Лекции по искусству. Книга 2

Паола Волкова

Вы держите в руках вторую книгу уникальных лекций профессора искусствоведения Волковой Паолы Дмитриевны, прочитанных на Высших курсах режиссеров и сценаристов в 2011—2012 годах. В данной книге представлены лекции по Греции, Древнему Риму и Китаю.Паола Дмитриевна – ученица великих людей, среди которых были Лев Гумилев и Мераб Мамардашвили. преподавала во ВГИКе, на Высших курсах режиссеров и сценаристов, читала лекции в Сколково.

Лекция №1 Греция

Храм богини Артемиды — Критский Лабиринт — Александр Македонский

Волкова: О красоте Храма богини Артемиды Эфесской, причисленного к одному из семи чудес света, ходят легенды. Его никто и никогда не видел по одной причине.

Некто Герострат, живший в Эфессе, был, что ни на есть, самым настоящим Башмачкиным. Такое тихое существо. У Гоголевского Башмачкина была идея гениального «строительства», которая называлась «шинель», а у этого тоже была гениальная идея — прославиться через «что-то такое». Не шинель себе сделать, а разрушить храм Артемиды. Ну, греком он был. Понимаете? И что он сделал: взял факел, спичку и так «Фьють», и в перекрытие. Да они чихнуть не успели, как все разрушилось. Просто спичкой чиркнул и спасти было невозможно. Почему? Они были гениальными зодчими, но строить не умели. Они не могли рассчитать несущих нагрузок. Только вы никому не рассказывайте — засмеют. У них были такие тяжелые несомые нагрузки! Антаблементы скульптурами на колонны и стилобаты, вот они и обрушивались. Достаточно было топнуть ногой и все рушилось. Что мне вам рассказывать, если у них собственной археологией стали заниматься после Македонского. А самым великим археологом всех времен и народов был Август Октавиан Премьер. Он занимался раскопками в Греции и был в нее просто влюблен. Вы вдумайтесь в эти слова. Первый римский Император создает первое археологическое общество и тащит в Рим все, что попадается под руки. Он считал все это самым прекрасным на свете, потому что римляне так делать не умели. И именно с него начинается вся античная Греция в Риме.

Ну не умели строить люди в Греции — не понимали. А римляне умели и еще как! Это только в голову взять надо. И ничего, стоит. Я, когда по этой лестнице шла, видела, что там пандусные лестницы!

Храм богини Артемиды (реконструкция)

Храм богини Артемиды

А какой ужас навивает эта красота развалин Дворца. Ты просто стоишь, как идиот и не знаешь, где находишься. Это же какая кладка! Ну, пострадавшая немного от времени. И что? А самое страшное в этой кладке то, что в ней нет цемента — связующего элемента. Камни какие-то. Кто их там нагромоздил?

Когда мы говорим «крито-микенская культура», то имеем в виду культуру, которая предшествовала культуре другой и имела свой художественный язык, свою архитектуру, свою образность, свою историю и свою мифологию. Но мы ее не знаем и, возможно, они точно такие же НЕ предшественники греков, а просто жили здесь задолго до них, а затем и дарийцы, и ахийцы стали строить на этом месте свой новый мир. Но мир сделал диффузию, просочив в себя все это, а историческое просачивание — это очень важная вещь.

