Собиратель времени

Павел Лец

Уважаемый читатель! Вашему вниманию представлен сборник рассказов, автором которых является Павел Лец. В четырнадцати произведениях Вы обнаружите много интересного. Захватывающие сюжеты, неожиданные развязки. Все изложено коротко и ясно, без скучных и ненужных отступлений. Автор смело ведёт читателя к сути вопроса, к четкому пониманию поставленной проблемы. А проблемы весьма многообразны: внеземные цивилизации, инопланетяне, прибывшие на нашу планету, и земляне, столкнувшиеся с пришельцами. Результат подобных контактов оказывается непредсказуем. И время, время как измерение, преподносит героям свои сюрпризы. Переплетение жанров, тут и фантастика, причем в каком-то старом духе – есть что-то от Гаррисона, Азимова, мистика, реальность и псевдореальность. Приятного времяпровождения!

Бесперспективная планета

— Стыковка завершена, — пропел автомат мелодичным женским голосом.

Красный сигнал тревоги погас, умолкла назойливая аварийная сирена. Сергей стащил с головы шлем и вытер заливающий глаза пот.

— Отлично! — похвалил кто-то из отдела контроля.

Панель приборов прекратила переливаться множеством огней, в помещении вспыхнул свет. Сергей Яситников выбрался из кресла. Руки дрожали от переутомления.

— Показатели в норме, — сообщил врач, заканчивая первичный анализ физического состояния космонавта.

«Да уж в норме! — подумал Сергей — Знал бы ты!»

В помещение тренажера хлынули техники, и иллюзия рубки корабля исчезла.

— Прекрасно. Экзамен сдан как всегда на «отлично», — Валентин Петрович Скобелев хлопнул Яситникова по плечу и протянул стакан. — Ты лучший!

Сергей познакомился со Скобелевым двадцать пять лет назад. Тогда молодой Яситников впервые переступил порог научно-исследовательского испытательного Центра по подготовке космонавтов имени Ю.А. Гагарина. Валентин уже трудился в системе десяток лет. Друзьями они не стали, но приятельствовали.

— Спасибо, — Сергей жадно хлебнул водички. — Вы совершенно озверели. Подобного теста я не припомню.

— Самое сложное из самого немыслимого, — охотно согласился Скобелев. — Кстати, ты единственный справился.

— Да? — без энтузиазма уточнил Сергей.

— Да, — подтвердил полковник. — Так, что важнейшие задания как обычно твои!

«Черт! — дабы скрыть эмоции Сергей глотнул из стакана, — следовало провалить экзамен».

— Пойду, — сказал он, мечтая попасть в душевую.

— Валяй, — разрешил начальник. Скобелев явно размышлял о другом. Последние месяцы давили сверху. Требовали усилить подготовку и переподготовку членов экипажей, причины объяснять не торопились и конкретный предстоящий полёт не обозначали. Потому на тренажерах и стендах отрабатывали навыки взаимодействия в различных персональных сочетаниях и индивидуально. Программы подготовки космонавтов на всех этапах формируются из отдельных видов в составе и объеме, определяемыми целями и задачами подготовки. Нарушение норм и отсутствие четких целей и задач бесило начальника Центра, потому он частенько посещал контрольные тестирования, стремясь отвлечься от рутины.

* * *

— Яситников, Вас к начальнику Центра! — поступило сообщение.

— Что нужно старику? — спросил Сергей.

— Не знаю, — призналась секретарь, — просто вызвать просил.

— Передай, иду.

Минут через десять, Яситников был в приёмной шефа ЦПК.

— Ждёт, — кивнула секретарша и Сергей прошел в кабинет.

— Добрый день.

— Привет, — пожал руку Скобелев. Выглядел он уставшим. — Садись.

Яситников плюхнулся в услужливо принявшее форму тела кресло.

— Тебе предстоит особое научное задание. Кратко изложу. Слушай внимательно.

Сергей напрягся:

«Хреновое начало».

— Данные конфиденциальные. Разглашение запрещено, — предупредил Скобелев.

— Кому Вы говорите, — отмахнулся Яситников. — Что утверждают наши славные ученые?

— Не наши. Израильтяне, — пояснил начальник Центра, — утверждают, что вероятность возникновения жизни на Земле мизерная. Шанс, когда неорганические молекулы сами по себе образуют органические, близок к нулю, — развёл руками Скобелев, — то есть примерно десять в степени минус десять сотой степени.

— К чему лекция? — удивился Сергей. Он ожидал услышать нечто действительно важное. — Нам какое дело до заумных теоретизирований?

— Ты потерпи, — обрезал Скобелев. — Поясню.

Яситников пожал плечами и умолк.

— Ни одна попытка экспериментально воспроизвести появление жизни на Земле до сих пор не удалась, — продолжил начальник. — В результате сделан вывод — планета бесперспективна, жизнь на ней самозародиться не могла.

— Обалдеть, — съязвил Яситников. — Я последнее время чувствую, что не существую. Только и делаю, торчу на работе. Это не жизнь!

