ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни

Ольга Савельева, 2021

В мотивационных историях часто фигурируют эдакие «железные люди»: которые про «встань и иди», которых раз за разом щелкали по носу, унижали, которых сталкивали нос к носу с душевной болью, а они… вставали и шли дальше. Однако в большинстве случаев такие истории либо раздражают, либо погружают в уныние: почему они смогли, а ты – нет?.. Новая книга писателя и автора нескольких бестселлеров Ольги Савельевой о том, что мы в большинстве своем вовсе не «железные человеки», а самые обычные люди, сотканные из плоти, крови, смеха, слез, гнева, любви, боли, радости. И о том, как важно вовремя подключать осознанность и проживать то, что подкинула тебе жизнь – как плохое, так и хорошее. Ведь, в конце концов, не зря же в глаголе «прожить» кроется тот самый сокровенный смысл, который про «жить»? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Ты не упадешь, пока я рядом

Папа приехал летом и научил Олю кататься на двухколесном велосипеде.

Ей давно пора было научиться, но бабушка очень боялась разбитых коленок, а дедушка был немножко провидцем, но исключительно в разрезе предстоящих травм, и часто говорил: «Да она сейчас навернется».

И сразу после этих слов Олечка, как правило, послушно наворачивалась.

Поэтому ей было уже пять, даже ближе к шести, а велик — все еще четырехколесный.

Папа прилетел неожиданно. Во всяком случае, для Олечки.

Она проснулась утром, и дедушка сказал: «А у нас для тебя сюрприз». В комнату вошел папа…

Вечером Оля с папой пошли гулять.

Тут и выяснилось про велосипед. Даже стыдно на четырех колесах в таком возрасте.

— А почему дедуля не открутил колеса? — спросил папа. — Чего проще-то…

— Он боится, что я навернусь.

— А ты навернешься? — уточнил папа.

— Думаю, да. — Олечка кивнула.

Бабушка говорила, что врать нельзя — Боженька покарает. Поэтому Оля сказала правду: всегда наворачивалась, почему же в этот раз должно быть иначе?

— Не-е-ет, — папа внимательно посмотрел на Олю. — Я же буду рядом. Пока я рядом, ты не упадешь.

ОЛЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛИСЬ ПАПИНЫ СЛОВА. «ПОКА Я РЯДОМ, ТЫ НЕ УПАДЕШЬ». ОНИ КАК БЫ ОБЕЩАЛИ, ЧТО ПАПА БУДЕТ РЯДОМ ВСЕГДА, ЧТОБЫ ОЛЯ НЕ ВЗДУМАЛА УПАСТЬ.

Ну или ей так показалось.

И папа был рядом, пока она крутила педали своего уже двухколесного велосипеда. Он бежал, тяжело дыша, почти задыхаясь — ведь был совсем не спортивный, — но не выпускал седло велосипеда.

Оля ехала и знала: «Папа рядом!» Ей было надежно и спокойно. Она не падала. Видимо, папа тоже был провидцем — не зря же он дедушкин сын. И она отлично проехала с папой пять кругов по школьному стадиону. А потом еще пять — уже без папы.

Оля вдруг увидела, что по полю бежит дедушка. Бежит, трясет руками и кричит: «Она же сейчас упадет!»

Видимо, магия дедушкиных предсказаний сильнее, чем папиных (наверное, потому что дедушка старше и дольше практикуется), но Оля вдруг наехала колесом на камень (и откуда он тут взялся?) — и действительно упала.

Больно разбила коленку. Папа потом дул на нее, промывал водой, опять дул и спрашивал: «Не больно? Точно не больно?» У папы было виноватое лицо, хотя он был ни в чем не виноват.

Когда Оля падала, дедуля обычно говорил: «Хватит ныть», а бабуля мазала зеленкой, заливая ее в самое пекло ранки. Никто никуда не дул и ничего не спрашивал.

Дома бабуся хотела намазать ранку зеленкой, но папино дыхание было лучшим обеззараживающим средством.

— Мне уже не больно, — сказала Оля.

— Все равно надо помазать, чтобы нагноения не было, — сказала бабушка.

— А можно папа?

И папа делал все так аккуратно, дул на коленку, чтобы обезболить, гладил, тревожно смотрел в лицо и снова спрашивал: «Не больно?»

Нет. Не больно.

Оля плавилась от счастья от такого концентрированного внимания. Чтобы получать его, она готова была падать каждый день. Если цена любви — боль, то пожалуйста, возьмите сколько надо, можно без сдачи.

«Хоть бы папа никогда не уезжал», — думала Оля.

— Папа, ты не уедешь? — спрашивала она.

Папа отводил глаза. Взрослые всегда так делали. Не говорили, когда он приедет. Не говорили, когда он уедет. Тоже сюрприз, наверное.

А потом папа просто пропадал. Оля просыпалась, а никто не спал в большой комнате на диване. И он застелен даже так, как когда в доме нет гостей.

ПРОСТО ПРОПАСТЬ — ЭТО НЕЧЕСТНО. ЭТО БОЛЬНО. БОЛЬНЕЙ ПРОЩАНИЙ И ГОРЬКИХ СЛЕЗ В ЕГО ПЛЕЧО. БОЛЬНЕЙ, ЧЕМ УПАСТЬ С ВЕЛОСИПЕДА И РАЗОДРАТЬ КОЛЕНКУ.

И в тот раз Оля как-то вдруг почувствовала: папа скоро пропадет. Вот раз — и нет. Эта мысль сильно печалила Олю, она капризничала, часто плакала и плохо спала ночью.

