Мир волшебных духов. Книга IV

Ольга Любашина

Дорогой читатель!Это четвёртая книга из серии «Замкнутый волшебный круг», которая познакомит тебя с нереальным, необычным миром и его обитателями – мифологическими существами.Мир, в который ты попадёшь вместе с героями этого произведения, очень похож на наш. Читая эту книгу, ты потеряешь границы между сказкой и реальностью, и порой тебе будет казаться, что и с тобой может произойти такая же история.Возможно, после прочтения этих книг, у тебя поменяется отношение ко всему окружающему.

© Ольга Любашина, 2022

ISBN 978-5-0055-9595-9 (т. 4)

ISBN 978-5-0055-9494-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из серии «Замкнутый волшебный круг»

Книга IV

Предисловие

Полисун, встретив в лесу детей одних, очень встревожен. Да и сны, которые он видит по ночам, наводят его на мысль: что-то неладное происходит среди духов. Он решает сходить к Лесовику и обо всём расспросить. По пути леший заходит к ворожее погадать — выяснить, что-же его может так беспокоить. От ворожеи Полисун вышел ещё более озабоченным.

Глава I

А тоска за ним, как тень

Опустилась ночи тьма. Пребывает луг во сне, спят деревья, спят дома, ворон дремлет на сосне. Но не все в округе спят. Слышно, как в густой траве насекомые трещат, спать не хочется сове. Плещется в тиши река, звёзды водят хоровод, бродят тучи-облака. Охраняет небосвод месяца серпок стальной… В окнах света не видать: рано, даже в выходной, на селе ложатся спать.

Возвращалась молодёжь с вечеринки. Тут и там слышен был её галдёж — расходились по домам. Анекдоты, шутки, смех. Так до самого б утра, но не время для потех — за полночь, и спать пора.

Шла компания гурьбой. И ребятам невдогад: в это время над трубой чёрт Анчутка воле рад. Чут, весь в копоти печной, из трубы, как чёрный ком, выбрался. Во тьме ночной осмотрелся он кругом. Месяца серпок стальной, как над плахою повис. Тут Анчутка сам не свой кубарем скатился вниз. Сажу он с себя стряхнул. Вдруг услышал крики, смех. Дыбом шерсть! Он сам струхнул! Выкатил глаза на всех.

— Гляньте, девочки, рога! Блеск горящих красных глаз! Изогнулся, как дуга. Вот-вот прыгнет он на нас!

— Чёрт! — раздался дикий крик.

— Как здесь оказаться мог?

Расступились. В тот же миг он рассыпался у ног. Вызывая страха дрожь и неудержимый крик, распугал, и молодёжь будто ветром сдуло вмиг.

Чут от ярости стонал, от стыда готов сгореть. Прячась, по лесу петлял. Думал: «Где б пересидеть? Есть местечко!» — вдруг смекнул и помчался со всех ног. К дому ведьмы повернул.

— Ух! — уселся на порог.

Ночь провёл на чердаке. Утром он забрался в дом. Примостился в уголке и уснул Чут крепким сном.

Леший по лесу бродил, а тоска за ним, как тень. Места он не находил. В голове его весь день мысли путались:

«А что, если сон мой — это знак! Видел Соню я, Тыхто… Что-то, чувствую, не так. Навещу Лесовика, обо всём и расспрошу, знает он, наверняка. О ребятах расскажу. Видел я, скажу, одних, по лесу блудили те. Что Аука бросил их, ну а я помог в беде. Как Боли-бошку прогнал, вывел из лесу детей. Что от них ещё узнал много разных новостей. Расскажу ему о том, что в душе тревога есть… Вот уже и близок дом».

— Мишенька, ты где?

— Я здесь.

Мишка у крыльца скакал. Лапами махал, сопел — диких пчёл он отгонял, мёд медведь недавно ел. Запах пчёлок привлекал. Норовили те куснуть.

— Драться с вами я устал. Дайте хоть передохнуть! Прочь, назойливые! Ай! — Мишка тут не утерпел. — Полисун, скорей спасай! Отвяжитесь! — заревел.

Бросился он к старику.

— Успокойся и не ной. Лучше сбегай к роднику, хорошенько нос умой.

Полисун переживал, долго он не мог уснуть. Да и ночью плохо спал. Утром встал и — сразу в путь.

«Для начала я схожу к Ворожее погадать: чё покой не нахожу? Почему стал плохо спать? Занесу гостинцы ей, чтобы отблагодарить, булку с маком, желудей. Кринку мёда б не забыть».

В чаще леса средь болот в ветхой рубленой избе ведьма старая живёт. Леший шёл к ней по тропе. Долгим был знакомый путь, и порядком он устал, сел на пень передохнуть, из котомки хлеб достал.

Слышит голос:

— Ой-ёй-ёй! Бороду мою пусти!

— Это кто ещё такой? Не заметил я, прости.

— Лазавик я. Не узнал?

— Как же, как же? Узнаю! Просто ты, приятель, мал.

— Бороду пусти мою!

Карлик ростом с ноготок, с очень длинной бородой рядышком сел на пенёк. Это тоже дух лесной. Семисаженным кнутом угрожающе махал, успокоился, потом тихим голосом сказал:

— Хлебушком-то угости, — руку тянет Лазавик.

— Длинный кнут свой опусти. К шалостям я не привык, — корку хлеба отломил. — На, перекуси со мной. Что здесь нового? — спросил.

— Был недавно Моховой. Рассказал: в лесу народ курит и кругом сорит.

— Так оно из года в год, — злобно леший говорит.

