Жнец

Павел Корнев, 2010

Людям кружат голову богатство и власть, бесов манит огонь человеческих душ. Но и те и другие лишь марионетки скрывающегося во тьме кукловода. Игрока, для которого раздирающая Святые земли война не более чем способ добиться собственной цели. Вот только даже призрачные нити оставляют следы, а значит, рано или поздно рыцари плаща и кинжала нанесут ответный удар. И пусть холодная сталь бессильна против порождений Бездны, но иной раз грязные приемы в буквальном смысле слова творят чудеса. Агент тайной службы Себастьян Март получил еще один шанс, но по силам ли ему переиграть таинственного Жнеца? И не пожалеет ли он в итоге о несостоявшейся прогулке на эшафот?

Глава 3

Экзорцист. По остывшим следам к остывшему…

Месяц Святого Огюста Зодчего

Когда у человека много друзей — это замечательно. Правда, зачастую в один не самый прекрасный момент выясняется, что далеко не все, кто считался таковыми, являются ими на самом деле. В лучшем случае — это просто приятели. В худшем… в худшем иной раз и вовсе пакостно выходит.

Другое дело — знакомые. Знакомые — это связи. Знакомые — это возможности. Да, они могут быть весьма назойливыми, но кто из нас без греха? Я и сам, чего уж там, не самый приятный в общении человек. А куда деваться? Работа такая…

Немного поразмыслив, первым делом я решил наведаться в «Рваный парус» — средней паршивости забегаловку, в задней комнате которой владельцами заведения устраивались карточные игры с очень и очень приличными ставками. Заправлявший там толстяк по прозвищу Ленивец обладал просто феноменальной способностью ловить шулеров за руку, но иногда — крайне редко и лишь когда на кон ставились целые состояния — закрывал на эти шалости глаза. Конечно же не просто так закрывал, случайным людям за его столом ничего не светило.

Впрочем, о нечестной игре знали лишь те, кто участвовал в этом весьма доходном дельце, а потому репутация Ленивца продолжала оставаться незапятнанной. Болтуны же обычно имели обыкновение отправляться через люк в одной из комнат «Рваного паруса» прямиком в канал. С солидным грузом на ногах, разумеется.

— Знаю я этот гадюшник, — кивнул Пьер, когда услышал, куда именно нужно нас с Джеком доставить. — Здесь недалеко…

— На соседней улице практически, — подтвердил Пратт.

— Доводилось бывать? — заинтересовался я.

— Не мне. Одному товарищу, которому по рангу этого делать не полагалось.

— И?

— В итоге товарищ оказался нам вовсе не товарищ, — пожал плечами Джек. — Из окна выпал.

— Сам?

— Сам, конечно, — хохотнул Пьер. — Вешаться он наотрез отказался…

— Вот что, Джек, — нахмурился я. — Ты меня на улице подожди тогда.

— А что такое? — выбрался из пролетки рыжий пройдоха, когда Пьер остановился неподалеку от «Рваного паруса».

— Если тебя примут за шпика, со мной точно никто разговаривать не станет.

— Издеваешься? — потеребил серьгу в ухе Пратт. — Это я-то на шпика похож?

— Больше, конечно, на сутенера…

— Ты бы попридержал язык!

— Ладно, пошли, — сдался я. — Но там — молчи. Понял?

— Договорились.

Скучавший на входе вышибала на нас даже не глянул. Да оно и немудрено — время, по меркам местных завсегдатаев, было детское, и заведение пустовало. Остается надеяться, что Ленивец уже на рабочем месте. Не ждать же его тут до ночи…

— Чего изволите? — оживился при нашем появлении протиравший грязным полотенцем посуду за стойкой бара какой-то молоденький парнишка.

— Стаканчик бренди, — заказал усевшийся на высокий стул Джек.

— И Ленивца позови, — распорядился я.

— Кого-кого? — сделал вид, будто ничего не понял, парень.

— Сначала наливаешь стакан бренди, — оперся я на стойку, — потом идешь и говоришь Ленивцу, что его желает видеть Себастьян Март. Укладываешься в пять минут — и продолжаешь радоваться жизни. Не укладываешься — и твоим коллегам придется бежать за лекарем. Или коронером. Смотря насколько задержишься. Все ясно?

Наполнившего Джеку стакан бармена будто ветром сдуло.

— Ты как это сделал? — откинул крышку карманных часов Пратт.

— Что?

— Напугал мальчонку до полусмерти. Он даже вышибалу не догадался кликнуть.

