Другой берег

Ольга Карпович

«Мохнатые хлопья тумана плыли над дорогой, цепляясь за ветки. Мглистое предрассветное небо, казалось, набухло не пролившейся влагой. Новенький серебристый джип Фольксваген, почти не различимый в сырой мгле, шел по шоссе ровно и уверенно, высвечивая подслеповатыми фарами путь. Слева мелькнула сбегавшая с пригорка небольшая деревня – приземистые, ушедшие в землю дома, нехитрые огородики, золотой крест над церквушкой. Затем по обеим сторонам дороги потянулся лес. Сумрачно темнели лохматые елки, деревья тянули к небу красноватые голые ветви. Из-под колес взметнулся полиэтиленовый пакет и затанцевал по асфальту. В автомобиле находилось трое: двое мужчин и женщина, все примерно одного возраста – лет двадцати пяти. В салоне было тепло и сонно. Андрей дремал, развалившись на заднем сидении. Софья, зевая, скрутила в узел длинные темные волосы, покосилась на мужа. Кирилл, казалось, весь сосредоточился на дороге – губы сжаты, подбородок отяжелел, глаза за стеклами дорогих очков прищурены…»

Мохнатые хлопья тумана плыли над дорогой, цепляясь за ветки. Мглистое предрассветное небо, казалось, набухло не пролившейся влагой. Новенький серебристый джип Фольксваген, почти не различимый в сырой мгле, шел по шоссе ровно и уверенно, высвечивая подслеповатыми фарами путь.

Слева мелькнула сбегавшая с пригорка небольшая деревня — приземистые, ушедшие в землю дома, нехитрые огородики, золотой крест над церквушкой. Затем по обеим сторонам дороги потянулся лес. Сумрачно темнели лохматые елки, деревья тянули к небу красноватые голые ветви. Из-под колес взметнулся полиэтиленовый пакет и затанцевал по асфальту.

В автомобиле находилось трое: двое мужчин и женщина, все примерно одного возраста — лет двадцати пяти. В салоне было тепло и сонно. Андрей дремал, развалившись на заднем сидении. Софья, зевая, скрутила в узел длинные темные волосы, покосилась на мужа. Кирилл, казалось, весь сосредоточился на дороге — губы сжаты, подбородок отяжелел, глаза за стеклами дорогих очков прищурены.

— Чего ты так гонишь? Мы что, опаздываем? — лениво спросила она.

Андрей зашевелился на заднем сидении:

— А сколько время? Мне к двум надо быть на месте…

— Успеем, — уверенно бросил Кирилл, даже не взглянув на часы.

— До обеда мы сто раз доедем, торопиться некуда, — пожала плечами Софья.

— Это точно, в морге подождут, — хохотнул Андрей.

— Заткнись, а? — раздраженно буркнул Кирилл. — Дошутишься…

— Послушай, если ты устал, давай я сяду за руль, — предложила Софья.

Дорога повернула вправо, лес поредел, и впереди показалась речка. Она протекала внизу, в глубоком овраге, сейчас плотно затянутом блеклым туманом. Над речкой тяжело громоздился бетонный мост.

Софья лениво прикрыла глаза, снова зевнула, и вдруг почувствовала, что машина вильнула куда-то влево. Под колесами задребезжали мелкие камни, что-то звонко ударилось о ветровое стекло. Дернувшись от толчка, она открыла глаза и вскрикнула — дорога, словно живая, выдиралась из-под колес, и прямо в лицо им неслось серое бетонное ограждение моста. Кирилл безуспешно пытался справиться с управлением автомобиля.

— Мы разобьемся! — закричала Софья.

— Руль, руль держи, мать твою, — орал с заднего сидения Андрей и рвался вперед, перехватить руль из рук Кирилла. — Забирай влево!

— Это все! Все! Конец! Я не могу больше! — отчетливо выкрикнул Кирилл, выпуская рвавшийся из рук руль.

В последнюю секунду перед столкновением автомобиль каким-то чудом подался вправо. Ограда чиркнула по левому боку, машину занесло, переднее колесо нырнуло в кювет. Взвизгнули тормоза, в стекло ударили ветки. И джип, тяжело ухнув, рванулся вниз с обрыва. Свет померк, затем снова мелькнул в стекле, и опять померк. В животе что-то оборвалось — Софья поняла, что машина перевернулась. Инстинктивно — все-таки спортсменка — она сгруппировалась, закрыла голову руками. Андрей орал что-то матерное. Кирилл хотел схватить ее руку, но промахнулся, сжал колено.

— Я люблю тебя! Люблю! Всегда любил, — услышала она.

А потом машина всей своей тушей обрушилась в воду.

Она успела набрать полные легкие воздуха до того, как ледяная масса воды выдавила лобовое стекло и хлынула в машину. Изо всех сил толкнула дверцу, выбралась наружу. Вода сразу облепила ее, полезла в нос, в рот, в глаза, джинсы налились тяжестью, кеды сделались неподъемными, тянули вниз. Грудь сдавило, в легких отчаянно жгло. Софья хорошо чувствовала воду, умела экономно расходовать воздух и силы, преодолевая нужную дистанцию. Даже и сейчас, в стрессовой ситуации, многолетний навык оказался быстрее здравого смысла. Тело, словно само собой, стремительно двинулось вверх, рассекая враждебную толщу воды. В глазах потемнело, в ушах начало звенеть, но Софья, не поддаваясь панике, плавно и быстро двигалась вперед, к поверхности.

