Похождения дворняжки Шелли. Рассказы

Ольга Кожемякина

В сборник рассказов входят обыкновенные житейские истории людей и животных, где реальность зачастую чередуется с вымыслом. Автор пишет о людях и ситуациях, с которыми знаком. Иногда он пристрастен, иногда объективен, иногда излишне строг.

Ночной рейс

ВСТУПЛЕНИЕ

Жизнь иногда раскладывает такой пасьянс, что всякий сериал, даже самый хороший, просто жалкое подобие действительности.

Мой рассказ можно назвать детективом. В нём есть и преступник, и жертва, место и время убийства, есть даже причина.

И всё же это не детектив, а история, начавшаяся ещё в далёкие годы Великой Отечественной.

ГЛАВА 1

И пусть моё повествование начнётся с главного фигуранта — убийцы.

В небольшой баптисткой общине в Закарпатском селе Гачуши, что притаилась у подножия горы, с небольшой извилистой каменистой речкой была свадьба.

Женился Андрий. В невестах стояла, с сопливого детства знакомая, Мара.

Любовь между ними небольшая была, так целовались иногда у речки.

Андрий не особенно жаловал женщин, но у них в общине склонность к другому полу была особенно наказуема.

Так что хранил он свою тайну за семью печатями.

Лишь однажды повстречал Андрий в лесу сына своего соседа, семилетнего пацана. Но после всего ему пришлось закапывать несчастного мальчишку в овраге.

И это было первое преступление Андрия. А сколько их было за его двойную и паскудную жизнь! Не сосчитать.

С Марой у них так и не случилось детей. И было ему положено по прошествии двух лет брать другую жену, но началась война.

ГЛАВА 2

Я летела ночным рейсом. До ужаса не люблю ночные перелёты, но другого выхода не было. На следующий день предстояли большие планы.

Народу было немного, чуть больше половины салона.

Я сидела у окна, рядом уже довольно немолодой мужчина. Особенно никого не рассматривая, кивнула соседу в знак приветствия. Пристегнула ремень и преклонила голову к иллюминатору. Хотелось спать, за то время, что побыла на родине устала смертельно. Сильно болела мама, ситуация была уже почти безнадёжная, и мы с моей сестрой-близняшкой выбивались из сил, стараясь сделать хоть что-нибудь.

Мама слабела на глазах, уже никого не узнавала. Так больно было видеть, как когда-то цветущая, энергичная, красивая женщина превращается в растение.

Мужчина рядом что-то спросил у стюардессы, наверное, воды. Я приоткрыла глаза, увидела как сосед дрожащими руками держит пластиковый стаканчик. Плохо что ли человеку? Но спрашивать было не очень удобно, тем более есть кнопка вызова помощи стюардессы.

Усталость опять сморила меня и я задремала.

Очнулась от прикосновения руки соседа.

«Уважаемая, вы летите в Бонн?», голос у мужчины был глухим, с придыханием.

«Да, а вы что плохо себя чувствуете? Давайте я вызову стюардессу!

«Нет, нет, пока не надо, прежде я хочу кое о чём попросить вас», рука соседа крепко сжимала ручку кресла.

Вообще в моём характере присутствует дух авантюризма, но после изнурительной недели у маминой постели ввязываться ни во что решительно не хотелось.

«Знаете, давайте лучше позовём стюардессу», и я уже протянула руку к кнопке.

«Умоляю вас, не надо, я вас очень прошу выслушать меня», из-за ночного полумрака лицо соседа было неестественно бледным.

Тут во мне проснулось уже женское любопытство.

«Ну хорошо, я вас слушаю».

Я надеюсь, мне полегчает, я принял таблетку, но если всё же на посадке меня увезут на скорой, я не выполню очень важное поручение моего друга».

Мужчина передохнул: «Сын моего друга — юный музыкант, я везу ему концертный костюм для конкурса. Этот конкурс даёт большие шансы в случае главного приза. Этот костюм очень счастливый, он как талисман».

