Самый лучший комсомолец. Том 1

Павел Смолин (2024)

Третий том «пионерского» цикла про похождения Сергея Ткачева в СССР конца 60-х. Присутствует ненормативная лексика!

Глава 2

Апрель заканчивался, дела спорились, дыхалка потихоньку восстанавливалась, ВИА разучивал репертуар на пластинку-гигант под руководством нового художественного руководителя, оркестр дома Железнодорожников — творческое наследие Ханса Циммера, а Фурцева припрягла Хайта и Курляндского масштабировать «Ну, погоди» сразу в сериал на десять серий. Испугались — еще даже первый эпизод не доделали, а тут такое, но обещали бабе Кате не подкачать.

«ТАСС…» был дописан и отправлен на «одобрямс», третий том «Миши» — туда же. От Аджубея вестей не было — видимо, тоже получил сигнал «ничего не делать до Конвенции». По телеку — тишь да благодать, СССР привычно ведет посевную там, где уже можно, а там, где еще нельзя — к ней готовится. Один раз съездили к Гришину, оставили заявление на автовыкачку денег со счета для оплаты смет. За апрель придет триста с копейками тысяч, и я приуныл — куда девать половину миллиона? Вся надежда на бронзу — ее «посчитать» еще не успели.

Нечего делать! Везде барьеры — нужно ждать либо результата, либо Конвенции. От скуки надиктовал Вилке сказку «Бесподобный мистер Лис», для «Пионерки». Да, про Англию, но оно даже лучше — показывает нелегкую жизнь капиталистического фермера. Потом еще мультик сделаем.

— Точка, конец, — закончил я диктовку в половину десятого утра 29 апреля.

— Хорошая сказка, — с улыбкой одобрила Виталина, вынимая листы из машинки и раскладывая по копиям.

— Смотри че у меня есть, — хохотнул я и достал из шкафа припрятанную открытку с подозрительно качественно напечатанной упитанной брюнеткой в белых панталонах и без лифчика.

— Фу! — поморщилась Вилка и спросила. — Зачем тебе фотография, если ты ее идеально помнишь?

— Правильный вопрос! — похвалил я. — Бери пустую папку и пиши: «Глухое дело».

— Опять какое-то дело! — с улыбкой закатила она глаза. — Написала!

— Лист первый: 28 апреля у информатора с оперативным псевдонимом «Рыжий» писателем С. Ткачевым была конфискована с возмещением пяти потраченных на бяку рублей открытка порнографического свойства.

Печатающая текст Виталина хохотнула.

— По словам подвергшегося легкому физическому воздействию информатора, открытка им была куплена у глухонемого чувака неподалеку от метро Белорусский вокзал. Точный адрес: улица…

— Записала.

— Посему С. Ткачевым было принято решение провести серию оперативно-розыскных мероприятий в целях тренировки детективных способностей и борьбы со злом.

— Настоящий герой! — умилилась Вилка.

— Корочка при себе? — спросил я.

— Есть! — продемонстрировала она.

— Пистолет?

— Я сама, — указала она на себя ладонью. — Смертельное оружие!

— Хорошая отсылка, — прокомментировал я.

— Отсылка куда? — не поняла она.

— Не важно, — покачал головой и перешел на язык жестов — учебник впитан еще вчера, а кистью и пальцами левой руки двигать я могу. — «На языке глухонемых разговариваешь?»

«А ты как думаешь?» — прожестикулировала она и показала язык.

— Большая молодец! — от всей души похвалил ее я. — Бери папку, планшет, новенькую французскую ручку, бумагу и пошли расследовать «Глухое дело»!

— Сережа… — поскучнела она.

— Согласовать, да, — не обиделся я. — Согласовывай, конечно.

— Хорошо! — улыбнулась она и пошла к телефону, чтобы вернуться через пару минут и процитировать деда Пашу. — «Засиделся пацан, пусть пробздится».

— Хороший дед на вес золота! — оценил я. — Пошли?

— Пошли, мне тоже скучно, — кивнула она и спохватилась. — Не с тобой, а… — с виноватой миной развела руками.

— Мало адреналина, — кивнул я. — Я понимаю.

— Угу! — с улыбкой кивнула она и собрала все нужное в сумочку.

Перед выходом Вилка завязала мне шнурки, помогла застегнуть ветровку и спросила:

— Ты же понимаешь, что у тебя нет полномочий, а моей «корочки» хватит только на нижнее звено?

— Какие такие «полномочия»? — широко улыбнулся я. — Я же главный пионер Советского союза!

