Паолина ищет питомца

Патриция Шрёдер, 2020

В школе событие: день домашних животных. Каждый школьник приходит с рассказом о своём любимце. Но что делать, если у тебя дома нет питомца? Интересный день обернулся для девочки Паолины серьёзным испытанием дружбы, открыл новых друзей, дал повод для разговоров об ответственности и ценности отношений – и в классе, и в семье. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Приклеенная

— Па-о-лина! — голос папы донёсся откуда-то из коридора. — Пора вставать!

«Ну уж нет», — подумала Паолина.

Она быстро покосилась на дверь и зажмурила глаза так сильно, как если бы пыталась скрепить веки воображаемым клеем.

Может, и не звал её никто — просто показалось.

— Паолиночка? — папин голос звучал всё ближе. — Ты ещё спишь?

Паолина застонала. Убеждать себя в том, что папин голос ей только мерещится, было бесполезно.

— Ой, — пропищала ярко-жёлтая птичка Лили. Она сидела на подушке почти вплотную к правому уху Паолины, сжавшись в комочек: — Он же сейчас войдёт!

— И начнёт тебя щекотать, — промурчал серый плюшевый кот Кнутфеликс.

Кнутфеликс в обнимку с Шарли-Шлаппо, коричневым игрушечным зайцем, примостился под боком у Паолины.

— Ты будешь хохотать до колик в животике, — прошептала кудрявая овечка Вильма и поплотнее прижалась к Паолининой щеке.

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл папа.

— Паолина? — позвал он. — С тобой всё хорошо?

— Нет, — ответил за неё енот Тимитом. — Она ничего не слышит.

— Ну и дела, — покачал головой папа. — Тогда мне, пожалуй, придётся немного её пощекотать.

— Не-е-ет! — взвизгнула кудрявая овечка Вильма. — Она же будет хохотать до колик!

— И тогда уж точно ничего не услышит, — проворчал Кнутфеликс. — Совсем-совсем.

— Хм, — задумался папа. — И что же нам делать?

Воображаемый клей соединил веки Паолины крепко-накрепко, но слух и фантазия остались при ней: она легко представила, как папа задумчиво чешет подбородок.

— Быть может, моя Паолина заболела? — продолжил размышлять вслух папа.

Он осторожно пощупал лоб дочери.

— Температуры точно нет.

— Зато болит горло, — пожаловался Кнутфеликс.

— И мурашки по всему телу, — пропищала Лили.

— Даже на попе, — наябедничал Тимитом.

Паолина хмыкнула.

Хи-хи-хи! Тимитому почти удалось её рассмешить, но, к счастью, папа не усомнился в серьёзности положения.

— О боже, боюсь, Паолина заболела смешинкой, — испуганно заявил он. — Это ужасно опасно, ведь смешинка может перерасти в настоящее хихиканье, которое нередко заканчивается ужасающим приступом смеха!

— И тогда Паолине точно несдобровать, — с ужасом добавила кудрявая овечка Вильма.

Папа упёр руки в боки, скривил рот и покачал головой.

— Мы не можем рисковать, — сказал он, — нам нужно срочно прекратить смеяться и завести серьёзный разговор.

— А кому с кем? — уточнил Кнутфеликс. — Нас тут много!

— Ну да, — задумался папа. — Я готов поговорить с любым из вас, лишь бы выяснить, почему Паолина сегодня не хочет вставать.

— Думаю, она приклеилась к матрасу, — сказал Тимитом.

Паолина слегка приоткрыла один глаз и успела заметить, что папа нахмурился.

— Что ж, тогда мне придётся попросить нашу соседку госпожу Рёзель, чтобы она помогла мне отнести Паолину в школу вместе с матрасом, — ответил папа и развернулся к двери.

— Не надо, пожалуйста! — вырвалось у Паолины.

Вообще-то это прокричал Шарли-Шлаппо. Просто он ненадолго одолжил голос у Паолины.

— А почему нельзя попросить маму? — пробурчал Кнутфеликс.

— Потому что мама уже на работе, — сказал папа. — Она сегодня уехала рано утром.

— Но госпожа Рёзель такая ворчунья! — простонала Вильма. — К тому же Паолина не против остаться дома вместе с матрасом.

Папа не смог бы вздохнуть тяжелее, даже приди ему в голову забросить на плечи целый автомобиль и отнести его в подвал вниз по лестнице.

— Ну хорошо, — наконец решил он. — Паолина останется дома. Быть может, тогда матрас разжалобится и всё-таки её отпустит.

— А как же школа? — пропищала Лили.

— Будет работать по расписанию, — ответил папа. — Но, конечно, без Паолины.

— Хорошо, — протянула Вильма.

Её голос прозвучал довольно.

— Правда, Паолине так нравится ходить в школу, — с сожалением произнёс папа.

— Вовсе нет, — пропищала Лили.

— В школе совсем неинтересно, — заявил Шарли-Шлаппо. — И там все ведут себя нечестно.

— А нередко ещё и глупо, — добавила кудрявая овечка Вильма.

Лишь Паолина сохраняла молчание, продолжая лежать неподвижно и периодически сладко позёвывая.

— Ох-ох-ох, — сказал папа. — А вот это новости! И кто же в школе ведёт себя глупо? Думаю, мне стоит прогуляться к Бену и посмотреть, не приклеился ли он тоже к кровати.

— Он точно не приклеился, — так быстро вырвалось у Паолины, что лишь два последних слова прозвучали по-тимитомски.

Папа удивлённо приподнял брови.

— И откуда такая уверенность?

— Потому что Бен теперь дружит с Лукасом, он с ним хомячком поделился, — взволнованно проблеяла Вильма и гордо выгнула спинку, как настоящая овечка.

— Чьим хомячком? — изумился папа.

— Да Лукаса же! — воскликнул Шарли — Шлаппо.

— О боже, — воскликнул папа и прикрыл лицо рукой. — Надеюсь, в процессе они не додумались разделить хомячка пополам?!

— Не додумались, — буркнул Кнутфеликс.

— Но они всё равно поступили плохо, — сказал Тимитом.

— И госпожа Бреннер — тоже, — пропищала Лили тоненьким птичьим голоском.

— Ничего не понимаю, — вздохнул папа. Он осторожно сел на край кровати рядом с Паолиной и нежно погладил её по руке кончиками пальцев. — Я думал, госпожа Бреннер — самая милая учительница на свете.

— Вот уж нет, — проворчал Тимитом.

На этом выдержка у Паолины кончилась — слёзы хлынули гладом.

— Лучше вставай, — всхлипнула она и ударила папу по руке. — А то тоже приклеишься к матрасу.

— Не переживай, — сказал папа. Он снял тапочки, забрался к Паолине под одеяло и крепко её обнял. — Мы приклеимся вместе, — добавил он решительным и по-медвежьи густым голосом. — И вместе разберёмся с делом о поделённом хомячке. Обещаю!