Тут уж на меня накатила приличная романтическая волна. А это всегда сбивает меня с интуиции. Это считай, моё главное достоинство, все 100 процентов, чем я, непременно, горжусь.

Я слушала соседа с возрастающим вниманием.

Он опять глубоко вздохнул, немного помолчал и продолжал вполголоса: «Мальчик будет встречать меня и если вы будете так добры, если же, конечно, я буду не в состоянии, передать ему небольшой кейс, он совсем лёгкий, ведь там только костюм».

Вы знаете, вам будет легче, я уверена, и вы сами передадите костюм. Но если всё же эта неприятность случится, как же я узнаю вашего встречающего?

Невольно, вот совершенно этого не желая, я втягивалась в правила игры. Как я потом об этом жалела.

«О, это будет совсем не трудно», мужчина улыбнулся. «Он настолько колоритен, у него длинные кудрявые волосы, затянутые в хвост и небольшая бородка».

«Хорош мальчик, это уж совсем бородатый дяденька», подумала про себя я.

А вслух сказала: «Ну хорошо, ваш кейс сверху, на полке, я так понимаю»?

«Да», сосед слабой рукой показал наверх над собой.

«А ведь мы уже идём на снижение, лететь-то осталось всего ничего», сказала я с радостью и стала смотреть в иллюминатор.

Сосед опять тронул меня за руку: «Вызовите пожалуйста стюардессу».

Я резко повернулась. Голова у мужчины запрокинулась назад, он тяжело дышал.

«Сейчас, сейчас», я торопливо нажала кнопку.

Подошла девушка. Она сразу поняла в чём дело.

Мужчина, что с вами? Вы меня слышите?

В ответ он слегка кивнул головой: «Я выпил таблетку, у меня больное сердце но не очень помогло».

Через 10 минут мы сядем, я вызываю скорую помощь“, сказала стюардесса и уже обращаясь ко мне спросила: „Вы жена, родственница?

«Нет, я просто попутчица».

«Пересядьте пожалуйста на другое место».

Я послушно пересела на свободное место напротив.

Мужчина сидел с закрытыми глазами. Пришла другая стюардесса, вдвоём они загородили от меня соседа. По-моему мерили давление, о чём-то спрашивали. Но в гуле самолёта все звуки сливались.

После посадки всех задержали в салоне до прибытия скорой.

Честно говоря, в первый момент я забыла про просьбу соседа. Спохватилась уже на выходе из самолёта. Вернулась, забрала небольшой, действительно очень лёгкий кейс.

Очень быстро пройдя таможню, я получила багаж и, уже думая о своих планах, направилась к выходу, в зал прилёта.

«Сейчас быстренько отдам чемоданчик и за собачкой поеду к друзьям, за моим верным четвероногим другом», на ходу планировала я.

Встречающего люда было немного, но на первую вскидку колоритного музыканта видно не было. Я медленно катила чемодан под ожидающими взглядами встречающих, стараясь выделить из толпы кудрявую бородатую голову.

Нет, таких не наблюдалось. Лысые, седовласые, худые, толстые, в очках, мамаши с детьми, а моего клиента, увы, не просматривалось.

Я решила встать неподалёку, тем более всё-равно пару звонков надо было сделать. Ну отошёл человек по нужде или ещё куда. Полчаса у меня в запасе были.

Для начала звякнула друзьям: «Лора, я прилетела, как там моя Дуся?»

Вообще собаку элегантной породы ротбери-терьер звали Дисси. Но я ласково, по-домашнему зову её Дуся.

«Я сейчас, буквально, через час заеду, ты дома будешь?»

«Привет, привет, у Дуси со вчерашнего дня депрессуха, наверное скучает очень. Приезжай, я до обеда дома».

Так, Дуську заберём. Ну где же это молодое дарование, что же не встречает свой талисман? А по мне, ежели есть талант, то никакие счастливые костюмы не нужны.

Я ещё раз прокатилась с чемоданом вдоль рядов встречающих. Под описание моего соседа никто не подходил. Вот влипла! И что же мне теперь делать? Как там меня называл бывший муж? Безалаберной! Так и есть, сначала делаю, потом думаю.

