Сознание за пределами жизни. Наука о жизни после смерти

Пим ван Ломмель, 2010

Что думает современная наука о жизни после смерти? Автор этой книги – всемирно известный голландский кардиолог, исследователь опыта клинической смерти. Как практикующий врач, раз за разом вытаскивавший пациентов «с той стороны», он своими глазами видел невероятные случаи возвращения к жизни и из первых уст слышал невыдуманные рассказы своих пациентов о том, что они ощутили в момент клинической смерти. В этой книге собраны реальные медицинские истории, научные объяснения паранормальных фактов, а также случаи, которые наука пока объяснить не в силах. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Pim van Lommel

Eindeloos bewustzij n

Een wetenschappelij ke visie op de bij na-dood ervaring

Consciousness Beyond Life

The Science of the Near-Death Experience

© 2010 by Pim van Lommel, chapter 10 written by Monique Hennequin.

First published by Uitgeverij Ten Have, The Netherlands in 2007.

Перевод с английского и нидерландского Ульяны Сапциной

© Сапцина У.В., перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Вступление

Вся наука — эмпирическая, вся теория подчинена восприятию; единственный факт способен опровергнуть целую систему.

Фредерик ван Эден

1969 год. В кардиореанимации срабатывает сигнал тревоги. На мониторе, показывающем электрокардиограмму пациента с инфарктом миокарда — ровная линия. У него остановка сердца. Две медсестры спешат к пациенту, который уже ни на что не реагирует, и быстро задвигают шторы вокруг его койки. Одна сестра приступает к сердечно-легочной реанимации (СЛР), другая кладет маску на лицо пациента и подает кислород. Третья медсестра торопливо подвозит «реанимационную тележку» с дефибриллятором. Он заряжен, на «утюги» нанесен гель, грудь пациента обнажена, весь медицинский персонал убрал руки от пациента и его кровати, проводится дефибрилляция. В грудь пациента подается электрический разряд. Никакого эффекта. Массаж сердца и искусственное дыхание возобновляют, после консультации с врачом в капельницу вводят дополнительный медикамент. Затем дефибрилляцию проводят во второй раз. На этот раз сердечный ритм восстанавливается, и чуть больше чем через минуту, проведя в состоянии беспамятства примерно четыре минуты, пациент приходит в себя — к огромному облегчению медсестер и присутствующего врача.

Этим присутствующим врачом был я. В тот год началась моя стажировка в кардиологии.

Успешной реанимации радовались все — кроме пациента. Несмотря на то что его вернули к жизни, он, ко всеобщему изумлению, был крайне разочарован. Он говорил что-то о туннеле, разных цветах, свете, прекрасном пейзаже и музыке. И был чрезвычайно взволнован. Термина «околосмертный опыт» (ОСО) в то время еще не существовало, и я никогда не слышал, чтобы люди вспоминали период остановки собственного сердца. Во время учебы я узнал, что такие воспоминания, в сущности, совершенно невозможны: быть без сознания означает не осознавать ничего, и это относится к пациентам с остановкой сердца или в состоянии комы. В такие моменты невозможно ни сознавать, ни запоминать что-либо, так как функционирование мозга полностью прекращается. В случае остановки сердца пациент находится без сознания, не дышит, у него отсутствуют пульс и давление.

Околосмертный опыт в больнице

Первые отделения кардиореанимации в нидерландских больницах были открыты в 1966 году, когда массаж сердца, применение кислорода и дефибрилляцию признали эффективными мерами в случае остановки сердца у пациентов. Остановка сердца была и остается наиболее распространенной причиной смерти пациентов с острым инфарктом миокарда: в США один человек умирает от нее каждую минуту, в Великобритании — примерно один каждые две минуты. В Нидерландах от остановки сердца умирает около 40 тысяч человек в год. С тех пор как началось внедрение современных методик реанимации и создание отделений кардиореанимации, смертность в результате остановки сердца резко снизилась, и в наши дни выживание пациентов, несмотря на остановку сердца, — нередкое явление.

Работая кардиологом, я почти ежедневно сталкивался со смертью. Невозможно быть врачом и не размышлять об эмоциональных, философских и физиологических аспектах жизни и смерти. Но особую актуальность такие размышления приобретают лишь после того, как смерть одного из членов семьи отражается на самом враче. В моем случае это произошло, когда моя мать умерла в возрасте шестидесяти двух лет, а мой брат — в сорок один год.

