Мертвый лес

Ольга Савченя (2021)

Хардонская академия магии считается лучшей среди всех существующих не только потому, что в ней выдающийся преподавательский состав. Главным ее преимуществом является Мертвый лес, который простирается на тысячи километров и является подобием заповедника нечисти. Практику в этом лесу нужно заслужить, тогда тебе будет дано право охоты на нечисть. Или все же нечисть будет охотиться за тобой?..

Глава 5. Дуэт выживания

Легкие болели, глотку и грудь будто ошпарило. Я пыталась вдохнуть, но боль и застрявший камень в груди мешали.

— На бок! Давай, Ори, — проникал в тесную, какую-то липкую темноту голос Мони. — Все уже позади. Кашляешь, значит, жить будешь.

Некоторое время я не могла пошевелиться, руки казались неподъемными и придавливали к земле. Крохотный глоток воздуха приходилось отвоевывать. Душил кашель. Затем вокруг проступил мир. Сначала в глаза ударил свет, затем этот свет сгустился в точке, а еще позже точка, наконец-то, стала узнаваема — луна.

Луна висела низко; руку протяни — дотронешься. Были бы силы… Холод проник под кожу, меня пробрала крупная дрожь. Мони давно отошел. Я слышала хлюпанье его шагов и отражение в воде. Он ходил взад-вперед и что-то искал в прибрежных кустах.

— Где мы? — прохрипела я и с трудом села.

Мони, занятый осмотром кустов, будто не услышал меня.

Ребята будут ждать нас на оговоренном месте. Переволнуются. Бросятся ли искать? Нет, Райан, не станет нарушать планы и тем более не будет рисковать Эланией и Киви, наверняка потратившими в котловане последние силы искры.

Нам тоже обратно возвращаться нельзя. Во-первых, обрыв был крутым и очень высоким, значит, подъем может быть далеко. Во-вторых, аваритовых псов наверху было немало.

Итого: мы понятия не имеем, где сейчас находимся, и у нас нет артефактов, чтобы определить это. Единственный экземпляр остался у Райана. Ориентироваться придется по звездам и другим приметам. И мы не представляем, какая нам повстречается нечисть.

— Нужно уходить отсюда. И быстрее. — Мони подошел ко мне, удерживая рюкзак в руке, с которого лилась вода.

— Псы собьются со следа. Они в воду не полезут, — сказала я. Подниматься не хотелось, телу требовался отдых.

— Несколько муравьев свалились следом, — разбил надежды Мони. — Одного прибило к берегу неподалеку. И полакомиться даже отравленной халявой сбежится множество желающих. Вставай. Я помогу тебе.

Он протянул мне руку. Помощь была необходима, без поддержки я бы не прошла и нескольких шагов. Меня шатало, мутило, во лбу что-то долбило и царапалось изнутри. Ужасно больно.

Двигались быстро, но предрассветный туман появлялся быстрее. Мокрая одежда липла к телу, мешала движениям и усиливала холод. Он давно добрался до костей, и теперь словно они сами стали его источником.

— Где моя сумка? — Я только сейчас заметила, что ее нет.

— Унесло течением. Я не рискнул повторно лезть за ней в воду. Удалось спасти только лук и стрелы.

— Там было столько всего необходимого…

Я сглотнула и шмыгнула носом. Вещи было жаль.

— Не вернемся, — отрезал Мони. — Даже не думай об этом. Забудь.

Выходит, после этой вылазки я лишилась провизии, полотенца, одеяла, части артефактов, недорогого комплекта инструментов и прочих походных мелочей. Посмотрела на Мони. Его рюкзак тяжело повис на плече. Значит, с голоду не умрем. Правда, рюкзак насквозь промок. Еще у нас есть длинная веревка и одеяло.

— Я могу что-нибудь забрать у тебя, — предложила я.

Возможно, у него есть запасной мешок. Мы могли бы разделить вещи, чтобы ему было проще.