Решила позвонить ещё своей подруге, с которой мы на пару держим крохотный бизнес на окраине Бонна.

«Привет, Жанчик! Я уже в Бонне. Хотела после обеда в магазин приехать, но, думаю, не получится».

И я вкратце обрисовала ситуацию. Жанна изрекла очень мудрую фразу: «Свинья везде грязь найдёт. Ну ты как всегда».

«Слушай, я вообще-то о себе уже всё знаю, делать-то что?», я, конечно, злилась, но в первую очередь на себя.

«Иди в полицию, что же ещё, расскажи всё как есть. Тебя, конечно, по головке не погладят, чужие вещи для передачи брать запрещено, но, думаю, по этапу не пойдёшь».

Да, перспективка объяснения в полиции меня мало радовала. А может оставить этот кейс в туалете, в кабинке и забыть о нём. Ну если он этому бородатому мальчугану так нужен, мне то это на кой?

Думая так, я ещё раз оглядела встречающих, обошла всё еще раз неспешным шагом. Нет кудрявых, хоть плачь, нет.

Идея с потерей чемодана, конечно, заманчивая. Но я то ведь себя знаю, истерзаюсь потом, избичую. А вдруг костюм дорогой, эксклюзивный какой-нибудь. И ведь всё-равно он попадёт в полицию. Здесь чужих вещей, как правило, себе не берут. Честность патологическая! А потом выйдут на меня. И стыд-то, стыд какой! Бросила на произвол судьбы чужую вещь.

Пришлось идти в полицию. Объяснив всё молодому, с бритой головой полицейскому, я услышала в ответ предложение подождать. Он ушёл с кейсом в другую комнату, я думаю, к вышестоящему чину.

Я огляделась. В полицейском участке очень мило, официоза мало, бросался в глаза столик с кофейными чашками и начатым печеньем.

За окном моросил занудный дождь.

Ожидание несколько затянулось, я было начала беспокоиться, а вдруг там под прокладкой кейса какая-нибудь плоская бомба, или в карманах костюма, не дай боже, наркотики.

Но тут вошёл полицейский с женщиной, тоже в форме.

«Мы должны записать все ваши координаты, пожалуйста ваши документы», глухим прокуренным голосом сказала дама-полицейский.

Надо, так надо», и я подала свой аусвайс.

Потом составили протокол о сдаче чемодана, открыли его при мне.

Вообще ничего страшного, и даже ничего не сказали, что я нарушила правила о передаче чужих вещей. Я с лёгкостью подмахнула документ и с надеждой спросила: «Могу идти?»

И услышав в ответ: «Да», вынеслась пулей из кабинета. Если бы я только знала, что это лишь начало истории.

Ну, кажется, всё. Будем считать — легко отделалась. Наивная, если бы!

Мой маленький опель-Адам покорно ждал свою хозяйку на парковке аэропорта. К машине отношусь как к человеку, причём как к родному человеку. Ну теперь, вперёд, за другим, не менее родным существом, собакой Дуськой.

ГЛАВА 3

Андрия призвали в начале 1942 года. Сразу попал он на Юго-Западный фронт и в самое месиво, бои на Харьковском направлении. Воевал Андрий неохотно, в атаку поднимался последним. И не то чтобы вера мешала ему убивать врагов, просто не хотелось умирать за эту власть. Как и многие в их деревне, советскую власть Андрий признавал из-под палки, сквозь сжатые зубы.

И когда их роту взяли в окружение, первым бросил винтовку и поднял руки. Солдат согнали в проволочное ограждение. Почти неделю не кормили, давали только воду. Раненые умирали и их складывали в дальний угол ограждения. Был конец мая, жара установилась ужасная. Запах, мухи. Андрий сидел зажав голову между ладоней и вспоминал прохладную воду речки в их деревне.