Мы считаем себя потомками самых настоящих славян, а кто видел их культуру? Кто знает? Мы знаем, конечно, но то, что знаем, свидетельствует о том, что мы, действительно, их потомки. И даже очень глубокие, потому что мы точно также остались верны очень глубокой связи с природой. Великий глубокий пантеизм — связь с природой и общение с ней. И мы очень многое унаследовали от них — и не только, а в нашем внутреннем мире, в наших эстетических идеалах и даже пресловутом ансамбле, который называется «Березка»! Возьмите русскую поэзию — она, в отличие от поэзии всех остальных стран, ландшафтно-природная. Она вся строится, «когда волнуется желтеющее небо» на одухотворенных образах. Русская пейзажность живописна, а все русские поэты являются пейзажистами. Все! Луна. Солнце. Трава. Деревья. Может у гробового входа. Неравнодушная природа. Это всегда связь и исток поэтического образного мышления. А какие образы природы оставили нам писатели! Тургенев, Лев Толстой… Я перечитываю сейчас Томаса Манна — у него все плотно сосредоточено на человеке, на его внутреннем мире, на отношениях. И он пишет: «Слышу русскую речь. Какой красивый, напевный, бескостный язык». А это откуда все? А все оттуда. Это христианский вдох в культуре. И мы знаем об этом своей кровью, своим сознанием, своей художественной наследованностью. Но мы абсолютно не знаем глазами, как предмет. Мы немножко придумываем предметный мир. Очень маленькие фрагменты. Когда была создана русская сказка? Как бы сказал Гумилев: «Только не врите. Не знаете — говорите сразу: „Не знаем“». Что? Ну, Афанасьев первый собрал, а первые исследования написал Владимир Яковлевич Пропп — наш с вами современник, лет так на 50 старше нас. А сама сказка, когда была создана? Ну, некоторые божественные фантазеры говорят, что в 18 веке. А Афанасьев утверждает, что в 19-ом — в эпоху литературного романтизма. И Проппа надо читать. Но это не значит, что все это нам досталось оттуда сюда, как мы это считаем — это устная традиция и первый Киевский эпос был устным.

Теперь, от циклопического мира я хочу перейти к миру нашему, здесь и сейчас. Что мы здесь видим?.. Что вы бунтуете!?

Голоса: Сначала показали нам карту, потом убрали

Волкова: Еще насмотримся! Так. Сидят, бунтуют, перешептываются… А дальше будет так интересно… Итак, что для нас является всегда сигналом цивилизации? Главным сигналом любой цивилизации или любой культуры является ее архитектура. Это главное. Вся сигнальная система всегда связана с архитектурой. Есть две формы культурной деятельности. Две, что соединяют в себе несоединимое, но главное в нашей жизни — философию с бытом. Или: философию с утилитарностью жизни. Это архитектура и наше платье-костюм. Потому что архитектура — это всегда мышление людей о мире, в котором они живут. Это всегда то, что они о нем думают, и как они его осмысляют. Это всегда архитектура и изменения, которые происходят в ней. Почему? Потому что архитектура — это вещь, живущая в пространстве. Это пространственная форма. А все изменения происходят через наше представление о пространстве. Просто запомните раз и навсегда, что первым меняется наше представление о пространстве. Импрессионизм начинается с того момента, как изменилось представление о пространстве. Конструктивизм, революция — когда изменилось представление о пространстве. Пространственный ансамбль и есть то, что мы думаем или как мы мыслим о мире, а вот для того, чтобы эту мысль воплотить, надо знать простую вещь: как цемент разводится, и как кирпичи кладутся. То есть мы с вами должны уметь соединять архитектуру с глобальностью мышления. Это подобно искусству кройки и шитья — пуговичка, иголочка, ниточка. То же самое и костюм — потрясающе интересная вещь. Я обожаю философию костюма. Когда говорят о том, что средневековье — это темные времена, я говорю: «А, давайте, посмотрим на пуговицы этих темных веков. На пуговицы, что застегивали их „темные“ камзолы». Потому что пуговица — это индустрия. Это не собор, это штучное дело, это корона Карла Великого, хотя и она вызывает большое изумление. Я специально ездила в Ахен, чтобы ее увидеть. И ее обязательно надо видеть, хотя не в ней дело, а в пуговице, потому что пуговица — это индустрия. И лампочка тоже. Индустрия — это то, что должно изготавливаться в огромных количествах. Какая пуговица, чем она пришивается, как и куда — вот на таком уровне находится и культура. Архитектура — это соединение того, как человек мыслит с искусством «кройки и шитья». И главное — это материал. Архитектура — это и есть материал. Стоунхендж — это материал с грудой камней, храм — это материал. Я пока не позволю себе дальнейшее размышление, потому что мы с вами перейдем к Криту.