— Не надо, — отказался он. — Ты, главное, сама иди, а с остальным я справлюсь.

И я шла. Сначала — опираясь на него, позже, немного оклемавшись, — самостоятельно. Везло с местностью. Одна прогалина заканчивалась, и почти сразу начиналась новая. Бурелом совершенно не мешал обзору, а к рассвету и лес поредел. С солнцем, бликующим между деревьями, идти стало легче. Открылось второе дыхание, желание отогреться гнало нас прочь из тени крон.

Выбравшись на пригорок у опушки леса, сделали привал. Я сразу же рухнула на пятую точку и, обняв себя руками, закрыла глаза. Двигаться не хотелось. Солнце медленно согревало, но дрожь не отпускала.

Долгое время я не в силах была заставить себя пошевелиться и даже открыть глаза. Слышала, как Мони ругался, и под его ногами то и дело с разных сторон трещали ветки. Когда они же застучали, падая неподалеку, мой интерес все-таки победил.

— Сейчас отогреемся, — сказал Мони, стуча зубами и усаживаясь перед горой веток на колени.

С помощью магии наспех разожгли костер и, как только пламя поднялось, протянули к нему руки.

— Ветки тонкие, быстро прогорят, — заметила я.

— Скоро поищу побольше, — пообещал Мони. — Скоро. Немного посижу и поищу.

Я присмотрелась к Мони. И под солнечным светом отчетливо увидела синие губы на бледном лице, толстую царапину на узком подбородке и кровоточащий мизинец на грязной руке. Мони досталось не меньше моего…

Как только он поднялся и направился обратно к лесу, я подтянула к себе его рюкзак и принялась изучать содержимое. Нужно было подсчитать, что у нас осталось.

— Раздевайся. — Мони вернулся с охапкой веток потолще. Бросил их у костра, пару сразу закинул в костер. Забрал из моих рук тяжелое одеяло, которое я пыталась выжимать. — Все промокло. И вещи на нас тоже надо просушить. Нельзя ходить в мокром. Еще и ветер поднялся. Хорошо хоть, Линди зачаровала их. Могло быть хуже.

Здравомыслие подсказывало, что не время для застенчивости. Заболеть — значит, усложнить жизнь обоим. А у двоих и без того шансы на выживание резко снижались.

Оставшись в одной рубашке, прикрывающей все бесстыдство, развесила вещи на ближайшем дереве. Зачарование Линди должно ускорить просыхание. Полчаса — и все будет готово.

Мони не жалел размокшие сухари и мясо. Нарвав каких-то лопухов, разложил на них еду и позвал меня завтракать. Плотно поев, мы раскрыли чудом уцелевшую карту и пытались понять, где находимся. Ясно было, что искать надо рядом с рекой, но течение было сильное и, по словам Мони, он долго не мог нас вытащить на берег. Да и до этого мы пробежали очень много.

— Поищем ориентиры в пути, — предложил Мони.

— Боюсь, я не особо разбираюсь в лесных пейзажах.

— Зато я разбираюсь. Будем двигаться по направлению к первому дому, как и договаривались с Райаном. — Он ткнул пальцем в карту. Я оттолкнула его руку, опасаясь что сохранившаяся краска на мокром пергаменте поплывет от прикосновений. Он, и без слов поняв мои опасения, обвел круг в воздухе над картой. — Сейчас мы где-то тут.

— Тогда я бы пошла сразу ко второму дому, — произнесла я. — Посмотри, в какие горы придется подниматься. А обходить будем неделями. Ребята нас попросту не дождутся.

— А сказала, что не разбираешься!

— Я в местности не разбираюсь, а в картах нормально.

— Хорошо. Пойдем ко второму дому.

— Так легко соглашаешься? — изумилась я.

— Райан поступит так, как поступила бы ты. Вы же с ним… — прикусил губу и, тряхнув лохматой головой, махнул рукой. — Ай, ну вас! Он будет ориентироваться по твоей логике. Наверное, только вы друг друга и понимаете.

