Причастие любви. Стихи

Ольга Сергеевна Кулькова

Новая книга поэтессы собрала под своей обложкой любовную лирику, написанную в разные годы (2006—2018 гг). Любовь как источник жизни и творчества – вот лейтмотив нового сборника Ольги Кульковой. Счастье и горе, страсть и нежность, благодарность и удивление – все оттенки этого великого чувства нашли отражение в строках, продиктованных сердцем.

Причастная любви

Произносить в наш век слово «любовь», одно из самых уязвимых внутри себя, одно из самых израненных при неосторожном обращении, — неслыханная дерзость и ювелирный труд. А выносить это слово на обложку книги — двойная смелость.

Ольга Кулькова не боится быть откровенной. Свой разговор с читателем она начинает после молитвенного обращения к небу, подарившему ей возможность принять Причастие Любви, а значит познать всю горечь и сладость жизни. Любовь осознаётся поэтом как средоточие жизни, её раскалённая сердцевина, одно лишь приближение к которой наполняет счастьем. С первых страниц, с первых строк сборника понимаешь, что пространство любви, приоткрытое автором, как полог сказочного шатра, будет шириться и расти с каждым стихотвореньем.

Так и происходит. Лирическая героиня книги (её образ ярко и отчётливо проступает на канве любовного сюжета), подобно Дантовой Беатриче, ведёт за собой читателя от мук духовного Чистилища к преображающему свету. Впрочем, будет не до конца честно уложить содержание книги даже в этот вечный и великий сюжет. Вся она скроена из сиюминутных ощущений, мельчайших деталей, оттенков, аллюзий, полунамёков, вся пронизана подчас смятенными и противоречивыми чувствами, делающими её абсолютно достоверной — слишком живой, чтобы быть канонизированной.

При этом содержание разворачивающейся любовной истории несводимо к жанру лирического дневника. Фрагменты на первый взгляд разрозненных и разделённых во времени опытов сердца складываются в целостное художественное полотно с мощным философским подтекстом. На страницах этой книги живут трое: он, она и тот третий, чьё присутствие всегда ощутимы. Эта модель утраченного рая, в котором даже разрыв и катастрофа осознаются как испытание, посылаемое Творцом, неожиданным образом срабатывает в контексте нового времени. Она не только не кажется архаичной, но, напротив, выглядит сверхсовременной — надвременной.

Связующая нить любовных переживаний героини — страдание. Речь идёт не о романтическом штампе любовной муки как таковой. Речь именно о христианском, жертвенном страдании и со-страдании. Осознавая тот факт, что цена любви безмерно велика, что право любить и быть любимой придётся отвоёвывать у времени, пространства и людей, поэт следует на её свет по-цветаевски «слепо и без возврата», преодолевая все границы и разделения.

Настраивая душу на высокий лад, героиня не боится быть разной. В палитре её чувств — все оттенки любовного смятения: удивление, восторг, обожание, благоговение, уязвлённость, боль, ненависть, стыд, сострадание, смирение, прощение, «золотая зрелая нежность». Как бушующее море, меняющееся в часы приливов и отливов, она то качает любимого на волнах безудержной ласки, то прихотливо и рассерженно плещет пеной о ставший холодным каменный берег, то грозным рокотом взывает к справедливости, то вновь умиротворённо затихает, словно засыпая на любимом плече.

Бесчисленны и трогательны разбросанные в каждом стихотворении черты и чёрточки к портрету любимого. Кто он, этот богоравный смертный? Герой и воин, поэт и победитель, которому вручаются лавровые венки? Нет. Он обычный человек, вся красота которого — в чувстве, преображающем и его, и саму героиню. В облике любимого подчёркнуты земные черты. Мы осторожно подсматриваем, как он спит (едва ли не первый эскиз спящего мужчины в женской лирике), как говорит и улыбается. Мы можем предположить, как он одет, как добирается по утрам на работу. Романтическая поэтизация, свойственная более ранним стихам Ольги Кульковой, уступает место точной реалистической манере, не мешающей при этом увидеть всю прелесть человека, чей словесный портрет открывается перед нами. Как редкостный художник эпохи Возрождения, поэтесса хранит ей одной известный секрет преломления света, передачи этого света в слове таким, каким он был явлен любящему сердцу.

Безусловно, комната, дом, любое замкнутое пространство малы любовному чувству героини. Её душа примеряет на себя образы минувшего, становясь то библейской Далилой, то средневековой еретичкой, то воплощённой Вечной Женственностью, чтобы в каждом новом воплощении острее пережить древнюю, как сама земля, мистерию любви. Эту способность к перевоплощениям и путешествиям по эпохам, как одну из главных особенностей художественного мира Ольги Кульковой, любовная тема раскрывает с наибольшей полнотой. Смело можно сказать, что в «Причастии любви» душа поэта распахивается в столь щедром безграничье, что оно, подобно тютчевским безднам духа, начинает притягивать с мучительной и пугающей силой.

Парадоксально, но в книге, повествующей о любви, немало стихотворений, посвящённых одиночеству. В каждый момент бытия лирическая героиня, словно Наташа Ростова перед зеркалом, останавливается, чтобы осознать себя: «Я ли это? Куда я иду? Куда веду? И для чего?». Её одиночество сродни чувству самосохранения, вспыхивающему в последний раз перед тем, как броситься в любовную бездну и раствориться в другом человеке. Но если глубина оказывается недостаточной для прыжка, для столь полного и безоглядного погружения, выходить на берег приходится с горечью. Это возвращение во внутреннее одиночество даёт душе силы идти дальше, наделяет её новым опытом и, в конце концов, делает смиреннее. Вот почему историю приливов и отливов сердечного чувства можно воспринимать как сюжет расцвета и становления женской души.

Ни одно стихотворение в сборнике не написано бесцельно. Каждое влечёт за собой цепь новых размышлений и событий. Каждое можно воспринимать в формате «здесь и сейчас», в формате вечности или вне всякого формата. Ясно лишь одно: происходящее с героями сегодня, в настоящий момент, отображается где-то с другой стороны мира, где не существует условностей и оговорок.

Книга Ольги Кульковой «Причастие любви» — великолепный повод задуматься над историей собственного сердца, правдой и кривдой нашей жизни, над главным и второстепенным в ней. Это голос, зовущий высоко-высоко, сквозь скепсис недремлющего разума и суматоху дел — к птицам, облакам и звёздам, к вечной Любви, которая и есть Бог.

Мария Знобищевапоэт, член Союза писателей России