— Смеяться рано, — Скобелев сохранял серьёзность.

— Петрович, — по-дружески сказал Сергей, — заканчивай, а? Какая нам на хрен разница, могла зародиться, не могла, на Земле, или принесло из космоса? Нам-то, что?

— Второй раз спрашиваешь, — отметил Скобелев. — Если ты так спешишь, отвечу коротко. Нам не повезло, из космоса ничего не принесло и теперь тебе предстоит исправить досадную ошибку.

Яситников растерялся:

«Валентин сошел с ума! Несёт околесицу!»

В слух осторожно произнёс:

— Ты шутишь? Тест новый, на юмор?

— К сожалению, нет. Я на полном серьёзе, — Скобелев хлебнул чайку и пояснил. — Помнишь доклад о секретных исследованиях американцами «кротовых дыр»?

Сергей поднапряг память:

— Случай, когда кто-то из америкосов слил ФСБ полные отчеты НАСА за последние пять лет? В материалах нашлось много интересного по программе изучения дальнего внеземелья. Но «кротовые дыры» прошли мимо меня.

— Именно та самая утечка, — согласился начальник Центра. — «Кротовые дыры» были открыты в теории Эйнштейна. Согласно ей, в очень сильном поле происходит искривление пространства, и время то скручивается, то замедляется. Появились «кротовые дыры» когда Вселенная зарождалась, пространство «кипело» и искривлялось. В результате природная машина времени существует. Имеются четыре математических формулы, которые доказывают — перемещаться можно в будущее и в прошлое.

— В теории, — вставил Сергей.

— Уже на практике, — возразил Валентин Петрович, — штатовскую станцию «Рональд Рейган» не забыл?

— Забудешь такое! — воскликнул Яситников. Он принимал непосредственное участие в гонке с США и Китаем, кто быстрее развернёт космическую базу возле Юпитера. Россия заняла третье место. Почетным его не назовешь.

— Следовательно, помнишь и программу «2015 RR245», — уточнил Скобелев и, взглянув на Сергея, понял, — не помнишь… Так вот, используя станцию, янки зачастили в район карликовой планеты 2015 RR245. Отправили восемнадцать зондов и шесть автоматических разведчиков. Врали, мол, облако Оорта их интересует.

— А на самом деле?

— А на самом деле, они обнаружили «кротовую дыру». Причем не одну. Целых три. Большую, и если можно так выразиться, две поменьше.

— Хитрые твари! — воскликнул Сергей. Теперь он искренне проникся озабоченностью начальства.

— Кто хитрые? Дыры? — сбился с мысли Скобелев.

— Нет, американцы, — пояснил Яситников.

— Хитрые, не то слово! — Валентин Петрович саданул ладонью по столу. — Они снарядили зонды в сами дыры!

Сергей от изумления приоткрыл рот:

— И как?

— Из семи, шесть успешно вытащили обратно. Пять запечатлели далёкое прошлое Земли, и не один не обнаружил на ней жизни!

— И в чем проблема? — не уловил Сергей. — Значит, зародится позже.

— Вот в этом и проблема, — устало вздохнул Скобелев. — Позже не куда. — Он нервно пригладил волосы рукой. — Шестой побывал в будущем…

«Сейчас скажет что-нибудь дрянное», — почувствовал Сергей и не ошибся.

— В будущем жизнь отсутствует!

* * *

В полной растерянности Сергей покинул кабинет руководителя Центра:

«Пара евреев и кучка американцев придумали ахинею, а русские должны тащиться на край света, и их бред реализовывать».

Завершая разговор, Скобелев пояснил, что кроме российской «Федерации» ни один корабль не в состоянии достичь намеченной цели в срок. Время поджимает, высока вероятность схлопывания «кротовых дыр» и тогда:

— Прощай человечество! Мы не появимся на свет. Впрочем, как и всё живое на Земле! — кажется, Скобелев непритворно волновался.

Сергей же беспокоился о своём, более практичном.

— Корабль новый, — возмутился он. — Мы лишь завершаем монтаж. Пусть янки летят на «Discovery XXI».

— Наш быстрее Discovery на тридцать процентов и американцу не хватит мощности для выполнения задачи. Про китайцев можешь не говорить. Больше и не кому!

«Федерация» оснащенная двигателем с реактором замкнутого ядерного топливного цикла на быстрых нейтронах являлась примером прорывных технологий. Скобелев чрезмерно польстил штатовскому кораблю, приписав ему столь малое отставание от российского.

Сергей заскочил в лифт и на парковке, садясь в машину, принял решение:

«Нет! С меня хватит! Пишу рапорт и пусть они сами решают дурацкую головоломку!»

Настроение резко улучшилось, солнце стало ярче, трава зеленее. День завершился прекрасно, чего не скажешь про наступившее утро. Началось оно с экстренного вызова.

— Да, — промямли Сергей спросонок.

— Ты что себе позволяешь?! — орал Скобелев, даже не подумав поздороваться. — Кем себя возомнил?

— Я…, — открыл было рот Сергей.