— Думаешь, вышибала побежал бы для него за лекарем? Очень сомневаюсь.

— Смешно, ага. — Попробовавший бренди Джек скривился и глянул на выскочившего из задней комнаты паренька: — Четыре минуты.

— Проходите, — указал на распахнутую дверь тот.

— Хороший мальчик, — усмехнулся я и остановил рыжего пройдоху: — Здесь жди.

— Точно?

— Угу.

Я сунул ему шляпу с плащом и направился в заднюю комнату.

Ленивец — высокий, но сильно раздавшийся вширь мужчина средних лет — сидел за обтянутым зеленым бархатом столом и вертел в руке вытащенную из валявшейся перед ним колоды карту. Больше в комнате никого не было. Две распахнутые настежь двери — и мы. Ну да лишние уши сейчас ни к чему.

— С чем пожаловал? — без особой приязни поинтересовался толстяк.

— Поговорить.

Я уселся за стол, пригляделся и без особого удивления увидел, что в пухлых пальцах собеседника зажат бес.

— Говори, — поморщился Ленивец.

Все верно: особо радоваться моему визиту у него причин не было. И пусть с тех пор, как я выбил из него принадлежавшие Мешку Костей деньги, прошло уже немало времени, такое не забывается. С другой стороны, доложи я тогда Ошу, что Ленивец знал, в чей карман запустил руку, и для него все закончилось бы много-много печальней.

— У меня из-под носа увели одну вещь, очень надо ее вернуть. Сама по себе ценности она не имеет, но кое-кто должен был заплатить за организацию кражи немалые деньги.

— Ничего такого не слышал.

— Никто не трепался о хорошем заказе со стороны? — ничуть не расстроился я столь холодному приему.

— Треплются постоянно, большей частью привирают.

— Во-первых, заказ со стороны. Во-вторых, тот, кто провернул это дельце, набивать себе цену не будет. Трепать языком тоже. Отдаст долги, перестанет брать заказы, уйдет в тину. Загуляет. Или и вовсе пропадет. Что скажешь?

— Надо подумать, — нахмурился толстяк. — На меня ссылаться не будешь?

— Зачем? Мне даже исполнитель малоинтересен, все вопросы к заказчику.

— Насколько серьезное было дело?

— Дело было продуманное. Никаких мальчиков с кастетами и дубьем.

— Значит, молодняк в расчет не принимаем, — пожевал нижнюю губу Ленивец. — Остальных можно по пальцам пересчитать.

— Карп, Грым, Аг Шанге, Жиль Закиль, Валентин Лист, — начал перечислять я.

— Карп в «Ржавой кирке» очередной срок мотает. Грыма в том году под пирс отправили. Шанге с Виком Реей чего-то не поделил и от греха подальше в Арлон перебрался. Лист спился, никто ничего серьезного ему не предложит. Жиль — Жиль мог.

— Кто еще?

— Август Вармине, Ник Лаурай, Якоб Ланц, Курт Бьорк…

— По ним что-нибудь скажешь?

— Август две декады назад в долг взял, но до сих пор не отдал…

— Возможно, исполнитель уже в канале с камнем на шее плавает, — предупредил я.

— Этот живехонек, я к нему позавчера парней отправлял. На нулях. Ник… — поморщился Ленивец и почесал лоб. — Ник гнильцу в человеке сразу чует. К делу, где от исполнителя избавиться собираются, он и близко не подойдет.

— Скользкий тип, — согласился я с толстяком.

— Остаются Закиль, Ланц и Бьорк. Поговори с ними, я тебе больше ничем помочь не могу.

— Точно?

— Точно. Разве что…

— Что? — заметив задумчивость собеседника, поторопил его я.

— Ловкач мне долг вернул и от игры в карты на очень хороших условиях отказался. Но это еще ни о чем не говорит.

— Ловкач? Это Якоб Ланц который?

— Он самый.

— А с кем он работает?

— С Марти Шиллером какие-то дела обделывал, но не так давно между ними черная кошка пробежала. Хотя видели их вроде бы на днях вместе. А вообще он с Ивом Талансом в неплохих отношениях.

— Знакомое имя…

— Меняла с Монетного бульвара, — пояснил Ленивец и вдруг встрепенулся: — Да, когда Ланц от игры отказался, я к Закилю человека направил, но его найти не смогли. Он вообще как-то давненько уже запропал…

— Благодарю. — Я поднялся из-за стола. — Где Ловкача найти, не подскажешь?

— Он неподалеку от площади Грегора Первого квартиру снимает. Если в сторону порта по Янтарной идти — второй дом тебе нужен.

