Малиновая фея

Ольга Сергеевна Зимина (2025)

В семье случается несчастье — погибает маленькая девочка Варя. Вернётся ли она когда-нибудь вновь в свою семью?

1.Крапивные заросли

— Папа сегодня говорил маме, что меня надо отправить в специальный интернат — чтобы я начала учить язык жестов. Я подслушала разговор, — сказала Лена своим друзьям — Бабайке и домовому по имени Диоген, — папа считает, что я во время аварии ударилась головой и теперь навсегда останусь немой.

— А ты говорить-то можешь, просто они тебя не слышат, — понимающе кивнул Бабайка. Серьёзный и молчаливый Диоген покачал кудрявой головой и погрузился в размышления. Он всегда искал нестандартные пути решения проблем.

Друзья сидели втроём на берегу маленькой речки Обретинки, свесив ноги в бурлящую тёмную воду. Впрочем, какие у Бабайки ноги? Лена никак не могла толком рассмотреть конечности приятеля: они находились в непрерывном движении — то удлинялись, то укорачивались, иногда смахивали на медвежьи, а бывало — вдруг превращались в перепончатые гусиные лапы.

С виду Бабайка был весьма неказист: густая бурая борода торчала клочьями в разные стороны, вместо волос на макушке росли какие-то кусты. Голый чёрный хвост с кисточкой сперва тоже показался Лене не очень-то привлекательным — пока она не привыкла к внешности нового знакомого.

Диоген же — напротив — был весьма симпатичен, похож на любимую куклу Лены: круглое розовое лицо, небесно-голубые глаза, золотистые локоны.

“Это он специально для тебя такой облик принял”, — позже объяснил Бабайка.

Поначалу Лена, конечно, сильно испугалась, внезапно увидев своих будущих друзей в крапивно-чертополоховом бурьяне, который начинался сразу за избой бабы Мани. В травяные дебри Лена полезла от скуки: детей подходящего возраста в деревне не было, а смотреть мультфильмы на планшете отец разрешал редко.

Семья поселилась в селе в начале лета. “Нам нужна передышка”, — сказал тогда папа. Мама почти ничего не говорила, только плакала…

Травяные дебри за домом папа собирался скосить, но всё никак не получалось. Бабайка рассказал, что ему пришлось в спешке наложить на заросли охранные чары, которые держатся триста лет. Папа об этом не знал и, конечно же, сильно страдал. Каждое утро он выходил на сверкающий искорками росы участок с косой, намереваясь до полудня разделаться с крапивой — и сразу у него появлялись какие-то срочные дела. Приходили заказы с работы, кто-нибудь писал или звонил…

Участок стоял некошенный, давая приют существам из иного мира. Жили здесь и шушуги — тихие и скромные многолапые духи, и грустный леший-интроверт Серёга, и Бука — проказливый бесёнок, похожий на ободранного серого кота.

В заброшенной кротовой норе обитала пара гномов-эмигрантов. Они не знали русского языка, но были искренне доброжелательны: приветливо кивали другим обитателям зарослей, и потому их все любили.

Лена обнаружила, что крапива густо населена сказочными существами, сразу после переезда в деревню Виглино. Деревня была — одно название: четыре чёрные покосившиеся избы, в которых обитали древние бабули с удивительными ласково-морщинистыми лицами. На краю села разместилась пасека жизнерадостного и разговорчивого деда — Матвея Анисимовича. Выйдя на пенсию, он продал московскую квартиру и основал бизнес своей мечты — пасеку. В разноцветных ульях из пластика проживали породистые некусачие пчёлы, производившие мёд, пахнущий розовым луговым клевером. Сам дед Матвей поселился в современном автодоме и писал остросюжетные любовные романы под псевдонимом Карел Медоуст.

Деревеньку обступал тёмный дремучий ельник, а по её краю протекала неглубокая, но бурная речка Обретинка.

Земля здесь была рыжей, глинистой. Говорят, отсюда пошло название деревни: какой-то немец, купивший эти земли в восемнадцатом веке, приехал в новое имение на телеге, увяз, поморщился и сказал:"Фи, глино!"

Крапива чувствовала себя на такой почве прекрасно: росла высокая, густая и очень жгучая. Но Лену крапива почему-то не трогала — беспрепятственно пропускала в свои самые тёмные и таинственные дебри.

— Это потому, что ты — одна из нас, — объяснил ей Бабайка, — крапива — страж потустороннего мира, она своих не кусает.

— А как это — одна из вас? — спросила Лена с любопытством, — я ведь человеческая девочка, мне шесть лет.

— Почти все дети до семи лет — волшебные существа. Они видят Сопределье и его обитателей.

— До семи лет?! А что, я скоро не смогу вас видеть? Ведь мой день рождения в конце августа!

— Может быть, немножко сможешь. Дети, на глазах которых погиб близкий человек, иногда сохраняют способность видеть потусторонних сущностей, — вставил Диоген, внезапно выходя из состояния глубокой задумчивости. — Но хорошего-то в этом ничего нет… Ведь остальные люди считают их сумасшедшими…

— А что же мне делать? Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшей!

— Тебе придётся скрывать, что ты нас видишь. Ничего, ты девочка умная, научишься, — ответил Бабайка.

Диоген молча кивнул.

2. Церковь Умиротворения

Юность родителей Лены — Геннадия и Раисы — пришлась на загадочное время, когда простая и понятная жизнь вдруг необратимо изменилась. Нынче из каждого киоска на тебя пёстрыми журнальными обложками набрасывались всевозможные монстры, неопознанные летающие объекты, колдуны и гадалки. Гена и Рая — ещё не знакомые друг с другом — восприняли изменения серьёзно: досконально изучили новую информацию. Их волновало всё: расположение и особенности функционирования чакр,

тонкие тела человека, взаимодействие с тонким миром…

Рая живо увлекалась сыроедением, посещала занятия по йоге. Как-то раз её новая подружка Света, выполнявшая упражнения на соседнем коврике, предложила:

— А пойдём со мной после йоги ещё в один клуб. Там духовными практиками занимаются. Знаешь, как там здорово?

И Рая пошла.

Оказалось, что это — и правда — очень интересное место. Не клуб, а целая церковь Умиротворения, в которой верховодил загадочный Духовный Лидер.

Место приятное, люди доброжелательные. Рая начала ходить на церковные собрания, постепенно вовлеклась в общественную деятельность.

Духовный Лидер требовал от прихожан создавать семьи. Пары подбирал собственноручно — по фотографии. Для Раи он, предварительно хорошенько помолившись, подыскал жениха по имени Геннадий. Как выяснилось позже, Геннадий попал в церковь таким же путём — его привёл на собрание приятель после занятий в эзотерическом кружке.

Конец ознакомительного фрагмента.