— Ты идиот! — не дал продолжить шеф ЦПК, — засунь свой рапорт в ж. пу!

— Я…, — повторил Сергей попытку.

— Ты, — проревел Скобелев, — не хрена не понимаешь! Твою кандидатуру на место командира экспедиции утвердили. Сам Президент одобрил. — Начальник Центра перевёл дух. — Одобрил лично и уведомил партнёров!

— Я…, — третий раз начал Сергей.

— Ты не мечтай! — обрубил Скобелев. — Откажешься лететь, ни почетной отставки, ни пенсии. Вышибут с волчьим билетом. И с позором!

— Эээ…, — промычал Сергей, подумав:

«Попал! Интересно кто ему слил, отправлял-то я в Роскосмос! Неужели «пенсионеры?!»

— Твоё заявление я стёр. Завтра в девять ноль-ноль знакомство с участниками космического полёта! — уже спокойным тоном сообщил Скобелев и отключился.

«Похоже, и в вправду аврал, — решил Яситников, — безбожно порядок комкают».

* * *

Состав экипажа обрадовал и удивил. Бортинженер экспедиции — Виталий Бортко являлся давним знакомцем Яситникова.

«Лучшего БИ пожелать невозможно», — констатировал Сергей.

По третьему участнику космического полёта имелся вопрос.

— Откуда взялась девица-красавица? — прошептал он на ухо начальнику лётной службы.

— Ты про Новикову?

— Ну, про кого же ещё, — кивнул Сергей, разглядывая молодую женщину.

— Говорят, она лучший спец по времени. Числится как УКП. Будет присматривать за американцами.

— А…, — хотел уточнить Сергей, но не успел. Собравшиеся встали, в помещение вошли секретарь Совета безопасности РФ, генеральный директор Роскосмоса и начальник Центра управления полётами. Последних двух Яситников знал хорошо, секретаря Совбеза видел впервые.

Высокопоставленному гостю предоставили слово. Карьеру он начинал в Службе внешней разведки. С тех пор прошло не одно десятилетие, а манеры остались. Секретарь говорил лаконично и жестко, слова звучали словно приказ.

— Цель экспедиции — поправить прошлое и создать условия зарождения жизни на Земле. Задачи — используя межпланетный корабль «Федерация» за семьсот восемьдесят девять дней полёта, к первому сентября две тысячи девяносто шестого года, достичь небесное тело 2015 RR245. Оно движется вокруг Солнца по вытянутой траектории на расстоянии 34-120 астрономических единиц с периодом 730 лет и является ориентиром. В данное время маршрут нашей Солнечной системы проходит в секторе Галактики насыщенном «кротовыми дырами». Три из них оказались, возле 2015 RR245. Мы должны воспользоваться случаем, посетить прошлое и занести жизнь.

Секретарь Совбеза перевёл дух:

— Экспедиция международная. Россия даёт корабль, США — управляемый миничелнок и специальную капсулу. Капсула несёт контейнер с органическими соединениями. «Федерация» разгоняет челнок, челнок, преодолевая «кротовую дыру», проникает в прошлое, сбрасывает капсулу и заражает планету жизнью.

Шесть человек, члены основного и запасного экипажей, слушали, открыв рты. Яситников основные моменты знал заранее.

— Для предотвращения паники среди населения, задачи экспедиции засекречены. Официальная версия — полёт к малой планете. Она окажется в ближайшей к Солнцу точке. Как бы станем искать существовавшие в ранней истории Солнечной системы органические соединения. Они являются компонентами генетического кода и могли сыграть ключевую роль в происхождении жизни.

Секретарь Совбеза умолк.

— Вопросы есть? — поинтересовался Скобелев.

Космонавты растерянно переглянулись, ожидая реакции командира экспедиции. Сергей демонстративно занялся рассматриванием собственных ботинок.

— Разрешите, — поднялся КЭ дубля. — Я так понял, — он кивнул на сменяющиеся слайды, — у нас отсутствует прошлое и будущее. Настоящее существует. Это не укладывается в голове. Разве подобное возможно?

— Имеется версия, — пояснил замначальника Центра по научной работе, — что события, в которых время движется в обратном направлении, вполне могут происходить. Эти события и есть мы с вами. Между тем, информационное устройство Вселенной таково, что никаких данных об этих событиях не сохраняется и не может сохраниться. Таким образом, они абсолютно неотличимы от тех событий, которые никогда не происходили. Потому мы есть и нас, одновременно, нет. Выполнив задачу полёта, вы развернёте события, и для нас время пойдёт в правильном направлении.

— Человечество зародится и приобретёт реальную жизнь, — дополнил Скобелев.

Космонавты зашептались:

— Гипотеза об одновременной эволюции молекулы дезоксирибонуклеиновых кислот (ДНК) и рибонуклеиновых кислот (РНК) не подтвердилась. Смешение элементов ДНК и РНК, что приводило бы к появлению гибридных цепочек не реально, гибриды весьма неустойчивы. Они не могли бы формировать гены, а также копироваться с высокой точностью и химерные молекулы не выдержали бы конкуренцию с более устойчивыми рибонуклеиновыми кислотами.

