Латая старые шрамы. На перекрестке миров

Ольга Кандела, 2019

Ситуация в Солькоре накалилась до предела. Лаборатория разрушена, Ключ уничтожен, так нужный всем ученый пропал без вести, а в город вот-вот хлынет армия ингиров. Хуже, казалось, уже и быть не может. А тут еще и ранение, из-за которого Рейнар так невовремя свалился в койку. Вот только, времени на отдых и лечение у ингирвайзера нет. Ему предстоит еще многое выяснить, найти друга и наконец-таки понять, почему Хамелеоны так настойчиво лезут в этот мир. Каковы их истинные мотивы, и как сберечь самую главную ценность Антреи? И уж, конечно, он не предполагает, что ему на пару с Роксаной предстоит восстановить равновесие собственного гибнущего мира. Нужно лишь открыться своим чувствам и пойти навстречу судьбе.

Оглавление

Из серии: Латая старые шрамы

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Латая старые шрамы. На перекрестке миров предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 1

Рейнар

Луч света, точно осколок, впился мне в правый глаз, и я попробовал заслониться. Странно, руки как пудовые гири, еле поднял. А к виску, похоже, намертво присосалось какое-то мерзкое насекомое, иначе почему там так колет и звенит? Я попытался представить, какого размера должен быть этот комарище, но в мыслях почему-то встал совершенно другой образ. Огромный арис, закованный в броню, несся, потрясая огромным рогом и круша все на своем пути. Еще немного — и под массивными копытами рухнут стены, рассыплется мелким крошевом неказистая мебель лазарета… Госпиталь? Что я здесь…

— Тихо. Не дергайся, — раздался рядом строгий голос, и я, с трудом повернув голову, увидел озабоченное знакомое лицо.

— Доктор Орфин? — Собственная речь будто продиралась сквозь плотную завесу, и голос был сиплым. — Что случилось?

— Если бы мне выплачивали по десять монет за каждый ответ на такой вопрос, я бы уже давно забросил медицину и жил себе припеваючи где-нибудь на южном берегу. — Врач устало усмехнулся и стрельнул в меня подозрительным взглядом: — Что, совсем ничего не помнишь?

— Все слишком туманно. Зыбко. Погоди…

Я наморщил лоб, пытаясь собрать воедино череду смутных образов и болезненных ощущений, что гуляли тут и там по телу.

— По крайней мере, ты пришел в себя. — Орфин прохладными пальцами ухватил мое запястье и стал отсчитывать пульс.

Воспоминания нахлынули разом — так разлившаяся река срывает бобровую плотину, освобождая путь бурным водам. Резкое сияние портала, рвущего ткань бытия между двумя мирами, холодная волна ужаса от понимания того, как нам повезло. Случись прорыв далеко от стен гарнизона, Солькор бы был обречен. Без Ключа стражи просто не смогли бы отследить начало раскрытия, недоступное обычному человеческому глазу. Да, Ала, определенно, стоит поблагодарить. Пусть сам и пропал, но жизнь нам существенно упростил. Даже не представляю, что бы было, выскочи арис посередине многолюдного города… Мне показалось, что я снова ощутил сладковатую вонь, исходившую от огромного звериного тела, а нога, куда угодил дротик ингира, отозвалась тянущей болью. Эти вонючие нелюди пытались стабилизировать портал!

— Не дергайся, — снова повторил доктор. — Все закончилось еще пять дней назад. Вы победили. Впрочем, в тебе, ингирвайзер, я не сомневался никогда. Ты и демона способен назад в Мракобесие закинуть. Особенно когда разозлишься.

Я тихо фыркнул от сомнительного комплимента и следующие четверть часа скрежетал зубами, пока врачеватель мазал и перевязывал мои раны.

— Везунчик, — напоследок огорошил меня врач, стоя у выхода из палаты. — Другой бы на твоем месте загнулся от хамелеонского яда, а у тебя, поди ж ты, иммунитет. Смешно, но Хлыст Мантикоры, когда-то покалечив, сегодня тебя спас.

Да уж, обхохочешься. Я мрачным взглядом окинул закрывшуюся за Орфином дверь и уставился в окно, приводя мысли в порядок. Получается, я уже пять дней валяюсь тут полутрупом и сегодня впервые пришел в сознание. Интересно, сколько всего успело произойти за это время? И как там Роксана? Странно, но мне показалось, я видел ее лицо. Как будто она была здесь. Но это уже совершеннейший бред. Мимо бдительных лекарей и муха не пролетит, а посторонних в палаты тяжелобольных не пускают. Да и что бы делать гордой красавице в этом отвратительном месте, полном мерзких запахов лекарств и крови?