Предположим, что вы приехали на Крит и сразу из Ираклиона дунули, куда?.. Ну, куда? Разумеется, в Кносс и Фест, а иначе, если не смотреть на архитектуру, зачем туда приезжать?! И, что вы там видите? Нечто, что не сможете увидеть ни в Микенах, ни в Тиринфе. Вы не видите ни камни, ни причудливый циклопизм, а видите Лабиринт, построенный Дедалом, и по которому вам и сегодня не разрешат ходить в одиночку. Да вы и сами со страху не пойдете.

А я такое трусло, что даже, если меня будет просто разносить от любопытства, никогда в жизни не пойду туда, где есть опасность. Я, когда была в этом Лабиринте, то от страху вцепилась в экскурсовода, он там какую-то хрень несет, а я держусь, только бы никуда ногой не ступить. (смех) Я была со своей дочерью Машей и все время ей говорила: «Не отстань, держись за меня, дай мне руку!». Причем я боялась сама и ребенка потерять боялась, и поэтому прибывала в полном ужасе. Представляете, войдет ребенок и не выйдет, а где я потом еще одну такую возьму? Это же штучное производство.

А что такое Лабиринт? Ну, вы же знаете, что это такое. А что такое философия Лабиринта? Что значит философия этой архитектуры? Для греков, вся архитектура, сколько бы ее не было, сводилась к одной глобальной идее — вот она, дорогая наша — посмотрите. То, что вы видите называется периптер. Вся греческая архитектура — периптер. Яснее не бывает. Периптер прекрасен — это поразительная архитектура, которая примеряет небеса с землей и, независимо от того, где вы находитесь — вблизи или внутри, странным образом создает Нечто — некий инструмент, который обязательно вас гармонизирует. Это удивительно. Вы словно в храме божьем побывали. Происходит прецедент гармонии периптера, что имеет определенную высоту и сечение. И вообще, периптер представляет собой прямоугольник, имеющий всегда на короткой стороне, по отношению к длинной, единицу и 0,65 на короткой. Маленькое отклонение от симметрии входит в правило золотого сечения. Правило, имеющее небольшие внутренние нарушения. Мы еще будем возвращаться к периптеру, потому что это основа всей европейской архитектуры, всего европейского классицизма, и сейчас к этому возвращается основа нашего классицизма российского. Любого. Это маленькая вещь обозримо-гармонична.

Скажите, может ли эта идея корреспондироваться с идеей Лабиринта? Это антиподная культура. Если бы я хотела создать, что-то обратное крито-микенской культуре, то я должна была бы сочинить периптер. А крито-микенская культура — это Лабиринт, который мы ни с какого конца увидеть не можем. Это небывалая архитектура площадью 24 тыс кв. метров. Она замечательна еще тем, что Лабиринт имеет не только горизонтальную невероятность входа без выхода. Ну-ка, расскажите мне пожалуйста, что такое вход без выхода?

Голоса студентов: делают предположения.

Волкова: Нет. Вы можете войти, но выйти вы не можете. Ну, если только на тот свет, наверное. (смех) Или нет? Ну, если вы вышли — это другой вопрос. Но, вы блуждаете, вы внутри некоего пространства ищите ответ, и вы его, иногда, находите, но чаще нет. И тогда вас поглощает хтоническое бедствие, и вы погибаете. Этот Лабиринт, как идея, а периптер? Обошел его два с половиной — три раза и гармонизировался. И счастлив. А там ужас. Это первое. Второе. Вот интересная вещь — вы не можете его сфотографировать — Лабиринт никогда и никем не сфотографирован. Это сделать невозможно. Потому что это некое сооружение, которое нельзя назвать ничем. Это не дом. Это дома, связанные между собой каким-то образом. Их взаимное действие даже не очень понятно, но могу сказать вам, что в некоторых местах Лабиринт имеет сверху три этажа, а вниз четыре. Понимаете? То, что вы видите на поверхности — это одно или два помещения, которые фотографы постоянно снимают, а обойти его и снять полностью вы не можете. Это над вами 4 или 3 этажа, а вниз 3 или 4. Он семиэтажен, а семь магическое число на всех языках, плюс — это Лабиринт не только по горизонтали, но и по вертикали. Теперь мы к сакраментальному.