Где-то впереди забрезжил едва видный свет, она сделала последнее усилие и — вынырнула. Со всхлипом глотнула воздух, отплевываясь от речной тины. Чуть в стороне показалась голова Андрея, облепленная мокрыми темными волосами:

— Ты цела? — хрипло выкрикнул он.

— Да… Да, я в порядке, — отозвалась она. — Где Кирилл?

Вдвоем они огляделись, убедившись, что Кирилл из воды так и не показался.

— Я… сейчас… я нырну за ним… — сказала Софья.

— Не вздумай! — рявкнул Андрей. — Он слишком тяжелый, он тебя утопит. Я сам.

— Тебе одному тоже не справится, — отрезала она. — Давай вместе.

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова погрузиться в мутную, отдающую на губах болотом серо-зеленую холодную воду. Но теперь почему-то страха не было. Может быть, потому, что однажды она уже здесь побывала — и не погибла?

На самом деле, река оказалась не такой уж глубокой. Через несколько секунд она уже смогла различить сквозь серую муть Андрея, изо всех сил волокшего на себе что-то бесформенное и тяжелое, загребая одной рукой. Пытаясь справиться с судорогой, начавшей сковывать левую ногу, Софья подплыла к нему и взвалила левую руку Кирилла себе на плечи. Вместе им удалось вытащить на поверхность его бессильно мотавшуюся голову.

Холодный, пронзительно-живой воздух ударил в легкие. Софья снова жадно задышала.

— К берегу! Скорее! — скомандовал Андрей.

Она кивнула, не желая тратить силы на слова. Кирилл бездвижно висел у них на плечах, тянул ко дну. Софья заработала руками и ногами, едва удерживая голову над поверхностью воды.

Вдвоем они выволокли Кирилла на берег. Ледяной ветер сейчас же пробрался под вымокшую одежду, но Софья не чувствовала холода, вытаскивая тело мужа на поросший редкой травой каменистый берег. У самой кромки воды она почти по колено провалилась в ил, чертыхнулась и ступила, наконец, на твердую почву.

Андрей склонился над Кириллом, торопливо пытаясь привести его в чувство. Что-то делал с его руками, нажимал на грудную клетку. Софья лихорадочно следила за его действиями слезящимися от ветра глазами.

— Искусственное дыхание, — скомандовал Андрей. — Давай же, ну!

Она поняла. Опустилась на колени и припала к холодным, пахнущим тиной губам мужа. С силой втолкнула воздух в его полуоткрытый рот, еще, еще…

Вдруг он закашлялся, прерывисто задышал, распахнул обычно золотисто-карие, сейчас же показавшиеся вдруг тускло-бурыми глаза. На лице кровоточили мелкие порезы от разбившихся, оставшихся где-то под водой очков.

— Что?.. что… — никак не мог выговорить он. Наконец, справившись с рвавшимся из груди кашлем, хрипло выдохнул. — Мы живы?

— А то, — радостно подтвердил Андрей. — Живее всех живых.

Кирилл оттолкнул руки Андрея, все еще с силой нажимавшие ему на грудную клетку:

— Хватит уже. Ты меня придушишь.

— Ну уж нет, ты теперь сто лет проживешь. Хотя поначалу перепугал ты меня, братишка, уж думал — привет, будем гроб заказывать. А ты, оказывается, ничего — живучий.

— Живучий, — эхом повторил за ним Кирилл. И добавил, с силой откашлявшись. — Мы все трое живучие!

— И везучие! — подхватил Андрей.

Софья опустилась на землю, сжала руки между колен и впервые за многие годы заплакала.

— Как тебя угораздило? Заснул что ли? — покачал головой Андрей.

— Не знаю, — пожал плечами Кирилл. — Может, правда, вырубился на минуту… Не помню…

— Я вообще не знаю, как проснуться успел. Главное, сон такой клевый видел — берег океана, пальмы, туземки всякие в цветах — и тут, бдыщ, звон, треск, глаза открываю — а мы уже в пропасть летим. Ладно, надо делать что-то. Дубарь такой, мы в мокрых шмотках долго не протянем.

— Надо костер развести, — сообразила Софья. — Одежду высушим, придумаем, как теперь выбираться.

— Угу, костер — это хорошая идея, просто отличная, — Андрей вытащил из кармана зажигалку, демонстративно пощелкал ею — из-под кремня брызнула вода.

— Погоди, у меня запасные очки должны быть, — Кирилл, щурясь, принялся хлопать по карманам отсыревшей куртки и, наконец, извлек на свет кожаный футляр. — Можно линзой попробовать.

— А вот это дело!

Андрей деловито принялся сгребать ногой сухие листья, ветки.

— Толку от твоих линз. Солнца-то нет, — заметила Софья.

Как по команде, все трое задрали головы вверх. Сумеречное небо все так же тяжело нависало над деревьями, тяжелый плотный воздух был влажным и холодным. Софья безнадежно покачала головой и принялась стаскивать мокрые джинсы. Выкрутила их жгутом — на траву полилась речная вода. Кирилл, последовав ее примеру, расшнуровал ботинки, опрокинул их вверх подошвами на землю.

