Два левых ботинка, или Буня не виноват!

Ольга Любимая, 2017

Башмачонок Буня приехал из волшебного города ухаживать за обувью, но только испортил её. Первоклассник Женя решил спасти мохнатого кроху от переэкзаменовки и вернуть всё как было. Друзей ждут приключения, чудеса Башмассии и испытания на смелость.

Глава 1. Кто это за ботинком?

— Не логично, — Женя стянул ботинок с правой ноги и поставил его рядом с левым. Башмаки выглядели абсолютно одинаково: ну как в задании “найди десять отличий”. — Только без отличий, — пробормотал Женя, прищурил карие глаза и снова посмотрел на пол.

Раньше прорезиненные носы друг к другу тянулись, а теперь упрямо косили в одном направлении. Липучку на правой ноге подцеплять неудобно стало. Нашивки–танки по бокам все прохожие видели, а сейчас один на внутреннюю сторону уехал.

Женя надел второй башмак, но и он давил на пальцы. Нахмурился и отправился к папе. К маме бы оно быстрее, но мама на гастроли уехала, а Женя с папой остался.

Подошёл мальчик к папе и выставил ногу в ботинке.

Папа одной рукой дневник заполнял, другой бутерброд с колбасой держал. Отложил ручку, полюбовался аккуратно затянутыми липучками:

— Молодец!

— Па–ап, — протянул Женя и поднял ногу повыше, чтобы дотянуться до папиного лица. Худенький мальчик зашатался, и папа закачался вместе с ним.

Разглядел обувь папа и уронил бутерброд. Женя собираться с трех лет сам умеет. Короткие коричневые волосы тщательно причёсаны. Пуговицы на школьной жилетке правильно застегнуты. Воротник рубашки расправлен, носки под штанины заправлены и карманы не торчат. Идеально. Только башмаки перепутал.

— Э, нет, — усмехнулся папа и поднял с пола остатки своего обеда, — так мы далеко не уйдем. Ботинок левый, а нога правая!

Посмотрел папа на часы и заторопился. Выходить пора. Пошли они с Женей в прихожую. Сын неправильный ботинок снял, а папа свои туфли натянул и поморщился. Неудобно. Удивился папа, смотрит: на правой ноге левая туфля красуется.

— Это как же я перепутал? — папа почесал щетину на подбородке и присел на пуфик.

Перевёл взгляд на левую ногу: а там вторая левая туфля! Вытаращил папа глаза и на Женины ботинки посмотрел. Стоят они рядом и оба левые.

Папа руками по лицу провёл, лоб потрогал. Поморгал. Ничего не изменилось. Пошёл папа звонить маме, она лучше в обуви и прочем домашнем хозяйстве разбирается.

Задумался Женя. Вдруг смотрит, за его ботинком горько плачет маленькое синее существо, размером с монетку. Мальчик вздрогнул от удивления и в один прыжок рядом очутился. Хлопнул рукой, но поймал только воздух.

— Нельзя! Против правил! — пропищал мохнатый шарик, подобрал мех и юркнул за башмак, только мелькнули тоненькие ножки в резиновых сапожках.

Женя заглянул за обувь и разглядел гостя. Всего восемь ног насчитал. Три пары мелко дрожали, упираясь в пол, а четвертой, которая была по бокам чуть выше остальных ног, малыш утирал слёзы.

Присел на корточки мальчик, выковырял из–за ботинка кроху и поднял на ладошку:

— Ревёшь чего?

Малыш моргнул сиреневыми глазами:

— Из–за меня вся ваша обувь на левую ногу!

— Кто ты такой? — удивился Женя. Потрогал разноцветные резиновые сапожки гостя: синие, жёлтые, зелёные и красные. — Я думал, просто паук говорящий.

— Я башмачонок Буня. Мы, башмачники, за обувью человеческой присматриваем. Работа у нас такая и удовольствие. В чистоте и аккуратности содержим. Следим, чтобы не рваная, не стоптанная была и на месте стояла.

Женя окинул взглядом обувь, и правда, ровненько стоит, начищенная блестит. Только вся на одну ногу.

Заметил Буня, куда мальчик смотрит, глаза опустил и всхлипнул.