— А Марти Шиллер где обретается?

— То тут, то там. За ним не слежу.

— Закиль?

— Комнату снимает на мансарде «Хромого бродяги».

— Там по-прежнему Ерш за главного? — припомнил я прозвище управляющего доходным домом.

— В том году еще преставился, — покачал головой толстяк. — Захар Сонник вместо него.

— Не знаю такого.

— Ничего не потерял, гнилой тип.

— Бьорк?

— С ним не работаю.

— Понятно. Будут проблемы, обращайся. Если узнаешь чего — тоже.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — скривился Ленивец. — Не надо нам проблем. Мы люди маленькие.

— Ну-ну, — фыркнул я, вышел в общий зал и махнул рукой допивавшему явно не первый стаканчик бренди Джеку.

Тот отсалютовал мне рюмкой, опрокинул в себя ее содержимое и нетвердой походкой направился на выход.

Но стоило захлопнуться за нами двери кабака, как с рыжего пройдохи в мгновение ока слетел весь хмель.

— Узнал чего? — поинтересовался он.

— Возможно, возможно…

Я накинул плащ на плечи и забрался в пролетку, не зная, как поступить дальше. Стоит ли пытаться найти кого-нибудь самому или задействовать Рауля? Стражники всяко этих темных личностей быстрей отыщут. Вот только не факт, что они отыщут их живыми. Одна оплошность, не там и не тогда оброненное слово, и наши оппоненты немедленно сыграют на опережение. И кто знает, нет ли у них прикормленных чинов в столичной Страже?

— Ну и?

— Пьер, ты знаешь кабак «Пьяный гарпунщик»? — вместо ответа поинтересовался я у возницы.

— О Святые! — закатил глаза парень. — Там-то нам чего понадобилось?

— Поговорить кое с кем. — Репутация у этого кабака была наисквернейшая, и не закрыли его до сих пор лишь потому, что хозяин время от времени делился со Стражей разными слухами. Слухами — и не только.

— Я туда не пойду, — заявил Джек. — Меня там знают. Придется людей вызывать.

— Да прям! — фыркнул я. — Мне только с хозяином парой слов перекинуться.

— То есть в «Парусе» мы пустышку вытянули?

— Кое-какую информацию проверить надо.

— Ой, темнишь ты чего-то!

— Отстань…

— Приехали, — настороженно озираясь по сторонам, окликнул нас Пьер некоторое время спустя.

И его беспокойство, вне всякого сомнения, не было беспочвенным. Грязь чуть ли не по щиколотку, пара нищих на перекрестке, стайка швырявшихся друг в друга какой-то гадостью оборвышей — и очень внимательные и настороженные взгляды прохожих, многих из которых, появись они в приличном районе, немедленно поволокли бы в околоток трясти на предмет совершенных преступлений. Мрачные физиономии, залатанная одежка, мутные взгляды опиумных курильщиков, а в довесок явственно читавшаяся на лицах решимость раздобыть хоть пару монет. Неважно как — главное, наскрести мелочи на выпивку, гашиш или продажную девку.

«Акулья пасть», что с нее взять.

— Давай-ка заезжай в переулок, — скомандовал моментально оценивший обстановку Джек. — Себастьян, шевелись.

— Ну надо же, какие мы нервные, — усмехнулся я и вылез из пролетки. Впрочем, мне и самому находиться здесь дольше необходимого не хотелось совершенно.

В отличие от «Рваного паруса», «Пьяный гарпунщик» не пустовал даже днем. Тусклое помаргивание светильников, клубы отдающего сладковатым привкусом дыма, стук костей, крики и ругань. Кого-то били в темном углу, кто-то с надрывом доказывал свою правоту. Вышибалы бесстрастно наблюдали за происходящим, готовые, впрочем, незамедлительно растащить буянов, начни те крушить и без того убогую мебель.

— Вам чего? — Разливавший по кружкам пиво хозяин заведения подслеповато сощурился и невольно охнул: — Себастьян?

— Собственной персоной, — усмехнулся я и обернулся к подвалившему поддатому завсегдатаю.

— Сгинь, — скомандовал тому хозяин, и парня будто ветром сдуло. Старик отставил кружку с пивом, вытер руки о фартук и подозвал помощника: — Томас, смени меня.

— Ну, Крюк, как делишки? — поинтересовался я, когда мы поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж.

— Себастьян, Себастьян… — покачал головой хозяин и кинул фартук на табурет. — Какие у меня могут быть делишки? Так, срамота одна.