Я засмотрелся на кружащие хлопья снега за окном и почувствовал, как грудь сдавила глухая тоска. Баран безрогий ты, ингирвайзер! Мы же отбили атаку с Эвры, спасли город, а ты тут нюни разводишь. Может, это яд так действует? Подавляюще…

Размышлять долго мне не дали. В коридоре послышались шаги, чье-то недовольное бурчание (кажется, кто-то из врачей безуспешно пытался остановить визитера), и в конце концов передо мной возник сияющий, точно медный таз, Виттор. Одет ветеран был в больничную одежду, а физиономию его покрывала густая поросль седой щетины.

— Здорово, капитан! — Страж плюхнулся на стул и, извиняясь, развел лапищами: — Прости, друг, я без гостинцев. Рута придет только к вечеру, а все прошлые припасы мы сожрали. Как говорит наш милый доктор: организьмы, идущие на поправку, нуждаются в усиленном питании. А у меня в палате таких организьмов в соседях двое.

— Благодарю за заботу, но я не голоден. А ты все еще в госпитале валяешься? — Я ухмыльнулся. — Казенные харчи вкуснее Рутиных или все от семейной жизни отдыхаешь?

— А то! — Ветеран хмыкнул и поскреб щеку. — Где я еще так отосплюсь?

— Ладно, — завершил я круг традиционных подколок и посерьезнел: — Расскажи, чем прорыв закончился. Ты наверняка уже все знаешь?

Виттор деловито кивнул:

— Говорил я с нашими парнями. Они на тебя почти что молятся. Еще немного, и из портала хлынула бы целая толпа ингиров. Ребята видели, как с той стороны еще пара арисов с наездниками подтянулась, а за ними…

Ветеран покачал головой, и я снова ощутил холодное дуновение, представив плотно сомкнутую, почти прозрачную шеренгу ингиров с хлыстами наперевес. Пятнадцать лет после войны прошло, а картина словно живая нарисовалась.

— А что с первым зверем?

— Расстреляли из арбалетов, слава Отцу Всемогущему. В глаз попали, а наезднику ногу придавило, когда зверюга завалилась. Хотели гада живым взять, допросить, да он сам себе глотку перерезал, как понял, что из-под ариса не выбраться. Мразь.

Виттор скривился и, похоже, сплюнуть хотел, но вовремя вспомнил, где находится.

— Мы тут покумекали с ребятами да решили, что Хамелеоны зверями на таран идти хотели, частокол разворотить, что Переход окружает. Да то ли у первого выдержки не хватило, что он так вперед ломанулся, то ли внимание на себя отвлекал, пока шпионы портал стабилизировали… В общем, хорошо, Рей, что ты сообразительнее других оказался.

Я тяжело вздохнул. И этот с похвалами, сговорились они тут, что ли?

— Раненых много? — сухо спросил я.

— Гвардейцев — много, на них изрядно рогатый потоптался. Пара наших стражей. Ну и один еще сегодня поутру скончался. Молодой был еще, прими Отец его душу.

— Кто?

— Арьяз. Помнишь такого?

Смутно мелькнуло в памяти светлокожее лицо с непокорной смоляной челкой, и я коснулся пальцами середины лба, отдавая дань уважения погибшему.

— Жаль.

— Трупов могло быть больше. — Виттор вздохнул и хмуро уставился в пол. — И еще страшно злит, что когда я был нужен на границе, валялся на койке в этом гребаном госпитале.

— Не стоит ругать сие славное заведение, — раздался насмешливый голос, и, обернувшись, мы увидели Рилла.

Интересно, а этот тут давно стоит?

Начальник службы безопасности отсалютовал, а Виттор, подскочив, поспешил распрощаться. Насколько я знаю, ветеран никогда не стремился к обществу высоких чинов и в подобной компании всегда испытывал неловкость.

— Как самочувствие? — Дорсан сменил ветерана на единственном в палате стуле и окинул меня внимательным взглядом.

— Бывало и лучше.

Я с тоской подумал, сколько же еще придется пялиться на белые стены палаты, и тихо вздохнул.

— Траур прекращай, — фыркнул Рилл. — У меня для тебя две новости.

— Давай с плохой, — мрачно попросил я.

— Плохих не держим, — усмехнулся друг. — Одна — хорошая, а другая — не то чтобы, но тебе понравится.