Бормоча что-то еще себе под нос, поднялся и направился к развешенным вещам.

Мони возмущался долго и так противно, что мне стало совестно. Ко второму дому идти не меньше трех недель. И это в лесу, куда отправляют самых лучших студентов исключительно командой из пятерых. А мы вдвоем… Может, действительно стоит сделать крюк, дойти до первого дома, а если там не найдем ребят, то пойти по их следам?

Глядя, как Мони натягивает на себя высохшие штаны, прыгая то на одной ноге, то на двух, я направилась к нему. Приблизившись к дереву, пощупала свою одежду — сухая. Принялась тоже одеваться.

Как только отправились дальше, я начала предлагать:

— Мони, послушай, может, ты прав. Поступим, как ты хотел и как планировал Райан. Пойдем…

— Ну уж нет! — Он остановился и крепко стиснул лямки рюкзака. — Райан не ожидает, что ты пойдешь мне на уступки! И я хочу встретиться с ними, а не разминуться!

— Откуда ты знаешь, как подумает Райан? — взъелась и я. — А может, он будет уверен, что моя совесть съест меня живьем!

— У тебя совесть?! — повысил голос Мони. — Ты сама-то в это веришь?

— Ты меня бессовестной назвал?!

Я вскинула голову повыше и посмотрела в бесстыжие глаза. У меня в самом деле с пробуждения каша в голове, а стыд ни на секунду не отпускал. Сначала стыдно было, что висела на Мони, как беспомощная девчонка, потом, что ни с чем помочь не могла, кроме как вещи перебрать, а под конец — из-за принятого решения идти ко второму дому! То есть, заведомо зная об опасностях Мертвого леса, обрекла нас на долгий и трудный путь! И это у меня совести нет? Это я бессовестная?!

— Извини, Ори, — Мони вдруг потупился.

Ниже свесил голову.

— Ничего. — Я повела плечами и, не в силах смотреть на друга, отвернулась. — Это все нервы. Нам нельзя сейчас ссориться. Мы оба на взводе, поэтому все эти обвинения беспочвенны.

Мони кивнул и вздохнул тоскливо; на бледном лице выразительно проступили скулы. Я тихо продолжила:

— Возвращаться к первому дому опаснее. Риск выше, что разминемся. Зато во второй дом, скорее всего, придем первее. Там и дождемся ребят.

— Да, — согласился Мони и возобновил путь.

К счастью, местность радовала жизнью и изобилием. Запахи лесных цветов витали в воздухе, несмотря на ветер. Высокие деревья росли редко, позволяя солнечному свету беспрепятственно согревать землю. До самого обеда нам не попалось ни одной нечисти. В обед пришлось отбиться от агары. Бледно-желтая — менее ядовитая, чем оранжевые представители этого рода, — молодая, неопытная, она не создала особых проблем. Однако даже после короткого, легкого боя, мы осознали, что силы нужно восстанавливать. Пока это только одна агара, но кто знает, что нас ждет впереди.

— Будет плохо, если не поем мяса, — предупредил Мони, перематывая свежий порез на ладони и разглядывая труп хищницы. — Мне нужно поддерживать кровь в порядке, иначе искра может капризничать.

Он выглядел бодрым, полон сил и энергии, но я верила ему. Бессонная ночь выдалась изматывающей, и мы оба прилично ослабли.

— За все время пути ничего подходящего из растительности мне на глаза не попалось, — продолжал говорить он. — Давай отойдем подальше от этой заразы, сделаем привал и поставим силки.