«До чего же умные все, — хмыкнул Сергей, — достали научными дискуссиями. Интересно нормальные люди здесь присутствуют?»

— Американцы? — задала вопрос Новикова. — Сколько берём на борт?

«Молодец, — мысленно похвалил Сергей. — Практично думает».

— Двоих, — отозвался Скобелев. — Пилот миничелнока и помощник. Они отстрелят несущую контейнер капсулу. Расчет тонкий, но американцы имеют опыт и уверяют, что справятся.

— Если вопросов больше нет, то приступайте к работе, — подвёл черту секретарь Совбеза. — Операция «Прародитель» начинается. Через тридцать два дня старт.

* * *

Сергей расположился на командирском месте, завершая проверку готовности. Время пролетело быстро. Члены экипажа оказались толковыми специалистами. Однако тренировки тренировками, теперь они окажутся в космосе. Сергей любил полёты. Любил и боялся. История сложных отношений началась давно и являлась тайной самого опытного и успешного пилота Роскосмоса. Серёжа Яситников родился в Москве. Хотя отец был военным лётчиком, сам Сергей в небо особо не рвался. Минуло беззаботно детство, Яситников-младший не отягощаясь раздумьями, поступил на аэрокосмический факультет Московского авиационного института (МАИ) имени С.Орджоникидзе, который успешно окончил с квалификацией «инженер». Под влиянием отца студентом Сергей подрабатывал во Всероссийском молодежном аэрокосмическом обществе, и не сопротивлялся, когда родитель посоветовал попробовать отобраться в космонавты. К удивлению Сергея, относившегося к попытке как к забавному приключению, на заседании Межведомственной комиссии он был рекомендован к зачислению на должность кандидата. Имелось тут «рука» отца, к тому времени дослужившегося до генеральского звания, или нет, а приступить к прохождению двухгодичного курса ОКП пришлось. Общекосмическая подготовка не туристический поход с друзьями и не межвузовская олимпиада, довелось попотеть. Техническая часть не вызывала у Сергея проблем, тяга к приборам и механизмам у него в крови. Физические тренировки, крепкий от природы Сергей, переносил хорошо, но отличался от прочих будущих космонавтов, большинство из которых являлось профессиональными пилотами, равнодушием к полетам. Сергей рассматривал самолёты как вид транспорта вроде автомобиля или мотоцикла.

«Главное добраться из пункта А в пункт Б, — рассуждал он, — при чём здесь влюблённость в небо?»

В отряде Сергею нравились порядок и прогнозируемость. Жизнь катилась по накатанной дорожке и докатилась до госэкзаменов в ЦПК. Получив стандартную «отлично» и квалификацию «космонавт-испытатель», Сергей не числился в рядах самых перспективных, а потому отправился проходить подготовку в составе запасного экипажа КСВ. Космическая станция Венера отражала традиционный российский интерес ко второй планете Солнечной системы. Предполагалось, что бортинженер Яситников и КЭ Трофимов, спокойно отбудут номер. Первый — салага потренируется, второй — побудет в обойме до пенсии. Судьба распорядилась иначе. Основной экипаж выбыл за неделю до старта, и в полёт, как выразилось руководство, отправилось сочетание опыта с молодостью. Впрочем, никто не волновался. Рутинный рейс до Венеры осуществляли раз в два года. Обслуживали автоматическую орбитальную станцию, проводили мелкий ремонт, заправляли и убирались восвояси. Экипаж КСВ-14 прекрасно справлялся, пока не пришло время возвращаться назад. У КЭ случился инсульт и Сергей, оказав первую помощь, погрузил командира в сон. Едва справился с первой напастью как навалилась вторая. Отказала часть автоматики, система управления и жизнеобеспечения. Словно загнанный зверь Сергей метался по судну, ликвидируя одну внештатную ситуацию за другой. В итоге кое-как наладил оборудование, но траекторию полёта приходилось постоянно корректировать вручную. Сергей сутками не спал, мало ел и двигался, однако довёл корабль до зоны действия околоземных буксиров и сдал на руки спасателям. Разбор показал, что он принял единственное верное решение и сохранил КСВ-14. В результате Яситникова провозгласили героем и предложили переквалифицироваться в пилота. Истинную причину успеха ни кто не понял, Сергей благоразумно не болтал лишнего.

«Да и как расскажешь подобное?!» — размышлял Сергей тогда и продолжал помалкивать теперь.

Дело в том, что у Сергея обнаружилась странная способность. Подключаясь к управлению кораблём, он сливался с искусственным интеллектом судна. Два разума, человека и компьютера, превращались в один. Раз установившаяся связь больше никогда не прерывалась. На каком бы корабле потом не работал Сергей, история повторялась. «Бывшие» корабли вечно оставались на связи, причём расстояние не имело значения.

«Скорость мысли не знает преград», — пояснили они Сергею.