Лабиринт дворца в Кноссе

Собственно говоря, когда вы просто крутитесь на пяточке с экскурсоводом, боясь выпустить его юбку, вы видите какие-то блоки.

Лабиринт дворца в Кноссе

Кносский дворец

Видите, какая современная булыжная кладка, а вот тут мы видим такие оттесанные блоки. И вот здесь мы увидим Нечто, что можно, увидев один раз в жизни, запомнить это навсегда — колонну поставленную вверх ногами. Видите, что она расположена основанием вверх? Колонна, которая сужается к низу. Это что же такое? И я даже не знаю, как объяснить это на языке семантики.

Архитектура имеет семантическую лингвистику. Я обожаю семантику архитектуры. Вы, наверное, на это обратили внимание. Умной кажусь, да? (смех) Я никогда раньше не читала о постановке вопроса: почему эта колонна установлена верх ногами? Какой же я буду дурой, если, поставив этот вопрос, скажу: «Ме-е». А я только это сказать и могу. Потому что не знаю ответа. Возможно, речь идет просто о перевернутом мире, о котором мы еще будем с вами говорить. О перепутанном мире, а не просто так. Там, куда не сунешь нос — только так, вроде той колонны. А собственно говоря, какие нужны были знания, чтобы построить такие лабиринты? Этому надо было где-то учится, в каком-нибудь пустяшном архитектурном институте. А ведь за их плечами, за этим Лабиринтом, прячется культура, которой мы не знаем. Неужели кто-то пришел, накидал этих камней и «Здрасте!». Весь Крит — это сплошная цитата из утраченного текста. Культурный текст — большой, грандиозный, из которого осталась лишь цитата на совершенно непонятном никому языке. Для нас она — немая. Слепо-глухо-немая цитата на непонятном, невнятном нам языке. Вот, греки, как мы радуемся, сразу все прочитали, свой алфавит узнали. Стоишь около камня и, если знаешь старославянский, чувствуешь себя героем и хотца, чтобы все вокруг слышали, как ты читаешь. Хочется зрителей, слушателей, участников. И ты стоишь над камнем и читаешь. Или стоишь и держишься за экскурсовода, чтобы, не дай бог, не оказаться от него на два шага в стороне. Вот тебе раз! Приехали в гости. Только не заходите в соседнюю комнату, гости дорогие, а то не выйдете. Вот так. Это «цитата» из текста, утраченного навсегда. Но она есть… Вот я и задаю вам вопрос, а для чего это все было выстроено? Какие знания были нужны? А ведь их требовалось не меньше, чем при строительстве египетских пирамид, а, возможно, еще и покруче. Колоссальные!

Колонны

Колонны

Лабиринт

Забыла сказать из чего сделаны эти колонны. А они века стоят, в отличие от греческих, и не разрушаются. Прямо на ухо скажу — из гипса — искусственного материала. Это называется «скульптурное построение из гипса». А вот эти камни — возможно, естественный материал. Он результат алхимических соединений чего-то с чем-то. Специальной глины с какими-то растворами. Значит, там огромное количество гипсовой архитектуры, материал которой был создан специально. Колонны даже краску сохранили. Там вообще сохранились все краски.

Она потемнела от времени, но они ее не перекрашивают, так как нужно создавать специальную краску. И существует специальное распоряжение по этому поводу. Если взять и покрасить колонны современной краской, то она может их разрушить — войдет в неправильный контакт с той, что есть и начнется разрушение. А так покрасить хоца! Как Тому Сойеру — только кисточку мне дайте, а я заплачу. Но нельзя, потому что можно разрушить. Вот такая история.

А что это было? Обследование всего комплекса, куда доступен вход уже совершил Эванс. Если вы возьмете его книжку, то увидите, что он в ней ставил вопрос: а что это был за город, в котором жили люди? Возможно, это действительно был город, но мы не знаем таких городов. Города — это улицы, магазины, а в этом критском ансамбле найдены хранилища зерна, в больших длинных кувшинах для вина, зарытых в землю. Там есть утварь, предметы, в котором хранились продукты…

Но то, что очень поразило Эванса, так это отсутствие всякой бытовой мебели, бытового внутреннего устройства. Хотя, например, сохранились, знаете, что? Цинковые ванны современной формы. Такие же, как продаются в магазине. Знаете, такие красивые, на ножках. Для омовения.

