Карнавал жизней

Перевалов Сергей, 2023

Небывалая жара захватила город. Асфальт плавился от жаркого летнего солнца. Солнцепек заставил Виктора и его дочь покинуть раскаленный от зноя Мегаполис. Странное предчувствие возникло с начала пути. Шестое число шестого месяца шестого года нового тысячелетия – магия чисел увела Виктора к воспоминаниям ярких встреч. Сбываются предсказания тибетского монаха. По дороге за город возникают знаки опасности. Крах порождает новую жизнь.Странный поезд набирает пассажиров. Виктор становится заложником необычного состава. Смена ландшафтных изысков путешествия приводит пассажиров на Карнавал жизней. Встреча с Распорядителем Карнавала и предложение выгодной сделки заставляет Виктора вновь прожить эпизоды своих прошлых жизней, чтобы сделать единственно правильный Выбор и вернуться, чтобы начать путь своей свободы.

Глава 1. Ты еще не готов?!

«Не бывает случайных событий:

Каждое — или испытание, или наказание,

или подарок судьбы…»

Асфальт плавился от жаркого июньского солнца.

Стоптанное шоссе морщилось серыми складками недовольства. Квадраты легкой пластической операции так и не смогли отутюжить загородный большак.

Галерея магистральных тополей вяло шелестела свежей листвой, пряча тень под кронами. Ослепительный диск солнца завис на полуденном небе.

37 градусов чертовской жары захватили столичный город.

Ситроен раскачивался, повторяя движением рельеф дорожного покрытия.

— Па, взгляни на дисплей компьютера. Три шестерки!

— Редкий случай — шестой день, шестого месяца, шестого года нового тысячелетия. Три шестерки — дьявольское число! — Виктор вскользь взглянул на приборную панель, не отвлекаясь от дороги.

— Па! — дочь с волнением взглянула на отца, пристегиваясь ремнем безопасности — может, зря мы поехали сегодня на дачу… может не рисковать и вернуться домой?

— Да ничего страшного. Не стоит упускать знойного денька. Нам не помешает прожариться на солнце. Собаке тоже надоело сидеть в квартире. Смотри, как она грациозно расселась… Трехгодовалая доберманша темно-шоколадного окраса по-королевски восседала на заднем сиденье, величественно рассматривая окружающий пейзаж.

— Пап, а ты веришь в магию чисел?

— Если во все это слепо верить, жить становится трудно. Можно загнать себя в такой угол, из которого выход только в сторону психдиспансера. Хотя, может быть, в этом что-то есть. Не зря существует это число…

— А почему три шестерки называют дьявольским числом?

— Если честно, не задумывался над этим, — продолжил Виктор, рассуждая вслух, — почему именно три шестерки называют дьявольским числом? Может, что-то важное произошло на шестой день творения мира?! Я где-то читал или слышал, что дьявол был сподвижником Всевышнего до того, как произошло его падение. И произошло оно под знаком этих цифр. Хотя…одному Богу это известно. Я этого не знаю.

— Па, а ты сам когда-то говорил, что числа обладают силой… там… в тонком мире.

— Да, кстати, помнится… один тибетский монах говорил мне о значимости номера на моей будущей машине, причем, в шестой год новой эпохи.

Широкая лента дороги раскроилась тремя направлениями выбора. Направо уходил основной поток грузовых машин в промышленную зону областного городка. Прямо и налево дорога вела к даче.

Левое — манило новым гладким шоссе, но расстояние было приличным по затратам времени.

Правое — короче, но лишало комфорта движения обилием светофоров пересекаемой жилой зоны и бесконечных дорожных ремонтных работ. Времени было достаточно. Ситроен, подмигивая левым сигналом поворота, сделал выбор в пользу шоссе.

Легкое шуршание шин, прямая линия разметки убегающей белой нитью расслабили внешнее внимание, концентрируя память впечатлений…

Сознание развернуло событие первой поездки в Таиланд…

Публика российской делегации международного конгресса по экологии собралась разношерстной по возрасту и сфере занятости. Цель поездки каждого пестрила разнообразием интересов.

