Непростые истории 2. Дороги звёздных миров

Ольга Любимая, 2018

В чёрных потоках, в самом сердце Тьмы, нас ждёт Мечта. Протянешь руку – и вот она, искрится в руках: горячая, осязаемая и невероятно манящая. И нет ничего важнее, чем дотянуться до неё. Хоть путь к ней лежит не проторенными тропами, а полными опасностей и тайн дорогами звёздных миров.Серия "Непростые истории".

Наталья Ильина

Живу в Санкт-Петербурге. Окончила литературные курсы «Мастер Текста», участник Литературной Студии при издательстве Астрель СПб — АСТ. Номинант конкурсов «Рукопись года» — 2018 и «Новая детская книга» — 2018. Хозяйка и руководитель конного клуба. Немного пишу. Представленный ниже рассказ — номинант конкурса «Дальний космос» — 2017. Больше обо мне и моём творчестве: писательская страничка https://vk.com/public168868119, страница автора https://litnet.com/illinka-u519834

Холодное лето Тесеи

Усилившийся к вечеру ветер принёс мелкую водяную взвесь. Она немедленно усеяла одежду и тело липкой сыростью. Ивонна вздрагивала под участившимися порывами, но упрямо продолжала работать. Упаковывала мелкие образцы в контейнеры, прокатывала на крышках коды с названиями, датой и местом извлечения артефактов.

Уже два дня она трудилась на этой прекрасно сохранившейся террасе совсем одна. Заняты были все до одного участники экспедиции и команда исследовательского корабля — на Тесеи началась осень, намного более короткая, чем лето, а за ней сюда придёт безжалостная зима и на двести лет отрежет археологов от этого удивительного мира. Но Ивонна так гордилась тем, что попала в состав экспедиции, что готова была работать круглые сутки. Двадцать членов Первой археологической экспедиции и сорок два огромных города, возносящих свои башни над необъятными джунглями. Об отдыхе никто и не помышлял!

Девушка бережно взяла в руки очередной образец — точёную фигурку загадочной птицы, любующейся своим отражением в гладкой, словно стекло, поверхности воды. Отражение было филигранно намечено несколькими движениями резца на полупрозрачном голубом камне, который встречался здесь в изобилии. Ивонна вздохнула и поместила фигурку в контейнер, залив упаковочной пеной.

«Четырнадцать месяцев мы провели на планете, открытой больше двухсот лет назад, и всего неделя осталась до отлёта, а груз вопросов только поминутно растёт! Взять хоть этот дворец, парящий на двадцатиметровой высоте над тронутой процессом умирания растительностью джунглей, хоть все остальные здания города. Этого, и других, раскиданных по обоим материкам Тесеи. Покинутые, но прекрасно сохранившиеся, заполненные мелкими артефактами, случайно забытыми или сознательно оставленными хозяевами этих великолепных дворцов…» — Ивонна отвела со лба прядь повлажневших волос и глянула через высокую, ей по подбородок, резную ограду террасы.

Над плотным морем растительности взмывали в сиреневое небо башенки, башни и шпили соседнего дома-дворца. Соединённые дугами мостов, они образовывали сложный рисунок городских кварталов, раскинувшихся на десятки километров вокруг. Здесь, в городе на равнине, работали семеро членов экспедиции. Ещё шестеро завтра возвращались из гористой местности, к югу отсюда. Остальные заканчивали работу в огромном городе на побережье океана. И везде было одно и то же — пустые, покинутые дома. Без спешки и паники, без следов войн и несчастий… Анализ показывал, что постройкам насчитывалось, по меньшей мере, полторы-две тысячи лет, а некоторым и того больше, но девушку не покидало ощущение, что хозяева ещё вчера прогуливались по этим террасам, а в анфиладах роскошных залов звучали их голоса и детский смех…

Затрещал вызов коммуникатора, обрывая её мысли. Ивонна отозвалась:

— Аспирант Леппенен.

— Ивонна, к вам подбирается грозовой фронт, Павло заберёт тебя минут через десять. Будь готова, хорошо? — просипел, слабо узнаваемый из — за помех, голос Дина Нельсона, координатора экспедиции.

— Хорошо, но… — связь прервалась.

Дин не стал выслушивать причины, по которым она хотела бы задержаться, и она не сердилась на него за это. Подобные «но» он сейчас услышит от каждого, кто вынужден прерваться до наступления темноты.

Ивонна положила последний контейнер в транспортировочный бокс и застегнула хищные клювы замков, а потом просто уселась сверху и стала ждать катер. Ветер действительно окреп, погнав по небу сизые клочковатые тучи с неприятно чернеющей каймой понизу. Джунгли зашумели, заволновались, ещё сильнее напомнив ей море. Неспокойное серо-синее море.