Они входят в экскурсию, почему я и советую съездить на Крит и сходить в музей Ираклиона, равному которому нет.

Голос студента: А ножки какие? В виде лап или еще чего?

Волкова: Нет, обыкновенные, но они могли быть заменены — сказать трудно. Там цинковые ванны, туалеты. Нужду справить можно. Значит, получается, что они там жили. Но есть мнение, что и не жили. Равное количество ответов. Возникает еще один вопрос: что там еще могло быть? Жили — не жили, город — не город. Там происходило что-то серьезное. А как иначе? Такое грандиозное сооружение, со многими помещениями, да в семь этажей…

Какая еще одна интересная черта. Когда вы смотрите на раскопки микенской или троянской культуры, то понимаете, что она была очень милитаризирована. Вся. Огромное разнообразие щитов, мечей, шлемов, кинжалов, ножей. Она была очень воинственная, драчливая. Правда, как в Илиаде. А вот это все — антимилитарная культура — вы не найдете ни одного предмета, связанного с войной. Ни мечей, ни ножей, ни щитов, ни шлемов. Отсутствие полное. Картина, самая что ни на есть мирная. Было найдено несколько ножей, но они все для жертвоприношения. Самое, конечно, интересное, хотя интересно все — это этнический тип человека и всякие замечательные скульптурные изображения. Скажите, вот эта гражданка похожа на античную богиню? (смех) Спрашиваю, похожа или нет? Елена Троянская в хитоне, ну, на худой конец, Венера Милосская. Но это на худой конец, потому что она не античная. Так она похожа на кого-нибудь?

Голос студента: А, что у нее на голове?

Волкова: Ну, давайте мы ее сначала всю рассмотрим, а потом уже к голове подойдем. Я бы очень заинтересовалась… Что?

Голос студента: На Шамаханскую царицу.

Заклинательница змей

Волкова: Точно. Только другое место жительства, год рождения и биография. Что-то так. Поближе к пушкинской не утопии. Потому что Шамаханская. царица тоже утопия. «Подари-ка мне девицу — Шамаханскую царицу». А вот эта Шамаханская хорошая догадка. Давайте, мы ее с вами опишем. Эта женщина одета очень интересно. На ней необыкновенный головной убор, поскольку вас это взволновало. И на нем изображены разные предметы — в данном случае птицы. В руках у нее что? Змеи. У нее волосы красоты сказочной, но о волосах потом — это отдельная история. На ней кофточка с облегающим рукавом и очень глубокое декольте и, надо сказать, обращающее на себя очень большое внимание. Оно такое большое, что декольте его вряд ли можно назвать. Ну, о формах я не говорю. Без слов. Потому что это еще та осиная талия. А где вы видели у гречанок осиные талии? Они же, как колонны — у них широкие руки, талии нет, все эти хитоны болтаются. А тут осиная талия. Еще на них что одето? Передник или платок и ступенчатые юбки. Ну, где вы видали такие костюмы? Где вы это видали? Можно, я пока оставлю без комментариев? Когда Филипп Филиппыч Македонский или Филипп II-ой завоевал Крит, он увидал там жрицу фантастической красоты. У нее были черные волосы, необыкновенные синие глаза, вот такая большая грудь, осиная талия. Он просто обалдел и женился на ней. Однажды, а он, надо сказать, сильно выпивал (смех), чтобы не сказать больше — неохота ломать исторический образ, так вот, однажды, он вернулся из похода — грязный, пьяный, на один глаз кривой, на ногу хромой — одним словом — мужчина! и в опочивальню. Как говорится, не принявши душа — это точно! Я читала историю и ничего не придумала. Просто излагаю несколько фривольно, но факты соответствуют истине. Распахивает дверь или занавес, входит и видит: сидит на ложе Олимпия или Олимпиада и так, на минуточку, с черными распущенными волосами, в полном обнажении, с полагающейся ей грудью и свистит.