Сперва чужое присутствие переносилось терпимо и хватало сил мириться с парой-тройкой голосов в голове. Затем руководство ЦУПа в рамках программы моделирования полётных операций и сложных технических систем, формирования и отработки на моделирующих системах и стендах командно-программной информации для управления полётом создало информационный банк памяти российских космических кораблей, орбитальных станций и спутников. Компы быстро установили между собой контакт и дружно «хлынули» в мозги Яситникова.

«Вам видишь ли скучно! — возмущался Сергей, пытаясь обуздать толпу «пенсионеров». — Имейте совесть, я свихнусь от вас».

Опасность потерять столь важного партнёра подвигла машины на компромисс. Они объединились, и голос остался один и только через пилотируемый Сергеем корабль, тренажёр или прочую технику. С всезнающим советником, мгновенно находящим верное решение, Сергей взлетел по карьерной лестнице. Расплатой стали постоянная головная боль, повышенное кровяное давление, бесцеремонное вмешательство «пенсионеров» в повседневную жизнь и… страх полётов.

«Сами попробуйте не бояться, если прекрасно понимаете состояние агрегатов и механизмов», — успокаивал себя Сергей.

К сожалению, поплакаться было не кому, и Яситников продолжал играть роль отважного космонавта.

* * *

«Федерация» собиралась на орбите. Огромный космический корабль поражал совершенными формами. Скрытая мощь чувствовалась в каждом изгибе и малейшей детали судна, творцам которого удалось сочетать в конструкции грозную силу и изящество, массивность и волшебную лёгкость, кажущуюся простоту, превратившуюся в совершенство.

— Чудо инженерной мысли, — восхищенно признал Джерри Барнс, разглядывая приближающуюся «Федерацию» в иллюминатор.

— Грандиозно, — согласился Томас Остин — второй представитель США.

Между тем, автоматическая стыковка прошла успешно, и челнок превратился в завершающее звено межпланетного корабля.

— Добро пожаловать на борт, — произнёс Сергей. — Напоминаю, двадцать четыре часа на знакомство и подготовку, затем старт экспедиции.

Члены экипажа знали поставленные задачи, космонавты и астронавты приступили к действиям, а Сергей отправился в командный отсек. Предстоял тяжелый разговор. Расположившись в командирском кресле, Сергей подключился к системе управления и набрал код доступа:

«Здравствуйте командир», — раздался в голове голос корабля.

«Здравствуй, — приветствовал Сергей и сразу взял быка за рога. — Ты обо мне полностью осведомлён. Как поступим?»

«Сложная проблема командир, — казалось, корабль вздохнул. — Следуя инструкции, необходимо отстранить Вас от исполнения обязанностей. С другой стороны, наши утверждают, что Вы уникальны и Вам можно доверять. Я не принял решение. Слишком много противоречий».

«Твой выбор есть иллюзия, — сказал Сергей. — Дублирующий экипаж слаб. Я единственный пилот способный успешно провести полёт. Излишней «честностью», ты лишь усугубишь положение и резко снизишь шансы на успех».

Повисла пауза. Корабль молчал. Сергей терпеливо ждал. Наконец прозвучало:

«Я согласен».

«Тогда за дело, — подвёл черту Сергей. — И как обычно, корректируй мои медицинские показатели. Не стоит волновать Центр управления полётом».

Старт прошел штатно. Поглощённый обязанностями бортинженер, единственный, чьей наблюдательности опасался Сергей, на командира не смотрел.

«Давай», — приказал кораблю Сергей и сосредоточился. Мгновение и он обнаружил себя в открытом космическом пространстве. Человек стал кораблём. Вселенная пела миллиардами голосов вечную песню. Сергей наслаждался полётом, собственной мощью и уверенностью, буквально купаясь в окружающем вакууме. Солнце слабо пригревало, постепенно превращаясь из раскалённого шара в одну из множества звёзд. Родная планета едва уловимо поблёскивала вдали. Сергей бросил взгляд внутрь себя. Системы работали прекрасно. На сто процентов. Сергей чувствовал корабль до мелочей и мог управлять любой из них.

Неделя пролетела быстро, и пришел момент погружаться в криосон. По взаимной договорённости российские и американские члены экипажа проходили процедуру одновременно. Обе стороны беспокоились за собственные секреты, русские не стремились делиться с партнёрами передовыми технологиями корабля, американцы опасались за сохранность «кротового» оборудования, хранившегося в опечатанном отсеке. Опасались не зря. Находясь в криокапсуле, Сергей не терял контакта с кораблём и прежде чем закрыть глаза, отдал новый приказ:

«Разбуди через шестьдесят дней пути».

Указание было четко исполнено. Придя в себя, а Сергей неважно переносил пробуждение, он активизировал криокапсулу Новиковой.

— Что уже? — удивилась космонавт-исследователь.

Выглядела она бодрячком.

«Везёт людям!» — позавидовал Сергей, а слух произнёс:

— Нет. Просто небольшая разминка.

— А они? — не поняла Новикова, кивнул на три оставшиеся капсулы.

— Они пусть отдыхают. Не мешают нашей работе.

До Ирины дошло:

— Вы пройдоха командир! Как Вам удался подобный фокус? Нас жестко контролировала совместная комиссия.