— Ладно, не зима, не замерзнем, — решил Андрей. — Доберемся до людей — обогреемся. — Он вытащил из кармана мобильник, пощелкал клавишами. Потряс аппарат, приложил к уху и с досадой зашвырнул в реку. — Не работает, сволочь. А ваши что?

— Мой вообще в машине остался, в бардачке.

— Чур я за ним нырять не буду. С меня на сегодня хватит спасения утопающих, — попыталась пошутить Софья.

— А твой где? — обернулся к ней Андрей.

— Да там же, в машине, в сумке. Вместе со всеми документами и деньгами, — махнула рукой она.

— Вот деньги — это беда, деньги, даже мокрые, никогда не помешают, — заметил Андрей и извлек из кармана смятую пачку купюр. — Граждане, не храните деньги в сумках и кошельках, избегайте буржуазных привычек. Эх вы, что бы вы без меня делали.

— Даже и не знаю. Может, не поехали бы на твою деловую встречу и не оказались бы мокрые в жопе мира? — съязвила Софья.

— Твой супруг, между прочим, сам вызвался скататься, — возразил Андрей.

— Ну бросьте, какая теперь разница, — мотнул головой Кирилл. — Надо к дороге идти, попробуем тачку тормознуть.

— Во! — обрадовался Андрей. — Я всегда говорил, что ты — мозг, дружище! Только обычно это скрываешь.

Нацепив кое-как выжатую одежду, они принялись карабкаться вверх по склону к дороге. Туман слегка рассеялся, но солнце так и не показалось. Убегавшее вдаль шоссе было пустынно.

Андрей шел первым, легко, даже с какой-то мальчишечьей грацией преодолевая буераки. Под вымокшей насквозь водолазкой виднелись острые лопатки. Софья шла следом, ссутулившись, сунув руки в карманы сырых джинсов. Кирилл ступал тяжело, основательно, все еще откашливаясь и отплевываясь от речной воды.

— Че они все, вымерли что ли? — Софья с досадой пнула валявшуюся на обочине раздавленную банку из-под кока-колы.

Они брели по обочине уже с полчаса, и до сих пор ни увидели ни одной машины.

— Рано еще, — предположил Кирилл. — Спят все.

— Да ладно, ребят, че вы такие кислые? — хлопнул Кирилла по плечу Андрей. — Главное же, обошлось все — все живы, здоровы. Ну, промокли… Ну это ж ерунда. Тачку жалко, конечно. Но зато — приключение. Доберемся до дома, отмоемся, примем по сто грамм — и хоть будет о чем поговорить.

От его слов Софья и Кирилл и впрямь немного повеселели. Действительно ведь, в каком-то смысле, им повезло: такая серьезная авария — и никто не пострадал. А машина, деньги, пропавшие вещи — это ведь, если разобраться, такие мелочи.

— Мы в какую сторону ехали хоть? — Софья, сощурившись, вглядывалась в блеклый пейзаж, покрутила головой, передернула плечами. — Я что-то сориентироваться не могу.

— Эй! Осторожнее! — Андрей, ухватив ее за шиворот, дернул на себя.

Прямо на них несся многотонный камаз. Кирилл принялся отчаянно махать руками.

— Эй, брат! — заорал Андрей. — Брат, тормозни! У нас авария.

Но грузовик, не сбавляя скорости, пронесся мимо.

— Вот сука! — выругался Андрей.

— Ты на нас погляди, — Кирилл выразительно посмотрел на собственный наряд. — Мокрые, грязные. Кто нас подбирать захочет? Подумает, бомжи какие-нибудь. Или зеки беглые.

— Да ладно, я, по-моему, вполне ничего, — пошутила Софья. — Или, думаешь, у них в этой глуши каждый день юные девушки в мокрых майках тачки ловят?

— Это они просто Кирилла опасаются, он же ревнивый, как мавр, еще прирежет, — захохотал Андрей, указывая на Кирилла. — Вообще, ты права, Сонька. Надо бы нам с Киром в кусты засесть, а тебя тачку ловить оставить. У тебя у одной шансов больше.

Как назло, больше ни одной машины мимо не проезжало. Софью била дрожь, Андрей притоптывал ногами и подпрыгивал на месте, пытаясь согреться. Кирилл стягивал на груди отсыревшую куртку.

— Слушайте! — сообразила вдруг Софья. — Мы же деревню проезжали, помните? Ну, маленькая такая, замшелая. Там же должен быть телефон у кого-нибудь, а? Ну почта на крайняк? Может, хоть милиционер какой-нибудь, к которому обратиться можно?

— Верно, — кивнул Кирилл. — Это ты хорошо придумала. Только я, хоть убей, не помню никакой деревни.

— Ну как не помнишь? Там еще часовенка такая была с крестом. Андрей, скажи ему! — Софья обернулась к Андрею.

Тот беспомощно развел руками.

— Слушай, я спал вообще, что я на хрен мог увидеть? Но ты по любому права. Не та деревня, так другая. Должны же тут где-то люди жить? Че мы мерзнем, как дебилы? Пойдемте по дороге, куда-нибудь да придем. Ну не придем, хоть согреемся!

Друзья двинулись по дороге. Андрей снова и снова бесцельно щелкал зажигалкой, пока, наконец, кремень не отскочил и не затерялся где-то в придорожной пыли.