Хоть я и навсегда запомнил успешно реанимированного в 1969 году пациента и его воспоминания о периоде остановки сердца, применения этому опыту не находилось — вплоть до 1986 года, когда я прочел книгу Джорджа Ритчи «Возвращение из завтра» (George Ritchie, Return from Tomorrow) [1]. Будучи студентом-медиком, в 1943 году Ритчи заболел двусторонней пневмонией и пережил клиническую смерть. В то время такие антибиотики, как пенициллин, еще не получили широкого применения. После сильного повышения температуры и ощущения сдавленности в груди он скончался — прекратилось дыхание, остановился пульс. Врач объявил его мертвым и накрыл простыней. Но присутствовавшего при этом медбрата так взволновала смерть студента-медика, что он сумел уговорить врача сделать пациенту инъекцию адреналина в грудь, в область сердца, — совершенно нетипичная процедура для тех времен. Пробыв «мертвым» более девяти минут, Джордж Ритчи пришел в себя, чем потряс врача и медбрата. Оказалось, что пока он лежал без чувств и его объявили мертвым, он приобрел чрезвычайно яркий опыт, о котором вспоминал с великим множеством подробностей. Поначалу он вообще не решался рассказывать о нем. Позднее он написал книгу о том, что происходило с ним в эти девять минут. Закончив учебу, он стал психологом и упоминал о своем опыте во время лекций, которые читал студентам-медикам. Одним из студентов, посещающих эти лекции, был Реймонд Моуди (Муди), которого настолько заинтриговали эти рассказы, что он занялся исследованиями впечатлений, сопровождающих ситуации, связанные с угрозой для жизни. В 1975 году он написал книгу «Жизнь после жизни» (Life After Life), которая стала мировым бестселлером. В этой книге Моуди впервые ввел в обращение термин «околосмертный опыт» (ОСО) [2].

После прочтения книги Ритчи я не переставал задаваться вопросом, как можно испытывать проявления сознания во время остановки сердца и часто ли случается такое. В 1986 году я начал методично расспрашивать всех своих амбулаторных пациентов, подвергшихся процедуре реанимации, сохранились ли у них воспоминания о периоде остановки сердца. И, к своему немалому удивлению, всего за два года я собрал двенадцать описаний подобного околосмертного опыта, расспросив более пятидесяти пациентов, переживших остановку сердца. После первого случая в 1969 году слышать о других подобных рассказах мне не доводилось. Я и не расспрашивал о них, так как не был к ним готов. Но теперь все, что я услышал от пациентов, пробудило во мне любопытство. Ведь согласно современной медицине, осознавать что-либо невозможно, когда прекращается сердцебиение.

Во время остановки сердца пациенты находятся в состоянии клинической смерти. По определению клиническая смерть — это период потери сознания, вызванный отсутствием поступления кислорода в мозг ввиду прекращения кровообращения, дыхания или того и другого. Без проведения реанимации клеткам мозга всего за пять-десять минут наносится необратимый ущерб, и пациент почти всегда умирает даже в случае последующего восстановления сердечного ритма.

Вопросы о функциях мозга и сознании

Для меня все началось с любопытства — с постановки вопросов, с поисков объяснений для конкретных объективных результатов и субъективных впечатлений. По мере того как я узнавал все больше об околосмертном опыте, передо мной вставал ряд основополагающих вопросов. ОСО — особое состояние сознания, возникающее при неотвратимо близкой — или уже свершившейся — физической, психологической или эмоциональной смерти. Как и почему возникает ОСО? Откуда берется содержание ОСО? Почему ОСО приводит к таким кардинальным переменам в жизни человека? Принять часть ответов на эти вопросы я не мог, потому что они казались неполными, неверными или необоснованными. Я вырос в научной атмосфере, где меня учили, что для всего существует упрощенное и материалистическое объяснение. И до того момента я всегда принимал этот тезис как неоспоримую истину.

Углубившись в изучение личных, психологических, социальных и научных аспектов ОСО, я обнаружил, что и другие распространенные вопросы приобрели для меня большое значение: кто я? Зачем я здесь? Каково происхождение моей жизни? Когда и как закончится моя жизнь? Что означает для меня смерть? Продолжится ли моя жизнь после смерти? Во все времена, в условиях каждой культуры, на каждом жизненном этапе — в том числе во время рождения детей или внуков, при столкновениях со смертью, в случае других серьезных кризисов — люди задаются этими фундаментальными вопросами вновь и вновь. Возможно, и вам случалось размышлять над ними. Однако удовлетворяющие нас ответы мы получаем редко. Что бы ни происходило в нашей жизни, какими бы ни были наши успехи или разочарования, каких бы вершин славы, власти или богатства мы ни достигли, смерть остается неизбежной. Все, что нас окружает, в не столь отдаленном будущем погибнет. Рождение и смерть — реалии каждой без исключения секунды нашей жизни, так как наши тела претерпевают постоянный процесс отмирания и обновления.