Слепило сияющее золото королевского дворцового ансамбля. Перезвон латунных колоколец настраивал камертон российского тела на звучание азиатского мотива. Хотелось стать лотосом и закачаться треугольниками белых лепестков в такт вселенской мантры.

Все — другое: культура, сознание, быт.

Какой бы высокой не была культура, а быт, увы, побеждает. Потребности организма отключают восприятие всего окружающего великолепия, заставляя искать тривиальное помещение, независимо от класса комфортности. Золотые статуи священных Будд меркнут, звон колокольчиков пролетает мимо слуха, цепляясь за чужие ушные раковины. Глаза ищут заветную табличку «WC».

Виктор шепнул руководителю делегации — пышной, обильно вспотевшей от жаркой влаги, прожжённой экологини о своем намерении пуститься на поиски международной комнаты комфорта. Она понимающе кивнула, утирая бисер капель с крупного носа.

Мягкие шлепанцы выбрали направление, устремились на поиски, прихлопывая вековую брусчатку. Широкое пространство устланной каменными плитами мостовой сузилось песчаной улочкой хозяйских построек. Виктор остановился на повороте, решая: продолжить поиски, либо вернуться назад.

Необъяснимое волнение вдруг пробежало по телу, отключая двигательные функции. Он затылком почувствовал чей-то мысленный приказ повернуться. Повинуясь незнакомому импульсу, Виктор развернулся и увидел сидящего на циновке мужчину.

В нише одноэтажного помещения, больше похожего на выложенный из серого туфа сарай, ярким апельсиновым пятном в позе лотоса сидел лысый человек. Его узкие глаза немигающим взором буравили шестую чакру пришельца. Виктор, как кролик перед удавом, сделал несколько шагов по направлению к маленькой келье.

— Ты откуда? — по-английски спросил мужчина.

— Я — из России.

— Ты православный?

— Да.

— Сколько тебе лет?

— Мне сорок два.

— Твой год — год тигра, следующий станет для тебя значимым. Ты войдешь в возраст Христа, — уверенным тоном заявил хозяин кельи.

— Извините, мистер, но вы ошибаетесь. Я родился в год кролика, а в возрасте Христа я уже был девять лет назад, — тоном неуверенного ученика возразил Виктор.

— Ты — живешь! Это так же убедительно, как то, что я тебе говорю. Ты стал жить в чреве матери в год тигра. Ты — не «кролик». Тебе придется научиться стать тигром. Возраст Христа — не исчисление, а состояние. Ты будешь готов к нему на следующий год. Подойди ближе, «кролик», не бойся, я тебе — друг.

Виктор почувствовал, как ослабли в теле натянутые струны волнения. Он сделал несколько шагов вперед, заходя в полосу тени. Теперь он смог отчетливо разглядеть незнакомца. Широкий оранжевый балахон закрывал крупное тело, оставляя неприкрытыми босые ноги и руки. Виктор обратил внимание на стопы, испещренные глубокими черными трещинами и желтые, словно ороговевшие, ногти больших пальцев. Ладони узкие, предплечья неестественно гладкие. Длинные пальцы рук перебирали черные бусины четок. Лишенный растительности на теле и голове, он был похож на множество статуй из буддийских храмов. Справа от него в низком ящике с песком беспорядочным частоколом были воткнуты тонкие палочки. Несколько из них курились, тлея легкими восходящими струйками дыма, переплетаясь и расходясь ароматом пряного дурмана.

— Простите, мистер, кто вы? — спросил Виктор, понимая, что ему дана пауза для вопроса.

— Я монах. Из Тибета. Здесь я нахожусь пять дней. Завтра собираюсь в обратную дорогу.

— Зачем вы здесь?

— Я пришел за знаниями. Читаю книгу Азии.

— Сколько вам лет? — Виктор задал стандартный вопрос, понимая, что философской фразы ему на английском не составить. Было ясно: он далеко не юноша, но и не глубокий старец. В равной степени можно предположить и пятьдесят, и семьдесят лет. Он не был моложавым — он выглядел молодо. В то же время во взгляде отражался жизненный тысячелетний опыт.

