Бесконечно белое

Пальмира Керлис, 2018

На некоторые вопросы лучше не узнавать ответов. Каково это: жить вечно, играть в богов, веками уничтожать единственного противника? Довольно опасно, особенно когда кто-то из своих ведет тайную игру. Она ненавидит запреты, берет выше и хочет знать всё. Бывают загадки прямые, сложные и обманчивые. Одни предпочли бы остаться неразгаданными, другие – не быть загаданными вовсе. Ей предстоит их потревожить, ведь на кону – собственные жизнь и свобода. А ключ к спасению – в историях прошлого и сделка с тем, кому очень хотелось бы верить…

Глава 6

Лейка

Рыбки обморочно зависли у самого дна, выбивая хвостами песчаную муть, улитки так глубоко забились в раковины, что было непонятно, есть ли они там вообще. Кверху брюхом определенно никто не плавал — ни в утыканном окошками замке, из которого с бульканьем тянулись пузырьки, ни в гуще спутанных темно-зеленых водорослей.

— Ну, живые же все, — виновато пробормотал Артем.

Оптимист. Не помню, чтобы раньше у рыбок были такие выпученные глаза. Надеюсь, они оклемаются раньше, чем Нина их увидит.

— Ведь получилось, — Артем тихонько ткнул меня в бок, — я знал, что получится, чувствовал!

Исследовать возможности Вестников ему нравилось, любопытство гнало вперед, лишая покоя и осторожности. В последнее время Артема занимал вопрос — можно ли не прихлопывать объект с концами. На мухах ничего не вышло — слишком мало в них энергии жизни, чтобы правильно рассчитать удар. Вот и дорвался до рыбок. Впрочем, сама виновата. Оставила без присмотра на два дня.

— Надо было дождаться меня.

Он насмешливо приподнял бровь. У Влада научился?

— Ты их трогал? — поинтересовалась я, поправив на аквариуме косо закрытую крышку.

— Только воду сверху, — с азартом поделился Артем. — Пыщ на секундочку. Хватило!

— Хорошо придумано. Но экспериментировать лучше вдвоем, пока не научишься. И однозначно не на рыбках!

— Я их больше не буду трогать, честно-честно, — он расстроенно вздохнул. Истинная правда в каждом слове и отсветы сожаления. — Не хочу никому делать плохо.

А Паша еще опасался, что ситуация выйдет из-под контроля. Чушь! Чтобы Артем безжалостно гасил жизнь во всех подряд? Такого не будет.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещала я и потрепала его по макушке, взъерошив рыжие пряди. — Просто рассказывай мне о любых идеях заранее.

Выяснить как можно больше о возможностях Вестников лишь малая часть дела — нужно еще воспользоваться ими так, чтобы выжить. Пятьдесят Вестников были убиты кем-то в реальности, значит, пора менять тактику. Необходимо пересечь границу и напасть на долгожителей в Потоке. Первыми. Одно непонятно — как отпереть портал. Я видела его открытым лишь раз, тогда, четыре года назад… Соня может знать. Черт, Соня может знать многое! О том, что находится в нижнем Потоке, насколько оно опасно, и как быстро нас засекут, если проникнуть в те миры. Вот только спросить об этом нельзя — Тео ее крепко через энергию зацепил, и моментально узнает все, что знает она. Подставлю и Соню, и себя, и Артема.

— Вот вы где!

Мы синхронно развернулись, закрывая спинами аквариум.

— В этом доме я одна должна помнить, что у ребенка сейчас занятия по английскому?

«Ребенок» моментально отлип от аквариума, бочком-бочком просочился в коридор, и исчез, оставив меня со своей любящей маменькой.

— Мало мне готовки на всю толпу? — Нина сердито покачала ножом, подозрительно заляпанным чем-то красным. Гирлянда таких же пятен наискось опоясывала фартук. Надеюсь, она не резала барана для очередных шашлыков. — Еще и репетиторам дверь открывать?!

Из кухни прилетел звон, грохот и Аринин вопль, Нина закатила глаза и умчалась прочь, раздраженно бормоча, где она видела эту плиту, эту посуду и такую жизнь. Похоже, наигралась, и скоро у нас появится новый повар.