Некоторые ученые убеждены, что вопросов, на которые невозможно дать ответы, не существует, — в отличие от неверно сформулированных вопросов. В 2005 году в специальном юбилейном выпуске журнала Science был опубликован список из 125 вопросов, на которые ученые до настоящего времени не сумели ответить [3]. Первый по значению из вопросов, оставшихся без ответа: «Из чего сделана Вселенная?» Следующий за ним: «Какова биологическая основа сознания?» Второй вопрос мне хотелось бы сформулировать иначе: есть ли вообще у сознания биологическая основа? Кроме того, мы можем различить временные и вневременные аспекты нашего сознания. В итоге напрашивается следующий вопрос: можно ли говорить о начале нашего сознания и закончится ли оно когда-нибудь?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, нам требуется более четкое представление о взаимосвязи между работой мозга и сознанием. Понадобится выяснить, есть ли какие-либо признаки того, что сознание может проявляться во время сна, под общим наркозом, в коме, при смерти мозга, клинической смерти, в процессе умирания и, наконец, после подтвержденной смерти. Если на какие-либо из этих вопросов можно ответить утвердительно, нам следует постараться найти научные объяснения и проанализировать связь между работой мозга и сознанием в этих ситуациях. При этом возникает еще ряд вопросов, которые будут рассмотрены в данной книге:

• Где я нахожусь, когда я сплю? Могу ли я осознавать что-либо во время сна?

• В некоторых случаях признаки сознания проявляются под общим наркозом. Как может быть, что иногда пациенты, находившиеся под общим наркозом, впоследствии в точности описывают то, что было сказано или даже сделано в их присутствии, как правило, в тот момент, когда в ходе операции возникли проблемы?

• Можно ли говорить о сознании, если человек пребывает в коме? В недавней статье, опубликованной в Science, рассматривались научные свидетельства осознанного восприятия у пациента в вегетативном состоянии [4]. Так называется один из видов комы со спонтанным дыханием и рефлексами ствола головного мозга. Исследования мозга показали, что, когда такой пациентке предлагали выполнить определенные действия, к примеру, сыграть в теннис или обойти вокруг ее дома, приборы фиксировали изменения, идентичные изменениям у здорового участника-добровольца, выполняющего такие же указания. Это означает, что выявленные изменения можно объяснить лишь исходя из предположения, что пациентка, несмотря на ее вегетативное состояние, не только понимала словесные указания, но и следовала им. Исследования продемонстрировали, что у пациентки в коме присутствовало сознательное восприятие и ее самой, и ее окружения, но из-за повреждения мозга она была не в состоянии сообщать свои мысли и чувства непосредственно внешнему миру. В своей книге Uit coma («Из комы») Элисон Корталс Алтес также рассказывает о том, как видела медицинский персонал и родственников в палате реанимации и возле нее за те три недели, которые она провела в коме после серьезной дорожной аварии [5].

• Можно ли по-прежнему вести речь о сознании, имея в виду человека, у которого выявлена смерть мозга? В своей книге Droomvlucht in coma («Полеты во сне в состоянии комы») Ян Керкхоффс рассказывает о своем опыте сознания, полученном уже после того, как нейрохирурги объявили, что его мозг мертв ввиду осложнений при операции на мозге. Лишь по той причине, что его родные отказались дать согласие на донорство органов, он смог написать о своем опыте — уже после того, как он, ко всеобщему удивлению, пришел в себя, проведя три недели в коме [6].

• Равнозначна ли смерть мозга смерти, или же первая знаменует начало процесса умирания, при котором счет может идти как на часы, так и на сутки? Что происходит с нашим сознанием во время этого процесса умирания?

• Равнозначна ли клиническая смерть потере сознания? Во многих сообщениях об ОСО, рассмотренных в этой книге, предполагается, что во время остановки сердца, то есть в период клинической смерти, люди могут ощущать на удивление ясное состояние сознания.

• Можно ли говорить о сознании даже в том случае, когда человек признан мертвым и тело остыло? Этот вопрос я подробно рассмотрю ниже.

Есть ли сознание после смерти?

Могут ли исследования околосмертного опыта дать нам некоторое представление о том, что происходит с сознанием, когда человек признан мертвым? Начать следует с изучения ответов на вопрос о том, может ли ощущаться сознание после смерти, и если да, то каким образом. Как можно предположить, что происходит с нашим сознанием, когда мы умираем? И откуда берутся наши представления о смерти? Почему нам хочется больше узнать о ней, о том, что означает быть мертвым?