Монах улыбнулся: «Я не живу годами. Я живу временем».

— Тогда скажите, как вас зовут?

Из объяснения Виктор понял, что звали его по-разному. Но сейчас его не зовут, он приходит сам. Предложил запомнить так, как мысленно назвал его Виктор — «bald-headed» — Лысый.

Вдруг монах внутренне подтянулся, сосредоточился, взглянул в сторону, откуда пришел Виктор, и заговорил.

— Тебя ищут и уже идут за тобой. Хочу успеть сказать, что я знаю — ты хочешь новую машину. Сейчас заканчивается сентябрь — septеm, — Лысый мысленно включил калькулятор, — в следующем году, через семь месяцев, в апреле — ты ее купишь.

— Извините, так быстро это не может произойти. У меня нет достаточно денег.

— Деньги будут, не в этом сложность. Сложность в выборе. Номер машины определит твое бытие. Ты можешь сделать выбор. У тебя будет шанс поменять жизнь. Если ты решишься это сделать, первой буквой автомобильного номера будет первая буква твоего имени, остальные не важны. Важным является сочетание цифр. Три восьмерки резко изменят твою жизнь. Это опасно для тебя, ты можешь не справиться. Для начала достаточно одной восьмерки в сочетании с замкнутым ничто. Пусть это будет примерно так: восемь… ноль… ноль

— Хорошо, тогда я куплю машину к своему дню рождения — 5 апреля.

— Нет, ты ее купишь пятнадцатого числа.

…Виктор не сразу сообразил, что звучит его фамилия. Наделенная полномочиями руководителя, экологиня громко кричала: «Громов! Ты куда провалился?.. Сколько можно ждать? Мы уезжаем!».

В узком коридоре уличных построек появился Славка Васильев: «Виктор! Ты где шляешься? Мы тебя обыскались. Давай быстрее — автобус ждет».

— Я сейчас, подожди минуту.

— Извини, «Bald», я должен идти.

Монах протянул визитку.

— Захочешь приехать в Тибет — найдешь меня. Я могу стать твоим учителем.

Виктор взял визитку, автоматически положил ее в нагрудный карман белой хлопчатобумажной рубахи.

Монах, немного подумав, протянул еще одну.

— Зачем мне две?

— Возьми, пригодится. В шестой год Эпохи Водолея встретишься со мной.

Виктор попрощался, на ходу засунул вторую визитку в задний карман шорт…

— Ты чего здесь делаешь? — прошептал мне Васильев, уставившись на монаха.

— Туалет ищу.

— Во дает, нашел, где искать. Он рядом с храмом. А этот лысый мужик — кто? — пристраиваясь рядом к шагу Виктора, спросил Васильев.

— Давай, потом. Нужно в туалет забежать…

Ситроен с кольцевой развязки по-хозяйски уверенно выкатил на широкополосную трассу, подмигнул правым поворотом и припарковался за сплошной полосой на обочине шоссе.

— Ну что, дорогая дочь, садись за руль. Я вписал тебя в страховку. Привыкай управлять автомобилем более высокого класса, — обратился Виктор к сидящей рядом на пассажирском сидении Марии.

— Пап, может не стоит, давай в следующий раз.

— Не вижу смысла откладывать. Сейчас самый подходящий случай — трасса свободна. В мое отсутствие повезешь маму на дачу в выходные. Водишь машину ты хорошо, опыт имеется.

— Ну ты, папа, сравнил. Или моя компактненькая «Aveo», либо твоя «баржа».

— Давай, Машуля, не философствуй. Садись за руль. Твоей «Аvео» уже нет, на ней ездит другая леди-новичок. Пока не купим тебе новую машину — при необходимости поездишь на моей.

Дочь, недавняя выпускница университета, волнительно вздохнула, понимая, что предложение вести машину необратимо, застегнула ремешки летних босоножек и, балансируя на каблуках по придорожному гравию, направилась к месту водителя.