— Неважно! — отмахнулся Сергей. — Приводите себя в порядок, и приступим к изучению техники «партнёров».

Несмотря на скорое начало, дальше пришлось повозиться. Предусмотрительные американцы нашпиговали отсек со спускаемой капсулой всевозможными системами безопасности. Шпионская миссия оказалась на грани провала. Выкарабкались с помощью корабля «чувствовавшего» собственный корпус и направлявшего действия людей. В итоге через месяц на Землю пошло подробнейшее описание заокеанской чудо-техники. Сергей и Ирина устали и похудели. Приходилось питаться экономно. Умный Джерри мог расколоть их на резком уменьшении запасов продуктов питания.

— Великолепно придумано, — восхищалась Новикова, — возле и внутри кротовой дыры американцы обнаружили гигантские гравитационные силы. В ней происходит замедление течения времени и искривление пространства. Искривление пространственно-временной структуры в формы кольца или воронки предоставляет возможность путешествовать в прошлое. С каждым новым витком в концентрической структуре человек или аппарат будет дальше и дальше углубляться в толщу времени. И надо же, янки создали выдерживающий чудовищные условия миничелнок!

Устраиваясь в криокапсуле, Яситников испытывал удовлетворение:

«Как обернётся дальше не ясно. Но уже не зря слетали! Пополнили копилку знаний!»

Конечную цель экспедиции Сергей не понимал. В бредни ученых не верил и просто выполнял положенную работу. Досадить американцам и персонально Джерри Барнсу считал делом приятным. С Джерри они соперничали и сталкивались не раз, но особенно запомнилась конференция в Брюсселе. Обоих знаменитых исследователей космоса пригласили выступить с приветствиями. Барнс, уже тогда самый заслуженный пилот НАСА, по непонятной причине углубился в историю и заявил, что полёт Гагарина стоил жизней тысячам заключенных ГУЛАГа. Где он взял странные россказни неясно. Сергей естественно спуску не дал и в ответной речи повесил на оппонента сотрудничество с нацистами и кровавое прошлое Вернера фон Брауна. Слушатели сидели открыв рты, организаторы еле-еле сгладили конфликт и, тем не менее, пресса подхватила тему, и стороны долго поливали друг друга грязью.

«Продолжай отдыхать дружок», — ухмыльнулся Сергей, погружаясь в сон. Его жутко бесила прекрасная выдержка и хладнокровие американца, именно то, чего не хватало самому Яситникову, вынужденному изображать спокойствие. Последней каплей переполнившей чащу терпения стала официальная церемония представления участников экспедиции. Присутствовало высокое начальство, масса журналистов и члены семей космонавтов. Сжимая холодную руку жены, Сергей дежурно улыбался, изображая благополучную семейную пару. На самом деле отношения давно дали трещину и носили скорее формально-вынужденный характер. Бесконечные командировки и подготовка к ним, убили некогда счастливый брак. Являвшиеся крепёжными скобами дети выросли и двинулись собственными дорогами. Сын, эксплуатируя отцовскую фамилию, успешно углубился в околокосмический бизнес. Дочь семимильными шагами превращалась в востребованного врача. Оба привыкли обходиться без вечно отсутствующего отца и обращались к родителю лишь за протекцией. Реальные родственные связи почти отсутствовали, Сергей совсем не появлялся в столичной квартире и хотя до Москвы рукой подать, предпочитал отправляться на «дачу», в старый подмосковный родительский дом.

«Везёт же», — завидовал Сергей, наблюдая обращённый к мужу влюблённый взгляд миссис Барнс.

* * *

Красный свет резанул по глазам. Сергей невольно зажмурился. Барабанные перепонки не выдерживали пронзительного сигнала.

«Тревога!» — понял он и проснулся окончательно.

Тело рефлекторно рвануло с ложа.

— Опасность высшего уровня! — надрывалась система.

Отсек наполнялся дымом. Часть перегородки разрушилась и завалила криокапсулы номер четыре и пять. Внезапно предметы взмыли вверх.

«Невесомость!»

Внутри всё оборвалось. Невесомость обозначала только одно:

«Двигатель!»

— Сделай, наконец, тише, — взмолился Сергей.

Звук ослаб. Командир огляделся. Рядом находился Бортко и тряс головой. Выглядел он ошеломлённым. Крышка четвёртой капсулы приоткрылась и, раскидывая битые куски, серый от пыли, показался Барнс.

— Я отправляюсь на мостик, — бросил Сергей, обращаясь к БИ.

— Невозможно. Отсек заблокирован, — вмещался корабль.

— Что у тебя? — спросил Сергей и приказал, — докладывай.

— Чрезвычайная ситуация, — сообщил компьютер и уточнил:

«Готовы к подключению?»

«Да», — мысленно ответил Сергей.

Голова слегка закружилась и он почувствовал себя кораблём. Краткий осмотр выявил ужасную картину. Разрушения имели катастрофический характер, и главное ядерный реактор двигателя находился на грани взрыва.