А свист так: два пальца в рот и свистит искусно так и красиво. А перед ней, на ложе, заворожено танцуют змеи. Филипп Филиппыч, увидав эту картину, протрезвел в доли секунды. А та свистит, а змеи танцуют И поверьте мне, он рот разинул, попятился взад, закрыл занавески и без опохмелки сразу стал думать, кто будет учить будущего наследника. Он уже в тот момент стал думать, кого взять в учителя. Он однозначно понял сцену, которую увидел. Это какой-нибудь другой дурак взял бы и зарубил ее со змеями или трогать не стал — полюбовался бы картиной — эка невидаль! Вон у нас, на ташкентском базаре из корзинки, кто хошь!.. А тут-то человек был другой — голова работала мифологически. Что понял пьяный Филипп Филиппыч, одуренный походом, порубленными головами? Что на ложе к его Олимпиаде пришел бог. И что у него родится, кто? Естественно — герой. Ровно, как и положено, через 9 месяцев. А времени-то осталось мало, а дел-то много. Надо думать, что делать с этим «фантом», что тебе выпал. К Олимпиаде он больше ни ногой, никогда. Взял себе в жены просто тетку, она ему потом толстощеких родила — таких крепких мальчиков и девочек, но с ними была потом особая история. А к Олимпиаде он больше никогда не подходил. И стал готовиться. Вся Греция готовилась. Читать надо Плутарха и греческих историков. И кто у нас родился? Александр Филиппович Македонский. Вот таким образом, господа, сказок вам не рассказываю. Один, очень глупый студент мне как-то сказал: «А, если бы родилась девочка?» Но мы такой гадости не допускаем. История работает без брака. Никаких девочек — только Александр Македонский.

Александр Македонский

Александр был изображен скульптором Лисиппо — приставленным к нему дядькой. И кого же Филипп Филиппович взял в учителя задолго до рождения сына? Аристотеля. Никого другого. Что было, тем и обошелся. Он знал об Аристотеле, потому что отец Аристотеля был его личным врачом. Видите, как он голову держит? Он ее всегда так держал — это у него при рождении отметка была такая. А уж какой он был белоснежный! А там для них, если ребенок родится чернявеньким — это была такая трагедия! Все должны быть белокурыми и голубоглазыми. А уж этот-то: и белокурый, и голубоглазый, и кожа-то белее белого. Я думаю, что Александр был альбиносом. Они так описывают его белизну: «свет, исходящий к нему». И красавец-то какой, и шея свернутая была. Помните, как Иаков боролся с богом? И тот ему вывихнул бедро, от чего Иаков Богоборец хромать стал? И у этого почти то тоже самое — дефект — отметина, как пята у Ахиллеса — божественная отметина того, что он человек, некой уязвимости. Боги помечают отметиной или зарубки ставят на избранниках. Не хочу опережать события и портить свою собственную режиссуру, но хочу сказать, что он и в самом деле был, почитай, что богом. Это невероятно! Он был человеком-амфибией. Если он нырял, то садился под водой на камень и мог просидеть так до 20 минут. Сидит себе на камне и сидит, и дышит неизвестно как. Там много чего еще интересного было, но мы вернемся, однако, к его матери, потому что по матери он был критянином. Это по отцу он македонский грек. И, естественно, он был наследником этой жрицы. Надо сказать, что сын ее очень боялся. Он боялся ее влияния. Он, вообще, очень боялся женщин, потому что они сильно на него влияли, но матери боялся больше всего и виделся с ней крайне редко. Он обожал ее и все для нее делал, но боялся материнских речей, поэтому старался к себе не подпускать.

И эта скульптура со змеями такая же, как Олимпиада. У них были яркие синие глаза и очень черные волосы. Посмотрите, видите какие у нее волосы? Здесь черно-белая картинка. Волосы смоляные, завитые в локоны и алые губы. Археологи прозвали ее «Парижанка». Она во всех книгах обозначается, как парижанка. Я бы ее немножко по-другому назвала. В дальнейшем скажу, как. Итак, архитектура на греческую не похожа, женщины не похожи категорически, ни костюмы, ничего. Мужчины не похожи также, потому что они мужчины не для войны. Мужчины какие-то очень странные, как стебли — с длинными ногами и узкой талией.