Потом приехали немцы в автомобиле. Скорей всего в больших званиях. С ними переводчик. Пленных вывели, кое-как построили в две шеренги. Андрий оказался в первой.

Высокий сухопарый немец в чёрной форме, перчатках ходил вдоль шеренги и показывал чёрным пальцем. Переводчик спрашивал по-русски: «Русский? Еврей? Украинец?». Были среди пленных и азиаты. Их сразу отвели в отдельное место.

Когда немец ткнул пальцем в Андрия, он решил говорить на украинском и затараторил: «Я украинец, советскую власть не люблю, если позволите буду воевать за вас, отслужу».

Переводчик перевёл. Немец поднял бровь: «Gut. Sehr gut. Ein Schritt vorwärts».

«Выходи, выходи», сказал переводчик.

Так началась его уже навсегда двойная жизнь. Жизнь предателя и убийцы.

Андрия зачислили в украинскую охранную полицию, так называемый «Шуцманшафт-батальон» или «шума».

Первый их рейд был направлен на Белоруссию. Даже всем остальным полицаям была порой непонятна его необузданная жестокость. Андрий не щадил никого, ни стариков, ни женщин, ни детей.

Издевался над юными мальчиками, его извращенство вызывало отвращение даже у самих немцев.

Как будто не был он воспитан в строгой вере в Бога, не вырос среди своей баптисткой общины. Крыло дьявола коснулось его сердца. После всех этих ужасов, творимых им, он спокойно спал, ел, смеялся. Много пил и не пьянел.

Когда случился перелом в войне и стало ясно, что немцы терпят поражение, вместе с другими предателями отступал к Польше. Там и решил где-нибудь отсидеться на дальнем хуторе. В освобождённой Польше было много работы. Его охотно взяли работником на затерянную в полях ферму. Андрий усердно учил польский язык, чтобы говорить совсем без акцента.

Как-то неподалёку от них проходила польская военная часть. Андрий без сожаления зарезал двух отставших солдат. Привычно закопав обоих в овраге, взял себе документы. «Пригодятся…», спокойно думал он.

Андрий уже говорил на польском, как на родном. Думал, что же ему делать дальше. Польша, по всей видимости, останется под Советским Союзом. Ему это совсем не подходило. Слишком кровавый след он оставил за собой. Андрий решил перебираться в Западную Германию.

И тут ему помогло, наконец, его прошлое. Детство и юность, проведённое в баптисткой общине. Отношения Польши и ФРГ были очень непростые. И только католическая церковь ещё устанавливала какие-то каналы связи между польскими и немецкими верующими.

Андрий с документами одного из убитых им польских солдат затерялся в толпе немецких поляков, якобы бегущих от социалистического режима.

Церковь сделала немало, чтобы помочь беженцам вернуться на немецкую родину.

Так Андрий оказался в небольшом городе Нинбург, неподалёку от Ганновера. Статус беженца помог ему получить вид на жительство, пособие. Окончив курсы кровельщиков, Андрий устроился на работу в строительную фирму. И вот уже в благопристойном богобоязненном бюргере никто бы не узнал злобную овчарку карательного батальона.

Андрий старательно замёл все следы, даже подумывал жениться. Время работало на него. Раны войны потихоньку затягивались.

ГЛАВА 4

Прошла неделя, в трудах и заботах.

Мы с Жанной колдовали над осенней коллекцией декора. Хотелось что-нибудь новенького, оригинального. Среди однообразного и традиционного виделось что-то своё, немножко авангардное, но вместе с тем не безобразное. Я отношусь к модерну очень настороженно, можно, конечно, что-нибудь этакое привнести даже в банальный осенний венок, но тут главное не переборщить.

Как говорится, моя проблемная зона это торопливость. А Жанна, как раз, моя полная противоположность. Рассудительная, всегда с холодной головой и осторожным языком. Тоже в разводе. Наши дети, моя дочка и её сын дружат, просто дружат, имея при этом каждый свою личную жизнь.