— Да? А мне показалось, заведение процветает…

— Нищеброды собрались, никакого толку с них, — отмахнулся Крюк. — Тебя сам прислал?

— Ты же знаешь, я с Мешком Костей больше не работаю.

— Ну, мало ли. Всякое бывает.

— Проехали.

— Зачем тогда пожаловал?

— Якоб Ланц давненько не появлялся?

— Не нашего полета птица, — поскреб болячку на подбородке кабатчик. — Он, как в гору пошел, сюда дорогу забыл.

— Бьорк?

— Тоже мимо.

— Марти Шиллер?

— Этот был недавно. Он к нам частенько заглядывает, — кивнул Крюк и всплеснул руками: — Постой! Ты ведь про Ловкача спрашивал?

— Ну?

— Марти на днях заходил, на безденежье жаловался. И обмолвился, мол, что он хоть и на мели, но с Ланцем работать никогда не будет. Тот его вроде охранником зазывал.

— Якобу понадобился охранник? — задумался я. Совпадение или удалось ухватить за кончик путеводной нити? — Ладно, благодарю за помощь. Если что — обращайся.

— Непременно, Себастьян, непременно, — засеменил за мной кабатчик. — И ты нас не забывай.

— Как можно! — усмехнулся я, спускаясь по лестнице на первый этаж, и, не выдержав, закашлялся от едкого дыма. Ну и гадюшник!

Вытирая слезившиеся глаза, направился на выход, и тут где-то неподалеку послышались глухой удар и шум падающего тела. Невольно вздрогнув, я обернулся поглядеть на разгоревшуюся потасовку. Обернулся — и едва успел предплечьем заблокировать удар невесть с чего решившего пырнуть меня ножом мужика. Длинный клинок лишь вспорол плотную ткань плаща, а в следующий миг я сбросил оцепенение и саданул нападавшего костяшками по тыльной стороне ладони. Нож полетел на пол, парень отпрыгнул к стойке бара, но с другого боку уже подскочил второй головорез.

Перехватив руку громилы, я крутнулся, присел и швырнул его через себя. Тот всем своим весом рухнул на стол, завсегдатаи с проклятиями метнулись в разные стороны, а в следующий миг кто-то со всего маху долбанул мне по скуле. В глазах вспыхнули искры, ноги подкосились, и я повалился на пол. Толком не успев прийти в себя, откатился в сторону, и миг спустя в плечо врезался едва разминувшийся с виском носок сапога.

Рука моментально отнялась, я извернулся и ужом заполз под стол. Не самое надежное укрытие все же помогло выиграть пару мгновений, чтобы хоть немного оклематься, и, когда успевший подхватить оброненный тесак мордоворот вновь ринулся в атаку, каблук моего сапога угодил ему в колено. Нога убийцы подогнулась, он ухватился за спинку стула, вздрогнул — и рухнул лицом вниз. Немудрено: из спины у него торчала рукоять загнанного под лопатку ножа.

— Себастьян! — подскочил ко мне невесть когда сменивший ливрею на какие-то застиранные обноски Пьер. — Убираемся отсюда, живо!

— Подожди.

Я кое-как поднялся на ноги, глянул на рухнувшего на стол парня и скривился. Кто-то из потревоженных его падением забулдыг раскромсал бедолаге горло от уха до уха. То ли свое возмущение разлитой выпивкой таким образом выразил, то ли под шумок карманы обчистил. А скорее — и то, и другое.

— Я не имею к этому никакого отношения! Святым Гарольдом Авендумским клянусь! — поспешил уверить меня Крюк. Вышибала, зажимая рукой окровавленный лоб, попытался подняться с пола, но не удержался на ногах и повалился обратно. — Это пришлые!

— Все в порядке, забудь… — Я заковылял на выход.

На улице поддерживавший меня под руку парень изо всей мочи дунул в служебный свисток, и тотчас Джек подогнал к крыльцу пролетку.

— Гони! — Запихнув меня на скамью, Пьер запрыгнул на подножку.

Пратт времени терять не стал и взмахнул поводьями:

— Нно! Пошли!

Когда мы выехали на соседнюю улицу, прямо на ходу вновь переодевшийся в ливрею Пьер сменил Джека, тот с ехидной ухмылкой оглядел мою рассаженную физиономию и покачал головой:

— Как знал ведь, нельзя тебе туда одному идти.

— Ерунда, — фыркнул я, потихоньку шевеля отбитой рукой. — Это не местные. Выследили нас, точно тебе говорю.