Предложение меня устраивало, и уже спустя час-полтора мы сидели в засаде, ожидая, когда на зов моего артефакта, одного из немногих оставшихся при мне, прибежит дичь. Мони через некоторое время привалился плечом к дереву, а позже, крепко заснув, сполз на бугор, поросший мхом. Я его не будила, а чтобы самой не заснуть и не терять зря времени, вытащила из рюкзака дневник, бережно обернутый в кожу. В последние часы даже не вспомнили о нем и не подумали занести убитую агару на счет. Зевнув, я открыла последнюю страницу и едва удержала дневник в руках. Сердце екнуло, дыхание перехватило. Разве такое возможно?! Захотелось разбудить Мони, но глянула на безмятежно спящего друга и передумала. Цифра, которую отображал артефакт, спрятанный в конце дневника, изумляла. Я постучала по циферблату, поскребла его ногтем на всякий случай, но числа не менялись. Больше пяти тысяч!

И тут же, прямо на моих глазах, последние цифры изменились с семнадцати на двадцать два. Изменились! Меня охватил трепет, все внутри взбудоражено перевернулось, а на глазах проступили слезы. Ребята живы. Райан, Киви, Элания… Кто-то из них прямо сейчас поднес запасной сканирующий амулет к убитой нечисти. К какой-то мелюзге, за которую дали несчастных пять баллов. Знали бы они, сколько мы набрали всего лишь за эту ночь! Они, наверное, и не догадываются. А может, примерно, представляют, но через какую-то несчастную мелочь дают нам знать, что они живы. И с таким защитником, как Райан, они точно все целы и в порядке.

Шмыгнув носом, я принялась отвлекаться от мыслей о друзьях дневником. Рассматривала амулеты и артефакты, прочно вшитые в толстую обложку. Проводила пальцами по вязи заклинаний, выбитых на железной рамке. Все это в комплексе образовало сложный механизм. Луир Ко упоминал, что их мы будем изучать на последних курсах, когда окрепнут наши знания по простейшим артефактам. Но прошлым летом я наталкивалась в книгах на их описания. Хотелось разобраться с ними поскорее, но пришлось очень быстро отказаться от этой идеи. Между моими нынешними знаниями и тем, что было в тех темах, лежала огромная пропасть из незнакомых терминов, формул и схем.

Послышался странный звук. Я спрятала дневник обратно в рюкзак и, привстав, выглянула из-за папоротника. Что-то звонкологосое выискивало манящий источник, приближаясь к нам. Пение не напоминало хищника, но я все равно стиснула рукоять кинжала.

— Индюшки, — пробормотал Мони, привстав на локте.

Остаток дня мы провели в том же месте. В целом, спешить было некуда. Впереди нас ждал месяц пути, за который мы по всем приблизительным расчетам точно успевали ко второму дому. И приходить сильно заранее ребят совершенно не хотелось. Наверняка, будем сходить с ума в ежедневном ожидании. Да и не удивлюсь, если кто-то из нас в итоге не выдержит и сорвется им навстречу. Так мы можем разминутся и создать новые проблемы.

После ужина я отправила Мони снова отдыхать. Только глубокой ночью, когда сама начала клевать носом и с трудом боролась со сном, разбудила его, чтобы он сменил меня на карауле. Улегшись на нагретую им лежанку и укутавшись в одеяло, мигом заснула.

С наступлением позднего утра наш поход возобновился. Оказалось с Мони было удивительно легко попадать в проблемные ситуации, но и выживать, шутить и обижаться из-за пустяков, ругаться и мириться. Мы могли начать день с теплых пожеланий хорошего дня, а закончить в обоюдной обиде и молчании. Случалось ссориться по несколько раз на день, а споры быстро превратились в обыденность. Но как бы мы ни обижали друг друга, я прекрасно знала, что не проживу в этом лесу без друга и нескольких часов.

Создавалось впечатление, что Мони знал про дикую жизнь гораздо больше, чем про домашний быт. Словно сам с детства жил лишь в лесу. Он запросто находил звериные тропы и иногда даже определял, кому они принадлежат. Мы только никогда не рисковали проверять, верны ли его догадки. С такой же легкостью Мони приводил нас к воде, хотя мне иногда казалось, что ей в тех местах взяться неоткуда. С пропитанием проблем тоже не возникало. Мы приноровились добывать дичь и без артефактов. Одного кролика нам хватало на день-полтора, но если удавалось, брали сразу двух. Двигались быстро, почти без длительных привалов. Позже стало еще легче. Лес потемнел, стал гуще, и во мху или под корнями можно было отыскать грибы. Особенно часто они встречались после дождей. Но эти же дожди и осложняли путь.