Это было обычное утро понедельника. Мне позвонили из полиции. Вежливый голос представился, осведомился, с кем имеет разговор. Меня попросили завтра прибыть в полицейский участок района Бонна. На мой испуганный вопрос: «Зачем?», так же вежливо ответили: «Просто для разговора, по поводу чемодана, переданном мной полиции. И отбой.

Я чертыхнулась всеми словами, какие знала. Пришлось позвонить бывшему мужу. Несмотря на то, что мы уже три года не вместе, звоню ему, когда у меня возникают неразрешимые вопросы.

Такая была наша договорённость при разводе. Быть людьми и помогать друг другу. Но при этом сильно не доставать.

«Слушай Ань, не делай из мухи слона и говори правду и только правду и ничего кроме правды», шутил бывший. «Твоя совесть чиста, надеюсь?»

Борь, ну ты же меня знаешь, я с мокрушниками дело не имею», тоже извращалась в остроумии я.

«Ладно, Ань, успокойся, я думаю, это простая формальность, вдруг твой попутчик, не дай Бог, умер. Нужны свидетели», Борис как всегда мыслил далеко и широко.

«Как твои дела, давно не звонила, как мама?»

«Да там так плохо, что дальше некуда, боюсь даже звонить в Москву».

Борис помолчал в трубку. «Ладно, Аня, держись, не пори горячку, думай, что говоришь».

«Постараюсь», уныло сказала я.

Весь оставшийся день маялась, как неприкаянная. Вот вроде ни в чём не виновата, а чувство, будто ограбила ювелирную лавку.

И на дороге у меня какая-то паранойя. Еду по знакам и трезва как стекло, но увижу полицаев и начинаю лихорадочно проверять ремень, на носу ли у меня очки, вообще суечусь без меры.

Всю ночь снились какие-то ужастики с погонями и потерей телефона, документов. Такие сны — верный признак, что моя психика сигнализирует, Анька, будь внимательна, ты на грани срыва.

С утра пробежка с Дуськой, которая, как правило, настраивает меня на хороший, спокойный, продуктивный день.

Не помогло. В мозг вгрызалась всякая гнусность. Уже когда пила кофе, с трудом привела свои мысли в порядок.

«Действительно, что ты суетишься. Ты же ничего криминального не совершила, окромя мелкого нарушения, так что успокойся», диалог самой с собой немного помог.

А вот ранний звонок Жанны порадовал.

«Слушай, заказик небольшой поступил, день рождение у одной старушенции. Попросили изобразить пару букетов и оформить небольшое помещение. Как тебе новость?»

«Душу греет, но Жанчик, я уже мыслями вся в полиции на допросе».

«Ах, я и забыла. Да не дрейфь ты! Что за паника перед правозащитными органами?»

Ровно в 10 я сидела у кабинета, указанному мне при вчерашнем разговоре. В 10.01 дверь открылась и высокий, худощавый, весь седой мужчина в форме пригласил меня войти.

Ознакомившись с моими документами он задал вопрос, который я, впрочем, ожидала: «Кем вам приходится мужчина, чемодан которого вы передали в полицию?»

«Никем, просто попутчиком. Ему стало плохо и он попросил в случае, если он сам не сможет, передать этот чемоданчик встречающему».

Полицейский что-то быстро набирал на компьютере.

«Почему он попросил именно вас, а не отдал чемодан стюардессам?», не смотря на меня задал он новый вопрос.

«Не знаю, может стоит спросить у него», осторожно посоветовала я.

«К сожалению это невозможно, ваш попутчик скончался, не приходя в сознание».

«Да, какая жалость», прикусила я губу.

«Опишите, как должен был выглядеть встречающий. Вам ведь его описали, не так ли?», тут полицейский первый раз внимательно посмотрел на меня.

Я старательно описала, не забыв сказать, что я ожидала этого кудрявого господина в течении часа. Все мои показания были тщательно забиты в компьютер.

«А что, в чемодане было ещё что-то, кроме костюма?», не выдержала я. Любопытство взяло верх.

«А вы осматривали внутренность чемодана?», вопросом на вопрос ответил полицейский.