***

Когда вся группа Шевчука, работавшая на равнине, оказалась на борту катера, Павло уже едва справлялся с пилотированием. Вокруг бушевала самая настоящая буря, а ведь осень только началась! Учёные громко сокрушались насчёт капризов местной погоды и дружно выражали надежду на то, что завтра выглянет солнышко. Их болтало в креслах, насколько позволяли ремни, но Павло знал — этим сумасшедшим всё нипочём, лишь бы снова вернуться в город. А его мороз продирал по коже, едва он там оказывался! Бывший десантник, он никогда ничего не боялся, а тут… Тут ему было не по себе.

Катер летел через стену ливня, лавируя между высоченными шпилями, посекундно подсвечиваемыми вспышками молний. Смотреть на хаос бури у Павло не было необходимости — на мониторе спокойно плыла изумрудно-зелёная сетка ландшафта и построек, но ярость стихии просто притягивала взгляд.

Исследовательский корабль «Антарес», больше всего напоминавший своими очертаниями присевшую отдохнуть лягушку, стоял на плоской вершине небольшого плато. Оно торчало лысой макушкой посреди буйства местной флоры. Сюда буря ещё не добралась, но, судя по скорости и направлению ветра, должна была вот-вот примчаться. Павло аккуратно посадил катер и принялся подгонять своих пассажиров, а им, непременно, хотелось выгрузить свои «сокровища» прямо сейчас. Пришлось помогать. Не мог же он, в самом деле, смотреть, как хрупкая Ивонна или тщедушный Пал Палыч волокут свои боксы к трапу «Антареса» в одиночку? Пневмотележек на всех не хватило. Пусть учёные и были повёрнуты на своей археологии, но в остальном группа подобралась отличная, так он считал. И ему, летавшему на «Антаресе» уже одиннадцать лет, было с чем сравнивать. Промокшие и продрогшие, они, таки успели затащить все боксы в корабль прежде, чем буря накинулась на плато по-настоящему.

***

Ивонна сжимала зубы, и, больше не пытаясь унять дрожь, волнами прокатывавшуюся по телу, поспешила в свою каюту. Все, чего она сейчас хотела — горячий душ и чашечку мятного чая. Но чай ей попить не удалось. Она вышла из душевого «стакана» и придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале — потемневшие от воды рыжие кудри, щедрая россыпь веснушек на носу и щеках, строгий взгляд фисташково-зелёных внимательных глаз, когда, впервые за все время их пребывания на Тесеи, заработала громкая связь корабля. Голос, взволнованный настолько, что Ивонна не смогла сообразить кому он принадлежит, сообщил:

— Внимание, команда! Экстренный старт! Нарастающая тектоническая активность! Повторяю, экстренный старт!

Девушка растерянно замерла на пороге санитарного блока. «Какой старт?! Группы Вайнштайна и Берегового все ещё не вернулись, пережидая бурю… Откуда здесь тектоническая активность? Глубокие подземные полости обнаружены только между городами. Там сдвиги вполне вероятны, но здесь? Катер, краулер — все осталось снаружи…», — мысли галопировали в её голове, наскакивая друг на друга. Мигнуло освещение. Ивонна очнулась и плюхнулась в кресло, пристёгиваясь. Она ещё успела подумать, как нелепо выглядит в распахнувшемся халатике, опоясанная ремнями, а потом махина корабля вздрогнула и накренилась. Взвыли и замолкли манёвровые двигатели, не успевшие «прогреться». Со страшным скрежетом и стоном «Антарес» затрясся, накренился ещё больше и завалился на правый бок.

***

Если она и отключилась, то лишь на несколько секунд. Аварийное освещение не сделало каюту такой неузнаваемой, какой её сделал внезапный переворот. Стена, превратившаяся в пол и усыпанная всем, что не было закреплено, тонула в багровой тени где-то внизу, а Ивонна, набок, свисала из кресла на вставшем дыбом полу, и удерживали её только ремни, больно впившиеся в тело, мешали дышать… Ивонна подавила приступ паники и, проявив чудеса эквилибристики, сумела отстегнуться и повиснуть на ручке кресла, немного не доставая ногами до наваленных внизу вещей. Дверь каюты превратилась в люк, ведущий в слабо освещённый зев коридора. Она раскачалась на руках и прыгнула, стараясь не приземлиться на дверь каюты Пал Палыча — профессора Шевчука. Ей это удалось, но руки загудели от непривычной нагрузки, а ладони саднило. Ивонна запахнула дурацкий халатик, потуже завязав поясок, и попыталась открыть дверь, отчаянно надеясь, что профессор не изменил своей привычке держать дверь не запертой. Полотно двери ухнуло внутрь каюты. Там царил ещё больший беспорядок, чем в её собственной. Кресло, в котором полагалось находиться во время манёвров, было пустым. Пряжки ремней тускло поблёскивали в оранжевом свете.

— Профессор? Пал Палыч! — жалобно позвала Ивонна. Ей никто не ответил. Разглядеть что-либо в темноте, сгущавшейся внизу, она не могла. За спиной послышались торопливые шаги, и она оглянулась. Высокую, сутуловатую фигуру Нельсона зловеще обтекал свет аварийных ламп.