Когда раздался первый летний гром, Мони предложил разбить лагерь перед грозой. Но я отговорила, настаивая на продолжении пути, о чем потом сильно пожалела. Ливень хлынул резко, будто кто-то на небе одним движением на всю мощь открыл вентиль. В поисках укрытия мы забегали от дерева к дереву, от ветки к ветке, пока не наткнулись на поваленное дерево. Правда, вода, давно проложившая дорожку под ним, уже стекала под него, образуя в яме лужу. С мокрых веток, которые мы наспех обрывали, на нас тоже лилась вода. Но с помощью их мы сумели соорудить некое подобие навеса. И пусть к тому времени все под деревом плавало, вода хотя бы прекратила прибывать. Развести костер не вышло. И пока обустраивались, устали неимоверно.

Ливень успокоился только к темноте, поэтому заночевать пришлось в таком же мокром месте. Однако Мони удалось развести костер, что позволило просушить вещи и согреться.

Последовала неделя моей простуды. Возможности вылечить меня у нас не было. Радовало, что организм был закален ежедневными тренировками в самых разных условиях. Поэтому мы шли до тех пор, пока я могла идти.

Когда у меня поднялся сильный жар, и я начала спотыкаться на ровном месте, привалы стали дольше. По дороге Мони выискивал поляны с первыми лесными ягодами. Еще толком недозревшие, он собирал их горстями и заставлял меня съедать все.

В густом лесу, где кроны заслоняли солнце, или при плохой погоде, направление выбирали по деревьям, поросшим мхом. Мони отыскивал их и приблизительно определял, где восток. И хоть парень попросил не строить особых иллюзий на его счет, я все равно была очень довольна его навыками. Без них мы бы точно пропали. Даже приблизительный ориентир дарил огромную надежду и облегчение. Местность менялась быстро, но при этом не спешила упрощать нам жизнь подсказками.

Риас не обманул, говоря, что с водой проблем не будет. Ручьи, реки, озера — встречались в день по два, а то и по три раза. Но все были маленькими и невыразительными, поэтому тоже не помогали определить наше точное местоположение.

Близилось двадцатое июня. Подсчет дат вели по дневнику. Вносить в него данные было нечем, поэтому каждое утро я загибала уголок нового листа.

Циферблат в дневнике радовал отдельно! Ежедневный прирост составлял примерно от пятидесяти до ста баллов, и это с учетом, что нам с Мони нечисть попадалась нечасто. Но, к сожалению, совсем без нее тоже не обходилось.

Мы прекрасно понимали, что с нашими магическими силами многих не победить. Поэтому подходили к делу с умом.

— Надо не о своих слабостях думать, — размышлял Мони, поздним вечером грея руки у костра, — а о слабости существ.

— Брать хитростью. Это и так понятно.

— Не только. Еще и знаниями, полученными тут, — заявил Мони. — Нигде в книгах не описана жизнь всех этих тварей. Только их внешний вид, чем опасны и способы их умерщвление. Если бы сразу было где-то изложено, что они не просто нечисть и нежить, и… — Поскреб затылок, махнул рукой. — Сейчас не об этом! Ори, они ведь как живые! То есть они и есть живые. Даже нежить! У них территории, поиск добычи, стычки друг с другом…

— Предлагаешь искать слабости в их взаимоотношениях? — догадалась я, к чему он клонит.

— Именно! Смотри, какая закономерность. Там, где есть что-то опасное, всегда рыщет что-то еще более опасное.

— То, что охотится на менее опасных.