Столкновение со смертью вызывает насущные вопросы, так как сама тема смерти остается табуированной в нашем обществе. Однако умирать ежедневно — это нормально для людей. Сегодня, пока вы читаете эти строки, в США умирает около 6925 человек (в Нидерландах — 375 человек, в Великобритании — 1400 человек). Это означает, что ежегодно в США умирает более 2 миллионов 530 тысяч человек (155 тысяч — в Нидерландах, 509 тысяч — в Великобритании). Во всем мире каждый год умирает более 70 миллионов человек. Но поскольку общемировая рождаемость превосходит смертность, население планеты продолжает расти. В среднем каждый день в США рождается около 11 тысяч младенцев (в Нидерландах — 515, в Великобритании — 1600). Умирать — так же нормально, как и рождаться. Однако смерть изгнана из нашего общества. Люди все чаще умирают в больницах и домах престарелых, хотя большинство предпочитает покидать этот мир у себя дома или в хосписе.

Что такое смерть, что есть жизнь, и что происходит, когда я мертв? Почему большинство людей так боятся смерти? Ведь смерть способна стать избавлением от тяжелой болезни. Почему врачи зачастую воспринимают смерть пациента как свою собственную неудачу? Потому что пациент теряет жизнь? Почему людям больше не позволяется «просто» умирать от тяжелых, неизлечимых болезней, — вместо этого их подключают к аппарату искусственного дыхания, ставят капельницы и кормят через трубочки? Почему даже пациенты с терминальными стадиями злокачественных опухолей делают выбор в пользу химиотерапии, способной ненадолго продлить им жизнь, но далеко не всегда улучшить ее качество? Почему первым нашим побуждением оказывается продление жизни и отдаление смерти любой ценой? Все дело в боязни смерти? И этот страх проистекает из неведения, непонимания, что может означать смерть? Верны ли вообще наши представления о смерти? Действительно ли смерть — всему конец?

Даже при подготовке медиков почти не уделяется внимание тому, какой может быть смерть. К моменту выпуска большинство врачей почти не задумываются о ней. На протяжении всей жизни каждую секунду отмирает 500 тысяч клеток организма — то есть 30 миллионов в минуту, 50 миллиардов каждый день. Все эти клетки ежедневно заменяются, почти полное обновление организма человека происходит каждые два года. Следовательно, смерть клеток и физическая смерть — не одно и то же. При жизни наш организм меняется постоянно, каждую секунду. Но мы не чувствуем и не осознаем этого. Как мы объясняем целостность этого непрерывно меняющегося организма? Клетки — строительный материал, такой же, как материалы, из которых строятся здания, но кто разрабатывает проект, ведет планирование и координирует действия при таком строительстве? Отнюдь не строительный материал. Отсюда следует очевидный вопрос: чем объясняется это строительство и координация действий постоянно меняющегося организма каждую секунду?

Все организмы на биохимическом и физиологическом уровне функционируют одинаково, вместе с тем все люди разные. Причина этого различия — не только физическая. У людей разный характер, чувства, настроения, уровень интеллекта, интересы, мысли, потребности. Сознание играет в этих различиях ключевую роль. Возникает вопрос: равнозначны ли мы, человеческие существа, нашим телам, или мы обладаем телами?

Чуть более 50 % населения Нидерландов сравнительно твердо уверено в том, что смерть — конец всему. Эти люди убеждены, что смерть наших тел знаменует конец нашей личности, наших мыслей и наших воспоминаний и что со смертью заканчивается наше сознание. Для сравнения: примерно 40–50 % нидерландского населения верит в ту или иную форму жизни после смерти. В США примерно 72–74 % населения (в том числе 67 % мужчин и 76 % женщин) верит в жизнь после смерти. В Великобритании в загробную жизнь верит около 58 % населения [7]. Однако многие люди не задаются вопросом, являются ли правильными их представления о смерти — пока не осознают собственную смертность после утраты родственника или близкого друга в результате серьезной аварии или тяжелой болезни.

Путем изучения того, что было передумано и написано о смерти на всем протяжении истории, — во все времена, в условиях разных культур и регионов, — можно составить иное, более полное представление о смерти. Однако той же цели можно достичь и другим способом — обратившись к недавним научным исследованиям околосмертного опыта. Свидетельства показали, что после ОСО большинство людей утрачивает всякий страх перед смертью. Им по собственному опыту известно, что смерть — отнюдь не конец всего и что жизнь тем или иным образом продолжается. Пережив ОСО, один пациент писал мне:

Не мне судить о том, что может быть доказано лишь смертью. Но лично для меня этот опыт сыграл решающую роль, убедив меня, что сознание сохраняется и после смерти. Смерть оказалась не смертью, а иной формой жизни.