— Вот дерьмо! — выругался Андрей. — Теперь уж точно костра не развести. Так хоть можно было надеяться, что она высохнет.

— Молодец — упорный, — скептически заметил Кирилл. — Заставь дурака Богу молиться…

— Смотрите! — Софья вдруг остановилась и указала рукой куда-то в сторону. — Там кто-то есть!

Проследив в указанном ею направлении, Андрей и Кирилл увидели сквозь ветки поредевшего леса крутой берег, тускло поблескивающую ленту реки внизу и смутную серую фигуру у воды.

— Не пойму, это та река, из которой мы вылезли? — сощурился Кирилл. — Мы что, кругами ходим?

— Да какая разница, — отмахнулся Андрей. — Там человек! Он же местный, наверно, подскажет нам, че делать. Рванули!

Андрей перемахнул через отбойник и кинулся вперед, продираясь сквозь лесные заросли.

— Эй! — орал он. — Эй! Там, на берегу! Помогите!

Софья и Кирилл двинулись за ним следом. Софья на ходу поймала руку мужа, проговорила:

— Я так испугалась, когда увидела, что ты не выплыл. Господи, Кирилл, какое счастье, что нам всем удалось выбраться.

Она подалась к нему, прижалась лицом к его шее. Кирилл, помедлив немного, осторожно обнял ее одной рукой за плечи.

— Ну-ну, чего ты? Выбрались — и ладно, все хорошо. Пошли, там, по-моему, Андрей не может общего языка с этим аборигеном найти.

Приблизившись, они смогли, наконец, разглядеть человека, с которым, увлеченно жестикулируя, разговаривал Андрей. Это оказался древний бородатый дед в обрезанных валенках, ватных штанах и телогрейке, поверх которой лежала длинная пегая борода. Старик стоял у самой кромки воды, рядом с ним клевала носом каменистый берег дощатая лодка — синяя, с намалеванным на левом боку красной краской номером.

— Дедуля, я ж тебя русским языком спрашиваю, где тут люди, а? — кипятился Андрей.

— Люди-то, милок? — прищурившись с каким-то безумным лукавством отозвался дед. — А они везде, смотреть только лучше надо. Все люди, все твари божии.

— Понеслась душа в рай… — нетерпеливо буркнул Андрей. — Ты мне по-человечески ответить можешь — как нам к деревне выйти?

— А это, смотря к какой, — хитро заметил дед. — Вам какая требуется — Заречье или, может, Ракитки? А то хотите, — кивнул он подошедшим Софье и Кириллу, — полезайте в лодку, я вас на тот берег свезу.

— Отец, зачем нам тот берег! — взвыл Андрей. — Мы туда и по мосту можем, если припрет.

Старик развел руками:

— Как знаешь, мил человек. — Только ведь как оно бывает — кажется, что путь легкий, вон он, перед тобой, не заплутаешь. А сам пойдешь, да и заблудишься. Вот и выходит — без провожатого никак.

— Псих какой-то, — буркнул Андрей и снова заговорил со стариком, стараясь произносить слова, как можно громче и отчетливей, как будто это могло бы ему помочь достучаться до упрямого деда. — Дедушка! Сюда смотри — нам помощь нужна! Ок, допустим, переберемся мы на тот берег, а там что? Деревня ближайшая там или нет? Ты сам-то откуда, где живешь, а?

— Издалека я сам-то, — вздохнул дед. — Туда вам и не добраться, поди. Разве что с Божьей помощью…

Андрей схватился руками за голову и в отчаянии забегал взад вперед по берегу.

— Погоди! — остановил его Кирилл и подступился к деду. — Послушайте, мы попали в беду.

— Это-то я вижу! — закивал дедок, смерив Кирилла пристальным взглядом. — В беде вы, ребятушки, в какой еще беде. Уж ты-то, мил человек, — он указал корявым старческим пальцем на Кирилла. — больше всех.

— Да он издевается! — возмущенно воскликнула Софья.

А Кирилл спросил, нехорошо сощурившись:

— Это почему же я на особом положении?

— Так а я что же, я ничего, может и ошибаюсь, — заюлил старик. — Показалось, что думы тебя гложут невеселые. А так-то, откуда ж мне знать, грешному? Что у кого на душе только самому человеку ведомо, да Богу одному.

Кирилл сжал зубы, на щеках заиграли желваки. Кажется, он хотел ответить что-то резкое, но сдержался и произнес отрывисто:

— Ладно, давайте пока оставим богословские вопросы в покое. Поймите, мы попали в аварию, наша машина утонула. Все личные вещи, деньги — все пропало. Нам нужно добраться до жилья, обогреться, просушить одежду. И — самое главное — найти какую-то связь, позвонить родным, в ГАИ, наконец.

— А ты бы к Богу, милый, обратился, просил смиренно наставить тебя на путь истинный, да спасение в великой милости его даровать. Может, Господь бы тебе и подсказал…

Кирилл нетерпеливо мотнул головой, но деда не так легко было сбить с толку.

— А коли молиться не умеешь, так я подскажу. Может Господь то нас через нашу беседу то и услышит, да и поможет Вам. Али, может, какие грехи у тебя, что обратиться к Господу не решаешься. Ты не бойся, милосердие Его не знает границ.