— Дин! — голос девушки сорвался, выдавая больший испуг, чем она была готова признать. — Профессор… Он не отзывается!

— Спокойно, Ив. Он был в кубрике, с нами. Пришёл прямо перед тем, как это случилось, — Дин протянул руку, помогая ей подняться.

— А что, что случилось? — Ивонна смотрела в лицо пожилого координатора так, словно он, и вправду, мог ей что-то объяснить.

— Не знаю, малыш. Мы пытаемся собрать всех вместе, тогда и будем думать. Павло и Тянь пробираются к рубке, а я пришёл за тобой и Брюсом. Крис здорово разбил лицо, он пока не помощник.

Ивонна прижала ладонь к губам, но не вскрикнула. Заставила себя сдержаться и быстро отвернулась, шагнув вперёд — каюта Брюса была в самом конце коридора. «Крис здорово разбил лицо, — эхом отдавалось у неё в мыслях, — если он не ринулся на выручку к остальным, то дело плохо!»

***

Через три часа все, кроме Капитана Оссона с Павло, которые оставались в рубке, собрались в кубрике. К этому времени они уже знали, что «Антарес» правым бортом завалился в образовавшуюся прямо под ним трещину, расколовшую плато надвое, и застрял. Манёвровые двигатели были целы, а вот основной…

Энергетик «Антареса», весёлый и добродушный толстяк Ронни, погиб на своём посту. Разбился насмерть бортмеханик Топольков, он пролетел через весь трюм вместе с незакреплённым грузом…У Кристофера был сломан нос, порваны щека и бровь, плюс сотрясение мозга. Ольга сломала предплечье правой руки. Пал Палыч хромал. Штурман Загоруйко лишился трёх зубов. Но не это служило причиной угнетённого молчания в кубрике. «Антарес», при условии, что его, каким-то чудом удалось бы вытащить из расщелины, мог взлететь с планеты. Но он не мог полететь домой. Само собой разумеется, что капитан уже отправил сообщение на ближайшую к Тесеи базу, но получат его нескоро. Корабль мог совершить три прыжка до базы за четырнадцать дней, а вот сигнал мог идти только со световой скоростью. Иная форма связи была пока недоступна.

Помощь придёт… Через четыре года. А зима начнётся через шесть недель. Зима, продолжительностью в двести лет по общему времени, пока Тесеи медленно совершает долгий оборот по вытянутой орбите вокруг Фагот, своего солнца, удаляясь от него на немыслимое расстояние.

У них оставалось два катера, спешащих сейчас к кораблю, был достаточный энергоресурс, но остро вставала проблема запаса пищи. Три. Если экономить, то — четыре месяца. А потом придёт голод. И это кроме того, что никто точно не знал, что происходит на Тесеи зимой. Насколько плотно её укрывают снега или льды? Что происходит с атмосферой? Какие бури ждут их впереди, если вчерашняя случилась в самом начале осени? На забытой целых двести лет планете они появились вторыми. И никто, никогда не был на Тесеи даже осенью Всех придавил груз потери товарищей и ворох неожиданных проблем.

***

Ивонна сидела на стене кубрика, привалившись спиной к потолку. Справа и слева чуть слышно потрескивали панели освещения. Крис спал рядом. Его неровное дыхание заставляло сердце девушки болезненно сжиматься. Пластповязка скрывала половину дорогого ей лица. Ивонна только теперь поняла — насколько дорогого… Зашуршали и коротко пискнули динамики, перед тем, как усталый голос капитана позвал в рубку троих членов своей команды. Им предстояло решить проблему доступа на борт для возвращавшихся археологов — трап и шлюзовой отсек оказались наверху перевёрнутого корабля, на добрую треть его ширины возвышаясь над краями расщелины. А это метров восемнадцать-двадцать гладкой поверхности днища, на которой и уцепиться-то не за что.

Ива поёжилась и поднялась на ноги. Нужно было осваиваться в этой новой реальности. Брюс, натащивший медикаментов для пострадавших, отправился в жилой сектор корабля вместе с ней. Пал Палыч просил его найти и вытащить со дна его каюты бесценное сокровище — рабочий комм со всей информацией о Тесеи.

С помощью не высокого, но крепкого Брюса, она подтянулась и вползла в свою каюту. Быстро раскопала в груде вещей комбинезон и коммуникатор, переоделась и свесила голову в коридор. Прямо под ногами зияла распахнутая дверь в жилище Пал Палыча. Брюс стоял на самом краю и протягивал к ней руки. Ивонна сбросила вниз одеяло и подушку для Криса, а потом спустилась сама. Они отвязали крепкий шнур, тот самый, по которому выбирался из своей каюты Брюс, и через несколько минут достали комм профессора.

Девушка старалась не думать о том, что ждало горстку людей перед лицом надвигающейся зимы — она сосредоточилась на более насущных проблемах, которые, впрочем, пугали её не меньше. Существование в корабле, где половина привычных вещей оказалась на трудно досягаемой высоте (или глубине), где даже простое перемещение из отсека в отсек могло оказаться проблемой, где неизвестное количество аппаратуры разбилось, а найти нужную вещь было теперь совсем не просто, где были больные, а капсула автоврача висела на высоте пяти метров над полом, да ещё и в таком положении, что загрузить в неё человека не представлялось возможным… Было от чего прийти в отчаяние!