По мнению людей, переживших ОСО, смерть — не что иное, как другой способ существования и обладания усовершенствованным сознанием с раздвинутыми границами, находящимся сразу повсюду, поскольку оно больше не привязано к конкретному телу.

Роль науки в изучении сознания

Согласно специалисту по философии науки Илье Масо, большинство ученых пользуются научным методом, основанным на материалистиских, механистических и редукционистских допущениях. Этот метод привлекает основной объем финансирования, достигает самых поразительных результатов и, как принято считать, его придерживаются самые блистательные умы. Чем сильнее взгляды отклоняются от этой материалистской парадигмы, тем ниже их статус и тем хуже их обеспеченность деньгами. И действительно, по опыту нам известно, что верхним эшелонам исследовательской иерархии достается непропорционально большой процент финансирования, в то время как состоянием, потребностями, проблемами людей занимаются на самом деле нижние эшелоны. Истинная наука не придерживается одних только материалистских и, следовательно, ограничивающих гипотез — она открыта новым и поначалу необъяснимым данным, приветствует задачу поиска объясняющих теорий. Масо говорит об инклюзивной науке, допускающей идеи, которые более совместимы с нашими попытками изучения субъективных аспектов мира и нас самих, нежели позволительно в наше время материалистскими ограничениями [8].

Психолог Абрахам Маслоу предложил точное определение того, что должна предусматривать такая инклюзивная наука:

Принятие на себя обязательства распознавать и описывать всю реальность всего, что существует, всего, что имеет место. Прежде всего наука должна быть всесторонней и всеобъемлющей. Она обязана принимать в пределы своей юрисдикции даже то, что не в состоянии понять или объяснить, то, для чего не существует теории, то, что нельзя измерить, прогнозировать, контролировать или упорядочить. Ей следует принимать даже противоречия, нелогичности и загадки, неопределенные, двойственные, архаичные, безотчетные и все прочие аспекты существования, которые трудно передать. В лучшем случае наука совершенно открыта и ничего не исключает. В ней нет «вступительных требований» [9].

Американский специалист в области философии науки Томас Кун утверждал, что большинство ученых до сих пор стремятся увязать теорию и факты с общепринятой (материалистской) парадигмой, которую он описывает как, по сути дела, собрание догматов, использующихся учеными [10]. Все результаты исследований, которые невозможно объяснить путем превалирующего мировоззрения, признаются «аномалиями», поскольку они ставят под угрозу существующую парадигму и бросают вызов ожиданиям, которые она порождает. Нет нужды упоминать о том, что такие аномалии с самого начала обходят вниманием, ими пренебрегают, их отвергают как искажения или даже высмеивают. К подобным аномалиям относится и околосмертный опыт. Аномалии предоставляют шанс пересмотреть существующие научные теории или заменить их новыми представлениями, действительно предлагающими объяснение. Однако редко случается, чтобы новые концепции принимались и с воодушевлением признавались, если они не соответствуют преобладающей материалистской парадигме. По-прежнему справедливы слова психиатра Яна Стивенсона: «Как говорится, ничто не причиняет столько беспокойства, как новая идея, и по-моему, это особенно верно в сфере науки».

Большинство специалистов, занятых исследованиями сознания, в том числе нейробиологов, психологов, психиатров и философов, до сих пор придерживаются мнения, согласно которому существует материалистское и редукционистское объяснение для сознания. Известный философ Дэниел Деннет наряду со многими другими считает, что сознание — не что иное, как материя, и что наш субъективный опыт восприятия нашего сознания как чего-то сугубо личного и отличающегося от сознания любого другого человека, — всего лишь иллюзия [11]. Согласно этим ученым, сознание возникает полностью из материи, составляющей наш мозг. Будь это правдой, тогда весь наш сознательный опыт был бы не чем иным, как проявлением действия машины, управляемой классическими законами физики и химии, а наше поведение — неизбежным результатом активности нервных клеток нашего мозга. Разумеется, представление о том, что все субъективные мысли и чувства порождены только жизнедеятельностью мозга, означает также, что свобода воли — иллюзия. Эта точка зрения имеет колоссальные последствия для таких концепций, как моральная ответственность и свобода личности.

Потребность в новом подходе

Тому, кто желает опровергнуть утверждение, согласно которому все вороны черные… достаточно доказать существование всего одной белой вороны.