Виталина рассмеялась, и мы вышли в теплый, пахнущий оживающими деревьями солнечный день.

— Что ты скажешь об использовании глухонемых в качестве членов преступной ячейки? — спросил я.

— «А зачем бы я по-твоему это учила?» — ответила она жестами.

— Не такая уж и редкость, — кивнул я. — Поехали Рыжего с уроков заберем.

— Даже так? — обидно заржала Виталина.

— Ну а как мы нужного человека найдем? Ходить и у всех спрашивать, глухой ли он? — укоризненно поднял я на нее бровь.

— Резонно, — признала она и предупредила. — Но, если что, за него я не в ответе.

— Да он просто пальцем ткнет и все, — успокоил ее я. — Я же не идиот ребенка подставлять.

Она иронично посмотрела на меня.

— Это уже не ново, я помню, что маленький. Это же временно? Сегодня с утра мерил — плюс один сантиметр за апрель! — поделился радостью довольный подросток. — И кроссовки немного жмут. Нормально, так даже лучше — не куплю новые, пока «Глухое дело» не будет раскрыто! — придал себе мотивации.

— Расти, Сережа, — с теплой улыбкой кивнула Виталина.

Сигнал принят!

Сходив в школу, минуту поговорил с Варварой Ильиничной, и она выдала мне «бери кого хочешь». Медаль Героя соцтруда просто поразительно ускоряет дела! Напугав тридцатилетнего историка, постоял над душой у панически пытающегося собрать валящиеся с парты вещи Вовки, добыли его куртку у гардеробщицы, и я усадил информатора на заднее сиденье «Запорожца».

— Здрасте! — вежливо поздоровался он с Виталиной.

— Здравствуй! — приветливо отвесила она ему, втопила педаль и спросила вжавшегося в сиденье Вовку. — Это ты нехорошие картинки за пять рублей покупаешь?

Рыжий покраснел, но слабины не дал:

— Добывал агентурные сведения!

— Молодец какой! — улыбкой вогнала его в краску еще сильнее Вилка. — Узнать его сможешь?

— Смогу! — горячо закивал Вовка. — Он здоровый такой, мрачный.

— Хорошие приметы, — иронично похвалила его Виталина.

— Я вообще наблюдательный! — похвалился рыжий.

Так и добрались до Белорусского вокзала.

— Вон там он обычно стоит! — указал пальцем на арку дома Вовка.

Остановились рядом, выбрались, заглянули.

— Ага, он! — «шпионским» шепотом подтвердил информатор, указав на курящего беломорину черноусого высокого пузатого мужика лет за тридцать в сером плаще и кепке, стоящего под расцветающей у подъезда рябинкой.

— Просто образец подозрительности! — оценил я. — Благодарю за прекрасную работу, агент Рыжий!

— Служу Советскому Союзу! — шепотом козырнул Рыжий и посмурнел.

— Да, в машину, — мягко кивнул я ему.

— Ладно, — буркнул он и пошел к транспорту.

— Видел? — спросила Вилка.

— Реакцию базового пионера на тебя?

— Да.

— По сути тоже самое! — хохотнул я. — Стой тут, а я пойду куплю фоточку. Можно?

— Иди, — разрешила она и погладила на прощание по щеке.

Вдохновляет!

— Здравствуйте, дяденька! — обратился я к советскому торговцу порнухой.

Бывает же!

Щурящийся на солнышко дяденька не обратил на меня внимания.

Тьфу ты!

Помахал руками, он перевел взгляд на меня, и я не без смущения проделал совершенно однозначные движения рукой.

Ухмыльнувшись, дяденька кивнул и пугающе распахнул плащ.

Фух — одет в брюки и свитер, а на плаще в прозрачных карманах развешаны открытки.

— «Пять?»

Он кивнул.

Достал полтора десятка разных «моделей», отсчитал офигевшему мужику деньги и показал:

«Люблю я это дело!».

Продавец порнухи несовершеннолетним беззвучно гоготнул и показал мне большой палец.

— На удивление приятный мужик, — доложил я обхохатывающейся у выхода из арки Вилке.

Утерев слезинку, она показала мне большой палец и снова сложилась пополам, закрыв рукой сдавленно хохочущий рот.

— Я очень рад, что тебе весело, — улыбнулся я ей.

— Угу, я знаю, — шмыгнула носом она.

— Однако ситуация на самом деле страшная: подозрительный глухонемой человек торгует порнографией у всех на глазах в любых объемах. Причем качество — потрогай, — выдал Вилке открытку. — Фабричное!

