Лара Полянская

Омар Гаряев

Первый рассказ из цикла «Неизвестные герои. Нераскрытые страницы войны» посвящён подвигу вчерашней школьницы, ушедшей добровольцем на фронт летом 1941 года.

Неизвестным героям Великой Отечественной войны посвящается

© Омар Гаряев, 2019

ISBN 978-5-0050-8479-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ей было только восемнадцать, когда началась война. Папа — военный инженер, мама — домохозяйка, посвятившая себя воспитанию детей и ведению домашнего хозяйства. Жили они тогда в тихом городке в самом сердце России — Куйбышеве. Тогда это действительно был небольшой город, который разросся после войны главным образом благодаря эвакуации заводов в 1941—42 годах, когда враг наступал и эшелоны с промышленным оборудованием, машинами и станками шли и шли безостановочно на восток, туда, где текла великая русская река, возле которой произошло генеральное сражение. Но это было потом, а сейчас война ворвалась в мирную жизнь семьи Лони, так звали её родители, внезапно с сообщения диктора Совинформбюро, и испытавшая потрясение девушка, будучи комсомолкой и собиравшаяся поступать в горный институт учиться на геолога, вдруг осознала, что этого может больше не быть в её жизни — будущего, потому что прекрасно понимала силу врага и его мощь. Вся Европа находилась в подчинении нацисткой Германии, и остались только две страны — Великобритания и Советский Союз, которые были на очереди. Эту информацию старшеклассники получали на уроках истории, о сражавшейся антифашисткой Испании, о войне с белофиннами. А теперь война, которую ждали, но о которой не говорили пришла в её дом.

Решение пришло сразу. Лоня или Лара Полянская решила вступить в ряды Красной Армии санинструктором, чтобы содействовать и внести свой вклад в дело победы над врагом. Она немедленно взяла паспорт из комода, и ничего не говоря родителям, которым было не до неё в этот момент, отправилась в районный военкомат.

В военкомате пришлось выстоять огромную очередь главным образом призывников, которые стояли и молча смотрели, как кого-то выкрикивают по фамилии. Наконец очередь дошла до неё.

— Вы, девушка, по какому вопросу обратились? — строгий майор в очках внимательно оглядел девчушку, стоящую в белом простом ситцевом платье.

— Я решила вступить в ряды Красной Армии добровольцем. Я — комсомолка, мне восемнадцать лет. Вот мой комсомольский билет, а это — паспорт.

Майор взял билет, полистал его и положил на стол. Потом взглянул на неё и спросил:

— И кем вы товарищ, хотите служить в частях?

— Я могу стрелять, правда, практики было мало, но я научусь, ей богу! Ой… — она прикрыла рот рукой и опустила голову.

— Этого ещё не хватало, оставьте Бога в покое, товарищ комсомолка. Нам нужны мужчины, а не… — тут он задумался. — Впрочем, комсомолки армии тоже нужны, радистки например. Вы с рацией знакомы?

Лоня отрицательно покачала головой.

Плохо, — вздохнул военком. — Ну ладно. Не расстраивайтесь. Мы заведём на вас карточку призывника. Заполните сначала анкету и оставьте её. Когда у нас будет набор, мы вас вызовем.

Девушка встрепенулась и от радости чуть не бросилась к этому майору, чтобы обнять. Тот понял её порыв и отмахнулся: «Идите, идите, всё, товарищ, ждите повестки. Из города никуда. Вы теперь военнообязанная. Позже вам выдадут военный билет. Идите».

— Есть, товарищ майор! Спасибо!

И Лоня помчалась домой, чтобы сообщить родителям об этой новости.

А родители в это время сидели за кухонным столом и обсуждали, что делать. Отец настаивал о переезде жены с дочерьми к матери в деревню на Полтаву. Жена же не хотела оставлять мужа одного.

— Ну сам посуди, как ты будешь жить здесь один? Кто тебе будет еду готовить, кто стирать вещи, гладить их, убираться в квартире, ходить за продуктами на рынок, кто? Если ты будешь целые дни проводить на заводе?