Рассуждения напоминали подход Риаса к жизненным проблемам, именно поэтому мне было нетрудно понять Мони. Стравить врагов и посмотреть со стороны, кто победит. А потом добить победителя, пока он ослаблен недавним боем.

— Все, что нам с тобой надо для победы — это ожидание! — заключил Мони, подтверждая мои мысли.

— Ага, — выдохнула я. — И главное — не соваться туда, где на самых опасных можно отыскать кого-то еще более опасного. Это называется травля, Мони.

Он пожал плечами и согласно кивнул. Разговор плавно зашел о наблюдениях о нечисти. Из них действительно вышло бы прекрасное дополнение к учебникам. Стоило бы учить студентов не только каким-то явственным симбиозам, но и дать возможность изучить поведение одной нечисти при встрече с другой. Я предложила Мони самому написать обо всем, но он отмел идею. Куда больше он был озабочен нашим выживанием.

Не все получалось с первого раза. Сначала приходилось самим вступать в схватку с опасными существами. В такие моменты я искренне жалела, что отказалась брать с собой огнестрел, с другой стороны, понимала, что его скорее всего унесло бы течением вместе с рюкзаком. К концу второй недели мы приноровились и сами стали охотиться на знакомые виды хищников.

Так, минуя предгорья, наткнулись на следы виррилов и аваритовых псов. Обе стаи оказались неподалеку друг от друга, чем мы не преминули воспользоваться. Накануне готовились, а утром разошлись по разным сторонам, проверять разбросанную приманку. Очень скоро я поняла, что мне достались виррилы.

Я покричала им издали, привлекая их внимание. И как только псы, отлеживающие бока после перекуса зайцем, с интересом засеменили ко мне, бросилась бежать. Без какого-либо страха, я мчалась по изученной тропе. За последним холмом, ухватилась за привязанную веревку и пролетела к толстой ветке соседнего дерева. Псы выскочили мгновением позже и на полном ходу влетели в ловушку. Ветки, прикрывающие яму с треском провалились под тяжелым весом, хищники и взвизгнуть не успели.

Под враждебное рычание снизу мне пришлось немного подождать Мони. Однако вскоре донесся звук ломающихся кустов. С противоположной стороны от той, с которой прибежала я, выскочил Мони и ловко повторил трюк, проделанный мною недавно. Я лишь придержала его, помогая удержать равновесие. В это время, исторгая столпы искр, пара аваритовых псов упала в яму. Остальные успели затормозить, но, как только виррилы стали грызть сородичей, сами прыгнули к ним в подмогу.

— Ставлю на пламенных! — ликовал Мони.

— Так нечестно! — возмутилась я, удобнее устраиваясь на ветке. — Я тоже хочу поставить на них!

В яме происходила самая настоящая бойня. Виррилы с полупрозрачной плотью были крупнее аваритов псов, но не могли прокусить крепкую, как сталь, шерсть противников. К тому же жидкий огонь, текущий в аваритовых псах, обжигал пасти. Однако, чего только не сделаешь, когда вопрос идет о жизни и смерти.

Не больше десяти минут длилась грызня, по итогу которой в живых остался один измученный аваритовый пес. Из ямы поднимался дым, вынуждая прикрывать нос и щуриться, а от смрада паленой плоти начало подташнивать.

Я сняла с ветки повыше рюкзак и полезла на соседнюю ветку отвязывать веревку. Мони занялся второй. Они нам еще пригодятся. Как только все было закончено, Мони помог мне спуститься. Одна стрела в рану на шее псу — и в нашей безоговорочной победе поставлена жирная точка. Мы получили множество баллов в копилку и на какое-то время безопасность. В ближайшие сутки на запах мертвых псов из округи сбежится вся нечисть, которой до нас не будет никакого дела.

С каждым днем мы продвигались все дальше и дальше в пути. Пересекали луга, холмы, низины, леса… Иногда приходилось отклоняться от намеченного направления, избегая знакомые темные леса, куда не проникал солнечный свет. Мы предпочитали делать круги, чем лишать себя воды, еды и сильно рисковать.