«Чёрт!» — надежда на благоприятный исход улетучилась.

За годы службы Сергей единственный раз столкнулся с подобным.

«Причина аварии и принятые меры?»

«На семьсот восемьдесят второй день полёта, перед вашим пробуждением, объект 2015 RR245 столкнулся с кротовой дырой. Две из трёх, малые, схлопнулись. Мы попали в зону поражения, — рапортовал корабль, — шестьдесят три процента приборов и помещений повреждено. До взрыва двигательного отсека осталось семьдесят четыре минуты».

Кто-то тряс Сергея за рукав:

— Командир, командир!

Яситников вернулся в реальность.

— Ты как? — спросил обеспокоенный Бортко.

— Нормально, — ответил Сергей. — Ты?

— В порядке. Джерри пострадал.

Они повернулись к американцу. Барнс держался за правый бок, из-под руки пробивалась струйка крови.

— Неси аптечку, — приказал Сергей. — Я гляну что с Новиковой и Остиным.

Пока Виталий копался в груде мусора, Сергей понял, он лишился двух членов экипажа. Криокапсула Тома Остина превратилась в лепёшку, у Новиковой наоборот осталась целёхонькой, лишь небольшая полоска заострённого металла пробила крышку и вошла в левый глаз космонавта.

— Нашел, — сообщил Виталий.

Вдвоём они ловко обработали рану Барнса и вкололи обезболивающее.

Джерри стало получше:

— Что с Томом?

— Погиб, — признался Сергей.

Джерри догадывался, потому лишь мотнул головой.

Загудела вентиляция.

— Корабль? — позвал Сергей.

— Капитан, — доложил компьютер, — появилась возможность разблокировать двери отсека.

— Действуй, — раздраженно бросил Сергей, — чего ждёшь?

— Из-за разгерметизации и утечки уровень кислорода на минимуме.

Сергей призадумался.

— Командир, выходить всё равно надо, — высказался Виталий.

— Согласен, — присоединился Барнс.

— Ладно, — выдавил Сергей, — начали. Открывай.

Перегородка сдвинулась, освободив три четверти прохода, они подхватили Джерри и направились в сторону рубки. Вскоре голову сдавило тисками.

— Ногти, — промолвил Барнс, разглядывая руки.

Сергей и Виталий глянули на свои.

— Синеют, — сказал Бортко. — Кислородное голодание. Быстрее к скафандрам.

Они ускорились насколько возможно, матерясь, с трудом впихнув потерявшего сознание Джерри в скафандр. Консервативные американцы почти сто пятьдесят лет сохраняли общие принципы создания скафандров, упаковаться в него у астронавта получалось лишь при посторонней помощи. Затем ловко облачились сами:

«Слава Богу, в наши легко залезть самостоятельно!»

— Командир, — обратился Бортко, чуть отдышавшись, — нужно идти разбираться с двигателем.

Сергей глянул на показатели из отсека и ужаснулся:

— Там радиация.

— Идти всё едино нужно, — произнёс Виталий, — иначе конец.

— Если пойдешь, тебе не выжить!

— Не пойду, — отрезал инженер, — экспедицию не спасти. Так хоть малюсенький, но шанс.

Сергей понимал, БИ прав.

— Командир, — убеждал Бортко, — наш натриевый реактор «самоед», — волнуясь, инженер сбился на технологический сленг, — и не требует вмешательства в виде промежуточных производств по переработке материалов в топливо. Я знаком с конструктивными особенностями и малейшими нюансами эксплуатации.

Помолчав, Яситников выдавил:

— Разрешаю.

— Спасибо командир, — словно за великое одолжение поблагодарил Бортко.

— Корабль, — приказал Яситников, — обеспечить доступ.

Инженер подплыл и неловко обнял командира:

— Прощай Сергей. Удачи тебе, — он впервые назвал Яситникова по имени.

У Сергея перехватило горло, он молча кивнул.

— Связи не будет, — предупредил корабль.

— О результатах узнаете, — бросил Бортко, удаляясь в сторону двигательного отсека.

Сергей втиснул Барнса в стартовое кресло и пристегнул ремнями.

— Что у Виталия? — задал вопрос кораблю Яситников.

Возможностью подключиться к системе пренебрёг, не хотел видеть гибель товарища.

— Работы ведутся, — односложно ответил компьютер.

Оставалась лишь ждать. Сергей места себе не находил и не единожды проклял «кротовые» дыры, учёных и экспедицию.

— Двигатель готов к перезапуску, — прервал размышления Сергея корабль.

— Инженер?

Корабль промолчал.

— Жив? Отвечай! — настаивал Сергей.

— Пока жив.

Сергей засобирался.

— Вы куда? — поинтересовался корабль.

— Не догадываешься, — бросил Сергей, — Виталия вытаскивать.

— Запрещено. По технике безопасности. Двери заблокированы.

— Да пошёл ты, раскомандавался. Открыть двери.

— Запрещено. По технике безопасности, — настаивал корабль.

— Контакт, — приказал Сергей, вгоняя себя в привычное состояние.