— Большая фотолаборатория или сразу типография, — задумчиво кивнула она. — Пойдем допрашивать инвалида?

— Пойдем допрашивать инвалида, — согласно кивнул я. — А что поделать? Нам он не интересен, нам нужны те, кто выше. Ты его немножко попугай, а я предложу пять тыщ — пусть в Сочи едет, например.

— Это много! — «открыла» она мне глаза.

— Если сможешь сторговаться на меньшее без членовредительства — разницу отдам тебе, на оперативные расходы.

— А давай! — не стала стесняться Вилка, и, на ходу вынимая красную корочку, пошла к глухонемому.

— Дай позырить! — тихонько простонал Вовка сквозь опущенное заднее стекло.

Отдал ему открытки — ребенку же интересно! — и двинулся за Вилкой, активно жестикулирующей на порнографа:

«…яйца отрежу».

Мощно!

Бледный мужик прожестикулировал:

«Я инвалид! В прокуратуру пойду!»

«Сто рублей!» — пожадничала Вилка.

«Триста!» — от души запросил глухонемой.

Сошлись на ста восьмидесяти, и «ни рублем больше!».

«Товар приходит из Одессы — больше ничего не знаю» — получив оплату, щедро наделил нас информацией глухонемой.

Виталина страшно на него посмотрела, и он разразился длинной «речью» с обилием имен, кличек и должностей — никого старше лейтенанта.

— Пошли, — развернулся я и пошел к выходу из арки, краем глаза глядя как глухонемой смывается через противоположную арку.

— Нужно вызывать БХСС, — предложила девушка разумный путь.

— Усиливаться надо, но по-другому! — одобрил я, выбрав слабоумие и отвагу, и пошел к телефону.

Набрав номер, назвал секретарю Щелокова четыре выданных мне министром цифры, и меня соединили.

— Николай Анисимович, здравствуйте, это Сергей Ткачев беспокоит! — бодро оттарабанил я в трубку. — Я тут целую мафию нашел, Всесоюзного масштаба.

— Что-о-о? — протянул он.

— Организованная преступная группировка по полной программе, — «объяснил» я. — Имеет производство, логистику и сбыт. На всех этапах их злодейства прикрывают коррупционеры маленького ранга на местах. Действуют с особым цинизмом — привлекают к своей деятельности глухонемых.

Подмигнул с любопытством взирающей на меня сквозь закрытую дверь телефонной будки Вилке.

— Кхм…Кхм… — откашлялся министр и робко предположил. — Тебе опергруппа нужна, Сережа?

— В том числе, Николай Анисимович. Но это — мафия! Спрут! Преступный синдикат! Не будет никакого толку, если мы посадим трех-четырех лейтенантов БХСС — хотя и их посадить нужно, вам назвать имена?

— Кхм… — и вправду друг Леонида Ильича — вон как кашляет! — Да, назови. Но… — опомнился он. — Ты уверен?

— Не на сто процентов, — честно признался я. — Но это — в лейтенантах, их нужно проверить, но в этом вы гораздо лучше меня разбираетесь, Николай Анисимович — вон сколько коррупционеров переловили в последнее время.

— Такая у нас работа! — вальяжно поскромничал Щелоков.

— Но в спруте я уверен полностью! — добавил я. — Нужно ехать в Одессу! Немедленно! Иначе коррупционеры на местах все узнают заранее и покажут «Потемкинские деревни». Давайте отправимся через час на Ту-144? Без вас мне никак, Николай Анисимович — спрут может оказаться достаточно огромным, чтобы поглотить и высокоранговых коррупционеров на местах, — продолжил старательно упирать на «на местах» — мол, ты-то тут причем?

— Предлагаешь мне поехать с тобой? Сейчас? На Ту-144? — наконец-то врубился он.

— Да! В Одессу! Накроем мафию за один день — вот народ от такой продуктивности Министра внутренних дел в восторг придет!

Давай, пожилой сибарит, пошевелись немножко, я же не зря тут панику развожу — послезнание!

Помолчав пару минут, министр принял тяжелое для себя решение:

— Давай знаешь как поступим — я тебе удостоверение выдам, скажем, моего личного инспектора по особо важным делам, и товарища из БХСС, и вы с ним все проверите? Я бы с удовольствием на море съездил, но столько дел, — подпустил он грусти в голос.

— Только если «особо важный», значит и номер нужен в дополнение, куда могут позвонить недоверчивые, которым подтвердят — да, у пионера Ткачева есть полномочия перевернуть все местные органы МВД сверху донизу. Обещаю не злоупотреблять, Николай Анисимович. И у товарища из БХСС тоже должны быть полномочия. И вы же не предупредите Одессу о том, что мы прилетим с действительно неожиданной проверкой? — ковал я пока горячо.