«Нет, нет, только открыла, посмотрела, что это действительно костюм», торопливо сказала я.

«Может быть кофе?», вдруг предложил мужчина.

«Нет, спасибо, а что же всё-таки случилось, почему такие вопросы вокруг обыкновенного концертного костюма?», осмелела я и осеклась под строгим взглядом служителя закона.

«Я вас хотел попросить об одной услуге».

«Я вас внимательно слушаю», скоро и подобострастно ответила я.

Полицейский внезапно широко улыбнулся, как бы обнадёживая меня, всё, мол, хорошо, мы тебя не больно убивать будем.

«Если вам позвонят и поинтересуются судьбой чемодана, немедленно дайте знать нам и постарайтесь записать номер, откуда звонили».

«Ну, конечно, конечно, обязательно вам сообщу, только откуда кому-то известен мой номер телефона?».

«И всё же я попрошу быть по-внимательней», уже почти мягко сказал полицейский.

Выйдя из участка, я прикинула, что уже время обеда и решила зайти куда-нибудь перекусить и заодно подумать. Просто попробовать подвести черту под события. Всё-таки почему такой интерес к простому чемоданчику с каким-то дурацким концертным костюмом?

Детективы читать не люблю, а вот в жизни распутать какую-нибудь сложную цепочку, это прямо моё. Хотя не всегда получается. Особенно, если считать, что свою жизненную ситуацию я разруливала долго и неумело.

Итак, думала я, сидя в кафе и поедая ризотто с курицей, надо решить для себя, нужно обо всём этом думать, или просто забыть, как незначительный эпизод. Нет, забыть не получиться, я то уж знаю, значит надо всё по пунктам.

Мой попутчик умер, не приходя в сознание, значит, кто он и что он, власти знают только из его документов.

Кому мог бы принадлежать кейс, они могут узнать через его близких и родственников, если таковые имеются или через меня.

Но я им ничем помочь не могу, встречающий не пришёл. Ясно, что ничего не ясно. Почему, ну почему такой интерес к чемодану? Вот в этом, наверное, и вопрос. Ладно, время покажет. Надеюсь, это было моё последнее общение с немецкой вежливой полицией. Вежливые то они вежливые, но всё-равно приятного мало.

Закончив с обедом, я поехала в наш магазинчик. Мы с Жанной, конечно, большие фантазёрки. Когда затевали это дело с магазином декора, нарисовали себе такую картину, что люди будут буквально ломиться в нашу дверь, умоляя продать им что-нибудь эксклюзивное, великолепное. На деле всё оказалось намного прозаичней. Конкуренция в этом бизнесе куда более, чем обширная. Людей с руками и фантазией не так уж мало. Но на хлеб с маслом хватало. Зарабатывали и ладно.

«Ну что, как прошла беседа?», Жанна разбирала посылку со всякими декоративными штучками.

«Да нормально, только для меня остался так и не выясненный вопрос, что же такого интересного нашли в кейсе. Ну костюм и костюм».

«Меньше будешь знать, лучше будешь выглядеть», задумчиво протянула подруга.

«Ой, Ань, глянь какие стекляшки, я уже вижу тарелочку с декупажем и этой прелестью, а посередине подсвечник с осенней росписью».

«Да, будет отлично смотреться. Я, наверное, сейчас закончу набросок оформления зальчика к дню рождения».

«А давай, хотя время терпит, может отвлечёшься наконец от своей истории загадочного чемоданчика», Жанна явно ехидничала.

И тут зазвонил мобильный. Я посмотрела на номер. Неизвестный. Моё сердце забилось, отвечать не хотелось, но ведь обещала быть повнимательней.

«Слушаю», сказала я и назвалась. В трубке, на немецком,

с очень заметным акцентом, со мной поздоровались, но не представились.

«Неделю назад вы летели из Москвы в Бонн, я не ошибаюсь?», этот вопрос заставил биться моё сердце ещё сильней.

«Допустим, а с кем имею честь общаться, может представитесь?», от волнения мой немецкий тоже выглядел не лучшим образом.