На обратном пути они заскочили на склад и вооружились уцелевшими коммуникаторами для всех членов исследовательской группы, команда «Антареса» со своими не расставалась, а вот учёные не всегда считали нужным придерживаться правил.

В кубрике ничего не изменилось — Крис все ещё спал под воздействием лекарств, остальные негромко обсуждали ближайшие перспективы. Дин собирался встречать группы Вайнштайна и начальника экспедиции — Антона Берегового. Брюс и Ивонна присоединились к нему.

***

Команде не удалось раскрыть трап — его тяжесть была слишком велика. Катера решили опустить прямо на задранный в хмурое небо бок «Антареса». Восемнадцать человек, потрясённые зрелищем постигшей корабль катастрофы, столпились у шлюзового отсека, для технологических выходов, который из округлого тоннеля превратился в вертикальный цилиндр трехметрового диаметра. До внутреннего люка было метров шесть вниз, а за ним скрывалась ещё и ширина приёмной палубы, ставшая теперь высотой. Учёные переглядывались, каждый старался представить, на что теперь похоже внутреннее пространство корабля. Антон Береговой, уверенный и очень спокойный человек средних лет и тяжеловатой комплекции, проворчал в коммуникатор:

— Дин, мы спустимся по тросам лебёдок с катеров. Сейчас соорудим системку, на первое время её хватит.

— Отлично, шеф! Ждём вас. — откликнулся координатор.

Когда обе группы оказались внутри, а люки были задраены, Береговой связался с капитаном и, в сопровождении пилотов катеров, направился в непростое путешествие к рубке. Собравшаяся там часть команды, чертыхаясь и потея, пыталась переустановить оборудование в такое положение, которое бы позволяло им пользоваться без применения немыслимых акробатических трюков. Пока начальник экспедиции, грузный и нисколько не приспособленный к обезьяньим прыжкам, добирался до капитана, он успел оценить и масштаб проблемы и объем предстоящих работ. Его люди устали, работая до последнего, но о каком отдыхе могла идти речь, если вдоль побережья джунгли уже начали вянуть?

Буйные заросли местной растительности, достигавшей в высоту пятнадцати метров, были сплошь различными видами трав, с полыми стволами и густой листвой. Уже неделю они усыпали семенами землю, а теперь укрывали их подвявшими кронами, падая сверху. Растительность Тесеи готовилась к долгой зиме. Обитателям «Антареса» следовало заняться тем же, учитывая ситуацию, решил Береговой.

***

Ивонна и Любочка, лаборантка из группы Вайнштайна, милейшее существо, наводили порядок в медотсеке, перебирая уцелевшее, выгребая наружу разбитое и испорченное. Обе девушки горестно поглядывали на недосягаемый потолок, где на закрытых дверцах пластстеклянных шкафов грудились лекарства и медицинские материалы. Капсула автоврача тяжело нависала у них над головами. В помещении стоял плотный, тревожный запах медикаментов: разбитое, разлитое и раздавленное содержимое тюбиков, инъекторов и контейнеров растеклось по полу.

Крис оклемался и ушёл в джунгли, за семенами и «шлёпами» — одним из отвратительных видов местной фауны, состоявшей, казалось, сплошь из земноводных, да ужасных червеобразных гадов. Шлёпы, похожие на огромных чёрных жаб, оказались вполне съедобными для человека, но они, да и остальные животные Тесеи, исчезали неизвестно куда просто на глазах. Теперь, едва позволяла погода, большая часть команды спускалась в джунгли за добычей, но это становилось все опаснее с каждым днём — джунгли вяли. Тяжёлые рыхлеющие стволы валились наземь, проделывая бреши в сплошном покрове высоких крон.

В другое время беготня за неповоротливыми шлёпами могла бы показаться даже забавной, но не теперь. Кроме того, что у него временами побаливала голова, один вид умирающих джунглей мог вогнать в тоску кого угодно. Крис чертыхался, выдирая сапоги из чавкающей под ногами прелой жижи, и мечтал о горячем душе. В пластиковой сумке за спиной лежали четыре шлёпа и три обезглавленных плоских червя, длиной в руку — вся его добыча.

Заметно похолодало, над равниной носились сильные ветра, небо рушилось вниз тоннами воды. Стало меньше и света, и тепла — Тесеи удалялась от Фагот все дальше и дальше. А однажды пошёл снег — колючая белая крупка подтаивала на земле — и с того дня ловить в джунглях стало уже некого.

***

— Я всё думаю, — перевернувшись на живот и болтая в воздухе голыми ступнями, прервала блаженную паузу Ивонна. — Куда подевались все эти птицы, чудесные звери и они сами? Куда подевались они сами?

— Кто, милая? — сонно отозвался Крис.