— Ну, началось, — устало вздохнула Софья. — Покайтеся, грешники!

Чуть отвернувшись от деда, покосившись на Софью, Кирилл произнес едва слышно:

— Он ненормальный. Шизофреник с навязчивой идеей. Не спорь с ним.

Но старик, кажется, услышал, потому что растянул в ухмылке провалившийся рот, показав редкие зубы, и протяну нараспев:

— А что ж, может, и так. Стар я уже, может, и разумом стал мутиться. Ты человек молодой, ума светлого, великого, — тебе всяко виднее.

Андрей, не слышавший последних слов их беседы, уже снова раздраженно наступал на старика:

— Слушай, ты, проповедник недоделанный! Кончай нам мозги компостировать. Говори давай, как к деревне выйти, а то я своими руками тебе отпущение грехов устрою!

Андрей угрожающе наседал на старика. Тот под его напором попятился, оступился и нелепо плюхнулся в лодку. От толчка та пришла в движение и начала медленно отползать от берега.

— Эй, стой, стой, не уплывай! — заорала Софья. — Где тут люди? Где деревня? Ну хоть пальцем укажи, гад!

Но дед, все так же раскорячившись на дне лодки, лишь заполошно махал на них морщинистыми руками. Вода, плавно покачивая плоскодонку, относила ее все дальше и дальше. Вскоре они исчезла за поворотом реки. Друзья снова остались одни.

— Дипломат, — сердито буркнул Андрею Кирилл.

— Да ладно, как будто тебе удалось из этого психопата что-нибудь вытянуть, — огрызнулся Андрей. — Серьезно, по-моему, ты ему не понравился. Он в тебе, Кир, разглядел великого грешника. Исчадье ада буквально! Сразу видно — проницательный дед, прямо ясновидящий!

— Это точно, — поддержала шутку Софья. — Из нас троих выбрал самого отпетого, не промахнулся.

— Интересно, тут нигде дурки поблизости нет? — продолжал Андрей. — Сдается мне, это их клиент убег.

— Наверняка! — поддержала Софья. — Дедуля на религии свихнулся, как пить дать. Как он нас, а? — она выпрямилась, повела руками и заголосила фальшивым басом. — Со святыми упокой!

— А у тебя хорошо получается, — рассмеялся Андрей. — Не думала в попы податься, а?

— Да ну вас с вашими заупокойными шуточками, — отвернулся Кирилл. — Один вон уже пошутил в машине про морг — чуть и правда туда не усвистели. И вообще, пошли уже хоть куда-нибудь! Черт его знает, сколько тут уже бродим, проголодаемся скоро…

— Вообще странно, — заметила Софья, поднимаясь вверх по косогору. — Действительно, давно уже здесь бродим, а есть совсем не хочется.

— Это от шока, наверно, — дернул плечами Андрей. — Скажи спасибо, а то еще от голода бы мучались. Правда, Кир?

Он обернулся к Кириллу и осекся. Тот отчего-то остановился и осоловело смотрел на собственные выставленные вперед руки, слегка шевелил пальцами.

— Эй, Кир, ты че там увидел такое интересное? — окликнул его Андрей.

Но тот не отвечал, продолжая разглядывать собственные ладони с каким-то странным испуганным интересом.

— Кирилл! — Софья подошла к нему, потрясла за плечо. — Ты меня слышишь? Что с тобой? Ты здесь?

Ее муж вздрогнул, помотал головой и уже осмысленно посмотрел на своих спутников.

— Тьфу, черт! Как будто провалился куда-то. Бррр…

— Ты меня напугал, — качнула головой Софья. — Нормально себя чувствуешь? Голова не кружится?

— Да вроде нет, — Кирилл осторожно задвигался, огляделся по сторонам. — А где мы? Куда это нас занесло?

— Ну привет! — фыркнул Андрей. — У тебя что, память отшибло? Сам же нас сюда и завез, машину в реку отправил, а теперь — где мы? Эй, очнись!

— Да, да, я вспомнил уже, — кивнул Кирилл. — Говорю же, странное состояние какое-то…

— Это, наверно, от того, что ты без воздуха долгое время был, пока мы тебя не вытащили. Кислородное голодание, так бывает, — объяснила Софья. — Когда вернемся, надо будет невропатологу показаться.

— Ладно, идти можешь, забывчивый ты наш? — спросил Андрей.

— Могу, могу, конечно. Нормально все, — отозвался Кирилл. — Двинули!

Они снова вернулись к дороге и пошли вдоль шоссе, по обочине. Туман все так же висел над шоссе, стушевывая краски. Метров на сто вперед уже ничего не было видно — сплошная мглисто-серая пелена. Мимо еще дважды проносились машины, но ни одну из них остановить так и не удалось.

— Ходоки идут к Ленину, — продолжал хохмить Андрей. — У меня по ходу джемпер почти высох уже. Но в следующий раз, когда я с вами куда-нибудь соберусь, напомните мне надеть водолазный костюм.

— Все равно у тебя его нет, ты же свой в Египте в отеле забыл.

— А ты откуда знаешь? — вскинулся Кирилл.

— Что знаю? Про костюм? — переспросила Софья. — Не помню, Андрей рассказывал, кажется. Ты же рассказывал?