Самая распространенное изображение из всех дошедших до нас, а я подчеркиваю, что мы имеем дело только с тем, что до нас дошло, является главный герой всех фресок — бык.

Бык

Это практически самое главное изображение. Только, простите, это не Зевс, никто даже не говорит никому, что критяне не говорили, что это Зевс. Он находится в музее Ираклиона. Вернее, фрагмент. Он сделан из какого-то изумительного, неизвестного нам черного камня. Посмотрите, как он искусно сделан. Инкрустированные глаза, белая кость, золотые рога, такая челка, морда, испещренная какими-то ложбинами, впадинами и линиями. А эти линии забиты алмазами. Он весь инкрустирован бриллиантами. Вы к нему подходите и говорите мое любимое слово «Ме-е», потому что, когда я смотрю на критское искусство, в этот момент у меня нет членораздельной речи.

Голос студента: А размер какой? А бриллиантов сколько?

Волкова: Я так не люблю слово «размер»… Примерно, вот такого. Ну, сколько? Метр. Но с рогами-то выше. Золотые рога, подслащенные бронзой, так тонко выведенная чеканка, белая кость на черном… Если бы я нашла большую картинку, вы бы увидели, как мерцают бриллианты. Бриллиантов много. Он не Зевс. Ничто об этом не говорит — он просто бык, изображение которого, действительно, встречается подавляющее количество раз в найденных вещах. К счастью, до нас дошли сюжетные сцены игр с быком. Но они ничуть, нигде и никак не напоминают олимпийские игры. Скорее, это какие-то аттракционные игры с быком.

Игры с быком

Вы видите этих юношей, похожих на акробатов? Посмотрите, какое сальто-мортале делает один из них! А тот, что стоит рядом, ловит его, а еще один, как бы сдерживает быка за рога. А бык какой красивый — просто шикарный!

Голос: А из чего он сделан?

Волков: Это фреска. Это все то, что до нас дошло. Эта вещь найдена внутри, как и огромное количество других фресок.

Я бы хотела еще показать вам вот этого юношу. Посмотрите.

Юноша с рыбой

Что он стоит и держит в руках? Рыбу. Он мирный юноша, он рыбу ловит. Нет у него никаких военных приспособлений. И какой он прелестный юноша: такого красненького цвета с тоненькой узенькой талией. Он похож на античного атлета? Ничуть. Посмотрите, какая совершенно другая здесь публика. Абсолютно. Это абсолютно все другое. Это как сон.

Юноши с кувшинами

Вот копал Эванс, смотрит и что это такое? — сам не знает. Он просто описывает, что находит, но то, что он раскопал в 1900 году еще не имело этой слоистости исторического пространства.

У Томаса Манна в «Иосиф и его братья» изложена историческая теория или концепция Карла Юнга об историческом кулисном построении пространства. Он говорит, что история, как корабль, к нам подплывает кулисье, раздвигается, а там еще одно. История не имеет непрерывности. Она имеет кулисное построение пространства. Вот есть Греция, но в ней отодвигается еще одно кулисье и появляются связи. Они в мифах, но, когда мы смотрим на предметы их нет. Это другое кулисье. Мы видим, что это другие люди. Они иначе антропологически скроены, иначе мыслят себя в мире, иначе мыслят себя в пространстве. Греки просто были хулиганами. Они все время били друг другу морды, все время тренировались любыми доступными им способами: кулаками, дисками, копьями. А как иначе в морду бить? Они были такие мышечные, а эти просто цветы, а не люди — такие нежные, никаких мечей, никакой обороны. Девушки с травами. А ботаники смотрят и говорят: это розмарин, а это полынь, а там еще что-то. А мы-то знаем, кем были эти девушки — они были лекаршами, потому что травы были лечебные и они собирали их для изготовления лекарств. Они были целительницами, они чаи варили из этих трав. Жрицы-целительницы. То есть совсем другая публика.

Сейчас я хочу показать еще один вариант того, что такое Крит. Покажу вам два фрагмента и на этом мы сегодня закончим. Мой критский юноша, вот он идет. Видите, у него на голове какой замечательный убор, как у индейца? Какая на нем одежда. Узкая талия.