— Тесеийцы. Те высокие тонкие гуманоиды, которых мы видели на мозаичных панно в каждом доме…

— Куда-то ушли тысячу лет назад, Ив… Спи. — Он прикоснулся губами к её плечу и, через минуту уже спал сам, тихонько посапывая.

А вот девушка заснуть не могла. Ей вспомнилась последняя фигурка, которую она упаковала в контейнер перед тем, как всё это случилось. Изящная голенастая птица, неуловимо напоминавшая аиста, так живо косилась на своё отражение в воде, что у скульптора непременно должна была существовать живая модель. А изображения странных, широколапых, крупных зверей с шикарным, стекающим по поджарым телам голубым мехом? С лёгкой руки Расмуса, дотошного канцеляриста, полиглота и всезнайки, их назвали «урса». Так имя и прижилось. Эти урса, видимо, жили в домах тесеийцев, так часто они мелькали на панно рядом с ними.

Согласно своду общих наблюдений экспедиции, исчезнувшие жители Тесеи были ростом около двух с половиной метров, светлокожими и светловолосыми. Трудно было что-либо определённое сказать о строении их тел, потому что на всех найденных изображениях они были в длинных свободных одеяниях. Лица у них были тонкие, вытянутые. Глаза немного раскосые, серого или голубого цветов. Зрачок щелевидный, горизонтальный, что оставляло не слишком приятное впечатление. Уши небольшие, плотно прижатые к голове. Рот узкий, тоже небольшой. Скулы высокие и острые. По человеческим меркам, выглядели они страшновато, но Ивонна, с лёгкостью, могла себе представить, какими уродцами показались бы им люди…

Её мысли плавно переместились в другую область. Сложно было поверить, что они провели на Тесеи два месяца с момента катастрофы. Осень на планете закончилась, сильные бури уступили место постоянным пронизывающим ветрам. От пышных джунглей ничего не осталось — толстый слой преющей растительной массы уже начинал покрываться мёрзлой корочкой. Члены экспедиции ещё летали в ближайший город, когда стихал ветер. Погибшие джунгли странно оголили мощные аркады колонн, на которых вздымались дворцы. Ивонна вспомнила странное, щемящее чувство, когда издалека смотрела на «свою» террасу. Все вокруг голубело в полусумерках на исходе дня, дворец казался нереальным призраком, наполненным призрачными же тенями. Она впервые остро почувствовала свою чужеродность, неуместность в городе, в котором провела больше года! Её, запакованную в удобный современный и всё-таки неуклюжий скафандр, окружало кружевное плетение воздушных арок. Она долго не могла прийти в себя после той поездки…

***

А жизнь на борту «Антареса» странным образом упорядочилась, обрела неспешный деловитый ритм. Учёные занимались обработкой собранных материалов, команда приспосабливала внутренние помещения для использования в их теперешнем положении. И никто не заикался о том, что зима на Тесеи уже началась, и что прожить в корабле четыре года им не удастся. Год. Таковы оказались расчёты, учитывая количество заготовленного провианта.

Это случилось на девяносто седьмой день после катастрофы. Ивонна, Крис, Иосиф Вайнштайн и лопоухий, милый, очень стеснительный Уго Вертер направлялись в город на равнине. Катер пилотировал Павло, находившийся в отличном расположении духа. Его крупные руки порхали над пультом, он даже напевал какую-то песенку. Археологи, расположившиеся сзади, в пассажирских креслах, тихонько посмеивались над лишённым слуха исполнителем. Все понимали откуда взялся такой порыв — «пилоту нужно небо, пилот рождён летать!» — это ведь была любимая присказка Павло, а полёты стали теперь редким событием. Погода не позволяла учёным работать, и пилоты оставались взаперти.

Масса снега и льда нарастала, превратив равнину в сияющую пустыню под заметно уменьшившимся солнечным диском. А на границе видимости из этого сияния вырастали миражи дворцовых башен. Учёные давно отметили странный факт того, что снег, почему-то не ложился на камень городских строений, но никто не бывал в городе во время снегопада. Вот они и летели туда с целью установить камеры, чтобы понаблюдать за очередной загадкой Тесеи.

Крис и Уго — техники экспедиции — занялись своим делом, пытаясь переспорить Иосифа в вопросе о местах размещения камер. Ивонна только пожала плечами, чего не позволял заметить скафандр — дело было безнадёжным, но, учитывая упорство Криса, могло затянуться. Девушка углубилась в анфиладу сквозных залов. Внешний микрофон доносил до неё громкие щелчки остывающего катера, а коммуникатор — перебранку Вайнштайна и Криса. Она убавила громкость до минимума и застыла у оконного проёма, высотой в три её роста. Опоры соседнего дома-дворца утопали в рыхлом снегу почти до половины.