В какой-то момент в голову снова пришла Роксана, но я быстро отогнал дурацкие мысли. И с какой стати Дорсану говорить со мной о кузине, тем более что вряд ли мы в ближайшем будущем вообще с ней пересечемся? Я скрестил руки на груди и вопросительно поднял брови.

— Перво-наперво генерал Эдан, — да чтоб меня блохи загрызли, но при звуках знакомой фамилии в груди снова что-то екнуло, — лично представил тебя к награде. Медаль «За заслуги перед Антреей» и, кажется, неплохая денежная компенсация.

Да, вот это действительно неплохо. Особенно деньги. Чувствую, после визитов Хамелеонов и службы безопасности дом Бруммеля придется серьезно приводить в порядок. Впрочем, дом — дело десятое, не уверен вообще, что останусь в нем жить после всего, что произошло. Я озабоченно нахмурился:

— Интересно, а как быстро городской совет сможет найти средства для починки лаборатории?

Дорсан поскучнел и смахнул с колена невидимую соринку.

— О том пока рано говорить. Технологию Ключа мы так и не освоили, а без нее будет сложно доказать надобность лаборатории для города. Тем более единственный человек, который чисто теоретически может сотворить нечто подобное, пропал.

— Мы найдем Аларика! — Я и не ожидал, что в моем голосе просквозит такое глубокое отчаяние.

— Никто не сомневается, — поспешно заверил меня Тенрилл, — просто всему свое время.

— Сучье вымя! У Ала его, возможно, вообще нет! — Я ударил кулаками по одеялу.

Очень хорошо понимаю чувства Виттора, ведь быть беспомощным, когда от тебя так много зависит, — мерзко. Отдача от удара прокатилась волной боли по плечам и спине, и я, не сдержавшись, тихо застонал и скрипнул зубами.

— А вот тут мы плавно переходим ко второй новости. — Друг клюнул меня внимательным взглядом, наклонился и снял с пояса флягу: — Но сначала выпей-ка.

— Что это? — Я недоуменно оглядел смутно знакомый предмет.

— Водичка из озера. Рей, ау, у тебя память часом не отшибло? Забрал в твоем кабинете, когда бумаги по делу искал.

Я сокрушенно покачал головой. Дорсан вроде взрослый мужик, а все в басни верит. Мало ли какие притчи северяне друг другу зимними вечерами рассказывают…

— Ты что-то теряешь? — Рилл насмешливо прищурился, очевидно, уловив мои сомнения.

— Да нет. — Я пожал плечами, потряс флягу и снял крышку.

В лицо снова дохнуло свежестью, и я судорожно сглотнул. Интересно, а когда я вообще пил в последний раз? Прижал к губам прохладный ободок фляжки и почувствовал, как в горло хлынул… теплый ветер, запах трав, ласковый свет солнца… наверное, именно таков вкус жизни?

К сожалению, наслаждение оказалось недолгим: я почувствовал, как тяжелеют веки, как слабеет рука, держащая баклагу. Подумал, до чего же приятно, когда голова становится пустой и легкой, словно облачко в летний день. Ни забот, ни боли, ни горя… Заинтересованное лицо Тенрилла стало неумолимо расплываться.

Не знаю, сколько я проспал, но когда проснулся, день за окном сменился вечером, а Дорсан ушел. В голове прояснилось, отдохнувшее тело требовало движений, и я осторожно приподнялся на локтях. Странно, но мне стало легче. Может, доктор Орфин что-то вколол мне, пока я спал, а может, действительно водица из Бероли оказалась чудодейственной.

Я встревоженно огляделся — ну как уронил флягу, засыпая? Она нашлась на прикроватном столике. Бережно закрытая пробкой, лежала на листе бумаги с каким-то письмом. Я аккуратно отодвинул подарок Рилла, осторожно поднялся и, забрав послание, медленно двинулся к окошку. В лампе почти закончилось масло, а напрягать глаза в сумерках мне не хотелось.

«Эй, сурок! — гласило послание. — Ты самым бессовестным образом задрых, так меня и не дослушав. Кстати, чтобы ты не думал, что жестокий друг провел над тобой бесчеловечный эксперимент, докладываю: Орфин тебя, спящего, осмотрел. Сказал, что все в порядке, и, к слову, благосклонно отнесся к истории с водицей. Даже выклянчил пробу для анализа. Вот за это я и люблю передовых людей. Впрочем, к тебе это не относится, так что я просто доскажу новость, с которой приходил.