Юноша и ирисы

И он идет среди ириса, среди цветов. Они все время среди цветов. И он кого-то ведет за собой, и мы знаем, что он, конечно, ведет за собой быка. А на этой фреске детки с азартом боксируют.

Боксеры

На них даже перчатки есть. Они играются. Но самое потрясающее, что я должна вам сказать — просто сразу показываю, для сравнения: вот эти вазы. похожие между собой. Вот точно так же, как и архитектура, и люди, и изображения они не похожи между собой. Во-первых, эти вазы каких-то немыслимых форм. Этот кувшин я видела в музее. На нем кисточкой нарисована осока — трава. Посмотрите, как он свою грудь нам показывает и шею? Это для того, чтобы осока легла красиво, и вы видите, как она его обтекает.

Кувшин

А эта, вообще, какая-то невероятная штука — он весь ассиметричный, с разных сторон совершенно разный, красоты необыкновенной.

Кувшин (чаша) с лилиями

На нем лилии белые изображены и на ножке. За что его хватать — неясно, скорее всего вот за эти ручки. Килик на высокой ножке, Микенская эпоха 13 век до н.э.

Килик на высокой ножке

За ножку его не возьмешь — там красота цветка. Очень красивый сосуд, с разных сторон. Конечно, это не бытовой, а ритуальный предмет. Но, чтобы мы с вами не смотрели, даже бытовая утварь — она вся связана с какими-то растительными мотивами, не сюжетами, как в Греции. В Греции человек посредине мира. А на Крите человек посреди природы.

А здесь на трибунах сидят красивые девушки.

Девушки на трибуне

Они аплодируют своим молодым людям. Какие у них локоны, синие глаза. На голове у них прически, а в их волосы вплетен жемчуг. Они же были потрясающими ловцами жемчуга. Они все в жемчугах. Сидят и ручками аплодируют.

А я видела скульптуру, от которой остались одни только ручки, из такого же черного камня, как и бык. Вы бы видели, какие пальчики. Тоненькие, плоские на конце. Какие браслеты, какие колечки. И вы смотрите на эти ручки и видите Францию 70-х годов, 19 века: банкеты, красивые женщины с такими же ручками. Женственные руки, искуснейшая работа.

И вот последний экспонат, что я хочу показать — это очень знаменитая вещь Это один из самых распространенных на Крите мотивов — это пряжка или не пряжка, брошка или не брошка — украшение. Когда вы столкнетесь с какими-нибудь изделиями Крита, то все, что они делали не имеет значение. Вы все рано видите фантастической красоты ювелирное изделие. Здесь изображены две пчелы.

Две пчелы

Эти две пчелы, объединенные единой большой короной, и с их крыльев как бы стекают капли меда в виде золотых монеток. Пчелы, так же, как и бык очень распространенное изображение на Крите. На всех языках мира пчела имеет одно и то же значение — из мертвого в живое. Когда Самсон, убив льва, вернулся через какое-то время к трупу хищника, то увидал, что в пасти мертвого льва пчелы устроили соты. На пчелах, запряженных в колесницу, ездила Персефона — царица подземного царства, которая жила и под землей, и на земле. Ее знаком была пчела, как у Афины была белая сова, у Зевса — бык, у Аполлона — черный волк или ящерица. Каждый из богов имел свой знак, свой шифр. Пчела у Персефоны говорила о том, что богиня бывает и тут, и там. И, когда богиня на своих пчелах появлялась на земле, наступала весна. Она ехала на повозке, а за ней зеленела трава и распускались цветы. Затем она спускалась обратно и землю покрывала печаль.

Голос студента: Изначально был бык-пчела, а потом они разделились.

Волкова: Это когда было? Имейте ввиду, что пчела и бык одно и то же. Это бык-пчела и они, действительно, потом разделились. Благодарю вас. Я очень люблю ваши выступления. Впереди нам предстоит общение не совсем обычное и поскольку оно очень важное, мы с него и начнем. Вы все усвоили? Материал очень большой и плотный. (Аплодисменты)