Ленивый пень! И отказать нельзя — я ж обычный Советский принц!

— Все будет, Сережа, — тяжело вздохнул Щелоков и вяло предупредил. — Но если сигнал ложный…

— То я по всей строгости отвечу, Николай Анисимович! — соврал я.

Кто мне че сделает? Дед уши надерет?

— Спасибо вам огромное за доверие! Я вас не подведу! Можно мы подождем товарища из БХСС около моей школы? Знаете, где это?

— Считай уже выехал, — соврал Щелоков и сымитировал энтузиазм. — Буду ждать результата!

— Так точно, товарищ министр внутренних дел! — козырнул я, вышел из будки и попал в бережные, но цепкие лапки схватившей меня за плечи Виталины. — Легендарная бумажка типа как у Ришелье достигнута! Поехали Вовку в школу довезем, и туда же прибудет БХССник от Щелокова. Даст мне корочку личного инспектора по особо важным делам министра внутренних дел.

Хе, какие глаза!

— Позвони забронируй Ту-144 на как можно быстрее, до Одессы, но не раньше, чем через два часа — чтобы мы успели все сделать здесь и добраться до аэропорта. Керосин, амортизацию, работу диспетчеров, техников и прочее я оплачу — добро Самого у нас есть. А к школе нам нужно двое КГБшников — один для силового прикрытия и запугивания, второй — экономический, но тоже желательно поздоровее. И, уж прости, желательно слегка вооруженные — я не знаю, насколько глубоко моральное падение советских порнографов. Ах да, и машину побольше! Давай уже! — с улыбкой сняв ее руки с плеч, запихал в телефонную будку, оставив дверь открытой — контролировать выполнение приказов. — Да звони ты!

— Да какой Ту-144? — буркнула она, но позвонила.

На вопросе про самолет она показала мне язык, но быстро втянула обратно, услышав ответ. Прикрыв ладонью трубку, запросила подтверждение.

— Три часа. Двадцать две с половиной тысячи в один конец.

— Берем! — не смутился я.

Для того плагиатом и торгуем.

— Вовке только не рассказывай, — попросил я Вилку по пути к машине.

— Неделю выть будет, если рассказать, — хихикнула девушка. — А мне расскажешь что придумал?

— Когда высадим, — пообещал я.

Виталину проняло, и у школы мы оказались в рекордные сроки. Рыжий попытался отдать на одну открытку меньше, был морально наказан и изгнан на уроки.

— Молодые девушки, — показал фотки Вилке. — Первые-вторые курсы училища. Если у такой все хорошо, фотографироваться в голом виде она пойдет только добровольно. Столько желающих в СССР? — с ухмылкой развел рукой. — Нереально. Значит — идут за деньги. Значит — с ними все плохо, получается иногородние из общежитий. По прибытии мне будут нужны все фотографии всех глухонемых — раз уж у нас «Глухое дело» — студенток училищ Одессы. Если успеха не будет — масштабирую на студенток остальных. Часа на полтора задачка максимум, — указал на голову.

— Гениальный детектив! — с ласковой улыбкой погладила она меня по голове. — Пойду позвоню.

* * *

Сверхзвуковой пионер прибыл в Одессу в рекордные сроки, приземлился и покинул аэропорт, вместе со спутниками направившись к парочке черных «Волг». Со мной — старший оперуполномоченный БХСС Семенов Андрей Викторович, тридцатипятилетний гладковыбритый светловолосый мужик с волевым подбородком, как и все мы, одетый в конспиративный гражданский костюм. Чуть дальше — двое КГБшных полковников ростом под метр восемьдесят и титулами кандидатов в мастера спорта по боксу. «Дядя Витя», как я и просил — экономический, а у «Дяди Пети» есть целый ПМ. На лицах обоих — выражение: «надо на самолете со школьником кататься — буду кататься».

Тепло! В пронзительно-синем небе бегут пушистые облака и иногда пролетают самолеты. В воздухе — легкий запах моря.

Пока Виталина под завистливым взглядом оперуполномоченного и индифферентными — коллег снимала с меня пиджак — плащ уже в висящей на ее плече спортивной сумке — никому не отдала — заметил:

— Я думал будет гораздо громче.

— Ту-144 — настоящая гордость Советского союза, — важно покивал щелоковский следак.

— Значит пойдем шуметь сами!