Короче, ты официально назначаешься старшим дознавателем в расследовании дела об исчезновении Аларика Донвиля. Приступай к делу как можно быстрее, да ты и сам понимаешь. Документы и назначение возьмешь у моего секретаря. Пока поиски не дали никакого результата, но, с другой стороны, ведь и тела мы не нашли…»

Обнадежил. Ладно, судя по всему, пора мне выбираться из лазарета.

Орфин, конечно, устроил почти скандал, когда услышал о моем намерении покинуть стены гостеприимного заведения. Но мне не впервой было спорить с доктором, и в конце концов, проверив пульс и осмотрев повязки, он сдался. Велел приходить каждый день на осмотр и размашисто подписал бумагу, чтобы мне вернули вещи.

Угрюмо отряхнув грязное, с прорехами от ингирского хлыста, пальто, мятый китель и штаны, я оделся, но перед уходом решил зайти к Виттору. Из-за занавески, закрывающей вход в нужную палату, неслись чьи-то мрачные ругательства. Войдя, я нашел там троих мужчин, в неярком свете масляной лампы режущихся в кости. Причем рожа ветерана была донельзя довольной.

— Сучий потрох! — удивленно пробасил Виттор, подняв на меня взгляд. — Ты уже ползаешь?

— Откровенно говоря, уползаю, — усмехнулся я и пожал руки стражам. — Зашел вот попрощаться, спросить, может, нужно чего.

— Хреново, — опечалился ветеран. — А я с час назад Руте записку с посыльным отослал, просил что-нибудь сытное притащить. Только, смотрю, тебе и больничные харчи на пользу пошли. Что, Орфин испытывает новую микстуру?

— Почти. — Я не стал вдаваться в подробности собственного выздоровления. — А харчи, думаю, не пропадут, у тебя тут едоков и без меня хватает. Ладно, — я коснулся пальцами нагрудного кармана, где лежали часы, — время не ждет. Еще столько сделать нужно.

— Погоди, Рей.

Виттор поднялся и, кивнув в сторону коридора, увлек меня из палаты. Подвел к окну, откуда квадратом падал на пол свет фонаря, вздохнул:

— Тут такое дело. Помнишь, я говорил о парне, который скончался? Так вот, дело, сам понимаешь, тонкое, к родственникам обычно я от нашего гарнизона ходил. Соболезнования принести, о размере компенсации рассказать. Как обычно, десять золотых и надгробие за счет города, ну, ты знаешь. А теперь вот торчу в госпитале как привязанный. Орфин, скотина эдакая, никак не отпускает, все на годы мои намекает. — Виттор с обидой покосился в темный конец коридора. — Сатрап недоделанный… Короче, ингирвайзер, мне, конечно, стыдно заставлять тебя больного, но уж если ты все равно уходишь…

— Напомни, как звали погибшего? — прервал я поток Витторовых излияний. — И адрес. Хрен с тобой, птичка певчая, заскочу куда надо.

— Альдо Арьяз. У них дом как раз напротив храма Всемогущего, тебе, если в управление рванешь, как раз по пути будет.

Я присвистнул. Престижный район, интересно, каким ветром занесло этого Арьяза к нам в стражи? Богатенькие родственники обычно пристраивают отпрысков на куда более престижные и непыльные должности.

— Ладно, заскочу. — Я пожал руку ветерану и натянул перчатки. — Прости, спешу.

Виттор понимающе кивнул, а я поспешил по темному коридору к выходу.

Снаружи стоял тихий ясный вечер. Меня немного повело от свежего воздуха, и, прислонившись плечом к дверному косяку, я переждал приступ головокружения. Надеюсь, сил хватит и я не грохнусь где-нибудь в самый неподходящий момент.

Я мрачно глянул на темное небо с россыпью мелких звезд. Посетовал, что день так не вовремя подошел к концу, но визит в службу безопасности решил не откладывать. Заберу у дежурного все документы и отправлюсь домой. А поутру можно будет наведаться в окрестности лаборатории, пройти путем, которым стражи гнались за похитителями Ала, может, соображу чего. Но сначала нужно отдать почести семье погибшего.

Осторожно спустился с крыльца, обеспокоенно прислушиваясь к реакциям тела, но что бы там ни помогло мне встать на ноги — Риллова вода или лекарства Орфина, — оно оказалось действенным. Меня все еще штормило, но спасибо хоть ноги не заплетались. Удачно поймав вечерний экипаж, я велел трогать к храму.