— Думаешь? — нервно оглянулся рыжий пройдоха. — Почему так решил?

— С хозяином я прекрасно пообщался — это раз. Вышибалу они вырубили — это два. Одного из громил местные забулдыги зарезали — это три. Ну и одеты слишком уж прилично для завсегдатаев были.

— Да и не выпустила бы нас так легко эта рвань баррикадная, — поддакнул Пьер.

— Час от часу не легче, — вздохнул Джек. — Ладно. Говоришь, с хозяином плодотворно пообщался?

— Поехали на площадь Грегора Первого, — распорядился я. — Нет, стой! Вон винная лавка, сбегай, купи бутылку бренди. И по пути в «Хромого бродягу» заглянуть надо.

— Ну ты вообще обнаглел! — покачал головой Пратт, потом внимательно меня оглядел и все же выудил кошель: — Пьер, сбегай, купи выпить подопечному.

— Ой, да не надо только! И сам бы в кабаке справился.

— А если бы местные второго не зарезали? — прищурился Джек.

— Если бы да кабы…

— Как они сработали, кстати, — профессионально?

— Вполне, — прикоснулся я к рассаженной скуле. — Ребята не промах, но в такой обстановке им действовать точно не приходилось. Подкарауль они меня на улице, и ты бы сейчас отходную молитву старому приятелю заказывал.

— От него дождешься, как же. — Вернувшийся из лавки Пьер протянул мне квадратную в основании бутылку.

— Вот ты как заговорил? — встрепенулся Пратт. — Сдача где?

— Сдача? Какая сдача? — даже не обернулся к нам возница и взмахнул поводьями. — А! Сдача! Наверное, в дыру в кармане вывалилась.

— Зас…нец! — Джек развалился на скамье и толкнул меня в бок: — Ты пить не собираешься, что ли?

— Не делай так больше, — поморщился я и прижал бутыль к рассаженной скуле.

— Справился бы он! — фыркнул рыжий. — Шляпу потерял, плащ на помойку выкидывать можно.

— Иди ты знаешь куда? — зарычал я. — Все, проехали…

«Хромой бродяга» — доходный дом на закатной окраине — за последнее время изрядно пообветшал. Штукатурка пластами обвалилась, на крытой черепицей крыше темнели прорехи. У парадного крыльца жильцы навалили целую гору мусора, дверь и вовсе была закопчена, будто под ней разводили костер.

Да и сам район запаршивел не меньше. К грязи на улицах, конечно, не привыкать — чай, не дворцовая площадь, но в пресловутом порту и то чище. Я уж про физиономии прохожих не говорю. Мало того, что рвань и пьянь, так еще чуть ли не у половины глаза мутные, будто у снулой рыбы. Уличные шлюхи из своих нор уже днем повылазили, а неподалеку от перекрестка какой-то молодняк в помойной канаве костер развел.

И куда, хотелось бы мне знать, наша доблестная Стража смотрит?

— Развели гадючник, — с недовольным видом огляделся по сторонам Джек. — Еще ведь недавно приличный район был, а теперь как в порту.

— В порту лучше, — возразил я. — В порту все давно поделено, беспределыциков там сразу под пирсы спускают.

— Ты об этих, что ли? — кивнул на оборванцев у костра Пратт.

— Угу.

В этот момент дверь какого-то непонятного заведения на первом этаже дома напротив «Хромого бродяги» распахнулась, и оттуда на мостовую вылетел прилично одетый господин. Он рухнул прямо в грязь, с трудом поднялся на ноги и неровной походкой поплелся по улице. Оборвыши двинулись следом, но потом вдруг чего-то испугались и резко свернули в подворотню.

— Раз боятся, значит, стражники сюда еще заглядывают, — философски заметил Пьер.

— Они своего не упустят, — выбрался из пролетки Джек. — Свисток у тебя с собой? Если что — свисти. Мы спасем.

— Как бы вас самих спасать не пришлось.

— Глупости говоришь. — Рыжий пройдоха остановился на крыльце доходного дома, дожидаясь меня. — Да ты просто скажи, что Себастьяна Марта знаешь, и все сразу разбегутся.

— Ага, как те, в кабаке…

— Хватит трепаться уже. — Я распахнул перекошенную дверь и прошел внутрь. В нос сразу ударил едкий запах мочи и вонь подгорелой пищи. Ну и свежей блевотиной тоже, если не ошибаюсь, попахивает. Тот еще букет, в общем.

Дверь комнатушки консьержа оказалась приоткрыта, я подошел к ней и несколько раз легонько стукнул костяшками пальцев по косяку.