— Наверняка, — подтвердил Андрей. — Кому же мне еще жаловаться на свои несчастья, как ни вам, друзья мои дорогие!

Некоторое время шли в молчании. Вдруг Кирилл остановился и придержал Софью за плечо, приложив палец к губам. Андрей прошел еще немного вперед, оглянулся на друзей, и тоже притормозил, прислушался. Откуда-то слева, из тянувшегося вдоль дороги леса, доносились звуки — осторожные шаги, треск веток, словно кто-то пробирался сквозь чащобу. Еще минута — и на дорогу вышел парень, совсем молодой, лет двадцати, не больше, в военной форме старого образца.

— Ого! — усмехнулся Андрей. — Да ты, чувак, я смотрю аутентичненько вырядился, даже пилотку нацепил. Вы что тут, девятое мая празднуете раньше времени?

Парень затравленно оглянулся, смерил взглядом друзей и спросил в полголоса:

— Заречье далеко? В какой стороне? Я от своих отстал…

— Слушай, мы сами не местные, — объяснил Кирилл. — У тебя думали дорогу спросить. У вас тут что, военно-тактическая игра, да? Я читал в интернете про такое — реконструкция сражений…

— А вы сами-то кто будете? — подозрительно прищурился парень. — Говорите по-нашему, вроде, а только не понять ничего.

— А ты, я смотрю, в роль-то вжился, — рассмеялся Андрей. — Ну ладно, хорош. Нам реально не до шуток уже. Будь человеком, помоги, а?

— Слушай, мы заблудились, — подступила к парню Софья. — Бродим здесь, бродим, никак к людям выйти не можем. Одного деда встретили, да и тот какой-то помешанный оказался. Мы его спрашиваем, как до деревни дойти, а он нам все твердит, что нам покаяться надо и помолиться всем вместе. Представляешь? — она засмеялась.

— А вот все они такие, попы эти недобитые! — с неожиданной злостью отозвался парень. — У меня самого бабка… стыдно сказать, дура деревенская… притащила домой попа ряженого однажды. Мне пятнадцать тогда было, болел сильно, она его и привела меня спасать. Я ей говорю: «Ты совсем из ума выжила, старая? Не верю я в это мракобесие». А она не отступает, и дед этот толстопузый в рясе все свою икону в рожу мне сует. Ну я взял да и как харкну на нее, — он рассмеялся, совсем по-мальчишески.

— Ну эт ты, брат, конечно, переборщил малость, — поежившись, сказал Андрей.

Софье история парня тоже не показалась забавной, но она решила свое мнение оставить при себе — все-таки им от него не моральная устойчивость нужна была, а указание дороги.

— Ну да, ну да… — покивала она. — Так я вот, значит, тебе и рассказываю… Ехали мы из Москвы…

— Из Москвы? — вдруг настороженно прищурился парень. — Неужели прямо из самой Москвы да сюда добрались?

— А что такого? — не поняла Софья. — Мы же на машине…

— У вас еще и машина своя? — отступил солдатик на несколько шагов. — Вот, значит, оно что. То-то я смотрю, и одежда у вас какая-то странная, и говорите непонятно… Так, значит, по какой дороге приехали-то?

— Да вот по этой, блин, по асфальтированной, — не выдержал Андрей. — Ну кончай уже тупить, покажи нам, где ваша база или что там у вас — пункт сбора? Вас же где-то встречали, наряжали, задание давали. Там связь должна быть…

Парень вдруг принялся пятиться назад, глядя на Андрей расширенными глазами, отступил обратно в лес и кинулся наутек.

— Эй, ты чего, чокнутый? — выкрикнул ему вслед Андрей.

— Плохо подготовились, я вас раскусил, — донеслось из лесу. — Чтоб вы сдохли, шпионы проклятые!

Больше не слышно было ничего.

— Этот, по-твоему, тоже из дурки сбежал? — спросила Софья. — Как-то слишком большой в этих краях процент шизофреников на душу населения, нет?

— Да все очень просто, — устало объяснил Кирилл, опускаясь на поваленное дерево у обочины. — Они же к этим играм всерьез готовятся, я читал. Повернуты на том, что все было, как по правде. У них и разведывательные отряды есть, вполне могут забраться на вражескую территорию в нормальной одежде, типа под видом случайных прохожих, и все разузнать. Вот он нас и принял за агентов вражеского лагеря. Может, у них команды, скажем, из Москвы и из Питера. Вот он услышал, что мы из Москвы, и напрягся.

— Дебил, — буркнул Андрей. — Наверняка у него мобила была. Могли бы сейчас уже в Москву позвонить.

Кирилл снял очки, протер запотевшие стекла. Этот парень в старой военной форме, Андрей, шагающий взад-вперед по обочине, Софья, поворачивающая голову, чтобы волосы быстрее высохли на ветру… Все вместе напомнило ему тот день, восемь лет назад…

* * *

Он увидел так ярко, как будто все это происходило с ним прямо сейчас, — пропыленный салон ПАЗика, продранный дерматин на спинках сидений, наклейку с голой бабой в кабине водителя. Ощутил запах бензина, пыли, вонючих папирос, которые всю дорогу смолил шофер и — тонкий, терпкий, кружащий голову аромат духов Софьи.

Однокурсники галдели, рассевшись по своим местам.