Дом Арьязов предстал каменным строением прошлого века с широкими колоннами, обрамляющими мраморное крыльцо, и украшенным лепниной фасадом. Я вздохнул — ненавижу общаться с родственниками убитых солдат. Видишь чужое горе и отчетливо понимаешь, что никакие соболезнования не способны вернуть близкого человека. И оттого делается горько, а еще страшно раздражает собственное бессилие.

На стук дверного молоточка открыл невысокий старичок. Я представился, и дворецкий, печально пошевелив седыми усищами, принял у меня верхнюю одежду и, проводив в холл, велел обождать хозяев. Я с интересом оглядел обстановку — роскошная, обитая светлым гобеленом мебель, картины, обилие вычурных безделушек на каминной полке — и подумал, что нужно будет купить себе приличное пальто. Слишком уж неприятно стал просачиваться морозный воздух в прорехи нынешнего, пострадавшего в битве.

Негромкий звук шагов привлек внимание, и в зал вошла женщина. Немолодая, но все еще хранящая остатки былой красоты. Она окинула меня настороженным взглядом и, поджав губы, кивнула.

— Вам уже все рассказали, анья Арьяз, — скорее констатировал, чем спросил, я, оглядев черное траурное платье, излишне стянутое на грузной фигуре. Как будто его обладательница надевала наряд слишком давно, чтобы он оказался ей впору.

Женщина коротко кивнула и уселась в одно из кресел у камина, указав взглядом на противоположное. Я устроился напротив и принялся говорить сопутствующие случаю фразы. О том, как храбр был павший герой, как чтит Солькор его заслуги перед Антреей, насколько признателен людям, вырастившим такого достойного члена общества. Анья слушала меня с каменным лицом и только изредка подергивала уголком рта. Когда же я дошел до компенсации, хозяйка дома истерично хихикнула, и в глазах ее заблестели слезы.

— Компенсация! — выплюнула она. Голос оказался низким и хрипловатым, помнится, Рилл как-то называл подобный чувственным. — Никакие деньги не способны вернуть мне Альдо. Собственно говоря, они никогда не могли на него повлиять!

Она почти с ненавистью огляделась и с неприятным звуком скрипнула ногтями по шикарной обивке кресла.

— Все это — роскошь, богатство, связи, — все, к чему я стремилась половину собственной жизни, оказалось не в силах уберечь моего мальчика! Мы с отцом пророчили ему карьеру чиновника, так нет. Захотел стать героем! Мечта у него была, понимаешь ли. Не мечта — кучка бобрового дерьма!

Голос женщины стал визгливым, и, достав из рукава платок, она спрятала в нем лицо. А мне стало неприятно. Как будто хозяйка дома сейчас в чем-то предавала собственного сына. Отревевшись, она вытерла покрасневший нос и недобро уставилась на меня:

— Как ваше имя? Дворецкий сказал — Фрей? Что ж, наслышана. Мой Альдо просто бредил вами. Не поймите меня превратно, но если бы не такие, как вы, мой мальчик был бы сейчас жив!

— Я всего лишь выполняю свой долг, — ответил я сухо, сделав над собой усилие, чтобы не нахамить в ответ.

Все же женщина только что потеряла сына, может не вполне понимать, что говорит. А еще мне стало стыдно, что я так и не узнал толком того паренька. Видно, слишком высоко летаешь, ингирвайзер, если нет тебе дела до таких вот восторженных мальчиков… Но, пожалуй, пора и откланяться, похоже, мое присутствие раздражает анью Арьяз хлеще, чем красная тряпка быка.

Я поднялся из кресла и вежливо кивнул всхлипывающей женщине:

— За компенсацией можете явиться в любой день в ратушу. Спросите секрета…

Мятый платок полетел на медвежью шкуру, покрывающую пол.

— Нам не нужны унизительные подачки! — взъярилась женщина. — Лучше эти деньги нищим в храм отнесите! Семейство Арьяз способно само о себе позаботиться!

— Хорошо, — холодно сказал я, чувствуя, что сочувствие к этой женщине тает во мне, словно снег под солнцем. — Но вы должны написать отказ.

— Вонючие бюрократы, — прошипела анья.

Вскочив на ноги, подошла к столу и яростно затрясла колокольчик. На звук пришаркал старик-слуга, и хозяйка велела тащить письменные принадлежности. Спустя пять минут злобного молчания, прерываемого лишь скрипом пера, мне в руки сунули документ с размашистой подписью. Я проверил написанное и, дойдя до конца, почувствовал, как во рту стало горько.