— Чего надо? — дыхнул на меня перегаром выглянувший на стук парень в грязной майке и домашних штанах с вытянутыми коленями. — Комнаты меньше чем на день не сдаем.

— Жиль Закиль у себя? — внимательно приглядываясь к его опухшей физиономии, поинтересовался я.

— А вам-то что? — моментально насторожился консьерж. — Вы шпики, да? Шпикам тут делать нечего!

— Полегче на поворотах, — усмехнулся стоявший у меня за спиной Джек. — Тебе простой вопрос задали…

— Убирайтесь! — Парень ухватил приставленную к стене палку и оскалился. — А не то мигом с лестницы спущу!

Я спокойно отвел дубинку в сторону и резким ударом в подбородок сбил консьержа с ног. Подождал, пока он немного очухается и начнет, упираясь руками в пол, подниматься на четвереньки, и со всего маху пнул по ребрам. Консьерж отлетел к незаправленной кровати и ошалело затряс головой.

— Вы чего?! — завопил он, но тут же взвыл от боли, когда Джек врезал ему по ключице поднятой с пола дубинкой. Что-то хрустнуло, парень завалился на спину и заскулил от боли.

— Тебе задали простой вопрос: у себя ли Жиль Закиль? — примерился для нового удара Пратт, но для начала все же уточнил: — Не хочешь ответить?

— Нету! — взвизгнул консьерж, прикрывая голову левой рукой. Правая рука у него обвисла и не шевелилась. — Нету его, нету!

— А где он?

— В клубе!

— В клубе? Каком клубе?

— Просто клуб. Притон на первом этаже дома напротив.

— Если его там нет, мы вернемся, — пообещал я и забрал у Джека дубинку. Чувствую, она мне сегодня еще пригодится. Клуб, ну надо же!

— Мансарду не будем проверять? — уточнил рыжий, когда мы вышли на крыльцо.

Какой-то заходивший в дом забулдыга попытался бесцеремонно отодвинуть его в сторону, Джек толчком в грудь столкнул грубияна прямо в помойную канаву. Пьяница выругался, но к крыльцу приближаться больше не рискнул.

— Не думаю, что консьерж врал, — покачал я головой и на всякий случай все же предупредил так и сидевшего на козлах пролетки Пьера: — Если вдруг увидишь светловолосого толстяка с отрубленным мизинцем на левой руке, пусть он нас подождет. Хорошо?

— Просто попросить его задержаться?

— Попроси или по башке дай, мне без разницы. Главное, чтобы он никуда не ушел.

— Понял? — издевательски усмехнулся Пратт. — Исполняй!

— Откуда вы только взялись на мою голову? — не остался в долгу горестно вздохнувший Пьер.

Я на эту сентенцию ничего отвечать не стал и, постаравшись по уши не уделаться в грязи, перебежал через дорогу. Дернул ручку той самой двери, из которой выкинули прилично одетого господина, но она оказалась заперта.

— Кто там еще? — В открывшееся смотровое окошко на нас глянули два налитых кровью глаза. — Это закрытое заведение!

Вступать в споры с вышибалой я не стал и, прежде чем он успел захлопнуть окошечко, со всей мочи ткнул его в широкую переносицу прихваченной с собой палкой. Громила моментально исчез из виду; мне же, привстав на цыпочки, без особого труда удалось нашарить засов и отодвинуть его в сторону.

— Очень непродуманная система, — вслед за мной проходя в распахнутую дверь, усмехнулся Джек.

— Ничему жизнь людей не учит, — согласился с ним я, переступил через валявшегося в отключке вышибалу и потянул носом воздух. — Опиумная курильня?

— Она самая.

Тут на шум прибежал какой-то хлыщ в надетой прямо на голое тело кожаной жилетке, углядел валявшегося на полу охранника и, ойкнув, попытался исчезнуть в витавших в помещении клубах дыма. Попытался неудачно — моментально нагнавший странного типа Джек ухватил его за ухо и вполсилы стукнул кулаком под ребра.

— А жарко тут у вас.

Я расстегнул куртку и окинул внимательным взглядом обстановку притона. Вот именно что обстановку — лежавшие на кушетках опиумные курильщики от мебели сейчас ничем в общем-то и не отличались.

— Я не здешний, просто зашел, — начал юлить хлыщ в жилетке. — Отпустите меня, а?

— Заткнись! — Джек выкрутил ему ухо, и парень, закусив губу, привстал на цыпочки.