«Макс Лоренс, вам моё имя ни о чём не говорит, я думаю. Вас попросили передать чемодан, он всё ещё у вас?»

«Нет, меня никто не встретил, я отнесла его в полицию».

На том конце помолчали, затем спросили тревожно: «Зачем же сразу в полицию?»

А куда, мне он не к чему», я уже потихоньку начинала злиться.

«И что же вам сказали в полиции?», голос в трубке приобрёл стальные нотки.

«Знаете, вот в полиции и спрашивайте, я вам больше помочь ничем не могу. До свидания!», положив трубку, я немного пожалела о своей резкости, но недолго.

В конце концов это проблема не моя, почему я должна отвечать на какие-то бесцеремонные расспросы.

Дальше ничем больше заняться уже не могла. Не знала, звонить в полицию или нет, может лучше промолчать.

Решила: сначала подумать, а потом сделать, как советуют умные люди.

Мои раздумья прервал утренний звонок из полиции.

«Доброе утро! Вчера вам звонили?», вопрос был поставлен конкретно.

«Звонили, но..»

«Почему вы нам не сообщили?», не дали мне даже договорить.

Я начала мямлить, что был уже вечер, да и номер неизвестный.

«Но вы всё-равно должны были позвонить, у нас с вами была договорённость», на том конце мужской голос был очень строг и требователен.

«Я собиралась, сегодня утром», извиняющимся тоном ответила я.

«Если будут звонить ещё, сообщите нам немедленно, пожалуйста!»

«Хорошо, я постараюсь».

Отбой.

Я так и осталась сидеть с трубкой в руке.

Вот ведь влипла, так влипла, а ведь они даже не спросили о содержании разговора с незнакомцем. Значит, мой телефон на прослушке. Зачем же тогда им сообщать о звонке, если они в момент его вычислят.

«Да, Аня, попала ты по самое не могу», с тоской думала я.

В это утро мы с Дуськой никуда не побежали. Вышли до угла и быстрей обратно. Дуся вопросительно заглядывала мне в глаза.

Я позвонила Жанне. После моего рассказа, она помолчала, затем сказала: «Приезжай в магазин, займись работой, отвлечёшься, а события уже развиваются независимо от тебя. Подождём. Может тебе больше и не позвонят. Только умоляю, больше никому не трепись, даже Борису не говори».

Ну что же, она действительно права, впрочем как всегда.

ГЛАВА 5

Но ничто в жизни не проходит бесследно. Андрий, то есть теперь он Михаэль Дошевский, стал снова нужен. Его нашли люди, которые знали о его прошлом практически всё. Но не для того, чтобы призвать к ответу за пролитые им реки крови. Для работы грязной, преступной. Такие кадры, как Андрий, всегда в цене.

Однажды, где-то в 60х годах к нему позвонили в дверь.

Андрий своим звериным чутьём понял, это про его душу пришли. Разговор был недолгим. Всё было и так понятно. Теперь он будет работать на них.

Поручения по началу были несложные и совсем неопасные. Хранить у себя пакеты, свёртки, давать ночлег случайным людям, слетать в другую страну с поручениями.

Андрий всё делал даже с каким-то удовольствием. Уж очень ему наскучила спокойная, правильная жизнь. Он всё реже ходил в церковь, стал опять заглядываться на молодых юношей. Всё мерзкое и гадкое с новой силой просыпалось в нём.

Но как-то приехал к Андрию немолодой мужчина с сыном-подростком. Сказал, что нужно неделю пожить у него.

Неожиданно они подружились. Если вообще, такой человек, как Андрий был способен на дружбу. И мальчик вызывал у него не пагубное влечение, а почти отеческие чувства.

Болгарин по национальности, Богдан, так звали нового друга Андрия, был простым исполнителем. Сына таскал за собой, потому что, мать мальчика погибла в автокатастрофе. А больше у них никого не было. Димитар оказался очень способным мальчиком. Хоть и школу не закончил, но разбирался в электронике, машинах, читал много научной литературы.