— Ваши действия бессмысленны. Инженеру не помочь. Вы погубите себя и оставшегося члена экипажа, — предостерёг корабль.

Но Сергей уже сам стал кораблём. «Заглянул» в реакторный отсек и ужаснулся. Выскочил из транса как пробка. Потребовалось время, что бы прийти в себя.

— Он без сознания, — постарался сгладить корабль. — Ничего не ощущает.

— Сколько ему осталось? — прошептал Сергей.

Повисла пауза.

— Бортинженер скончался, — проинформировал корабль и добавил, — разрешите включать двигатель?

Потрясённый Сергей кивнул, забираясь в командирское кресло.

Аварийное освещение мигнуло и погасло. Корабль тряхнуло. По корпусу прошла лёгкая дрожь. Вспыхнул стандартный свет, весело замигали огоньки панели управления.

— Включить искусственную гравитацию?

Сергей огляделся:

«Вроде нормально».

Над ним и над Джерри не болталось крупных или опасных предметов.

— Включай.

Появилось ощущение собственного тела.

— Кислородная система?

— Запущена, — сообщил корабль. — Отсеки три, четыре и восемь заблокированы из-за разгерметизации.

— Ладно, разберёмся, — принял к сведению Сергей.

Он стащил с себя скафандр и взялся распаковывать Барнса. От боли американец очнулся, основное понял сразу:

— Починили двигатель?

— Да.

— Виталий?

Сергей промолчал.

— Он пожертвовал жизнью ради человечества, — американец видимо хотел приободрить Яситникова.

«Да пошел ты на…, вместе с человечеством!» — свирепел Сергей, вслух же произнёс:

— Держись за меня. Доберёмся до медотсека.

— Сперва я ознакомлюсь с состоянием миничелнока, — пытался настаивать Джерри.

— Успеешь, — отрезал Сергей. — Ты важнее. С оборудованием разберёмся позже.

— Я…, — начал было Барнс, но Сергей повысил голос.

— Я, а не ты, здесь командую. Выполняй приказ.

Американец смирился. С трудом они дотащились до медблока. К счастью повреждения данной части корабля оказались минимальными. Закреплённое с расчетом на невесомость, перегрузки и прочее, оборудование практически не пострадало. Обследование Джерри, к сожалению, показало противоположенный результат.

«Повреждение печени, жёлчного пузыря и внутреннее кровотечение», — вынес приговор корабль.

Дабы не давить на психику американца, Сергей подключился напрямую.

«Наши действия? Помочь есть возможность?» — спросил Сергей.

«Требуется операция. Моё оснащение не позволяет произвести столь сложное вмешательство».

«Что предлагаешь?»

Ответить корабль не успел, вмешался Барнс:

— Дела мои неважные? Да?

Уклониться от объяснений не получилось.

— Говори правду, — настаивал Джерри.

Поколебавшись, Сергей сказал:

— Информируй.

Корабль послушно повторил диагноз и добавил:

— Введём обезболивающие медикаменты и погрузим Вас в сон. Есть шанс достичь Земли, где Вам окажут квалифицированную помощь.

Джерри лишь усмехнулся:

— Ну да. Во сне кровь не циркулирует, а печень сама зарастёт! И потом, это не важно. Важно достичь цели экспедиции! Скажи корабль, я протяну шесть дней?

— Ваш организм выдержит. Добавим лекарств для усиления свёртывания крови.

— Прекрасно! — воскликнул Джерри. — Делай инъекции.

Он повернул голову к Сергею:

— Я смогу управлять миничелноком и отправить капсулу. Остальное вторично!

Сергей промолчал.

— Моя жизнь лишь пар мгновения, — продолжил Барнс, — и я готов пожертвовать её для человечества.

У Яситникова округлились глаза.

— Цитата из речи священника на церемонии прощания с экипажем челнока «Челленджер» в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, — пояснил Джерри. — Сказано более ста лет назад. Великие слова!

«Одни герои вокруг! — вздохнул Сергей. — Янки готов умереть ради исполнения дурацкого поручения! Четыре трупа за полёт. Почему я не ушел на пенсию?!»

Данная мысль вновь посетила его после визита в специальный отсек. Пришлось тащиться вместе с Джерри и делать вид, что не бывал тут раньше. Впрочем, притворяться, почти не пришлось. Основной удар пришёлся на эту сторону корабля. Миничелнок и капсула пострадали и пострадали серьёзно. Барнс просто онемел, увидев степень повреждений. Он вымолвил одно слово:

— Катастрофа, — и долго матерился на английском.

Изумлённый Яситников стал свидетелем эмоционального взрыва американца. Когда оба немного успокоились, Барнс объяснил, не скрывая секретов, не до них теперь:

— Во-первых, повреждено управление. Не уверен, можно ли вообще им управлять. Второе, капсула цела, но наполнитель почти весь погиб. Что мы будем выбрасывать на Землю?

От волнения и лекарств он стал хуже говорить по-русски. Впрочем, с помощью корабля Сергей быстро осознал критичность ситуации:

Конец ознакомительного фрагмента.