А потом мне пришлось решать и другие, женские, проблемы…

В поисках необходимой травы, способной отодвинуть сроки менструации, нам пришлось сильнее отклониться от своего пути. К сожалению, зелье, которое нам с запасом наготовила Элания, уплыло вместе с рюкзаком. А в местах, где даже порез на руке, старались поскорее заживить травами или перемотать, обильное кровотечение могло стать для нас смертельной проблемой.

Именно так мы и набрели на древние руины.

Первые прямоугольные, позеленевшие от времени, камни, торчащие из высокой травы, не вызвали никаких вопросов. За очередным спором с Мони мы их и не заметили. Но за высокими зарослями папоротников взгляду открылись полуразрушенные арки. За ними угадывались остатки стен. Были ли это когда-то стены замка, крепости или обычного большого дома, теперь невозможно было разобрать. Но кое-где солнце сушило белый камень, не позволяя мху вырасти, и на тех местах виднелись символы.

— Наверное, это развалины храма, — предположила я, осмеливаясь пройти глубже.

— Дальше похоже на обломки колонн, — подхватил наблюдения Мони. — Видишь, стоят параллельно друг другу.

Мы оба сорвались с места, горя желанием рассмотреть все.

— Очень обвиты плющом. — Я подошла поближе и отвела ветки. — Думаю, ты угадал, похоже на колонны.

Белые шестигранные столбы лишь немного потемнели от времени. По всей поверхности были выбиты рисунки и узоры.

— Настоящее произведение искусства! — добавила я.

— Ори, иди сюда! — позвал Мони из-за угла.

Стоило мне завернуть к нему, как я обомлела на долгие секунды. Полуразрушенные стены, лестницы, каменные плиты валялись на огромной территории. Все в трещинах и поросло мхом. В центре возвышалось огромное дерево, в корнях которого виднелась поваленная арка, а в ней чернел проход, ведущий куда-то под землю. И как раз возле него белели гроздья мелких цветков пастушьей сумки.

— Мони, это именно тот вид, который мне нужен! Вот так удача!

— Не нравится мне все это, — пробормотал Мони.

Я отмахнулась от предчувствий напарника. Куда важнее было отыскать необходимое растение. Я надеялась встретить его в другой местности, но радовалась, что не придется идти дальше. Приблизившись, нагнулась и стала осторожно срезать стебли. В какой-то миг любопытство одолело, и я заглянула в черную глубину входа.

— Боги! Мони иди сюда!

Когда он приближался, я уже спускалась по первым ступеням. В низком колодце-озерце, спрятанном в темноте и прохладе, стояла чистейшая вода. Она мерцала четырьмя стихиями. Волшебно!

Мони замер рядом со мной на предпоследней ступени и круглыми глазами уставился на магию. А через пару секунд поспешил глубже в открывшийся перед нами зал.

— Стой! — Я удержала его за плечо. — Мы не пойдем туда!

— Да ты хоть знаешь, что перед нами?!

— Не имею ни малейшего понятия.

— Это храм наших предводителей, Ори! — Он с восхищением развел руками и закрутился на месте. — Уверен, что маршруты практикантам сюда не прокладывают из-за опасения, как бы мы чего не разрушили. Ори, это святилище! Древнейшее святилище магов!

Я нахмурилась и заозиралась. Корни тянулись по плитам на потолке, ползли по стенам, лежали на полу. Кое-где темнели трещины. Сквозняк качал паутину… А стоит подняться наружу, так там и вовсе все временем разрушено. Тогда почему снова во всем виноваты студенты?! Наша безалаберность сохранила бы гораздо больше, чем сохранено сейчас.

— Ладно, давай посмотрим. — Я обогнала Мони, с любопытством направляясь в сторону других мерцаний. — Только трогать ничего не будем!