Синяя ворона Лейнсборо. Значит, напарники

Ольга Истомина (2024)

Говорят, чтобы проститься с прошлым, нужно начать всё с чистого листа. Вот только как это сделать, если всё страницы безжалостно склеились, а прошлое не желает отпускать? Теперь с одной страницы мне безмятежно и ласково улыбается Ланвен, которому я по глупости дала надежду, со второй же скалятся люто-волки, чье рычание до сих пор преследует меня в кошмарах. А когда собственное сердце предательски екает при виде разворота с изображением того, кто позволил называть себя Кэсом, начать новую жизнь совсем непросто.И пока я листаю альбом собственной жизни, тщетно вырывая из переплёта исписанные дочерна листы, над Лейнсборо неумолимо сгущаются тучи.

Глава 1

«Добро пожаловать в твой новый дом!»

Кэссиэн проводил меня в гостевую комнату, занес чемодан и ушел за горничной, а его веселая, произнесенная с нарочитым пафосом фраза продолжала звучать в голове.

Честно признать, до последнего я сама не верила, что действительно сделала это. Мне все казалось, что вот сейчас родители выскочат на улицу и остановят нас, или внезапно вернется лорд Норфлок. Или вовсе очередная молния ударит прямо перед ногами.

Но побег удался на удивление легко и гладко. Отец с матерью, должно быть, пили чай в гостиной, даже не представляя, что их пусть и не совсем послушная, но все же тихая и скромная дочь решится на подобный проступок. Лорд Гарланд Норфлок и вовсе давно должен был вернуться в столицу, выкинув из головы встречу с сыном как что-то жалкое и не стоящее внимания. Да и гроза постепенно начала стихать, звучащие прямо над головой раскаты звучали все дальше и тише, молнии перестали вспарывать темноту.

«Мой новый дом».

Я оглянулась. Размерами комната напоминала мою, разве что мебель оказалась темной, а обстановка выдержана в синих тонах. Воздух был немного спертым и застоявшимся, кое где виднелись следы пыли, но это лишь обрадовало меня.

Задавать такие вопросы Кэсу было неловко, но в глубине души мне не хотелось ночевать в той же спальне, где могла проводить ночи Хедера. Впрочем, уж кому-кому, а ей вряд ли бы понадобилась отдельная комната.

Сообразив, что мысли завели меня явно куда-то не туда, я поспешно тряхнула головой, прижала ладони к вспыхнувшим щекам.

«А все Норфолк виноват».

При воспоминании о гордом и высокомерном мужчине меня передернуло. И надо же было ему заикнуться, будто я могла нарочно пытаться завлечь парня в свои сети! Причем умом я понимала, что все это бред, но подсознательно опасалась, как бы Кэс не рассудил также. Некстати вспомнилось, как в лабиринте блондин потребовал у меня поцелуй за карту…

«Да глупости! Кэс ведь извинился и пообещал помочь», — одернула себя.

«И толком не объяснил, зачем ему это понадобилось. Конечно, желание позлить отца хорошая причина, но единственная ли?» — парировал внутренний голос.

Не знаю, до чего бы я додумалась, но тут в дверь сперва робко постучала, а потом и заглянула служанка. Светловолосая и синеглазая, она чем-то напомнила мне Мэйсу, только младше и взгляд более открытый, яркий.

— Добрый вечер, леди Вердкурт. Меня зовут Монна, я буду прислуживать вам, — низко поклонившись, представилась служанка. — Ох, да вы совсем промокли! Сейчас я помогу вам переодеться.

— Да, спасибо.

Смешно сказать, но два выпускника действительно умудрились вымокнуть до нитки. Я потратила весь резерв на ледяную горку и не желала расходовать оставшиеся капли силы на защиту от своей же стихии. И без того тащившему мой чемодан Кэсу вовсе оказалось не до магии.