— Вчера к вам жить из Башмассии приехал. Порядок навёл. А утром проснулся и…и… — Буня запнулся и махнул сапогом, — и вот. Обувь всю испортил! Неумеха я!

— Сама обувь поменяться не могла, — Женя прищурил один глаз. — Это факт. А Башмассия — это где?

— В лесу, — махнул Буня на дверь. По красным сапогам стекали слёзы, он вытер чёрный нос–треугольник зелёными и всхлипнул. — Не понимаю! Я всё делал, как нам показывали! Ох, и достанется мне теперь. На второй год оставят!

— И вы учитесь? — посочувствовал Женя, присел на пол и отпустил башмачонка. Буня принялся расхаживать, переставляя попеременно нижние ноги.

— Все башмачата–мальчики и башмачата–девочки учатся сначала в садике, а потом и в школе. Мы изучаем обувь: как устроена, как ухаживать, чем чинить. Сдаем экзамены и едем к людям беречь их обувь, — Буня размазывал слёзы по мохнатым щекам.

— Плакать не круто, давай выход искать! — Женя посмотрел на потолок и постучал по губам пальцем.

— Без Дед Вала нам не справиться, — башмачонок безнадежно опустил взгляд на пол.

— Вернусь из школы, отыщу твоего Дед Вала, — Женя присел, взял Буню и прижал к щеке, потерся о его мягкую шубку. Чихнул от резкого запаха крема для обуви и поднялся.

— А он там и работает, — Буня приободрился и счастливым голосом пропищал. — Возьми меня с собой!

Папа из комнаты показался.

— Нельзя нам людям раскрываться, — Буня шмыгнул к Жене в карман брюк и шепнул. — Правила!

— Говорит, так и знала, что не справимся без неё, — папа вздохнул и нагнулся к обувной полке. — Просила её туфли концертные проверить, ей завтра впервые петь одной!

Женя очень любил мамин хор слушать. Особенно когда они в музыкальном театре пели. Папа брал Женю и вез в центр. После выступления они шли в парк с аттракционами: железной дорогой, электрическими машинками и катамаранами в пруду. Настоящий парк развлечений, не то что у них за домом — дорожка да две горки с турником.

Достал папа мамины коробки. В каждой яркая пара обуви и краска в тон. Женя глянул на флакон с краской и вздрогнул. Вспомнил он, как хотел сделать мамин наряд ярче. Мама повесила длинное чёрное платье на вешалку и сказала, что наденет его на концерт. Мальчику стало жалко маму, такой грустный наряд. Он достал из коробки спрей с розовой краской, подошёл к шкафу и нарисовал цветы на платье, а сбоку бластер — ну прямо как настоящий!

Мама долго не могла говорить, даже икать начала. Потом бросилась в ванную, но оказалось, что эта краска не отстирывается, хоть сто раз в стиральной машине прокрути. Пришлось маме в заднем ряду хора прятаться в старой чёрной юбке и папиной спортивной футболке. Хорошо, что она тогда не главным голосом была.

Новая беда оказалась страшнее. Все мамины туфли были на одну ногу. На левую. И те, что для завтрашнего концерта тоже: розовые, сшитые на заказ. «Эксклюзивные, — говорила мама, — в таких и солировать не страшно!»

— Папа, обувь нечаянно испортилась, — успокоил папу Женя. — В школе разберусь.

Папа только отмахнулся. Что делать, не понятно. Мама прилетает утром, днем в театр ехать. А носы её парадной обуви в одну сторону смотрят.

— Хватит небылиц. Справку твою ещё заносить, — убрал папа коробки, вздохнул и сунул ногу в странную туфлю. Пошевелил пальцами, поудобнее размещая их в непривычном положении. — Придётся ехать к маминому костюмеру. Может найдётся такая же пара.

Женя начал натягивать свой левый ботинок и рассмеялся. Он вытащил ногу, нагнулся и достал из носка башмака коричневый комочек, который его щекотал.

Комочек спрыгнул с руки мальчика, прополз по полу и забрался на папины штаны.

— На тебе паук, — начал Женя.

Но папа обернулся у двери, поднял руки к потолку и закатил глаза:

— У меня уже обед заканчивается! Опаздываем!