— Жиль Закиль где? — Для убедительности я легонько ткнул содержателя притона дубинкой под дых, а потом похлопал моментально обмякшего парня по щекам. — Ну-ну, не покидай нас. Где Закиль?

— Там, — махнул рукой в сторону одной из дверей тот, безуспешно пытаясь набрать в легкие воздуха.

— Показывай, — не особо сдерживаясь, хлопнул его по спине Пратт, и бедняга едва не полетел кубарем, споткнувшись об одну из лежанок.

— Здесь он, здесь.

Парень провел нас в комнату, ничем не отличавшуюся от предыдущей. Разве что тут несколько курильщиков еще не впали в навеянное дурманом забытье и лениво наблюдали за поднимавшимися к потолку струйками дыма.

— Светловолосый толстяк, говоришь? — уставился на меня Джек, когда содержатель притона остановился рядом с лежанкой, на которой валялся худой, словно щепка, мужчина с осунувшимся лицом и расползшейся на всю голову плешью.

— Угу, — кивнул я мгновение спустя. Признать в этом задохлике Жиля удалось вовсе не сразу. Все мы меняемся, и меняемся далеко не в лучную сторону, но не настолько же!

Пратт откинул дерюгу и проверил руку:

— Ну надо же! Насчет мизинца ты угадал!

— Что значит угадал? Я его и отрезал.

При этих словах содержатель притона вздрогнул и вновь попытался удрать, но его опять перехватил Джек:

— Стоять! Часто у вас Жиль появляется?

— Постоянно здесь околачивается, — не стал запираться парень.

— Ладно, пошли, — позвал я приятеля и направился на выход. — Этому даже картофельные очистки из мусорной корзины никто украсть не поручит.

— На площадь Грегора Первого сейчас? Там что?

— Там неподалеку один жулик квартиру снимает. Он это дельце легко провернуть мог, да и охранников на днях подыскивал.

— Охранников? Ну, тогда поехали…

Пока ехали, Джек преспокойно себе дремал. Меня аж зло разобрало. Тут пытаешься выход найти, мысли в голове, как очумевшие тараканы, носятся, а этот — спит. Вот ведь сволочь!

Я с превеликим трудом удержался от того, чтобы не отвесить ему леща, потом огляделся по сторонам и успокоился: пролетка уже подъезжала к площади Грегора Первого. Впереди замаячила конная статуя основателя правящей династии, и Пьер придержал лошадей, пропуская выехавшую навстречу карету.

— Джек! — куда сильней, чем требовалось, ткнул я приятеля локтем в бок, стоило нам свернуть на Янтарную улицу.

— А! Чего?! — встрепенулся тот.

— Приехали. — Я выскочил на мостовую и зашагал к парадному двухэтажного доходного дома.

— Так мы спорим? — нагнал меня Пратт и, прикрыв ладонью рот, широко зевнул.

— Чем ты ночами занимаешься?

— Работаю, — не моргнув глазом, соврал рыжий пройдоха. Или не соврал? Да кто этих рыжих разберет? Может, и в самом деле вкалывает.

— И как, печень еще позволяет столько работать? — Я хлопнул приятеля по пояснице и дернул ручку входной двери. Заперто.

— По себе людей не судят, — ухмыльнулся Джек и несколько раз стукнул молоточком.

— Тебе видней…

Тут за дверью послышались шаркающие шаги, и старческий голос довольно невежливо поинтересовался, какого беса нам надо.

— Стража! — громогласно рявкнул Пратт. — Отпирайте немедленно!

— Ой, Святые, что ж стряслось-то? — В приоткрывшуюся дверь выглянула сгорбленная старушка.

— Господин Ланц здесь проживает?

— Это Якоб-то?

Привратница, как завороженная, уставилась на предъявленную Джеком бляху старшего дознавателя, а потом судорожно принялась поправлять съехавший на один бок чепец. На мою рассаженную скулу она, по счастью, внимания не обратила.

— Он самый, — подтвердил Пратт.

— Здесь он живет, здесь. Третий год уже квартиру снимает…

— Сейчас у себя?

— Якоб-то? Нет, давненько уже куда-то запропал. С ним бывает.

— Когда последний раз появлялся?

— Да уж несколько дней не было. Несколько, да…

— Когда приходил последний раз?

— Дайте, Святые, памяти, — затеребила в руках платочек старушка. — Третью ночь он не является. Точно — третью! Плату пять дней назад подняли, и я…

— Какая квартира? — перебил бабушку Джек.

— Второй этаж, дверь налево. Да, как подниметесь, сразу налево.

