Дневники примы: история за кулисами

Перси Теос (2024)

Роуз любит балет больше всего на свете. Заменив недостаток таланта огромным усердием, она становится частью Королевского театра в центре Лондона. О главной роли и титуле примы Роуз может лишь мечтать, но вот однажды ей выпадает шанс занять место одной из звезд театра, которая внезапно заболела прямо перед премьерой. Спеша на выступление, Роуз падает с моста через Темзу и перерождается в Италии начала 19 века в молодом теле Лорель Авиани, великой примы той эпохи. Сможет ли Роуз исполнить свою мечту и стать примой, а так же не повторить трагическую судьбу Лорель, которая исчезла на пике своей карьеры?

Глава 3

Часы на башне академии пробили одиннадцать — утренняя тренировка закончилась, и студентки спешили на лекции. Я вышла из сада и последовала за остальными. По пути я встретила Эми и вместе мы побежали в класс. Все было таким новым и знакомым одновременно: и деревянные парты, и учитель Маритоццо — преподаватель теории музыки, и лица одноклассниц. Позже мы перекусили в столовой салатом и парочкой апельсинов, после чего вновь переоделись для большой репетиции. Обычно она длится от трех до шести часов, а если учесть, что в академии готовятся к выпускному спектаклю, я была готова к тренировке до ночи. Но мне не привыкать. Если хочу стать примой, придется выйти на совершенно новый уровень.

— Помни, что я тебе говорила — строго сказала мне Эми, — не перетруждайся! Госпожа Фелински права, ты должна сохранять силы для сцены. Я знаю, как важны для тебя танцы, но здоровье тоже важно.

— Я постараюсь. — улыбнулась я. Обещать такое было сложно. В одном мы с Лорель точно схожи — в полной отдаче на бесконечных тренировках. В прошлой жизни я буквально жила в зале, и только благодаря этому смогла чего-то добиться.

Мы вошли в большой блестящий зал. В углу сидел господин Маритоццо со скрипкой — для аккомпанемента. Лишь только все успели подойти к станку, вошла мадам Иветт Милле — я помню ее еще из учебников. Известнейшая французская балерина, новатор и постановщик прекрасных номеров. Так же, как Надежда Фелинская — директор академии, она была великой примой. Какая же честь учиться у такого профессионала! Несмотря на уже почти преклонный возраст, ее поступь сохраняла плавность и изящество, а спина — ровную осанку."Вот уж кого даже в 100 лет нельзя будет назвать бабушкой!" — восторженно подумала я.

Войдя, она оперлась на преподавательский стул, но не села на него.

— Первая позиция! Плие! — мы присели в вежливом поклоне.

— Очень хорошо. — отозвалась мадам Милле с сильным французским акцентом, — Разомнитесь как следует, и начнем занятие. В конце у меня будет для вас объявление.

Несмотря на строгий взгляд ясных серых глаз, мне понравилась эта стройная, благородная дама. Именно эта женщина помогла Лорель поступить в академию, когда вся ее семья была против. Она была одета сдержанно, но по последней парижской моде (19 века, разумеется!), и волосы ее были элеганто уложены в высокую прическу. Но не время рассматривать наряды — пора тренироваться! Обычно я бы ужасно разволновалась, но сейчас я в теле примы, хоть и будущей. Мне нечего бояться.

После разминки мы вновь встали к станку, и тут я почувствовала нечто невероятное. Тело без особых усилий повиновалось любому моему малейшему желанию: ноги тянулись вверх, к самой высшей точке, руки выгибались как положено, а пальцы крепко стояли на самых кончиках, удерживая меня буквально в невесомой позиции. А когда мы начали выполнять прыжки и фуэте — началось настоящее волшебство. Я никогда не чувствовала себя такой легкой, красивой и воздушной. Мне хотелось взлететь еще выше, повернуться еще изящнее! Не думала, что талант Лорель и мои знания создадут такую потрясающую синергию! Жаль, что пуанты в то время еще не изобрели. С ними мой танец был бы еще более волшебным! Хотя… Если Лорель стала первой балериной на пуантах, значит и я могу? Нужно только найти мастера… Часы шли, но усталости я не чувствовала. Забывшись, я начала танцевать, как раньше, в лондонском театре, используя сложные повороты и позиции. Музыка вела за собой, и я словно впала в транс. Я знала лишь, что всем сердцем люблю танцы, люблю балет, а все остальное не имеет значения. Лишь только скрипка затихла, я остановилась, тяжело дыша, словно возвращаясь в реальность.