В аквариуме оседала муть, пара улиток подавала признаки жизни, рыбки шевелили плавниками куда бодрее. Выживут. Вот теперь можно сказать — действительно получилось… Артем сумел проконтролировать силу воздействия тьмы на что-то живое. Я взяла в руки тряпку и пошла по дому, вытирая пыль и приводя мысли в порядок.

Нас было трое. Друзей с одинаковым даром, ощущением мира, выкрученной до предела яркостью. Всегда рядом, на равных. Вениамин говорил, что это огромная редкость — три максимально сильных дара в одном поколении и одной стране. Первой он нашел Соню, в Потоке. Ее как раз выписали из больницы после аварии, под попечительство тетки. Той нужны были деньги брата, а не племянница, внезапно выжившая и вставшая между ней и вожделенным наследством. Тетка переехала в Сонину квартиру, заняла родительскую спальню и принялась изо всех сил заботиться о бедной сиротке. Начались походы по психиатрам, украдкой сунутые конвертики, какие-то комиссии… Опасность Соня чувствовала. Получив приглашение Вениамина, вытащила из укромного уголка родительскую наличку и сбежала в Москву.

Я пришла в психологический центр на месяц позже нее, а через четыре месяца появился Паша. Мы везде держались вместе, втроем, и вскоре стали неразлучны. К тому времени Соня переехала из сомнительной съемной квартиры в еще более сомнительное общежитие, но от любой помощи отказывалась, откуда-то доставала деньги и умудрялась нигде не светить документы — ждала совершеннолетия. Бабушка вздыхала, пекла пироги и под любым предлогом старалась усадить ее за стол. Беда грянула на Сонино шестнадцатилетие: за год тетя успела не только подать в розыск, но и наводнить интернет объявлениями о поисках обезумевшей от горя сиротки. Соседи узнали пропавшую девочку по фотографии и позвонили в полицию. Сцапали Соню без выяснений, и должны были отправить домой. Слушать ее никто не хотел, словно она преступница! Не представляю, чем бы закончилась эта история, если бы не Паша. Он был старше нас, взрослее, рассудительнее. И семья у него непростая. Все решилось быстро: адвокат, заявление об эмансипации, суд. Соне организовали официальную работу, московскую прописку и необходимые документы, чтобы ее признали способной жить одной. Она освободилась от тетки, смогла распоряжаться наследством. И осталась здесь.

А потом был портал, который все разрушил.

И вот теперь нас снова трое, но… Сегодняшнюю встречу Паши с Соней нельзя назвать теплой. Оба друг на друга ощутимо злились. Конечно, душа в душу они никогда не жили. Сарказм, подколы — обычное дело. Но что-то явно между ними произошло тогда, четыре года назад, за границей.

Кстати… Почему Соня не звонит? Выполняет свое таинственное задание? Я бросила тряпку и сосредоточилась — энергетический след четко отсвечивал из ее квартиры, хотя первые дни разглядеть его было невозможно. Как хорошо, что Соня здесь, недалеко, такая яркая, настоящая. Такая солнечная, как на том рисунке Влада. Рисунок Влада, да-да…

Кира распахнула дверь сразу же, как только я вышла из лифта. На ней были пляжные шорты и футболка ядреной расцветки, за каштановую кудряшку цеплялась съехавшая вниз заколка с тропическим цветком. В отставленной в сторону руке — обгрызенная конфета, в глазах — немой вопрос.

— Лейка? — она недоверчиво заглянула мне за спину, словно ожидала там обнаружить еще кого-то. — Все в порядке?

— Я ненадолго, можно? — спросила я, чувствуя себя довольно глупо. Стоило все же сначала позвонить.

— Нужно! — Кира решительно цапнула меня за руку, втащила внутрь и захлопнула дверь. — Добро пожаловать на конфетную вечеринку!

Лихо закинула растаявший огрызок конфеты в рот, облизала пальцы и умчалась к плите. Модный минимализм ультрасовременной студии, светлой и просторной, оказался разбавлен старым креслом, уютным и домашним, с мягкой вышитой подушкой под спину и свисающей с подлокотника парой носков.