Виктор вышел из машины, пропуская на свое место дочь. Всякий раз, когда он глядел на нее, чувство отцовской гордости захватывало его. Рост — метр семьдесят. Ладная фигура молодой девушки. Высокие каблуки босоножек подтягивали икроножные мышцы, придавая ноге утонченную форму. Облегающая прямая юбка повторяла изгиб бедра и окружала талию тонким кожаным ремешком. Бежевый топ с гордостью расправил свой крой на девичьей груди. Длинные русые Citroёn волосы на прямой пробор подчеркивали классику русского лица: ясный взгляд, разлет чуть утонченных бровей, светящаяся молодостью кожа лица. «Где ж ты, принц с алыми парусами? Подплывают одни боцманы со свистками», — подумал Виктор, понимая, что примет любой вариант выбора дочери.

— Маша, не волнуйся, два года ты уже водишь машину. Все то же самое. Единственно, тебе нужно учесть, что задняя передача находится справа от четвертой скорости, а не так, как у «Аvео» — рядом с первой.

Мария, не спеша отрегулировала под себя сиденье, настроила зеркала. Ключом зажигания запустила таймер управления судьбой.

Двигатель мягко заурчал, включаясь в ритм попсовой музыки автомобильных колонок. Ситроен неслышно тронулся и… заглох, словно столкнулся с невидимой преградой. Слева, едва не зацепившись за боковое зеркало, молнией пролетела темно-синяя «девятка».

— Маша, осторожней!

— Папа, я не поняла — откуда она взялась, все было чисто — я смотрела, — раскрасневшись от волнения, ответила дочь, — ты заметил, какие на ней номера?! Три шестерки!

— Фу ты. Словно сам сатана промчался, — Виктор откинулся на сиденье, достал сигареты, закурил, — ну ничего, все в порядке. Трогайся внимательней.

Автомобиль, меняя рваный режим движения, приспособился к новому рулевому и плавно покатил по шоссе. Легкий бриз прохладного воздуха из кондиционера осушил испарину. Слух вернул полноту восприятия автомобильной мелодии. Французский шансон расслабил натянутые стрессом струны эмоций. Температурный датчик поменял цифру на дисплее, повышая статус значения еще на один градус.

Жара стелилась по шоссе плотным мерцающим на солнце воздухом, создавая миражи влажного асфальта. Прямая линия трассы лучом разрезала океан хвойного леса. Телеграфные столбы, связанные между собой проводами, отсчитывали расстояние приближающего события.

— А все же интересно получилось, — начал беседу Виктор.

— Ты о чем, папа?

— О тибетском монахе… Как бы я не пытался изменить его предсказание — у меня ничего не получилось. Удивительно, автомобильный номер мне достался — 008, первая буква совпала с моим именем, и я купил «Citroёn С5», как он и говорил, 15 апреля. Причем я всячески пытался уклониться от предсказания монаха. Деньги на покупку действительно нашлись. Моя сестра давно облюбовала мою «Нексию» и при мне называла ее Шарлотта, подсознательно влияя на психику. И ты знаешь, сработало! Я стал смотреть на свое авто предвзято и видеть в ней «женские» черты.

Обстоятельства влияния стали проявляться многосторонне. Мой приятель, владелец автосалона, пригласил на презентацию новой модели Ситроена. А я с детства помню, как мы, будучи школьниками, бегали смотреть французский фильм с ограничением по возрасту «Фантомас», где главный герой управлял моделью Citroёn с гидропневматической подвеской.

— Это в смысле, когда она поднимается?

— Да, это легендарная французская модель DS, дебютировавшая в середине пятидесятых годов прошлого века, способная изменять клиренс на 14 сантиметров. Представь, поднимается с 9 сантиметров до двадцати трёх. Сегодня ты сама на железнодорожном переезде испытаешь тяговую силу автоподъёма.

— Папа, интересно, конечно. Извини, перебью вопросом, а ты вроде собирался поехать в Тибет, я не путаю?