Уильям Джеймс

Когда в ходе эмпирических научных исследований мы сталкиваемся с явлениями или фактами, которые не согласуются с современными научными теориями, эти новые факты не следует отрицать, замалчивать или даже высмеивать, что до сих пор весьма распространено. В случае таких результатов существующие теории надлежит уточнить или переработать, а при необходимости — отвергнуть и заменить. Нам нужны новые способы мышления и новые формы науки, чтобы изучать сознание и приобретать более четкое представление о том, как оно действует. Некоторые ученые, такие как философ Дэвид Чалмерс, более восприимчивы, они относятся к сознанию со всей серьезностью: «Сознание ставит перед наукой о разуме самые трудные задачи. Не существует того, что нам известно ближе, чем сознательный опыт, и вместе с нем нет ничего, что было бы труднее объяснить». Чалмерс специализируется на проблеме сознания, он написал превосходную обзорную работу по различным теориям, рассматривающим связь между сознанием и мозгом [12]. В одной из последующих глав я подробнее рассмотрю эту работу.

В прошлом новые формы науки возникали в тех случаях, когда преобладающие научные мысли уже не могли дать объяснение конкретным явлениям. Так, в начале ХХ века квантовая физика возникла потому, что некоторые данные исследований невозможно было рассматривать с точки зрения классической физики. Квантовая физика произвела переворот в устоявшихся взглядах на наш материальный мир. Тот факт, что новые уроки и озарения, обеспеченные квантовой физикой, получили признание далеко не сразу, можно приписать материалистскому мировоззрению, в духе приверженности которому выросло большинство. Согласно некоторым специалистам в квантовой физике, эта наука отводит нашему сознанию решающую роль в создании и восприятии познаваемой реальности. Это еще далеко не общепринятое толкование подразумевает, что наша картина реальности основана на информации, полученной нашим сознанием. То есть современная наука преобразуется в субъективную, основополагающую роль в которой играет сознание. Один из основателей квантовой механики Вернер Гейзенберг сформулировал это следующим образом:

Наука уже не занимает позиции наблюдателя природы, она осознает себя как частный вид взаимодействия человека с природой. Действие научного метода изменяет и преобразует предмет познания, вследствие чего сам метод уже не может быть отстранен от предмета [13].

Опыт некоторых аспектов сознания во время ОСО сравним с понятиями из квантовой физики или аналогичен им. Разумеется, квантовая теория не в состоянии объяснить феномен сознания, но в совокупности с результатами и выводами исследований ОСО ей под силу внести вклад в более четкое понимание интерфейса или связующего звена между сознанием и мозгом.

Наука приравнивает умение задаваться вопросами к непредвзятости

С моей точки зрения, современной науке следует пересмотреть свои допущения, касающиеся природы воспринимаемой реальности, так как эти представления привели к пренебрежению важными сферами сознания или отрицанию этих сфер. Современная наука обычно исходит из реальности, опирающейся исключительно на воспринимаемые явления. Однако в то же время мы чувствуем (интуитивно), что помимо объективного, чувственного восприятия свою роль играют и субъективные аспекты — такие как эмоции, вдохновение и интуиция. Средствами современной науки нельзя измерить количественно или продемонстрировать содержание сознания. Невозможно предъявить научные доказательства того, что кто-либо влюблен или высоко оценивает музыкальное произведение или конкретную картину. Если что-то и можно измерить, так это изменения химических, электрических или магнитных показателей активности мозга; содержание же мыслей, чувств и эмоций измерению не поддается. Если бы мы не располагали прямым опытом нашего сознания посредством наших чувств, эмоций и мыслей, мы не могли бы воспринимать его.

Кроме того, следует иметь в виду, что представления людей о материальном мире получены и построены исключительно на основе их собственного восприятия. По-другому просто не может быть. Все мы создаем свою собственную реальность, исходя из нашего сознания. Когда мы влюблены, мир прекрасен; когда мы подавлены, тот же самый мир становится источником мучений. Другими словами, материальный, «объективный» мир — просто изображение, построенное в нашем сознании. Таким образом, люди придерживаются своих собственных взглядов на мир. Именно представления такого рода значительная часть научного сообщества принимает с трудом.