— Ужас, правда? — раздался сзади гордый голос Киры. — Где Саутин, там и этот монстр.

И она разрешила? Потрясающе. Видимо, ее Роман Саутин не только следователь, но и волшебник. Под здоровенным настенным телевизором на стеклянной подставке лежала стопка дисков с научными фильмами, оттеснив в угол Кирины корейские сериалы. На письменном столе выстроились пухлые папки. Кира приткнула рядом с ними две огромные чашки с чаем и фарфоровый чайник литра на четыре. Масштабный подход к чаепитию… Я взяла одну из них и села на диван, потеснив горы фантиков и открытые коробки конфет. Кира схватила вторую, приземлилась в подвесное кресло и ойкнула. Пошарила под собой, вытащила толстый юридический справочник и, удивленно моргнув, небрежно кинула его на диван.

— Маловато народа для вечеринки, — отметила я, опуская на подлокотник чашку, горячую и тяжелую.

— Рома на работе, — доложила Кира, с удовольствием выдув половину чая. — Трудоголик. В очередное нераскрытое дело повтыкать — святое. Ешь, не отлынивай.

Я послушно приобщилась к вечеринке парой конфет. Седьмой месяц отношений для Киры — рекорд, обычно кавалеры вылетали в отставку на следующее утро. На него же она смотрела с невиданной теплотой, мурлыкала всякие нежности, которые раньше считала глупыми, и даже позволяла собой командовать.

— Знаешь, не ожидала тебя тут увидеть, — задумчиво протянула Кира и улыбнулась, — ну, в ближайшее время.

Значит, в курсе, что Соня вернулась. Хотя, было бы странно думать, что это не так. Кира знает все, всегда и про всех.

— Тот рисунок Влада, с поляной… — спохватилась я, вспомнив зачем пришла. — Он у тебя сохранился? Можно я возьму его себе?

— Да, конечно… — Кира по-прежнему улыбалась, но ощутимо повеяло разочарованием и чуть-чуть досадой. — Где-то в бумагах валяется, сейчас найду.

Пока она искала, плюхая на пол стопки листов и разбрасывая какие-то распечатки, я пила чай. С конфетами. Сама не заметила, как съела половину коробки, ужас какой. Кира шумно хлопнула ящиком и пихнула мне в руки альбомный лист в прозрачном файле.

Нашелся! Карандашный рисунок, прочно врезавшийся в память. Поляна, посередине — две неподвижные фигуры. Я и Соня, вдвоем. Стоим спина к спине, но по разные стороны. Она — в лучах солнца, среди белой бесконечности, а я в густой, непроницаемой тьме. Символично, черт возьми. Но почему он сделал такой контраст?

— Влад внимательнее, чем кажется, — усмехнулась Кира, — а вот выводы часто хромают.

— Он художник, он так видит, — повторила я любимый аргумент Влада. — Когда вы уже помиритесь?

— Лейка, — она покачала головой. — Твоим друзьям вовсе не обязательно ладить между собой. А уж питать теплые чувства, устраивать совместные посиделки и обниматься — тем более. Смирись! Все в комплекте не получишь, и нам это не мешает. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не начинаешь приставать и требовать жить дружно.

Я убрала рисунок в сумку, Кира стащила с дивана коробку орехов в шоколаде, устроилась в кресле и зашелестела фантиками. Такие у нее теперь вечеринки — с тех пор как с дара сняли блок. Врожденный дар Киры оказался довольно сильным, хоть до максимального уровня и не дотягивал. Но в придачу к восстановившимся способностям она получила полный комплект ограничений. Чужие эмоции давят, от толпы гудит в ушах, а воздух заканчивается. Не спрячешься вовремя в безлюдном углу, и обморок обеспечен. Первое время Кира по инерции пыталась вести прежнюю жизнь: банкеты, деловые приемы, кинотеатры, бары… Но мучительная головная боль кого угодно заставит полюбить сидеть дома и пить чай, а не вино. Паша, сняв блок, внезапно для себя оказался придавлен ответственностью — Кира должна была научиться пользоваться открывшимися возможностями. С теорией у нее все было отлично, с практикой — увы, никак. Он усердствовал сверх меры: постоянно держал под контролем, жестко отчитывал за малейший промах, разве что линейкой по пальцам не лупил. Впрочем, эти двое как-то уживались. Кира была его заместителем в вип-клубе банка третий месяц, а они все еще друг друга не поубивали. Хороший знак.

