Вависон

Павел Райтер, 2020

Человеку тридцать лет. Он разведён, он в долгах, он ходит к психологу и зависим от навязчивых идей и повторяющихся снов. Всё меняют таблетки валиума и игнорирование инструкций. Рассказ о солипсизме и внутренних сверхидеях людей. О том, как субъективный мир человека может отличаться от объективной реальности и о том, как эти два мира могут сосуществовать друг с другом. Единственная проблема в том, что миры героя враждуют. И один старается убить другой. Как решится проблема человека, решившего, что объективный мир – ложь?

— Антон, давайте перейдём к сути. Что вас беспокоит? — не сводя с меня глаз, спросил врач.

— Это обязательно? Можно я просто буду спать на вашей мягкой кушетке?

Последние месяца два я хожу к психологу-психиатру и только тут могу хорошо вздремнуть.

— Кушетка далеко не мягкая, и да это обязательно. Я должен как-то отрабатывать свой хлеб, а вы ещё и мерзко похрапываете.

Пока он не сказал про кушетку, мне она казалась мягкой, я сел поперёк, поставил локти на колени и приложив ладони к лицу, уставился на душевного лекаря.

— Антон в прошлый раз вы что-то сказали о волнующем вас сне, — смотря на меня поверх очков, произнёс он.

— Пожалуйста! Я только на вашей кушетке хорошо сплю, — умолял я.

— Купите её у меня и спите на ней дома — безучастно сказал он.

— Сколько?

— Шестьдесят две тысячи.

Жидяра.

— Сон, Антон, — продолжил он после моего молчания, означающего, что он загнул цену.

— Ничего такого не говорил.

— Как же? Вот у меня записано: «Вторник. Сон, преследующий с детства». Вы были в полудрёме, могли и забыть. Я могу прописать вам таблетки для памяти.

— А-а, да. Помню, сон.

Мне не хотелось тратить деньги на таблетки, доктор знал это и довольно ухмыльнулся.

Он, знаете, типичный врач. Такой какими их показывают в рекламе зубной пасты, по крайней мере, я видел только таких. Высокий, подтянутый, с сединой в ровно стриженной бородке. Всегда вежлив и обходителен, как дьявол.

— Что же вы там видите?

— Этот сон, — я снова откинулся на кушетку, — он будто преследует меня с детства. На самом деле, детства толком не помню, мимолётно пролетело, а вот то, что сон мне этот снился, помню.

— В этом сне вы встречаетесь с мамой? Вы скучаете по ней, вы злитесь на неё за одинокое детство?

— Нет, что?!

— Продолжайте.

— Там я постоянно играю на гитаре собственную песню, которую только что написал. На утро я не могу вспомнить слов, но один мотив я запомнил на всю жизнь, он играет у меня во сне постоянно. — я набурчал мотив, снившейся мне мелодии.

Он засмеялся.

— Это — Сениев. Песня Сениева"Сомниум". Скорее всего, вы услышали эту песню и она проецировалась вам во сне, — ухмыляясь и чиркая что-то в блокноте сказал доктор.

— Никогда не слышал о такой песне.

— Шутите? Самая популярная песня восьмидесятых. А по радио её до сих пор крутят.

— Правда, никогда.

— Давайте я включу радио, быть может, она нам попадётся, — он достал смартфон, потыкал что-то и из динамиков заговорили голоса, он переключил пару каналов, сделал тише и положил на стол между нами, — вот, тут часто её крутят. Может, нам повезёт и до конца часа её поставят. Говорите дальше.

— Суть в том, что… Господи, серьёзно есть такая песня? Я надеялся на то, что во мне какой-то скрытый талант к рифмоплетению, который проявляется лишь во сне. А получается, что я просто где-то услышал это и всё.

— Ну, послушайте. Вполне возможно, что у вас есть этот скрытый талант. Начните писать стихи и увидите. Вот попробуйте сейчас что-то срифмовать.

— А-ам, нет. Не буду, у меня не получится.

— Ну, давайте, — растянув улыбку, просил он.

Этот гад липкий и доставучий.

— Ох, окей, ладно. Что-то… здесь у вас прохладно.

— Замечательно! Видите, немного практике и будете писать, как Шекспир!

— Так же нудно?

— Так же прекрасно! О! Вот она, — он прибавил громкость на телефоне и я услышал знакомый мотив. Это была она — снившаяся мне, якобы моя, песня.

Теперь я услышал слова той песни, а не только мотив."Это всё сон, сомнений нет. Я сам себе в реальность шлю привет" — хрипел голос Сениева.

— Самая популярная песня восьмидесятых?

— Ага.

Сениев заорал припев, переходя с хрипоты на скрип:"Четыре части — вот весь я! Я проснусь!". Доктор выключил звук.

— Так… А что вас в этом сне волнует?

— Я… не знаю. Я там, всегда был одного и того же возраста. Когда мне было пять, во сне мне было, скажем, двадцать, в десять тоже двадцать, в пятнадцать — двадцать, мне уже тридцать, а там всё двадцать. Обычно же во сне мы того же возраста, что и в жизни. Так?

— У большинства так. Но быть может, в детстве вы посмотрели, какой-нибудь фильм про рок-звезду, типа"Первый в Рок-н-Роле"и это засело вам в голову, навязчивой идеей.

— Я иногда думаю, что всё это просто сон, на самом деле я — молодой музыкант, а все эти проблемы, кредиты, жёны, любовницы, разводы, нищенство — страшный сон.

— Ха, да, это было бы, наверное, шикарно. Я тоже о подобном иногда мечтаю перед сном, жаль только наша реальность тут…

— Вы вполне можете быть агентом матрицы или где я нахожусь… Нет, правда, я начал задумываться об этом лет в семнадцать, но со временем я понимаю, что вероятность просто огромная. Вероятность того, что это сон. На улице у меня часто появляются люди из ниоткуда.

— Вы проверяли зрение? — отстранённо спросил он.

— У меня минус один.

— Почему не носите очки?

— Линзы.

— Очки — это стильно, — он важно поправил свои.

— Линзы — удобно.

— Продолжим.

— Я слышу странные звуки, будто из ведра или сквозь сон.

— Шумные соседи?

— Нет. Соседи тихие. Потому что, подозреваю, нет их. Пустые квартиры, а вижу их только в коридоре для правдоподобности.

Он сидел и улыбался. Вавилон так и делает. Объявляет глашатаев правды — психами и лжецами.

— Вот открою глаза и всё исчезнет. Вы, счёт за ваши услуги, ваша кушетка.

— Ууу… Мне этого не надо, — он засмеялся, — вы проснётесь, а мне что делать? Я кушать хочу, нет, давайте не будем никуда просыпаться, — он засмеялся ещё сильнее и фальшивее, — На самом деле, это похоже на маниакальную идею, да ещё и галлюцинации. Вы кроме шума ничего не замечали?

Конец ознакомительного фрагмента.