Бесконечное сознание

На основании проспективных исследований околосмертного опыта, недавних результатов нейрофизиологических исследований и принципов квантовой физики у меня сложилось твердое убеждение, что сознание нельзя приписать конкретному времени и месту. Это свойство известно под названием нелокальности. Всецелое и бесконечное сознание находится повсюду в измерении, не привязанном ко времени или месту, там, где существуют и достижимы одновременно прошлое, настоящее и будущее. Это бесконечное сознание всегда в нас и вокруг нас. У нас нет теорий, чтобы подтвердить или измерить нелокальное пространство и нелокальное сознание в материальном мире. Мозг и тело просто функционируют как интерфейс или промежуточная станция, осуществляя прием частично из нашего всеобщего сознания и частично из наших воспоминаний, и передачу в наше сознание в состоянии бодрствования. Нелокальное сознание охватывает намного больше, нежели наше бодрствующее сознание. Наш мозг можно сравнить и с телевизором, получающим информацию из электромагнитных полей и преобразующим ее в изображение и звук, и с телевизионной камерой, преобразующей звук и изображение в электромагнитные волны. Наше сознание передает информацию мозгу и через мозг получает информацию от организма и органов чувств. Работу мозга можно сравнить с работой трансивера — приемопередающего устройства; наш мозг играет скорее вспомогательную, чем производящую роль: он делает возможным сознательное восприятие. Существует постоянно растущее количество свидетельств тому, что сознание напрямую влияет на работу и структуру мозга и тела, при этом важную роль скорее всего играет ДНК.

Околосмертный опыт подкрепляет представления о нелокальном и бесконечном сознании, а они позволяют нам понять широкий спектр особых состояний сознания, таких как мистический и религиозный опыт, видения на смертном одре (предсмертный опыт), присмертный и посмертный опыт (нелокальную коммуникацию), обострение интуитивных ощущений (нелокальный обмен информацией), вещие сны, наблюдение на расстоянии (нелокальное восприятие), влияние разума на материю (нелокальное возмущение). В итоге нельзя не прийти к выводу, что бесконечное сознание всегда было и всегда будет, независимо от наличия тела. Как не существует начала, так никогда и не будет конца для нашего сознания. По этой причине нам следует всерьез задуматься о том, что, возможно, смерть, подобно рождению, представляет собой всего лишь переход от одного состояния сознания к другому и что во время жизни тело функционирует как промежуточное устройство, интерфейс или место резонанса.

Околосмертный опыт: преодоление разрыва между наукой и духовностью

Надеюсь, читатели отнесутся к этой книге с пониманием и без предубеждения. Приводя научные доводы в пользу сознания как нелокального и, следовательно, повсеместного явления, эта книга может внести свой вклад в возникновение новых представлений о сознании и его связи с мозгом. Я отдаю себе отчет, что эта книга вряд ли сможет стать чем-то большим, нежели отправная точка для дальнейших исследований и споров, так как нам по-прежнему недостает определенности в ответах на многие важные вопросы о нашем сознании и взаимосвязи между сознанием и мозгом. Несомненно, многие вопросы о сознании и тайне жизни и смерти так и останутся без ответа. Тем не менее мы, сталкиваясь с исключительными или аномальными результатами наблюдений, обязаны ставить под сомнение сугубо материалистическую парадигму в науке. Одним из таких исключительных результатов является околосмертный опыт. Несмотря на то что сознание остается для нас грандиозной загадкой, новые научные теории, опирающиеся на исследования ОСО, по всей видимости, внесут значительный вклад в поиск ответов. Похоже, даже единственный аномальный результат, не поддающийся объяснению с помощью общепринятых концепций и представлений, способен вызвать кардинальные перемены в науке.

Подозреваю, что чтение этой книги породит многочисленные вопросы. Я понимаю, что некоторые темы, затронутые в ней, могут оказаться совершенно новыми и даже невероятными для многих читателей, особенно тех, кто никогда не слышал и не читал об околосмертном опыте. Но сотни тысяч людей, столкнувшихся с ОСО лично, наверняка испытают облегчение, узнав, что и другие приобретают схожий опыт, в настоящее время изучаемый с помощью научных методов.

ОСО — и экзистенциальный кризис, и в то же время на редкость поучительный опыт. Люди преображаются, воспринимая сознанием измерение, где время и расстояние не играют никакой роли, где можно мельком увидеть прошлое и будущее, где они сами чувствуют себя целостными и исцеленными и где способны испытать безграничную мудрость и безусловную любовь. Эти метаморфозы совершаются в первую очередь благодаря озарению и пониманию, что любовь и сострадание к себе, к другим и природе — важные условия существования. После ОСО люди понимают, что все и вся взаимосвязано, что каждая мысль воздействует на нас самих и окружающих, что наше сознание сохраняется после физической смерти. Люди осознают, что смерть — это не конец.