— Желаете принять горячую ванну? Или сперва принести чаю? А может, лучше согревающую настойку? — пытаясь предугадать мое малейшее желание, горничная сноровисто захлопотала вокруг меня, стараясь одновременно успеть сразу с десяток дел. Расшнуровать и снять мокрое платье, подать сухое полотенце и халат, достать новый наряд из чемодана.

— Все в порядке, мне не холодно. Не переживай, — когда Монна едва не споткнулась, я ободряюще улыбнулась.

Причем не покривила душой. Казалось бы, прогулка под проливным дождем мало напоминала увеселительный променад, но я даже ни разу не чихнула.

А всю дорогу, пока мы бежали от одного дома к другому, изнутри меня пылало какое-то хмельное пламя, хотелось задрать голову, подставить разгоряченное лицо хлестким струям и расхохотаться.

«Вы думали, что заперли меня в клетку? Но воду невозможно удержать!».

— Давайте я подам вам шаль. Или лучше плед. Он очень теплый и мягкий, — продолжила бурную деятельность служанка.

Сходство с Мэйсой оказалось исключительно внешним. В отличие от моей, выдрессированной мамой горничной, Монна проявляла больше эмоций и держалась более свободно. Правда, сейчас служанке явно было не по себе. Складывалось впечатление, будто Монна боится, что за нерасторопно выполненный приказ ее накажут, вот и спешила предугадать любое мое желание.

— Спасибо, — больше из желания успокоить служанку, я все-таки взяла шаль и под ее облегченным взглядом набросила на плечи.

— Сейчас я вам еще чаю принесу, — вдохновленная тем, что сумела угодить и стремясь закрепить успех, пообещала она.

Оставшись в одиночестве, я повернулась к зеркалу, оценивающе уставилась на отразившуюся там девушку. И, казалось бы, с момента побега не прошло и часа, но моя зеркальная копия успела неуловимо измениться, и теперь мне предстояло заново с ней познакомиться.

Бледно-розовое платье облегало стройную фигуру. Еще влажные синие волосы завивались на кольцах. Щеки раскраснелись, в глазах появился шальной блеск.

Наверное, со стороны могло показаться, будто я перебрала со спиртным и теперь нахожусь под действием хмеля, хотя на самом деле меня опоила свобода. От ее вкуса кружилась голова и сладко замирало в груди. В крови щекотались пузырики, а за спиной распахнулись огромные крылья.

«Добро пожаловать в твой новый дом!»

По коже побежали мурашки. Точно такую же фразу должен был сказать мой супруг, привезя меня после свадьбы в свое фамильное поместье. Он назвал бы меня хозяйкой, представил слугам и разрешил распоряжаться всем по собственному усмотрению.

Только вот вместо абстрактного мужа это сделал Кэссиэн.

«О боги, во что же я ввязалась?!»

— Госпожа, — в комнату вошла горничная с заставленным подносом. — Я не знала, какое варенье вам нравится, поэтому взяла разных.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны, — я благодарно улыбнулась. — О, здесь есть даже абрикосовое? Его я обожаю больше всех.

— Как вам комната? Господин велел показать все в крыле, вы можете выбрать любую, какая приглянется больше, — дождавшись, пока я сделаю глоток и отставлю чашку, задала следующий вопрос Монна.

— А чтобы ты посоветовала? — следуя привитым привычкам, поинтересовалась я.

— Я бы остановилась в этой. Она очень уютная и теплая. Весной и летом под окном растут фиалки, и в комнате всегда вкусно пахнет, — служанка удивленно покосилась на меня, но ответила вдумчиво и обстоятельно.

— Значит, тут и остановлюсь. Водной магичке — водную комнату, — одобрительно кивнула я.

В глазах Монны отразилось мечтательное выражение. В очередной раз сверкнула молния, порыв ветра вкупе с громом заставили окна тоненько зазвенеть. Я непроизвольно вздрогнула, а вот горничная уставилась в окно с поистине детским восторгом.

— Нравиться дождь? — улыбнулась я.