— Мне утром на пресс-конференцию, — пожаловалась Кира, — на целый час. Опять придется отгораживаться и превращать зал в унылую черно-белую раскраску. Надеюсь, справлюсь. Недавно на корпоративе чуть расслабилась — яркость как выкрутилась обратно, и бабах в обморок. Половина отдела решила, что я беременна, тьфу. Завтра тупить нельзя. Товарищ офигеть-какой-начальник тоже там будет, загрызет. Или я его, если еще раз так заботливо спросит про декрет…

— Он сам-то час на конференции протянет?

Летом довел себя до ручки. У меня тогда была дополнительная энергия от Хранителя для управления глубоким Лектумом, а Паша с одним только своим даром бросился помогать и умудрился выжать из него все, что только можно. Теперь ему требовался отдых, любое энергетическое воздействие причиняло боль. Эффект временный, силы восстановятся, если ими не пользоваться и избегать толпы.

— Протянет. Или час, или ноги. — Кира кинула конфету обратно в коробку и лениво качнулась в кресле. — Ты прекрасно знаешь, он скорее удавится, чем покажет, что у него что-то не круче всех. Да только пока старается держаться от людей подальше. С каждой неделей все меньше — отпускает, видимо. Думаю, остаточный откат уже не критичен.

Ну, если Кира так считает… Она бы не упустила шанса отыграться за учиненный ей тотальный контроль и сдать мне наставника с потрохами. Обычно после таких проделок Паша скрежетал зубами и грозился придушить «этого дятла». Быстрее бы они разобрались каждый со своим даром, а то сама обоих придушу.

В сумке залился трелью телефон, я вздрогнула и выронила очередную конфету. Неужели?.. Кира от любопытства вытянула шею, на дисплее высветился до боли знакомый набор цифр…

— А вот и я! — звонко объявил Сонин голос.

— У тебя старый номер! — обрадовалась я.

Кира уткнулась в выключенный телевизор.

— Да, — Соня довольно засмеялась, — телефон и карточку восстановила, интернет подключат позже. Отхватила платье, классное, в горошек. Сижу на набережной, с мороженым. Тебе тоже купила. Ай, оно тает! Давай быстрее!

— Десятый час, — сказала я, глядя в темноту за окном, — поздновато для прогулок.

— Вот именно! Людей мало, тишь да гладь. Ё… — в трубке завозились, приглушенно гавкнули.

— Соня?

— Я тут. Но у нас больше нет мороженого. Идиотская псина! У нее пасть как чемодан.

— Она без намордника?!

— Сейчас да. Они с хозяйкой его по очереди носят. Теперь она на меня лает.

— Кто, собака?

— Хозяйка… — в трубку хихикнули и отключились.

Да что там происходит? Я кинула телефон в сумку и встала.

— Кира…

— Тс-с-с, — она прижала палец к губам, поднимаясь следом. — Скорее спасай собаку! Такси вызвать?

Я кивнула и пошла одеваться. Некрасиво получилось. Приехала без приглашения, выпросила рисунок и убегаю, как только позвонили.

— Через десять минут подъедет, — доложила Кира, появляясь в дверях. — Номер шесть, три, семь, синенькая. Остальное неважно, ты все равно в машинах не разбираешься.

Может, она не сильно обиделась?

— Хорошего вечера, — спохватилась я у лифта.

Кира подмигнула и помахала рукой.

Во дворе ее высотки было пусто. С шумной трассы свернули огни, мазнули светом по сырому асфальту и, замерев, потухли у подъезда. Посчитав, что машина достаточно синяя, я села на заднее сидение, назвала таксисту адрес и послала сообщение Артему, что ночевать не приду. В ответ прилетели три злобно прищуренных смайлика и фотография жареной рыбы на фоне аквариума. Нахаленок!