— Да, собирался в прошлый год с друзьями посетить Тибет. Не сложилось. Хотя… вряд ли бы мне удалось найти монаха — визитки не сохранились.

— Ты их потерял?

— Нет. Но что удивительно, монах оказался прав, вручая мне две визитные карточки. Видимо он знал, что я безответственно отнесусь к его визиткам.

После приезда из Бангкока я только через несколько дней вспомнил о встрече с ним. Представляешь, рассказываю маме о необычной встрече и вспоминаю, что у меня есть его визитки. Кинулся искать, оказалось, мама постирала рубашку, в которой была одна из карточек — в кармане обнаружился вылинялый бумажный валик. Я восхищаюсь прозорливостью монаха… ищу другую в шортах. А они второй партией стирки сушатся на лоджии. И надо же — у меня были временной люфт между стирками сохранить целой карточку!

— И что?! Совсем невозможно прочесть?

— Совсем ничего. Бумага развалилась в паргу. Видимо, не созрел я до такого учителя…

Дорога уходила пустынной лентой за горизонт, связываясь узлами перекрестков второстепенных направлений. Желтый указатель «Дачный квартал» приглашал повернуть направо. Ситроен защелкал опцией поворота и послушно повернул.

— Маша, сбрось скорость и переключись на вторую передачу. Зачем ты гонишь на… — Виктор не успел договорить, как из-за поворота угрожающе нависла над Ситроеном тупая морда КАМАЗа с глазами включенных фар.

— Маша, тормози!!!

Дуэт тормозных колодок обоих автомобилей исполнил визгливый мажор. Кабина КАМАЗа на рессорах наклонилась и тут же расправилась гордой правотой своего положения.

— Дочь, ну ты даешь. Кто же на третьей скорости совершает поворот.

— Эй, — из кабины выглянул ошарашенный водитель, — совсем охренели, куда на встречку прете!

— Ладно, парень, извини, — Виктор вышел из машины и протянул пачку дорогих сигарет, — угощайся.

— А… вижу, баба за рулем. Все понятно, — протягивая руку за сигаретами, произнес молодой шофер, — я парочку возьму? Не дожидаясь ответа, он ловко выудил пропитанными машинным маслом пальцами белоснежную кучку тонких цилиндров.

— Дочь технику осваивает, — вытираясь полой рубахи навыпуск, ответил Виктор, — Ну и жара сегодня!

— Ха, ты бы посидел у меня в кабине. Я в ней как в преисподней на раскаленных углях жарюсь.

— Видно, грешил всю ночь…

— Ну, не без этого, девок объезжать тоже надо, — самодовольно захохотал камазист.

— Ладно, браток, еще раз извини, мы поехали.

Виктор сел в машину.

— Машусь, не переживай, появилась возможность опробовать заднюю передачу. Давай аккуратненько сдай назад, смотри, сзади никого не поцелуй.

— Пап, что-то меня потряхивает, садись ты за руль, — трогаясь назад, умоляющим тоном произнесла дочь.

— Ничего-ничего, поехали. Давай мы с тобой пристегнемся, хотя, надеюсь, подобных сюрпризов больше не произойдет.

Ситроен, словно на ощупь, медленно покатил по узкому асфальтовому пути. Заросли кустарника по обеим сторонам дороги расстелили причудливые тени под колеса автомобиля. Легкий ветерок раскачивал пышные кроны, заставляя листву исполнять медленный танец на асфальте.

— Папа, а что дальше было? — прервала дочь молчание.

— Ты про что?

— Про машину.

Виктор охотно отреагировал на продолжение беседы, удобно пристраиваясь на сидении:

— Представляешь, я как-то сразу не сообразил, что история с машиной стала разворачиваться по сюжету монаха.

— Вот видишь, бывают в жизни чудеса.

— Бывают, только без желания человека они вряд ли происходят — я же хотел иметь новый авто… Ты вот что, Маша, притормози, сейчас будем поворачивать к даче. Дорога, как бы помягче сказать, не дорога, а проезд для испытания танков. Нужно приподнять машину, нажми кнопку у ручника.