— Да, госпожа, — Монна поспешно согнала с лица неположенные эмоции, но заметив, что я не сержусь, робко улыбнулась в ответ. — Мама всегда говорила, что дождь — вестник хороших вестей и чем громче гремит, тем больше новых перемен нас ждет.

«Добро пожаловать в твой новый дом!»

Раньше мне не приходилось слышать подобного поверья, но сработало оно в точности. Определенно, более крупные перемены нельзя было и вообразить!

— Помочь сделать вам прическу? Какую желаете?

Оказалось, пока я размышляла, проворная горничная успела достать и разложить на туалетном столике гребешки и прочие мелочи.

— Какую? — я задумчиво взяла шпильку, покрутила ее в руках.

К моему нынешнему платью подошла бы высокая прическа, отлично подчеркнувшая тонкую шею и небольшой вырез. И как заключительный штрих — нитка жемчуга и сережки — капельки.

Выйти из комнаты в нынешнем виде было непозволительно, но я бросила шпильку в шкатулку и решительно закрыла крышку.

— Оставлю волосы распущенными, — я тряхнула головой, наслаждаясь ощущением свободы и легкости.

— В таком случае, проводить вас в гостиную? — если горничная и удивилась, то никак это не показала.

— Проводи, — поднявшись и расправив платье, кивнула я.

Поскольку в первый визит мне было не до того, чтобы смотреть по сторонам, сейчас я воспользовалась шансом ликвидировать пробел и с любопытством изучала обстановку.

Первая мысль, что крутилась в голове при взгляде на массивные люстры и громоздкую мебель, была «надежность». Казалось, те, кто строил дом и занимался внутренним убранством, не особо задумывались о красоте, куда больше заботясь о крепости и долговечности вещей. Пожалуй, случилось в Лейнсборо землетрясение — и особняк бы даже не шелохнулся.

«А ведь яркие цвета вполне могли поправить дело».

Сообразив, что на полном серьезе размышляю, как оживили бы коридор пастельные обои и желтые занавески, я отвесила себе мысленную затрещину. В конце концов, приглашая меня в гости, Кэс просто предлагал временное убежище и точно не ожидал, что я затею в особняке ремонт.

— Привет.

Парень уже ждал в гостиной. Откинувшись на спинку кресла и блаженно вытянув ноги на пуфик, он со счастливой улыбкой потягивал вино из бокала. Как и я, Кэс переоделся в сухие, но такие же черные штаны с рубашкой.

«Голубая пошла бы больше».

В лицо ударила краска. Боги, надо же было так замечтаться, чтобы вслед за особняком задуматься и о переделке блондина!

— Санви, как устроилась?

Выполняя мою просьбу, Кэссиэн послушно назвал меня по имени. В его вопросе также не слышалось подвоха, только обычная вежливость. Даже взгляд был непривычно умиротворенным, без привычного дерзкого огня.

Только вот почему тогда я вспыхнула, как спичка?!

— Все замечательно, — сев на соседнее кресло, я сложила руки на коленях.

— Ну и отлично. Наверное, теперь как гостеприимный хозяин я должен предложить тебе надышаться вековой пылью на подробной экскурсии по особняку, но мне лень ее проводить, — честно признался Кэс. — Так что предлагаю ограничиться коротким пересказом. Тем более, тебя тут чем-то особенным я не удивлю.

— Буду только «за», — я с завистью посмотрела на второй пуфик, но все же не рискнула разлечься в кресле по примеру блондина.

— Первый этаж для гостей и развлечений. Моя коллекция оружия тебя вряд ли заинтересует, но тут от прошлых хозяев осталась неплохая библиотека. Второй задумывался как семейный, но-о так как тут никого не бывает, я там гостей размещаю. Ну и на третьем еще помещения, только туда редко кто-то заглядывает. Разве что на вечеринках самые упившиеся начинают искать мою тайную комнату, — сопровождая свои слова взмахами рук, пояснил Кэс.