Яркий солнечный отпечаток сиял с набережной, постепенно приближаясь. Соня сидела на самом краешке парапета, болтая ногами над масляно поблескивающей темной водой. Собранные в высокий хвост волосы трепал ветер, из-под плаща выглядывала красная юбка в белый горошек. Упадет ведь! Я подошла сзади и обхватила ее обеими руками.

— Не трусь, — Соня рассмеялась и отпустила бортик. С ума сошла! — Я не настолько люблю мороженое, чтобы топиться.

— А где собака?

— Увела домой свою психованную хозяйку, — Соня слегка обернулась и вздохнула. — Ей было стыдно. Очень.

— Кому, хозяйке? — Я опустила руки и улыбнулась, зная, что услышу. — Слезай!

— Собаке! — Соня развернулась и спрыгнула с парапета на асфальт. — Представь, мне еще и влетело за то, что псина сожрала мое мороженое. Ей, видите ли, нельзя сладкого.

Несмотря на жизнерадостный тон, четко просвечивала слабость с примесью какой-то странной усталости, глаза лихорадочно блестели. В чем дело?..

— Ты как себя чувствуешь? — спросила я. Прозвучало слишком встревоженно, но самоконтроль дал трещину.

— Как вампир на диете…

Я взяла Соню за руку, настойчиво сжала холодную ладонь. Вдобавок ко всему ей только простудиться не хватает.

— Выглядишь так же! Марш домой, под одеяло. И это не обсуждается.

— А поесть? — Она обиженно приподняла бровь. — В моей квартире еды нет, совсем.

Зато платье купила. Но не с моими дисками в холодильнике кого-то жизни учить.

— Лейка… — Соня пощекотала кончиками пальцев мою ладонь. — Тут кафешка недалеко. Столик на террасе, сырно-грушевый салат… М-м-м… Поедим и домой. Сразу! Клянусь диатезом той псины!

Происходящее казалось возмутительно неправильным, но возражения никак не оформлялись в слова.

— Я все равно не усну! — пригрозила она. — Буду стонать от голода и перепугаю всех соседей!

Что-то для болезненного вида у нее слишком много энергии. Стоп… Энергии? Я сосредоточилась, вгляделась в Соню так внимательно, как могла. Оно действительно было, проглядывало сквозь привычные сгустки солнечных искр — мощное, чужое, явно взятое взаймы. У кого? Догадываюсь… Вот почему ее отпечаток не получалось разглядеть! Но раз его видно сейчас, значит, она может это контролировать. Соня едва заметно кивнула и улыбнулась, наши пальцы знакомо переплелись. Так, больше никаких вопросов, она и без того дала мне достаточно подсказок.

— Если я чем-то могу помочь…

— Можешь, — нетерпеливо перебила Соня. — Для начала вызови такси!

Сонина кафешка оказалась полноценным рестораном на последнем, четырнадцатом этаже бизнес-центра. Монолитная башня лучилась теплым сиянием, будто гигантский торшер, отсвечивая оранжевыми витражами окон. Под стеклянным куполом крыши — в меру строгий интерьер, идеальная симметрия, редкие посетители, ни шума, ни присущей центру города суеты.

Вместо сырно-грушевого салата на террасе мы получили столик у окна и меню с большими картинками. За стеклом сливались в нечто неразборчивое кусочек реки, размытое серостью небо и унылые пятна домов, дорог и людей.

Соня довольно вздохнула и заказала кучу блюд с загадочными названиями, я — родной и понятный салат оливье, благо такой нашелся среди итальянской кухни. Правда, почему-то с рыбой. Соня с аппетитом уплетала блюдо за блюдом, рисуя в тарелках рожицы соусом и болтая обо всем подряд. О соседке-сплетнице, поверившей, что Соня все эти годы познавала просветление в заброшенном тибетском храме, о шокированных ее честными объяснениями менеджерах банка, о своем недавнем звонке старой знакомой, вместе с которой открыли салон для собак незадолго до… того рокового дня. Совместное предприятие процветало, и у Сони хотели выкупить ее долю за внушительную сумму.

— Знаешь… — она поковыряла остатки зеленых макарон, — я бы давно бросила тот салон, если бы не пропала на четыре года. Мне, считай, повезло. Можно было больше попросить, да ладно. И так хватит.

