

Пола Гарнет, 2023

Шеннон Паркс – неудавшийся писатель и робкий журналист, наделенный необычным даром: прикасаясь к людям, он видит их мечты и то, к чему эти мечты приводят. За шестнадцать лет он понял, что это не только дар, но и проклятие, ведь любое прикосновение приносит боль. Шеннон старается избегать людей, но об одном втайне грезит – вновь увидеть девушку, чья мечта отличается от прочих.

Всем актерам и актрисам, всем писателям и писательницам. Живите, творите, чувствуйте. Вы — чистое искусство!

Copyright © Пола Гарнет, 2023

© Ефимова Д., иллюстрация на обложке

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Плейлист

Hugging You — Tom Rosenthal

Lençóis (Love Me) — Ry X

Alcatraz — Oliver Riot

Unconditional — Matt Maeson

Killer — Wrongonyou

Shelter — Dermot Kennedy

Red Arrow — Gem Club

7 & the Fall — JESSE MARCHANT

A Long Way — Josh Garrels

Love Like Ours — Aron Wright

Falling for You — BoyWithUke

Shiny Happy People — Reuben And The Dark, AG

Next to You — John Vincent III

Home — Edith Whiskers

The Sea — HAEVN

Roslyn — Ben Pellow

Holocene — Bon Iver

Missing Piece — Vance Joy

Отправная точка

Я видел — двое юных и цветущих

Стояли рядом на холме зеленом,

Округлом и отлогом, словно мыс…

Их было двое, девушка смотрела

На вид, такой же, как она, прелестный,

А юноша смотрел лишь на нее…

Стал взрослым юноша и средь пустынь

На юге пламенном нашел приют.

Он впитывал душой свет яркий солнца,

Вокруг все было странно, и он сам

Другим стал, не таким, как был когда-то…

Лорд Д. Г. Байрон ^[1]

Это началось в Стамбуле, когда мне было девять лет.

Мама повезла меня в любимый город любимой страны есть восточные сладости и по вечерам смывать с бровей соль Босфора.

Люди, которые говорили на другом языке и смотрели на меня как на чужака, казались мне недружелюбными недолго: спустя два дня, съев пару тарелок жареных кефте с запеченными баклажанами, сделав втайне глоток турецкой водки ракы, я ощутил вкус настоящего восточного города. Тогда и шумный рынок перестал казаться грязным и мерзким, почувствовался в воздухе манящий запах горячей кукурузы, люди стали видеться улыбающимися, а не скалящимися, а душный воздух уже не обжигал легкие. Сытные сырные лепешки, прохладные буйные воды Босфора, разноцветные домики и свист рынка — все вокруг казалось сказкой.

Сказка продлилась недолго — жизнь дала то, что никто не мог предвидеть: ни мама, ни оставивший нас когда-то отец, ни дядя Хасан, который поил меня сладким чаем в кафе под нашей квартиркой, ни я сам.

Тогда я перестал видеть хоть что-то светлое.

Помню, как тогда мечтал стать кем-то особым и чего-то особого достичь, не подозревая, что мои желания некто свыше поймет по-своему.

Первой была официантка, которая помогла мне поймать ложку. Я выронил ее из-за резкой головной боли, но девушка успела ее перехватить и вложить обратно мне в руку.

В момент, когда ее пальцы прикоснулись к моим, это началось.

Мне говорили, что в Антарктиде холодно. Наверное, в мгновение, когда загорелые женские руки дотронулись до моих, ставших почти такими же темными под палящим солнцем Стамбула, до меня долетел северный ветер, потому что такого жуткого мороза я не чувствовал никогда.

Всего один миг, и холод покрыл мое тело невидимой корочкой. Миг, и я увидел ее.

Танцующая на большой сцене, высоко над зрителями, которые восхищенно смотрят, как она кружит в свете софитов на блестящей площадке. Она была знаменитой, окруженной любовью, цветами и поклонниками. Была желанной и счастливой, как всегда хотела.

Картинки сменялись одна за другой, а я с ужасом наблюдал и никак не мог понять, откуда они берутся и зачем они мне нужны.

А потом я испугался. Испугался, потому что она, та самая, очаровывающая сердца, сидела в тесной обшарпанной квартире, размазывая по щекам слезы, одной рукой сжимая полупустую бутылку, другой поглаживая ногу в растянутых шортах, которую изуродовал кривой красный шрам.

Ложка вернулась в мою руку, мама пробурчала недовольное «спасибо», с упреком взглянула на меня и продолжила есть долму.

А я заревел. Заревел в голос, выскочил из-за стола и бросился наутек, игнорируя окрики матери.

В тот день мне, наверное, следовало сказать официантке, чтобы она бросила танцы, никогда не выходила на большую сцену, избегала жаждущих ее провала недоброжелателей и больше всего на свете берегла свои ноги, ведь я видел — ее мечта обернулась трагедией. Талант порождает зависть, а зависть толкает людей на жестокие поступки.

Но я не сказал. Я выбежал, окликаемый разозленной мамой, из кафе с комом во рту и теплой долмой в желудке, которая отчаянно просилась наружу.

Тогда мне было девять. Тогда я ничего не понимал.

Сейчас мне двадцать пять, я стал понимать больше, но одно осталось неизменным: я все так же не знаю, почему мне досталась эта необыкновенная способность, ставшая проклятьем. Я не знаю, почему вижу, куда приводят людей их мечты.

Тогда мне было девять. Тогда мне не сильно везло.

Сейчас мне двадцать пять, а везти стало еще меньше: уже шестнадцать лет, прикасаясь к людям, я понимаю одну и ту же вещь — некоторые мечты никогда не сбудутся и должны оставаться лишь мечтами.

Тот холод Антарктиды и сейчас со мной — он рождается быстро и так же быстро сменяется полыхающим в теле огнем, приходит старым другом, когда кто-то касается меня. Поэтому я лучше спрячусь в дальнем углу кафе, пропущу свой автобус и пойду пешком, отгорожусь крепостями из бумаг в офисе, сниму очки, чтобы не видеть яркие пятна чужих мечтаний, и стану невидимкой, который видит куда больше, чем того бы хотел.

Я трус. И признаю это.

Я трус. И я не хотел ничего менять, пока на пороге моего офиса не появилась разрумянившаяся от воодушевления Делла Хармон, уговорившая меня рассказать вам эту историю.

И я рассказываю. Скрипя зубами, пишу эту повесть — о моем исцелении, о принятии себя.

Примечания

1

Лорд Д. Г. Байрон «Сон».