Лёлька. Несколько глав из ненаписанной повести для детей и родителей

Ольга Сафонова, 2016

Эти рассказы предназначены для того, чтобы помочь родителям лучше понять своих детей, а детям – самих себя. И в конце концов – это можно просто читать. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Лёлька

Лёлька пришла в этот мир июньским полднем. Может быть, поэтому у неё глаза небесных цветов. Именно цветов, а не цвета: небесно-голубые, лазурно-голубые, бирюзовые — это как у папы. А как у мамы — серо-голубые и даже серо-фиолетовые, как грозовые и снеговые тучи.

Впрочем, это всё проявилось потом, а когда Лёлька родилась, она была огненно-рыжей с чёрными глазами и синими белками — во всяком случае, так утверждала Женя. Она была старше на девять с лишним лет, и на время рождения Лёльки её отправили в пионерский лагерь. А потом поставили перед фактом: «Вот, теперь у тебя есть сестричка Лёлечка!» Что при этом подумала Женя — неизвестно, но всю оставшуюся жизнь она испытывала к Лёльке противоречивые чувства… До сих пор.

С самого рождения Лёлька шла против правил. Когда её в первый раз собрались купать — в цинковой ванночке с тёплой водой плавал градусник в деревянной оправе, а сама Лёлька лежала медузкой на маминой ладони, как и положено в десятидневном возрасте, — она вдруг упёрлась нижними щупальцами (то бишь ножками!) в дно ванночки и затопала ими. По крайней мере, именно так показалось перепуганной маме, которая точно знала, что детям в таком возрасте ЭТОГО не положено. Причём, сама Лёлька явно пыталась повернуть головку и посмотреть на маму: дескать, ну как? — что было и вовсе НЕВОЗМОЖНО! Именно так и сказала старая педиатрша, когда мама, в срочном порядке отменив купание, притащила к ней Лёльку. При этом врачиха не пожелала на неё даже глянуть: этого не может быть, потому что не может быть никогда! И нечего морочить голову уважаемым людям.

Первое Лёлькино слово было не «мама», а «папа». Впрочем, в семьях военных это обычное дело — короля играет свита: вот когда папа приедет, когда папа вернётся, когда папа будет дома, а вот папа бы никогда, а папа… папа… папа… И если достаточно долго повторять: «Па-па-па-па-па-па!..» — то папа приезжает, возвращается — в колючей шинели с блестящими пуговицами, которые почему-то не отрываются, даже если их как следует тянуть и крутить, в кожаных ремнях с коричневой сумкой с красивым и непонятным названием «планшет», пахнущий машинным маслом, металлом, дымом, и вообще — папой. Мама пахла по-другому — мамой…