— Что за совок? С какой стати в наше просвещенное время студентов гонят на картошку?

— Может, ректор с этим фермером старые кореши — вот и помогает ему, чем может, поставляет бесплатную рабсилу.

— Угу, я и говорю, работорговец хренов!

— Да ладно, че ты, бухать будем два дня, не просыхая. Может, баб местных подснимем — а че, деревенские телочки, кровь с молоком!

Кирилл почувствовал, что краснеет, и перестал прислушиваться к разговору однокурсников. Софья вертелась на сидении рядом с ним, ее роскошные, цвета черного дерева, отливающие на солнце медью, длинные волосы копной лежали в капюшоне ветровки. Каждое ее движение, прикосновение рукава джинсовки, пряди волос — жаркой волной отзывалось в теле Кирилла, кружило голову. Он весь был полон ею — ее присутствием, близостью, запахом, ее весело дрожащими черными зрачками, ярким смеющимся ртом, черными бровями — то сходящимися на переносице, то беззаботно взлетающими вверх. Она же не обращала на него ни малейшего внимания — крутилась, пихала под сидение рюкзак, пересмеивалась с кем-то и — постоянно краем глаза следила за Андреем.

Андрей, разместившийся напротив, щипал струны гитары. Для поездки «на картошку» он раздобыл где-то старую потрепанную гимнастерку и пилотку, и теперь изображал бывалого фронтовика. Вокруг него, как обычно, сразу собрался народ — приятели, восторженные девицы. Андрей скорчил глумливую гримасу — этакий Василий Теркин — и запел, ударив по струнам:

— Мы летим, ковыляя во мгле, мы ползем на последнем крыле…

Кирилл и Андрей были вместе почти всю жизнь. Многие удивлялись — что их связывает, таких разных, непохожих друг на друга. Взрывной, нетерпеливый, яркий, острый на язык, смешливый Андрей — всегда в центре внимания, окруженный поклонницами, вечно с песнями, шутками и хулиганистыми проделками. И Кирилл — спокойный, почти флегматичный, трезвомыслящий, избегающий шума и суеты, сторонящийся больших компаний, уже в свои 18 производивший впечатление серьезного, основательного человека слова и долга. Что у них могло быть общего? А у них было общее детство — 10 лет за одной школьной партой, казаки-разбойники, жутковатые рассказы про синюю руку в пионерском лагере, двойки, сбитые коленки, Том Сойер и Гекльберри Финн. Первые тайны, двойки, драки — они всегда были вместе и стояли друг за друга горой. Родители Кирилла привечали Андрея — парень рос без матери, она умерла давно, когда Андрей был совсем ребенком, и мать Кирилла, женщина верующая и милосердная, жалела его, часто приглашала в гости и норовила накормить повкуснее. Еще вздыхала иногда:

— Ты, Андрюша, прямо как сынок второй мне. Нам-то с отцом, кроме Кирюшки, других детей Господь не дал.

Кирилл не представлял себе жизни без Андрея, тот был для него, как брат — взбалмошный, утомительный временами, слишком шумный — но брат, самый близкий на свете человек, куда от него денешься. Они могли жестоко вышучивать друг друга на людях, комично препираться из-за какой-нибудь ерунды, но оба знали, что — что бы ни случилось — всегда придут друг другу на помощь, выручат, вытащат ото всюду. Они и в институт поступали вместе — Кирилл методично зубрил учебники и доставал Андрея подготовкой к экзаменам. Тот же, кое-как нахватавшийся знаний от своего усидчивого друга, на письменной математике вдруг первым решил самую сложную и заковыристую задачу — разумеется, записку с решением тут же получил и Кирилл.

Андрей всегда нравился девчонкам. Самые яркие, самые красивые «звезды школы» ходили за ним хвостом. Обычно он снисходил до самой привлекательной, Кириллу же доставался утешительный приз в виде более блеклой подруги главной героини. Он, впрочем, не обижался — никто же не виноват, что его лучший друг производит на девчонок впечатление, как удав Каа на бандарлогов. К тому же, Кирилл наверняка знал, что уже через пару месяцев очередная отставленная красотка будет рыдать у него на плече — увлечения Андрея никогда не длились долго.

И вот теперь… Угораздило же его влюбиться в Соньку Мариевскую! Он заметил ее еще на вступительных экзаменах — стройную, гибкую, черноглазую, то и дело сражавшуюся с непослушными, доходившими до поясницы, каштановыми волосами. У него дыхание перехватило, когда она подошла к нему во дворе, улыбнулась, блеснув ровными жемчужными зубами, и спросила:

— Привет! Ты не знаешь, в какой аудитории будет письменный?

На ней был яркий сарафан, в вырезе виднелись тонкие ключицы, под смуглой кожей угадывались легкие и крепкие мускулы. От ее распущенных, взметаемых теплым летним ветром волос пахло какими-то экзотическими южными цветами.

Кирилл совершенно растерялся, забормотал что-то. И тут из-за его спины возник как всегда уверенный в себе находчивый Андрей.

— Привет! Ты ничего, случайно, не перепутала? Тут всякие ботаны, вроде нас с Киром, математику сдают. А тебе, наверно, в театральный надо? Или сразу в Голливуд, чего там мелочиться?

И Софья сразу засмеялась, заиграла глазами и принялась непринужденно болтать с Андреем.