Повезло?! Спокойно… Они ведь закончились. Эти четыре года — долгие, мучительные, полные ожидания и безысходности. Остались в прошлом. Вместе с въевшейся в память воронкой портала, сводящим с ума жаром и ночными кошмарами. В них я сотни, тысячи раз ловила Соню за руку, пыталась помешать, уговаривала остаться. Тщетно.

— Здорово, — бесцветно сказала я, гоняя одинокую горошину по тарелке.

— Столько нового! — Она восхищенно взмахнула вилкой с нацепленной на нее оливкой. — Сразу четыре сезона сериалов, километр книг и непрослушанных альбомов, а уж пропущенных новостей…

Соня счастливо рассмеялась, искоса глянула на меня и замерла.

Надо вдохнуть. Просто вдохнуть поглубже.

Нет, не могу…

— Зачем?.. — спросила я, подавившись остатком вопроса.

Горошина на тарелке расплылась. Мутный шарик на границе позолоченной каемки. Совсем чуть-чуть не хватило… Соня медленно отложила вилку. Рожица с ее тарелки улыбалась, пахло жасмином, а еще чем-то пряным и острым. Все померкло, зал заволокло туманом. Чтоб его! Пора брать себя в руки, срочно. Пока всему ресторану эмоциональный фон не подправила. Проходящая мимо официантка вздрогнула, выронила поднос. Пронзительный звон, осколки на полу. Черт!

— Мне было важно, — тихо сказала Соня, странным образом заглушив все звуки вокруг, — очень. Посмотреть, что там. Я бы не смогла уйти… без ответа. Всю жизнь бы жалела. Это намного хуже.

Я знала… Помнила десятки исписанных тетрадей, безумных теорий, одержимость загадками Потока. Вечные «почему», горящие от предвкушения глаза. Но не думала, что однажды зайдет так далеко.

Я старательно втянула в себя воздух, темная пелена рассеялась, слегка. Сияли люстры, официантка устраняла погром под любопытными взглядами посетителей.

— Мы договаривались посмотреть. Только посмотреть на границу. А вы…

— Это было спонтанно. Никто не рассчитывал, что портал откроется, и через него получится пройти.

— Ладно. Допустим, оно было важно. Допустим, спонтанно. Ты туда пошла, посмотрела. Почему не вернулась сразу? С Пашей. Когда портал еще был открыт. Что мешало? Две недели — не четыре года!

Она обхватила чашку обеими ладонями, наклонилась вперед и по-детски заглянула мне в глаза, снизу-вверх.

— Вот именно, — жалобно протянула Соня, не замечая, как из переполненной чашки на руку каплет горячий чай. — Четыре года… Да я просто в шоке! Еще немного — и пришлось бы вставные челюсти покупать…

— Не виляй! — разозлилась я.

— Хватит.

Прозвучало так, что вертевшиеся на языке слова разом застыли. Я откинулась на спинку стула. Это легко, когда концентрируешься: засунуть протесты куда подальше, унять стук в висках. Успокоиться…

— Хватит о прошлом, — донесся Сонин голос. — Есть вещи, которые не исправишь, хоть обжалейся. Лучшее, что можно сделать — не позволить им испортить что-нибудь еще.

Я подцепила вилкой горошину с тарелки и отправила в рот. Соня мягко отобрала вилку и, отложив ее в сторону, накрыла мою руку своей.

— Лейка… — глухо сказала она, не сводя с меня странно отрешенного взгляда. — Не хочу, чтобы ты переживала. Или расстраивалась. И никогда не хотела.

Если бы все зависело от наших желаний… Сгустившийся воздух разрядился, туман окончательно отступил. Официантки уже не было. Неудачно я ее задела своим всплеском эмоций, надо быть сдержаннее…

— Пойдем! — Соня решительно тряхнула головой и вскочила со стула. — Быть здесь и не заглянуть на смотровую площадку — преступление.