Те, кто приобрел околосмертный опыт, стали величайшими из моих учителей. Мои многочисленные разговоры с ними и мои углубленные исследования потенциального значения ОСО изменили мои представления о значении жизни и смерти. Удивительно, как много можно почерпнуть из озарений, полученных посредством ОСО. Нам незачем самим приобретать околосмертный опыт, чтобы узнать немало нового о жизни и смерти.

Принятие новых научных идей в целом и идей, связанных с бесконечностью сознания в частности, требует, чтобы мы мыслили широко и отказались от привычных догм. И, разумеется, это принятие простирается далеко за пределы науки и охватывает все насущные вопросы современного западного общества. По мере того как мы будем все более открыто подходить к изучению всеобщих вопросов о жизни, смерти и сознании, наши представления о человечестве могут подвергнуться глубокой трансформации. Я искренне надеюсь, что эта книга сумеет внести позитивный вклад в данный процесс.

В первой главе вы найдете подробный рассказ об ОСО и его влиянии на жизнь. После краткого исторического обзора первых научных исследований ОСО вторая глава представит исчерпывающий отчет о двенадцати универсальных элементах ОСО, проиллюстрированный впечатляющими цитатами. В третьей главе мы обсудим позитивные жизненные перемены, согласно отзывам людей, которые приобрели ОСО во время остановки сердца, продолжавшейся считаные минуты. В этой же главе говорится о многочисленных проблемах, с которыми людям приходится мириться в связи с этим опытом. Увы, но от переживших ОСО до сих пор слишком часто отмахиваются как от фантазеров, выдумщиков, пытающихся привлечь к себе внимание, или пациентов со спутанностью сознания. Четвертая глава посвящена околосмертному опыту у детей, поскольку крайне маловероятно, что их опыт может быть результатом какого-либо стороннего влияния. Дети младшего возраста вспоминают те же элементы ОСО, что и взрослые, и вместе с тем после ОСО заметно отличаются от ровесников. В пятой главе я ссылаюсь на исторические источники из Европы и Азии в доказательство тому, что опыт расширенного и бесконечного сознания, а также представления о сознании после физической смерти — не новость, поскольку они занимают видное место в упомянутых источниках.

Все существующие научные объяснения ОСО изложены в Главе 6. Убедительная теория, объясняющая все многообразие аспектов ОСО, должна принимать во внимание как различные обстоятельства, при которых может происходить ОСО, так и характерные элементы, его составляющие. В Главе 7 я уделяю основное внимание проведенному в Нидерландах исследованию ОСО у 344 участников, переживших остановку сердца, а также сравнению результатов и выводов этого исследования с другими, сравнимыми с ним по масштабам и проведенными в США и Великобритании [14]. Во всех четырех приведенных проспективных исследованиях элементы ОСО отмечались в период остановки сердца, то есть при полной потере притока крови к мозгу. Как такое возможно? В восьмой главе подробно рассказывается о том, что происходит в мозге при острой нехватке кислорода, вызванной отсутствием пульса и артериального давления. Дополняя эти сведения, Глава 9 уделяет особое внимание нормальной работе мозга и ограниченности научных представлений, имеющихся в настоящее время в нашем распоряжении и относящихся к взаимосвязи между мозгом и сознанием.

Глава 10 объясняет концепции и догадки из области квантовой физики, способные внести свой вклад в уточнение представлений о сознании. В Главе 11 я обращаюсь к теоретическому обзору, чтобы изучить взаимосвязь между мозгом и сознанием, а также выдвинуть некоторые идеи для возможного научного объяснения. О новом понимании потенциальной роли ДНК в непрекращающихся изменениях, происходящих в нашем организме, говорится в Главе 12. Вполне возможно, что ДНК действует как связующее звено, или интерфейс, между нелокальным сознанием и телом, и играет некую роль в координации действий клеток, клеточных систем, органов и организма в целом. Глава 13 посвящена различным аспектам нелокального или бесконечного сознания, многие из которых были продемонстрированы с помощью эмпирических научных исследований.

Некоторые следствия из изучения ОСО и нелокального сознания, связанные с этическими, медицинскими и социальными проблемами в нашем преимущественно материалистическом западном обществе, рассматриваются в Главе 14. В эпилоге обобщены концепция нелокального сознания и выводы из нее для науки, здравоохранения и наших представлений о человечестве. И, наконец, в приложении я подчеркиваю, что знания об околосмертном опыте могут иметь огромную практическую значимость как для специалистов в сфере здравоохранения, так и для умирающих людей и их родных. Всем следует знать о том, какой удивительный опыт может возникать во время клинической смерти или комы, на смертном одре или после смерти.