Ситроен плавно поднялся всем корпусом, готовый к преодолению рытвин, бугров, каменных насыпей и непересыхающих глиняных луж. Словно корабль в шторм, автомобиль раскачивался по разбитой дороге. Лужи парили под жаркими лучами солнца. Высокий сплошной деревянный забор, серый и пьяный от безучастия и внимания, по обеим сторонам узкого проезда закрывал обзор. В конце забора ярким круглым пятном на металлической штанге висел дорожный знак «стоп», рядом валялся помятый треугольник с изображением игрушечного паровоза с дымом из трубы. Он должен был также красоваться на штанге чуть ниже. Но по судьбе подрагивал на ветру, отбивая слабую чечетку о гранитный булыжник. Впереди на искусственной насыпи стальным блеском сияли параллели железнодорожного пути.

Автомобиль зарычал, одержимый желанием перемахнуть последнюю преграду, сделал прыжок и… заглох, всей своей массой перекрывая рельсы. Музыка в салоне оборвалась, механическая жизнь железного «француза» прекратилась.

Мелкая дрожь сначала хаотично, а затем нарастающим упорядоченным тактом вибрации рельс, захватила Ситроен: из-за поворота выскочил поезд. Он стремительно приближался, отбивая колесными парами угрожающую дробь.

— Маша, скорее заводи машину! — закричал Виктор, выскакивая из салона.

Он вытянул руки над головой и, перекрестно размахивая ими, начал кричать паровозу «СТОЙ!». Виктор обогнул капот автомобиля и кинулся навстречу поезду, прыгая и размахивая руками. «Стой! Остановись!»

Мысли метались от необходимости принять решение. Он обернулся и увидел, как дочь, напуганная внезапным появлением поезда, манекеном сидит за рулем. Ее расширенные от ужаса глаза смотрели на железного монстра.

Состав, не снижая скорости, неумолимо приближался. Зловещие красные цифры 666 на черном корпусе локомотива давили роковой неизбежностью. Виктор подбежал к машине, открыл переднюю дверь и попытался за руку вытащить дочь из салона.

— Маша, выскакивай немедленно!

— Три шестерки, три шестерки, — испуганно шептала накрепко пристегнутая ремнями безопасности дочь.

— Маша, отстегни ремень, выскакивай!

Виктор, понимая, что не сможет через дочь дотянуться до карабина привязного ремня, вернулся к пассажирскому месту, оставляя открытой водительскую дверь. Как профессиональный эквилибрист, он влетел в салон, пытаясь рассоединить крепление. Красная пластиковая кнопка мертвой хваткой вцепилась в никелированный металл скобы. Он рвал руками ставший жизненно опасным узел безопасности. Три шестерки увеличивались в размере, катастрофически быстро приближаясь к заложникам судьбы.

Маша вжалась в сиденье и немигающим взглядом, опустив руки, смотрела на жуткую магию движения. Собака обреченно скулила, вжавшись всем телом в велюр заднего сиденья. Виктор никогда раньше не видел здесь такого странного поезда. Вороненый металл цилиндрического корпуса проглатывал дневной свет и выглядел, как черный бархат. Ярко-красная треугольная металлическая юбка спереди корпуса с вертикальными прорезями злобно ухмылялась своей силой. Он не двигался, он летел, угрожающе стуча по стыкам железнодорожного полотна красными колесными парами. Три шестерки горели живым огнем, выбрасывая языки пожирающего пламени.

— Маша, доченька моя, прости меня, — Виктор только успел сжать руку дочери, как металлическая лавина всей массой давильни обрушилась на корпус машины. Словно легкое перышко на ветру, Ситроен взлетел от удара, беспомощно цепляясь колесами за небо. Ударяясь о рельсы и вновь подлетая вверх от встречи с беспощадным оскалом поезда, Ситроен наконец замер в высокой траве придорожного кювета. Жизнь ушла, оставляя телесное бытие и груду мятого металла…