Схватила меня за руку и потянула за собой, я еле успела стащить с вешалки наши плащи. За стеклянными дверями в лицо ударил ветер — осенний, промозглый. Со всех сторон наступал разбавленный подсветкой полумрак, в воздухе висела сырость, затянутое тучами небо низко чернело над головой. Будет дождь, и очень скоро. Выпустив мою ладонь, Соня подбежала к парапету и застыла с выражением абсолютного счастья на лице. Красное платье ярким пятном плескалось в темноте, изрезанной огнями раскинувшегося внизу города. Массивы величественных башен, шпили легендарных высоток, очерченная контуром фонарей дорога, полоса набережной, отражение огней в воде. Холодно. И высоко. Живот сводит вовсе не от восторга…

Я торопливо закуталась в свой плащ, осторожно, стараясь не смотреть по сторонам, сделала несколько шагов и накинула Сонин ей на плечи.

— Трусиха! — хихикнула Соня, не оборачиваясь.

— Пора домой, — я уткнулась лбом ей в спину. И хорошо, и вниз смотреть не надо. — Тебе нужно выспаться, а завтра с утра сходить к Аните, уладить какие-то формальности. Она будет ждать.

Соня отодвинулась, насмешливо посмотрела через плечо и демонстративно наморщила нос.

— Анита милая, — сказала я совершенно искренне. — Нам повезло с куратором.

— Нам бы повезло, если бы они и дальше сидели в Европе со своим идеальным миром. Кто их вообще сюда звал?

— Ну… Иногда они бывают полезны. Как, например, этим летом. Руководство испанского филиала готовилось избавиться от людей с предельным уровнем дара, а главный офис им помешал. Так что не все так плохо.

— Офигеть… — Соня стукнула ладонями по парапету и расхохоталась в голос. — Сначала облажались с персоналом, потом кое-как спасли свои задницы от грандиозного шухера. Ай да Совет, ай да борцы против вемского беспредела…

— Тише, — шикнула я.

— Постой… Летом? В Испании? Это когда сильные вемы толпой ломанулись в царство белого, ты устроила переполох, а кролики ловушку погрызли?

Вижу в нижнем Потоке полно сплетников.

— Случайно ввязалась в ту историю, — я вгляделась в панораму города, сердце подпрыгнуло к горлу. — Полный набор: похищения, заговор, шпионские страсти.

— Впечатляет, — присвистнула Соня.

Повисла пауза, небо почернело целиком. Казалось, даже огни высоток померкли. Черт, как же тяжко! О чем можно говорить, а о чем опасно? А так хотелось бы рассказать все… Показать. И самой расспросить обо всем.

— Ты подсказала мне, как открыть дверь, — не выдержала я. Соня заинтересованно склонила голову набок. — В том мире с жемчужным дождиком.

— Хм… Разве что случайно. Я постоянно пыталась восстановить связь с телом. Передать тебе, что жива. Сказать или записать на чем-нибудь. Бесполезно — сознание в реальности было, считай, одним жалким процентом, рябь да туман.

Ясно… Вот и хватало этого процента максимум на раскраски, насвистывание мелодий и обрывки бессмысленных фраз.

— А ведь за границей я много думала о ней, — задумчиво сказала Соня. — О той двери. Как о головоломке, на которую можно отвлечься. Единственная мысль в итоге посетила — взорвать ее к чертям…

— Это сработало, — усмехнулась я. — Бусинами.

— Да? Так и знала! Но теперь за эту дверь не тянет. Словом, облом: мечты сбываются, а уже на фиг не надо… А тебе зачем понадобилось ее открывать?

Скользкая тема. Там, где сценарии, там Вестники. Держать от Сони столько секретов невыносимо. Противоестественно. Никто не знал обо мне больше, чем она. Раньше…

Соня сжала мою ладонь, улыбнулась. И сказала:

— Потом. Все расскажем друг другу потом.

Я кивнула. Надо просто подождать. А уж ждать я умею.

Ветер рванул подол плаща, на макушку капнуло. Достоялись! Развернувшись, я потащила Соню прочь с веранды — под крышу ресторана. Соня упиралась, смеясь и ловя ладонью первые капли. Едва заскочили внутрь, сзади хлынул дождь. Мощный, стремительный. Настоящий ливень! Стало ясно — никакой зонтик не спасет.

— Кажется, нам придется задержаться, — неприлично довольно протянула Соня, замерев у двери. — Как насчет десерта?