Бабушка пожимала плечами, говорила: «Будто подменили ребенка».

Она имела в виду, что раньше Оля так себя никогда не вела.

Однажды под утро (часов в пять) Оля услышала копошение в большой комнате. Спросонья долго не могла понять, что происходит, потом разобрала голоса.

Папа сонно говорил, что провожать его не надо, что «вдруг Оля проснется», бабушка перечисляла, что приготовила ему в поезд и как упаковала, дедушка предлагал попробовать завести машину (в последнее время его «Москвич» подозрительно чихал на дороге).

Остановились они на том, что бабушка и дедушка проводят папу до остановки троллейбуса, который идет до вокзала.

Потом еще минут десять возни и разговоров шепотом, затем все из большой комнаты переместились в прихожую. Бабушка вздыхала над тяжестью чемодана и умоляла не забыть про пирожки. Дедушка советовал не сводить глаз с вещей и не ходить курить на станциях.

Потом они присели на дорожку.

Наконец входная дверь квартиры очень тихо открылась и так же тихо закрылась. В доме повисла тишина.

Оля лежала на кровати, по ее щекам текли слезы. «Пока я рядом, ты не упадешь», — внутри нее пульсировала эта папина фраза.

Теперь она упадет, ведь папа больше не рядом, и с каждой минутой он все дальше и дальше от нее.

От этой мысли Оле стало так больно и плохо, что она вся сжалась. А чтобы не падать, надо быть рядом с папой, а значит…

…Троллейбус № 2 курсировал от стадиона до вокзала. Папа вошел в заднюю дверь. На остановке остались грустный дедушка и заплаканная бабушка. Они подняли руки на прощание, и папа тоже махал им, глядя в заднее стекло троллейбуса. Троллейбус № 2 медленно тронулся и поехал по своему маршруту…

Но что это?

Девочка лет пяти на двухколесном велосипеде резко съехала с тротуара и помчалась за троллейбусом прямо по дороге. Машин было мало, а она так быстро, так отчаянно крутила педали, что почти догнала троллейбус.

Внутри у заднего стекла метался папа. Он жестами показывал девочке, что ей надо остановиться и вернуться домой. Очень опасно ехать прямо по шоссе, домой, Оля, домой, домой…

Троллейбусу везло со светофорами, он проскочил на зеленый целых три светофора подряд и свернул на другую улицу, где и была следующая остановка.

А девочка застряла колесом в канализационной решетке, потом светофор заставил ее пропустить машины, которые ехали наперерез, и когда она повернула за угол, троллейбуса уже не было.

Он сбежал.

На остановке стоял папа. Он был очень злой.

— Что ты делаешь?! — спросил папа слишком строго.

— Ты сказал, что пока ты рядом, я не упаду…

— Я сейчас из-за твоих капризов опоздаю на поезд! Ну что ты творишь! Ты же уже взрослая девочка!

— Я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Нет слова «хочу», есть слово «надо».

— Есть слово «хочу»!

— Ну тогда я хочу, чтобы ты села на велосипед и немедленно поехала к дедушке и бабушке. Они, наверное, уже с ума сходят. Тут недалеко, только по тротуару. Давай, живее! Ну!

— Папа, у меня тоже есть слово «хочу», и я хочу…

— Оля, бегом! У бабушки сердечный приступ будет! А я еще успею на поезд, если на тридцать восьмой автобус сяду. Давай…

К остановке подъехал нужный автобус, папа шустро подхватил чемодан и взбежал на подножку.

Через заднее стекло он показал ей кулак и тут же превратил его в машущую ладошку. Езжай домой. Ну же, ну…

Оля смотрела, как автобус уезжает в сторону вокзала.

ПАПА ЕДЕТ ДОМОЙ, И ОЛЯ СЕЙЧАС ПОЕДЕТ ДОМОЙ. ПОЧЕМУ ИХ «ДОМОЙ» РАСПОЛОЖЕНЫ В РАЗНЫХ ГОРОДАХ? ПОЧЕМУ ОНИ НЕ ЖИВУТ В ОДНОМ ДОМЕ?

Взрослые всегда отводили глаза, отвечая на этот вопрос. Они всегда отводили глаза, когда знали, что ответ Оле не понравится.

Оле очень хотелось, чтобы папа, как тогда, когда она упала, тревожно всмотрелся в ее лицо и спросил: «Тебе не больно? Не больно?» Ей было больно, очень больно, особенно там, где невозможно помазать зеленкой, и очень хотелось кому-то об этом рассказать.

Но никто не спрашивал.

Олечка села на велосипед и поехала обратно. Не надо быть провидцем, чтобы понять: дома ей очень сильно влетит.

От бабушки, у которой разболится сердце, и от дедушки, который испугается за бабушку.

Наверное, это очень приятно, когда за тебя кто-то сильно волнуется.

Оля не знала, как объяснять бабушке и дедушке. Решила, если они что-то будут спрашивать, она просто отведет глаза. А что? У взрослых же так работает…

Дома Оля пройдет мимо бабушки и дедушки, и, не отвечая на их истерические крики: «Где ты была?», уйдет в свою комнату, ляжет в кровать, накроется одеялом и, как ни странно, крепко заснет.

Чтобы со второй попытки проснуться в этот день и снова расстроиться над диваном в большой комнате, который застелен так, будто у них нет гостей.

Нет. Не жалейте меня. Это не обо мне рассказ. У меня в детстве даже велосипеда не было…