Потом друг сказал Кириллу:

— Видал, какая девчонка классная!

— Да ладно. Ничего особенного! — хмуро бросил Кирилл. — У нее на плечах веснушки.

Обоим ясно было, что Кирилл говорит так нарочно, чтобы не выдать своих эмоций. Конечно же, Софья была самой настоящей красавицей, и веснушки на плечах ее нисколько не портили.

— Ты на нее запал что ли? — пытливо посмотрел на друга Андрей. — Если так, ты только дай знать, я с ней и двух слов больше не скажу.

— Еще чего, — независимо отозвался Кирилл. — На хрена мне такие жертвы. Подумаешь, девчонка какая-то!

Андрей, кажется, не слишком поверил Кириллу, и поначалу на всякий случай старался не проявлять к Софье особенного внимания. Кирилл же наоборот всегда держался рядом с ней, помогал на контрольных, провожал домой, таскал за Софьей сумку, набитую учебниками. Только все это было бесполезно. Кирилл оставался для Софьи просто другом, неким приятным бесполым существом, а нравился ей Андрей — это было очевидно.

С Кириллом она могла болтать обо всем на свете, жаловаться на ссоры с родителями, шутить, что в институте ее держат только за спортивные успехи — она стабильно обеспечивала альма матер первое место в межвузовских соревнованиях по плаванию, обсуждать, кто из девчонок в кого втрескался. И Кирилл отлично понимал, что их отношения с каждым днем все безнадежнее погрязают в болоте настоящей дружбы и «нелюбви».

Он с ума сходил, находясь рядом с ней. Когда она, устав после занятий, беспечно опускала голову ему на плечо, задремав в поезде метро… Когда он приходил поболеть за нее на соревнованиях, и она выныривала из воды и шла к нему, оставляя мокрые следы босых ног на плиточном бортике бассейна. На ее гладкой янтарной коже дрожали и радужно переливались капли воды, синий атлас купальника ловко охватывал всю ее спортивную, подтянутую, легкую и сильную фигуру.

— Слушай, — просила она, — поправь мне там сзади шапочку.

И он прыгающими руками натягивал тугой резиновый край на выбившиеся из-под шапочки темные влажные завитки, едва сдерживаясь, чтобы не припасть со стоном лицом к ее золотистой покрытой легким пушком шее.

— Ага, спасибо! Ну, я пошла, скоро старт, — она улыбалась ему безразлично и возвращалась в воду. Он же валился на пластиковое сидение. обезумев от отчаянного неутоленного желания, кусая губы и впиваясь ногтями в подушечки ладоней.

Стоило же на горизонте появиться Андрею, как Софья явно принималась «интересничать». Посматривать на него искоса, лукаво улыбаться, растягивать слова и интриговать. Все эти «симптомы» были Кириллу хорошо знакомы — сомнений не было, самая прекрасная девушка на свете, девушка, которую он любил со всей силой безнадежности и отчаяния, запала на его крутого приятеля. И, как Андрей ни пытался изображать равнодушие, вскоре стало очевидно, что их с Софьей тянет друг к другу, и то, что, в конце концов, они будут вместе — лишь вопрос времени.

Автобус трусил вперед, ухая и подпрыгивая на поворотах. Скупое осеннее солнце едва пробивалось сквозь запыленные окошки.

— А вот был у нас на фронте забавный случай… — подпустив в глаза комичной солдатской тоски, паясничал Андрей.

— Слушай, хватит, — раздраженно оборвал Кирилл. — Тоже мне, фронтовик нашелся…

— О, моя совесть проснулась! — весело отозвался Андрей. — Все-все, молчу! Не покушаюсь на святое.

Он стащил пилотку и нахлобучил ее на голову Софье. Та кокетливо улыбнулась:

— Мне идет?

— Еще как! — подтвердил Андрей. — Так и хочется тебе честь отдать! Ум, честь и совесть…

— Отдавай! — стрельнула черными глазами Софья. — Я заберу с удовольствием.

Кирилл, не желая больше быть свидетелем их откровенного флирта, поднялся на ноги и, растолкав сгрудившихся вокруг Андрея однокурсников, пошел вперед по салону.

— Эй, Кир, тебя что, укачало? — вслед ему веселился Андрей.

— Да пошли вы… — пробормотал он себе под нос.

Он понимал, что друг ни в чем не виноват перед ним, что злиться на него глупо и не честно — он ведь сам сказал, что не имеет никаких видов на эту девушку. И все же наблюдать его очевидный успех было слишком больно.

Весь день потом он старался не замечать их. Остервенело долбил лопатой землю, до ломоты в руках, таскал ведра с картошкой, делая вид, что не слышит заливистого смеха Софьи, не видит, как Андрей, раскрасневшийся, носится за ней по полю, а она дразнит его, играет, зовет, протягивая руки, и снова пускается наутек. У вечернего костра они сидели рядом, на бревне. Андрей наигрывал что-то на гитаре, а Софья, не отрываясь, смотрела на его губы, выпевавшие слова очередной романтической баллады. Кирилл наскоро сжевал порцию каши с тушенкой, отпихнул протянутую ему кем-то жестяную кружку, с плескавшимся в ней самогоном, и пошел прочь в сгущавшихся осенних сумерках.

Конец ознакомительного фрагмента.