«К концу зимы снег, уплотнённый собственной массой, поднимется до самых ступеней лестниц, обрывающихся сейчас в никуда…» — подумала Ивонна. Она представила, как сбегает по лестнице на ровную ледяную гладь и… Тревожная мысль, проскочившая по самому краю сознания, заставила её вздрогнуть — двадцатиметровые опоры вовсе не предназначались для того, чтобы парить над джунглями! Они позволяли городу не тонуть во льдах! Но зачем? Температура воздуха теперь редко поднималась выше минус тридцати по Цельсию, и это в самом начале зимы! Неужели когда-то здесь, при тех же снегах, можно было жить? Жить в домах без оконных рам и дверей? Но как?

Девушка нахмурилась, сопротивляясь нелепым фантазиям, и снова посмотрела за окно.

— Крис! — парень подпрыгнул, услышав отчаянный вскрик.

— Ив? Что?! Где ты? — он растерянно заозирался.

— Направо, идите направо! Скорее! — от волнения голос девушки срывался.

Трое мужчин рванули через пустые холодные залы, Крис бежал первым. Он первым и увидел Ивонну, перевесившуюся через высокий подоконник.

— Там… — выдохнула девушка. — Там, внизу — следы… Видите?

Кристофер Ланц, прагматик до мозга костей, лишённый всяческих фантазий, посмотрел вниз и замер. На голубоватом снегу темнела чёткая цепочка следов, отлично различимая с высоты десятка метров. Подоспевшие Иосиф и Уго потрясённым молчанием подтвердили, что Крис не свихнулся. Следы были огромными. По тому, как существо ставило лапы, слегка загребая ими внутрь, напоминали они следы медведя…

— Урса, — прошептала Ивонна, — Урса, живой. Вышел из летней спячки… Вы понимаете, что это значит?

— Это значит, — очень размеренно и спокойно ответил ей Вайнштайн, — что нам нужно немедленно убираться отсюда, пока в город не явились хозяева.

— Камеры готовы? — совсем другим, торопливым и резким тоном поинтересовался он у Криса.

— Да. — коротко ответил Крис и ухватил Ивонну за руку, потянув за собой обратно, к катеру.

Павло слышал весь разговор, но понял только одно — пора улетать.

***

Первыми проснулись урса. Они крутились возле домов и не уходили далеко, часто попадая в объективы камер. Потом появились небольшие густопёрые птицы с короткими треугольными крыльями. Позже, когда день стал ещё короче, а мороз — крепче, прямо над кораблём пролетело звено (по пять в ряд, четыре ряда и один — замыкающий) длинношеих, длинноногих пернатых, в которых археологи узнали любимые модели скульпторов этого безумного мира. Снежную пустыню у подножья плато пересекали цепочки следов, но заснять тех, кто их оставлял, не удалось, а потом, сумрачным утром, в домах города начали зажигаться огни. Высокие фигуры мелькали в окнах, и длинные балахонистые одежды развевались за их прямыми спинами. Они появились ниоткуда, словно прятались в глубине домов и просто вышли из своих укрытий… Высокие, ещё более пугающие, чем их изображения. И было только вопросом времени, когда они обнаружат корабль землян, почти полностью погребённый под снегом. Пилотам приходилось растапливать его жаром двигателей, освобождая площадку для катеров и выход. Причём несколько раз они делали это дистанционно, не имея возможности выбраться наружу.

Общее собрание членов экспедиции и команды «Антареса» решили провести в спортивном зале. Его высокие стены позволили помещению сделаться одним из самых просторных на перевёрнутом корабле. Собрание возглавили капитан Оссон, и руководитель экспедиции Береговой. На фоне светлой стены, некогда бывшей потолком, развернулся голоэкран, транслирующий записи камер из города на равнине.

Ивонна не могла отвести взгляд от хорошо знакомых кадров. В последнее время она проводила за мониторингом города больше времени, чем тратила на все остальное. Голоса собравшихся сливались в негромкий гул. Крис, ловко лавируя между людьми, пробрался к ней и гордо приобнял за плечи. Они оба до сих пор пребывали в растерянном удивлении относительно своих отношений. Крис, простой сотрудник службы материально-технического обеспечения экспедиции, никак не мог окончательно поверить в то, что Ив, молодой учёный с огромным потенциалом (именно так её характеризовали старшие коллеги), всерьёз им увлечена. А Ивонна даже побаивалась неожиданного и абсолютного счастья, которое дарил ей своим вниманием сильный и очень надёжный Крис. Она благодарно прислонилась к нему и зашептала:

— Будет голосование. Кое-кто считает, что мы должны обнаружить себя, явившись в город лично.

— А ты что? Не согласна?

— Нет. Я тоже считаю, что мы должны как-то уведомить их о своём присутствии, но должны быть другие пути…

Её прервал капитан, объявляя собрание открытым.

