Лупетта

Павел Вадимов

Страсть и смерть переплелись в романе Павла Вадимова так, что не разорвать. Мучительно конкретная история болезни эхом отдается в мучительно откровенной истории любви. Блистательный прозаический дебют молодого автора из Петербурга. Повествование ведется от первого лица, одна сюжетная линия – линия автора, два практически непересекающихся действия: любовь к Лупетте и жизнь с лимфомой в «зале ожидания смерти» – онкологическом отделении.

* * *

Когда мне было восемнадцать, как Лупетте, я не любил проводить время со сверстницами. Девушки, которым не исполнилось двадцати лет, казались мне скучными: они не читали то, что читал я, не увлекались тем, чем увлекался я, да и сам я, откровенно говоря, был им не очень интересен. А более зрелых женщин в силу отсутствия опыта я тогда просто боялся. Так что отношения со слабым полом в юности складывались у меня далеко не лучшим образом.

Наверное, именно поэтому в первое время знакомства ее нежный возраст меня несколько пугал. Но только в первое время. Я достаточно быстро убедился, что никогда не встречал девятнадцатилетней девушки, столь развитой интеллектуально. «А как обстояло дело со всем остальным?» — спросят меня. Ну что вы хотите услышать? Со времени «Песни песней» Соломона в этом жанре не появилось ничего нового. Да, моя возлюбленная прекрасна, стройна, а глаза ее, как… Нет, не хочу описывать… сравнивать… это так глупо! Кажется, будто я перечисляю характеристики беговой лошади. Добавлю, что неисправимый цинизм всегда заставлял меня подмечать отдельные недостатки в любой девушке, которая была рядом. А после того как мне стукнул тридцатник, я и вовсе растерял последние идеалы. Так вот, на этот раз недостатков не было. То есть совсем. Лупетта оказалась наиболее ярким воплощением моих сокровенных грез. Как во внешнем, так и во внутреннем плане. Раньше я думал, что так не бывает. Оказалось, бывает. И еще как.

На интуитивном уровне Лупетта дала мне почувствовать, как опасно лукавить, находясь рядом с ней. Более того, я понял, что если не буду искренен, потеряю ее сразу же и безвозвратно. Привычные ощущения цели и средств ее достижения растаяли без следа, как кольца дыма из трубки. Лишь теперь я с волнением открывал для себя искусство наслаждения каждой секундой, проведенной рядом с хозяйкой моего сердца. И мыслей о том, что будет дальше, уже не возникало.

«Совершенные мгновения» (помнишь, у Сартра?), может быть и существуют, — писала она мне. — По крайней мере, мне бы хотелось, чтобы они были у тебя. У нас обоих».

* * *

Лимфатическая система человека — это огромная сеть мельчайших сосудов, которые объединяются в более крупные и направляются к лимфатическим узлам. Через эту сеть из наших тканей удаляются жидкости, белковые вещества, продукты обмена, микробы, а также чужеродные вещества и токсины. По всему телу распределено более 500 лимфоузлов, представляющих собой железы округлой или овальной формы размерами от 1 мм до 2 см. В них образуются лимфоциты — защитные клетки, которые активно участвуют в уничтожении чужеродных веществ и раковых клеток. Увеличение лимфатических узлов происходит, когда белые клетки крови выстраивают оборонительные сооружения против вторгшихся в организм бактерий. Реже оно является следствием опухолевого поражения, которое может быть вызвано целым рядом онкогематологических заболеваний, к числу которых относится лимфома.

Лимфома, последняя подружка моя, почему ты решила начать именно с шеи? Ведь шляпки твоих грибов могли полезть откуда угодно — из подмышек, паха, печени, легких, селезенки наконец! Нет, ты собралась поставить мне первый засос именно здесь, в самом эрогенном, по твоему мнению, месте. Не скрою, ты оказалась настоящей мастерицей, поцеловала меня так, что свет померк перед глазами, в зобу дыханье сперло, а весь белый и пушистый мир в мгновение ока ежовой рукавицей вывернулся наизнанку. Мне и вправду никто раньше не ставил таких засосов, и только благодаря тебе я окончательно понял смысл выражения «зацеловать до смерти». Ты, наверное, думала, что я сразу кончу от твоего страстного поцелуя, ведь перед тобой еще никто не смог устоять, не так ли? А я, болван эдакий, вместо того чтобы отдаться без памяти, решил заполнить взбаламученной тобой кровью старую чернильницу, сиречь картридж видавшего виды принтера, и излить свои страдания на бумагу. Обещай только, что, покрывая засосами шею, ты не будешь заглядывать мне через плечо. К чему любопытничать, если последнюю точку в этих записках все равно поставишь ты?