«Ему бы дальше учиться», грустно говорил отец.

Но не было возможности осесть на одном месте. Вот так и мотались они вдвоём, то там, то здесь.

Андрий предложил оставить мальчика у себя.

«Выправим ему вид на жительство, пусть доучится, а там и дальше».

Богдану такая перспектива понравилась, Димитару тоже

Так у Андрия появился почти что сын, единственный человек, к которому он испытывал хоть какие-то человеческие чувства.

Время бежит быстро, намного быстрей, чем хотелось бы.

Димитар закончил школу, поступил в университет в Ганновере. Жил по прежнему у Андрия, хотя приходилось почти каждый день мотаться на поезде на учёбу.

Подрабатывал в местном ресторанчике, деньги тратил на дорогие, тогда ещё очень громоздкие компьютеры. Друзей и знакомых девушек почти не было. Так, если по учёбе с кем-то общался, но близких отношений избегал.

Димитар знал, чем занимается его отец, который изредка приезжал. Деятельность Андрия тоже не была для него секретом.

Конечно, всего прошлого своего опекуна он не мог знать и звал его вторым именем Михаэль.

Андрий знал, что рано или поздно мальчик понадобится организации. Сейчас требовались молодые, грамотные, разбирающиеся в новых технологиях, люди.

На смену тупым убийцам с фантазией хорьков, приходили хорошо обученные, владеющие знаниями в электронике и хитроумном оружии, киллеры.

И вот это случилось. Димитар уже заканчивал университет. Однажды он приехал домой и сообщил Андрию, что уезжает.

«Куда?», глухо спросил тот.

«Я не знаю, за мной приедут», коротко ответил Димитар.

Андрий молчал. Конечно, он был готов к этому, но всё-равно сердце его сжалось.

«Ты же знаешь, Михаэль, меньше знаешь, меньше скажешь», Димитар тоже был не слишком весел.

«А звонить тебе можно?»

«Не знаю я, ничего не знаю, если можно будет, конечно, буду звонить».

На следующий день Димитар уехал. Андрий даже не видел машины, которая приехала за ним.

«Да, конспирация, никто никому не верит», с горечью подумал он, привычно закрывая все жалюзи на окнах и дверь на два крепких замка.

ГЛАВА 6

Три дня прошли в относительном спокойствии. Никто не звонил, мои тревоги понемногу улеглись.

Работа действительно отвлекает от мрачных мыслей, тем более осенью всегда много заказов. Бабулечка, которой мы оформили зал к её 80-летию, осталась очень довольна. Ну и мы с Жанной соответственно тоже.

И вот в субботу, после обеда к нам зашёл клиент. Мужчина, средних лет, в хорошем брючном костюме. Он немного прошёлся по магазину, рассматривая наши букеты и декорации. Затем подошёл ко мне. Приглядевшись к моему бейджеку, он поздоровался по немецки: «Добрый вечер, фрау Анна».

«Добрый вечер, чем могу вам помочь?», немного дежурно улыбаясь, ответила я.

«У моей сестры день рождения. Не могли бы вы составить небольшой букет?».

Глаза у незнакомца были необыкновенного цвета, сине-серые и взгляд очень какой-то тёплый.

«Какие цветы любит ваша сестра, может быть знаете?».

«Я думаю, розы, хотя не уверен, но ведь по моему все женщинам нравятся розы, как вы считаете?», голос у мужчины был приятный с небольшой хрипотцой.

«Вы знаете, например я, не слишком люблю розы, хотя, действительно, эти цветы — классика, подходят к любому событию. Вам к сегодняшнему вечеру или к другому дню нужен букет?».

«Да я бы хотел забрать его прямо сейчас», незнакомец посмотрел на часы.

«Хорошо, мы всё сделаем, присядьте пожалуйста, 10 минут и всё будет готово».

Я посмотрела на Жанну. Она старательно считала что-то по документам и не поднимала глаз.

Конец ознакомительного фрагмента.