— Ключ?

— Да где ж я его возьму? Нету у меня ключей, у домовладельца только…

— Придется дверь ломать. — Я по скрипучей лестнице начал подниматься на второй этаж и, перегнувшись через перила, подмигнул рыжему. Тот не подвел и состроил зверское выражение лица.

— Как же так? — залепетала старушка. — Не позволю!

— Пьер, тащи топор! — выглянул Джек к дожидавшемуся нас на улице парню.

— Не губите! С меня ведь вычтут… — запричитала бабка. — Не надо, родные…

— Ключ, — повторил Пратт.

Пустившая слезу бабка скрылась в своей каморке под лестницей, но вскоре вернулась обратно:

— Возьмите…

— Лови! — Пратт кинул мне ключ и обернулся к вошедшему с улицы Пьеру: — Отбой. Но ты не уходи, побудь пока с бабушкой. Побудь, побудь, ничего с пролеткой не случится.

— Проходи, милок…

— Я в дверях постою, — отказался парень. — Имущество казенное, не расплачусь, если что.

— Окна квартиры куда выходят? — уточнил я у старухи. — Во двор или на улицу?

— Во двор…

Я поднялся на второй этаж, отыскал нужную дверь и принюхался. Показалось или в самом деле тухлятиной несет? Странный какой-то запах. Может, суп у кого прокис?

— Джек! Ничего не чуешь?

— Да вроде нет, — принюхался рыжий.

Я отпер замок, тихонько толкнул дверь и едва сдержал рвотный позыв — из квартиры так и шибануло мертвечиной. Кисло-сладкая вонь, казалось, заполонила собой весь дом, и шансы отыскать Ловкача живым стремительно пошли вниз.

Да чтоб тебя! Бесов праздник!

— Надо было спорить, — забрал у меня бутылку с бренди слегка позеленевший Джек и отступил к лестнице.

Настежь распахнув дверь, я зажал нос пальцами и прошел в комнату. Покойник лежал на кровати с толстой пуховой периной, почерневшей от впитавшейся в нее крови.

Вот ведь гадство!

Я быстро прошел к окну, распахнул его настежь и выбежал обратно в коридор. Забрал у Джека бутылку и тщательно смочил в бренди носовой платок.

— И что ты собираешься там найти? — Пратт открыл запыленное окошко и жадно вдохнул свежего воздуха.

— Мало ли. — Я повязал платок на лицо и распорядился. — Отправляй Пьера за коронером и стражниками.

— Чего?

— Пьера! За коронером!

— Понял.

Джек побежал на первый этаж, я тяжело вздохнул и вернулся в квартиру Ловкача. В комнате с покойником задерживаться не стал и сразу заглянул на крохотную кухоньку. Орудия убийства долго искать не пришлось: они лежали прямо посреди стола на заботливо подстеленном полотенце. Пара ножей, трехзубая вилка, молоток и топорик. Все в засохшей крови и каких-то бурых ошметках.

Не тратя впустую на них свое время, я набрался решимости и отправился к трупу. Точнее, к тому, что от него осталось. А осталось от него не так уж и много — над Ловкачом явно поработали профессионалы. Местами — точно по живому — с мошенника содрали кожу, пальцы отрезали, колени и локти раздробили, а из распоротого живота торчали сизые ленты кишок.

И лицо… Ух, лучше не смотреть, еще приснится…

Да уж, кто бы ни учинил это паскудство, нервы у него были просто железные. Даже раны прижигать не забывал, дабы клиент преждевременно от потери крови не умер. Это потом уже мошенника выпотрошили, как свинью.

— Выходит, мы остались без главного подозреваемого? — Вернувшийся через некоторое время Джек остановился в дверях, глянул на сожженное до костей лицо и оскалышрованный череп и сразу присосался к бутылке. — Что будем делать?

— Ты знаешь, — я заглянул в очаг и, обнаружив среди углей лишь обгоревший кляп, задумчиво хмыкнул, — меня сейчас больше интересует другой вопрос…

— Зачем вообще его пытали? — сообразил Пратт.

— И это тоже.

И в самом деле: что такого мог знать обычный исполнитель? С какой целью его в буквальном смысле слова разделали на куски? Не из садизма — это точно. Слишком много возни для простого сведения счетов.

— А что еще?

— В первую очередь… — Я присмотрелся к вывороченному крючку на оконной раме и обернулся к Джеку: — В первую очередь меня интересует, зачем убийцы забрали с собой скальп! Вот скажи: ну зачем он им мог понадобиться, а?