— Простите… — Я с трудом сглотнул вставший в горле ком. — Вас зовут Дора Энхель-Арьяз?

— Да, а что? Энхель — моя девичья фамилия.

У меня помутнело перед глазами. Дорой Энхель звали женщину, которая больше тридцати лет назад оставила меня в городском приюте для мальчиков. Я тяжело сглотнул и стал пристально вглядываться в лицо хозяйки дома. Сам не понимал, что хотел там отыскать, может, что-то знакомое, задержавшееся в памяти с младенческих лет? Тщетно. Не уловил даже сходства с собственной физиономией. Разве что волосы…

Скрипнула дверь, и в зал вошел еще один гость. А вот в нем что-то знакомое было — не знаю, чем, но юноша неуловимо напоминал меня в молодости.

— Мама, я только что узнал про Альдо! Это… это несправедливо!

— Дорогой! — Анья кинулась навстречу, уткнулась лицом в плечо сыну.

Он же стал мягко поглаживать Дору по спине и что-то негромко говорить, прислонившись щекой к макушке матери. Меня он заметил куда позже, растерянно кивнул и снова вернулся к своему занятию.

Я почувствовал себя крайне неловко. И от того, что стал свидетелем сцены, не предназначенной для посторонних глаз, и от того, что почувствовал себя лишним в этом уютном семейном гнездышке. Но уйти я почему-то не мог, а только стоял и наблюдал, как жилистая крупная кисть размеренно движется по черному шелку траурного платья.

Наконец хозяйка дома — я даже мысленно не мог назвать ее матерью — успокоилась и отстранилась от своего утешителя. Увидев, что я все еще стою у столика, вздрогнула. Впрочем, быстро взяла себя в руки, вздохнула глубоко и с надменным видом уточнила:

— Что-то еще?

— Простите, а сколько у вас детей? — спросил я, сам не знаю, зачем. И уж тем более не понимая, что хочу услышать в ответ.

Дора нервно дернула щекой, нахмурилась и, бросив на меня короткий взгляд, без промедления ответила:

— Двое. Было…

Что ж, двое так двое. Нутро сковала стужа, и я как никогда почувствовал собственную ущербность. С трудом вышел из оцепенения и даже попытался на прощание быть учтивым:

— Еще раз примите мои соболезнования, анья.

— Сеймус вас проводит.

Неслышно появившийся дворецкий поманил за собой, и, покидая зал, я последний раз обернулся. Женщина снова упала в кресло у камина, и до меня донеслись приглушенные рыдания. Уже в коридоре, принимая из рук Сеймуса пальто, я подумал — плакала ли Дора Энхель, оставляя старшего сына на попечение чужих людей?

За спиной мягко хлопнула дверь, а я, прислонившись к колонне, снова устроил передышку. То ли от пережитого волнения, то ли от болезни, но голова вновь закружилась, и мне пришлось долго ждать, пока пейзаж перестанет нестись бешеной каруселью. Да, пожалуй, до службы безопасности мне сегодня не добраться. Я поднял руку и заслонился от света уличного фонаря. Черная пятерня ощутимо подрагивала, а из колен все никак не уходила противная слабость.

Наконец, собравшись с духом и силами, я добрел до ждавшего экипажа. Велел править в торговый квартал, к моей берлоге. В пути несколько раз почти засыпал, а ближе к дому вдруг очнулся от яркой, точно молния, мысли. Альдо Арьяз, убитый страж, — он ведь мне братом приходился. Сучий потрох, да если бы я знал о том раньше!

И что бы ты сделал, ингирвайзер? Убрал его с передовой? Нянькался или, наоборот, воспитывал из паренька настоящего мужчину? Или что, бросился бы укреплять родственные связи? Да ты и сейчас-то толком понять не можешь, что по отношению к нему чувствуешь! Скорбь? Или это просто тоска от ощущения собственного одиночества?

И мне вдруг подумалось: погибни я не сегодня так завтра, а будет ли кто по мне горевать?

Потом мысли снова начали путаться, и когда я наконец вернулся домой, то просто рухнул на постель, даже сапоги не стянул. И последнее, что я запомнил в хороводе образов, было печальное лицо Роксаны. Наверное, мне хотелось думать, что хотя бы она станет плакать обо мне.

Оглавление

Из серии: Латая старые шрамы

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Латая старые шрамы. На перекрестке миров предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я