— От людей нам столько бед! На словах не передать. От пожаров жуткий след, часом леса не узнать. А недавно детвора за черникой в лес пришла, собирать-то не пора, спелых ягод не нашла, и давай они топтать ягодники все вокруг. Моховой — детей пугать и водить за кругом круг. В лес пришли ребята днём… Вечер. Им домой пора. Так мы с Моховым вдвоём их водили до утра.

— Наглый стал теперь народ, что тут будешь говорить: то костёр он разожжёт, то дрова придёт рубить. Распугали птиц, зверьё, засорили люди лес — сносят всякое старьё. Ягодник и тот исчез.

— Ох, боюсь, а вдруг они доберутся и до нас!

— Что ж, останутся одни, если не поймут сейчас.

— Глупый маленький народ лес не бережёт, а зря! Всё ещё вокруг живёт только нам благодаря.

Леший встал:

— Пора идти. За порядком наблюдай!

— Что ж, счастливого пути.

— Ладно, Лазавик, бывай.

Глава II

Знает силу колдовства!

Вот и Ворожеи дом. Дверь, на пей — узор чудной. Чёрный кот спит под окном.

Вышла на порог с метлой. Бросила лукавый взгляд. В старых стёртых башмаках, в пышной юбке аж до пят. С фенечками на руках. В жёлтом штапельном платке с золотистой бахромой. С чёрной сумочкой в руке, из которой слышен вой. В синей кофточке в горох. На груди медаль была. В целом весь наряд неплох, словно с пугала сняла.

— Полисун, привет!

— Привет!

— Что ко мне-то привело? Может, нужен мой совет?

— Погадать не тяжело?

— А зачем тебе гадать? — с хитрецой она глядит.

— Кое-что хочу узнать, — леший ведьме говорит.

— Ручку мне позолоти: брось-ка парочку монет.

— Вот гостинцы, погляди, — протянул он ей пакет. — Там тебе медок лесной, булка с маком…

— Погоди. Ох, давно ты был, друг мой, гость нежданный, заходи.

— Нарядилась вижу, ишь! И не скажешь, что стара.

— Поддержать хочу престиж средь подруг.

— Давно пора.

— Было на базар пошла.

— Бегала в село?

— А то! Так там столько барахла! Прикупила кое-что.

— Ящик тоже? Что в руках?

— Аа-а, шкатулку эту? Нет. Я нашла её в кустах, уж не помню сколько лет.

— Раньше не хвалилась чё?

— Так лежала в сундуке. А теперь то на плечо я повешу, то в руке… Песни мне она поёт. Говорю с ней иногда.

— Видела, кто в ней живёт?

— Если честно, никогда.

— А добра-то нажила!

— Занималась сватовством. Всё трудилась, не спала. Иногда и колдовством. То придут ко мне друзья за советом, им помочь — отказать никак нельзя. И сейчас тружусь день-ночь. — Показала меди горсть. — Плату за свой труд взяла. У русалок — частый гость.

— Дружбу с ними завела? Сплетни любишь собирать?

— Так оно, не без того. А иначе как узнать, происходит где чего. Чута видела на днях. Прикумаренный он был.

— Погадай на желудях, — леший ведьму попросил.

— Полисун, в дом проходи, отдохни и не скучай. На, шкатулку покрути. Заварю нам вкусный чай.

Леший в комнату вошёл. Из окошка тусклый свет стены освещал и пол, печку, старый табурет… Осмотрелся: тесен дом. Много разного тряпья, утварь, баночки кругом, вся заставлена скамья. У печи под потолком — трав сухих, цветов пучки, а на полке над окном — в банках жабы, червячки… Разрослись грибы в углу, лешего привлёк их цвет, в рыжей кадке на полу — мухоморчиков букет. В стенах — гвозди и крючки… лапки курочек, гусят и сушёных змей пучки, перья разных птиц висят…

Полисун присел на стул. На приёмник посмотрел, ручку вправо повернул — щёлкнуло, тот захрипел, а затем раздался звук. Ящик вдруг заговорил. Дрожью пробежал испуг. Леший ухо навострил.

— Ишь ты, ведьма, что творит! Знает силу колдовства! Если ящик говорит, значит это неспроста!

Полисун тому был рад, всё вопросы задавал, а приёмник невпопад на вопросы отвечал.

«Ящик этот непростой!» — леший так и сяк вертел.

Приказал:

— Теперь мне спой!

И приёмник вдруг запел. Полисун вскочил.

— Ого! Чары ведьмы! — закричал.

Как швырнёт в окно его. И приёмник замолчал.

Ведьма в комнату вошла. Аромат благоухал.

— Вот чаёк я принесла. Где шкатулка?

Он молчал.

— Признавайся, поломал? — закричала на него.

— Странный ящик… Напугал! Я и выбросил его.

— Ладно, всё… Давай чай пить, — выглянула за окно. — А ведь мог её разбить! Испугался он! Смешно! — поспешила за порог. — «Вот шкатулочка моя!» — В дом вернулась. — Как ты мог? Леший, удивляюсь я!

Провела по ней рукой, словно стёрла пыли слой. И услышав снова вой, леший прошептал:

— Живой!

Ведьма три свечи зажгла.

— А теперь давай гадать.

По столу тень поползла.

— Вдумайся, что хочешь знать.

Блюдце чистое взяла. Налила в него воды. Свечку ближе поднесла.

— Вижу отблески беды. Тени пляшут… Зло кружит… Ой, смотри, а это кто? Связанный в углу лежит?

Конец ознакомительного фрагмента.