Никто не упражнялся, все лишь молча смотрели на меня. У кого-то в глазах сиял восторг, у кого-то горела зависть. Мадам Милле еле заметно улыбалась. Позади всех стояла, скрестив руки, та самая кудрявая брюнетка, которая насмехалась надо мной в комнате — Карлотта Бочелли. Она выглядела спокойно и задумчиво, но что-то в ее ауре заставило меня содрогнуться.

— Девушки! На сегодня тренировка окончена. Прошу, подойдите ко мне.

Все в волнении подбежали к мадам.

— Завтра, как вы знаете, состоится большая репетиция, на которой будут присутствовать все преподаватели. Там мы решим, кому какая партия достанется на выпускном спектакле. — Мы с Эми переглянулись, а Лотта поджала губы. — До этого вы были лишь на подтанцовках у профессиональных балерин, но в этот раз весь балет будете танцевать самостоятельно. На вас огромная ответсвенность, помните об этом! Но это еще не все. — Она выдержала паузу. — Завтра, на утренней репетиции, к вам присоединятся юноши из мужской академии.

Между девушками пробежал шумок. Казалось, лишь я была спокойна — в 21 веке мужчины и женщины уже давно тренируются и выступают в вместе. Конечно, иногда это бывает очень волнительно — танцевать в паре, но с моими партнерами нас всегда связыала только работа. Но в те времена это, наверное, было немыслимо откровенно. Некоторые даже считали балет непристойным из-за таких близких контактов между девушками и юношами. Я взглянула на Эми — ее щеки тоже заливал яркий румянец. Эх, молодость!

После все разошлись по комнатам, с жаром обсуждая завтрашний день. Но мне еще предстоял разговор с директрисой. Поужинав овощным супом и рагу — спасибо богам за итальянскую кухню! — я отправилась на верхний этаж театра — в учительские. была уже почти ночь, но здесь все еще кипела работа.

Передо мной возвыщалась большая дубовая дверь. Я нерешительно постучала и, услышав короткое"Войдите!", прошмыгнула в кабинет. Посреди довольно богато украшенной комнаты с бархатными шторами, за тяжелым столом в самом центре сидела госпожа Фелинская. Следуя за ее рукой, я присела в мягкое кресло рядом.

— Послушай, Лорель — начала директриса, сняв с носа полукруглые очки, — мне вновь пришло письмо от твоего высокопоставленного дяди. Полагаю, ты знаешь, что там написано: он вновь настаивает на твоем возвращении в поместье, и говорит, что уже подобрал блестящую партию. Однако, его условием было то, что ты добровольно бросишь танцы.

— Никогда! — вырвалось у меня невольно, — То есть, я прошу прощения, но я не собираюсь уходить. Тем более перед выпуском.

— Я знала, что ты так ответишь, дорогая. Однако боюсь, графу буудет недостаточно одного твоего желания, он настаивает на встрече с тобой. Мы с мадам Милле будем защищать тебя, однако, для твоего же блага, тебе нужно как можно быстрее достичь высочайших результатов. Тебе нужно придумать что-то особенное, чтобы выделится, получить независимость. Поверь, когда-то и мне пришлось совершить нечто подобное. В наше время девушкам очень сложно построить карьеру — благо, на нашей стороне искусство.

— Но что же мне сделать?

— Я не должна помогать тебе больше, чем другим ученицам, поэтому скажу только одно — как следует постарайся завтра. От этого может завиеть вся твоя дальнейшая судьба. Ты уже совсем взрослая семнадцатилетняя девушка с большими способностями, и я следила за тобой все время, что ты училась здесь. Поэтому используй этот шанс, Авиани.

После разговора с госпожой Фелинской я наконец вернулась в общежитие. Перед сном меня вновь одолевали тревожные мысли: как показать себя с лучшей стороны на завтрашней тренировке? Что хочет от меня дядя? Может ли он быть причастен к исчезновению Лорель? Воспоминания Лорель вернулись ко мне, но лишь частями, иначе, думаю, моя голова бы взорвалась. Я узнала, что она живет в общежитии лишь потому, что сбежала из графской семьи, чтобы заниматься танцами, а ее официальный опекун — родной дядя, граф Феррис Мортаделло. По сути, Лорель отреклась от семьи, взяв фамилию матери — Авиани. Хорошо, что академия выдает стипендии.

Стоило лечь и расслабиться, мышцы нестерпимо заныли. Надеюсь, я ничего себе не растянула. Видимо, все таки перестаралась. Нельзя было без подготовки использовать такие сложные элементы. Несмотря на боль, вскоре я начала засыпать. Наверное, это был один из самых тяжелых дней в моей жизни. Сознание унеслось далеко-далеко.

Во сне я видела сказочные поля и прекрасную девушку в сияющих одеждах, похожих на античные одеяния. Она танцевала под звуки лиры, которые, казалось, раздавались даже на небесах.