***

После полутора часов бурных перепалок, в которых невозможно было уловить ни малейшего намёка на единение, капитан прервал споры и объявил голосование. Ивонне показалось, что он просто устал от шума, который подняли учёные. Никто больше не обращал внимания на видео. А оператор включил прямую трансляцию из того самого дома, где Ивонна впервые увидела следы…

В просторном зале, который теперь заполняла чудесная, воздушной резьбы, мебель, удивительные ковры и масса различных предметов непонятного назначения, появился «О». Так, про себя, называла ребёнка Ивонна. Всякий раз, когда кто-то из старших обращался к нему, их губы их складывались, словно они произносили именно такой звук… Малыш, который должен быть росточком с Ивонну, подбрасывал в воздух нечто, напоминавшее небольшой мячик. Игрушка ударялась об пол, невысоко подпрыгивала и замирала. Ивонна сочувственно улыбнулась — мячику не хватало прыгучести. Краем уха прислушиваясь к процедуре голосования, она продолжала наблюдать за О. Ребёнок (пол тесеийцев различить не получалось, они выглядели все одинаково, за исключением мелких индивидуальных различий) похоже, рассердился. Он взмахнул тонкой рукой и мячик стремительно полетел в дальний угол зала, под потолок. Прямо туда, где Крис, с таким трудом, разместил одну из крохотных камер. Изображение пропало.

А голосование, между тем, продолжалось. И почти никто не обратил внимания на досадный обрыв трансляции. Тем более что оператор тут же сменил её на записанное ранее, с других камер. Теперь, по освещённому крохотными белыми фонариками мосту, плавно двигалась тонкая фигура, время от времени касаясь рукой перил. Голой, до самого плеча, рукой…

Из пяти предложений прозвучало уже четыре, а Ивонна ни разу не подняла руку. Крис проголосовал за полет в город делегации из учёных. А Ивонну эта мысль, почему-то, пугала. И никак не давала покоя эта голая тонкая рука на шестидесятиградусном морозе.

— Нельзя! — вдруг звонко выкрикнула она, сама испугавшись тишины, которую породил этот выкрик. — Нельзя, — уже спокойнее повторила девушка, — лететь туда на катере. Неужели вы не видите? Им ЖАРКО!

Она указала на экран, где тесеийец облокотился на перила и, совсем по-человечески, подставил лицо порывам ветра, треплющего его волосы и одежду.

— Наши двигатели… Если и не причинят вреда, то их вполне могут счесть угрозой.

Она переводила взгляд с одного лица на другое: понимающее, очень довольное — Пал Палыча; озадаченное — Вайнштайна; хмурое, задумчивое — Берегового… Удивлённые лица. Возмущённые. Озарённые… Пока не натолкнулась на укоризненный взгляд капитана, скрестившего руки на объёмном животе и поудобнее устраивавшегося на хлипком стуле. Тишина взорвалась оживлёнными спорами. Крис закатил глаза и прошептал ей на ухо:

— Ну что ты наделала? — В голосе его сквозили гордость и смех.

Пал Палыч протолкался через жарко спорящих товарищей, и цепко поглядывая на Ивонну из-под неаккуратных седых бровей, поинтересовался:

— Давно сообразила?

— Да только сейчас, вот, — она кивнула на экран. — Что-то такое крутилось в голове, но я не могла определиться, — виновато добавила Ивонна.

— Умница ты. У всех что-то крутится, знаешь ли… А вот понимание приходит не ко всем. Тебе — и карты в руки. Что посоветуешь? — Пал Палыч глядел строго, и только в самой глубине его выцветших глаз пряталась озорная бесинка…

***

Экспедицию в город запланировали на пятницу. Готовились основательно, просчитывали всё — от запасов кислорода в скафандрах, и времени, времени которое этот запас давал, до минимальной дистанции, на которую сможет доставить группу контакта катер, чтобы не причинить аборигенам вреда тепловым излучением. Штудировались файлы с рекомендациями по контактам, инструкции, директивы. Горячие споры рождались и затихали, чтобы тут же разгореться вновь.

Ивонну включили в группу, вместе с Береговым, ПалПалычем, капитаном Оссоном и Вайнштайном. Пал Палыч настоял. Она нервничала, но была страшно рада. Вот и пригодились долгие часы наблюдений за тесеийцами.

В девять утра она уже переминалась с ноги на ногу возле «скафандровой». В правой руке Ивонна сжимала свой талисман, десятисантиметровую копию бюста Нефертити. В левой — любующуюся своим отражением птицу, работы неизвестного тесеийского мастера. Она не успела поделиться ни с кем внезапно возникшей идеей о том, как проложить мостик доверия между людьми и хозяевами планеты, потому что эта идея пришла к ней только сегодня утром, но фигурки решила захватить с собой.

Отчего-то никто больше у отсека не появился, и Ивонна вызвала Пал Палыча по комму.

— Ива, — голос старика показался ей встревоженным, — мы в рубке. Приходи.

Легко сказать! Рубка была далековато. «Что они там делают? Что-то случилось!» Ивонна, бегом, перепрыгивая через двери кают и отсеков, карабкаясь на другие уровни, бросилась к центру управления кораблём. Оттуда Павло и техники команды должны были управлять катерами, чтобы растопить снег и лёд, которые всё глубже хоронили под собой корабль. Ведь именно по этой причине решение встретиться с тесеийцами было принято единогласно — корабль грозил стать для экспедиции местом вечного заточения!