— Маша, я справлюсь, я — взрослый человек. С матерью вам будет лучше. Там огород, картошка, корова, куры, гуси, утки, чего только нет. А здесь? Скоро начнут выдавать продукты по карточкам, как в гражданскую. Ты помнишь? Я хорошо помню, как мы голодали, и если бы не отец, который увёз нас в деревню, вряд ли бы выжили. Мы здесь никому не нужны, вернее вы не нужны. Я нужен. А гражданские в военное время для страны представляют собой обузу — женщины, старики, дети. Их нужно кормить, а кормить нечем, потому что нужно снабжать армию.

Разговор был прерван стуком входной двери.

— А, вот и наша девочка вернулась. Лоня, где ты была? Мы тебя потеряли.

— Я мама, ходила в военкомат. Я теперь военнообязанная!

— Как это? Лоня… — упавшим голосом спросила её мать.

— Я вступила в ряды Красной Армии. Скоро мне выдадут военный билет и пошлют на курсы радисток.

— Лоня, но как это? Ты ведь ещё ребёнок!

— Мама, я не ребёнок, я — взрослая. Мне уже восемнадцать лет, запомни, а не восемь, — и она подошла к матери и попыталась обнять её.

— Но Лоня, там же смерть! А если тебя убьют? Там кровь, это — война, доча.

— Я знаю, мам. Я уже приняла решение. Ты не беспокойся, я ведь комсомолка, я не могу отсиживаться в тылу, когда враг бомбит наши города и утюжит гусеницами танков наши поля! Так что не спорь, вот, папа молчит, он понимает, он бы сам пошёл на фронт, но у него бронь, он здесь стране нужен. А вы с Масей живите, а я за вас повоюю, кто-то же должен из семьи уйти на фронт!

— Ваня, ну что же ты молчишь, скажи ей своё слово! — обречённым тоном обратилась мать к отцу.

— Что я скажу, ну что? Она действительно взрослый, совершеннолетний человек, вполне отвечающий за свои поступки. Она так решила, и противоречить её воле значит не уважать её. Так ведь, Лара?

— Да, папа. Спасибо тебе за поддержку.

— Мне жаль, жаль как отцу, но как гражданин страны я горжусь, что у меня выросла такая дочь. Армии нужны радистки, их посылают на задания…, — тут он осёкся.

— Что ты говоришь, Ваня, какие задания?

— Никакие. В штабе фронта всегда есть задания, отправить в батальон радистку, у них там полковая рация сломалась или в танках нет рации, нужна радистка.

— Это что же, она среди солдатни будет жить? Господи, чему они там её научат? Ты же девочка совсем, а они и курят и матюгаются. — Мама заохала и схватилась за голову, чуть не плача.

— Ну мама, успокойся. — Лоня обняла её и стала шептать что-то на ухо.

Наконец мама успокоилась, и все сели пить чай со вчерашним пирогом.

* * *

Лару Полянскую вызвали в военкомат спустя двадцать семь дней. Утром почтальон принёс повестку и девушка, вне себя от радости, стала собирать вещи. Они были уже давно собраны и лежали аккуратной стопкой на стуле, а рядом стоял старый небольшой папин чемодан, когда он ещё в молодости скитался с ним по съёмным квартирам и общежитиям. Мамы не было дома, но вскоре она вернулась с рынка, неся авоську со свежими овощами и выменянный на портсигар рубец*. Действительно, отец оказался прав. Спустя две недели после объявления военного положения в стране ввели карточную систему. Карточки на продукты питания получали теперь служащие и рабочие на своих предприятиях, а те кто не работал не получали ничего. «Тунеядцам у нас не место», — гласил лозунг в мирное время, а быть тунеядцем во время войны было просто преступлением. Но мама Лони не была тунеядцем, она была женой инженера и не простого, а военного, поэтому ей было выдано удостоверение на манер военного и справка к нему, что она временно не работает по уходу за ребёнком. Хотя Масе исполнилось восемь лет, и она стала ходить в школу, такая практика для жён офицеров и инженеров не то чтобы приветствовалась, но была узаконена. Справка позволяла избежать недоразумений в случае проверки документов на улице, поскольку по закону военного времени любой человек мог быть остановлен военным патрулём на улице и его личность проверена. Враг засылал в глубокий советский тыл диверсионные отряды, которые вынюхивали, высматривали и определяли координаты эвакуированных на восток военных заводов.

Конец ознакомительного фрагмента.