В рубке было тихо. Не по-хорошему тихо. Береговой, капитан, Пал Палыч — все смотрели на Павло, а он, понурившись, сидел в глубоком кресле, держа на коленях большую панель, которая тянулась пучком проводов куда-то наверх.

— Какие ещё возможности у нас имеются? — мрачно спросил Береговой у капитана.

— Что происходит? — шепнула Ивонна пожилому учёному.

— Не смогли растопить лёд. Его оказалось слишком много. Катерам нужно менять топливные элементы, а для этого…

— Нужно выйти наружу, — от понимания глубины проблемы Ивонна похолодела. Получался замкнутый круг, грозивший превратить «Антарес» в скованную льдом могилу. Девушка сунула в карманы комбинезона внезапно озябшие руки и натолкнулась на фигурки — она и забыла, что положила их туда, когда бросилась в рубку. Теперь все это не имело никакого смысла!

***

Четыре часа мозгового штурма — к попыткам решить проблему привлекли всех, кто находился на корабле — ни к чему не привели. Шесть часов…

Ивонна сидела в кафетерии вместе с Крисом и другими техниками, когда ожила громкая связь:

— Всем внимание! Снаружи что-то происходит! Занять места согласно аварийному расписанию!

Все повскакивали с мест. Крис потянул Ивонну за собой, но она замешкалась — на руке ожил комм:

— Ивонна! В «скафандровую», быстро! — прошипел он голосом ПалПалыча сквозь помехи, которых быть не могло!

***

Пять фигур в серо-голубых скафандрах замерли на очищенной ото льда и снега поверхности корабля. Вверху плыли четыре ослепительных шара, освещавших бок «Антареса», группу контакта, неподвижные катера и три высокие фигуры в светлых балахонах, которые неподвижно стояли по другую сторону закрытого сейчас люка. Каждый выступ, каждая фигура или предмет отбрасывали короткие, но очень резкие тени на поверхность корабля.

— Пункт три, согласно протоколу… — хрипло пробормотал Оссон. — Как, чёрт побери, они это сделали?

Ивонна, ни о чём не думая, не чувствуя ног, сделала шаг вперёд. Никто не заметил, не остановил её — все были ошеломлены происходящим. Она шагнула ещё и ещё раз. Наступила на крышку люка. «Л — 6.1. Ждите зелёного сигнала» — красная прежде, надпись превратилась в чёрную, под этим режущим светом. «Господи, какими же чудовищами мы им кажемся?». В интеркоме затрещало. Прорвались голоса:

— Стой!

— Ива, остановись…

Она слышала их, но так же и видела, как одна из фигур плавно скользнула ей навстречу. И тогда Ивонна разжала пальцы, протягивая руки вперёд. Неловкие, неповоротливые пальцы в толстых перчатках скафандра высокой защиты. Минус шестьдесят девять градусов по Цельсию. Она боялась уронить свой хрупкий дар.

— Мы такие же, как и вы, — шептала девушка. — Такие же, как и вы…

***

Когда спасательный корабль вышел на орбиту Тесеи и наладил связь с командой «Антареса», зима уже вовсю разгулялась на планете. Но людям она больше не угрожала — предоставленный им дом-дворец укутывало поле неизвестной природы, то самое, которое позволяло атаркам (так, на самом деле, звали тесеийцев), и тем представителям фауны Тесеи, которых они смогли сохранить, выживать в глубоких внутренних полостях планеты, сохраняя холод, пока на поверхности длилось лето. Это же поле позволяло температуре внутри дома с людьми не опускаться ниже 16 градусов по Цельсию. Изучить его природу, как и многое другое, предстояло другим — физикам, культурологам, биологам, которые сменят команду «Антареса» и археологов здесь, на Тесеи.

Орбита Тесеи не удлинялась, как ошибочно считалось раньше, по первоначальным исследованиям, отрывочным и скупым. Она смещалась, и планета с каждым витком подходила всё ближе к солнцу. Человечеству ещё предстояло подумать, как помочь древней расе атарков выжить в этом мире. А может быть — найти им другой?

Ивонна сидела перед большим коммуникатором, стараясь удержать слёзы — атарк Етто печально смотрел на неё с экрана и медленно кивал небольшой, вытянутой головой. Пучок белых волос покачивался на макушке в такт движению.

— Не надо столько грусти, Ива. Ты прилетишь снова. Здесь ничего не изменится. Атарки живут долго, и наша память сохранит абсолютно всё.

Инопланетянин оглянулся. За его спиной стену украшало панно, почти законченное: маленькая фигурка в скафандре бросала снежки в маленькую фигурку в сиреневом балахоне без рукавов, с пучком волос над смеющимся лицом. С террасы дворца на них смотрели два взрослых атарка и тунг (урса), чей вид ясно давал понять, что через миг они тоже присоединятся к игре. Сотни маленьких фонариков холодным белым светом разгоняли тьму над дворцом, городом, застывшим во льдах миром…