— Это не после подобных поисков пришлось заново возводить стену? — не удержавшись, хихикнула я.

— Не, там была уже вторая поисковая группа, которая искала первую. Они друг до друга докричаться смогли, а дверь не увидели, — заразительно рассмеялся он.

Я представила и также звонко расхохоталась. Смеяться вместе с Кэсом неожиданно оказалось легко и весело. Даже на мгновение подумалось, что зря я не пришла на ту первую, устроенную в мою честь вечеринку. Определенно, вечер стал бы одним из самых незабываемых в моей жизни.

— Ты не голодна? — осушив бокал, поинтересовался Кэссиэн. — А то я бы плотно поужинал, надо силы перед тренировками скорее восстанавливать.

— Тренировки… — моя улыбка тут же увяла, в груди похолодело.

За всеми хлопотами я совсем забыла о заявлении, а между тем, если директор успел его подписать, возвращаться мне окажется некуда.

«И значит, я только зря подставила Кэса со своим побегом».

— Не уверена, что я еще в команде, — опасаясь взглянуть парню в глаза, тихо призналась я. — Скорее всего, мое заявление уже в столице.

Кэс же и бровью не повел на мой ужас, только бросил косой взгляд на окно. Дождь все еще шел, но уже не был настолько проливным.

— Бастьен! — вдруг крикнул он куда-то в пустоту коридора. Слуга точно ждал там за углом и появился почти в ту же минуту. — Пусть закладывают карету, нам нужно посетить директора Димериуса.

— Будет исполнено, — с поклоном принялся отступать от нас спиной вперед слуга. Я заметила, что он почему-то ни разу не поглядел в лицо Кэссиэну.

— А… мы что, поедем в школу? Прямо сейчас? — осипшим голосом выдавила я

— Не, в школе директор так поздно не сидит. Домой к нему, — как нечто само собой разумеющееся пояснил блондин.

— Но ведь уже поздно, и он нас не приглашал, — растерянно забормотала я. — Это будет ужасно неприлично, да и…

Запоздало спохватившись, что пытаюсь учить манерам человека, не единожды залазившего в мое окно, я прикусила язык.

— А как иначе вызволять твое заявление? Эдак, скоро я заделаюсь опытным спасателем, — поднявшись, заговорщицки подмигнул Кэс.

Усталость слетела с него крохотными брызгами, сейчас парень буквально лучился энергией. Мне же стало стыдно. В конце концов, второй раз за вечер Кэссиэн предлагает реальное решение всех проблем, а я вместо благодарности еще и ворочу нос.

— Ну, давай хотя бы возьмем для него угощение. Будет не так стыдно. По крайней мере, мне, — не в силах побороть вбитые привычки, смущенно предложила я.

— Как пожелаете, приличная леди Вердкурт, — посмеиваясь, кивнул он.

Опасаясь, что станет слишком поздно и господин Димериус ляжет спать (а ведь с Кэса станется покидать камушки и в его окно!), я не стала ни менять платье с домашнего на выходное, ни укладывать волосы, так что собрались мы быстро. Карета домчала нас по указанному адресу за считанные минуты.

Вот когда я в очередной раз порадовалась непрекращающемуся дождю. В хорошую погоду жители бы еще вовсю гуляли по улицам, и приметная карета Кэссиэна непременно бы привлекла всеобщее внимание. А так я надеялась, что у горожан найдется более любопытное занятие, чем таращится в темное окно и неурочный визит останется незамеченным.

— Я пришла к директору после обеда. Господин Димериус не хотел подписывать заявление, все пытался уговорить меня подумать. Уверена, заявление по-прежнему лежит в папке, вряд ли директор стал бы отправлять его в конце рабочего дня, — убеждая не то Кэса, не то себя, всю дорогу с серьезным видом доказывала я.

Правда, перед домом директора снова оробела. Причем умом я понимала, что мужчина в жизни не рискнет указать представителям семейств Норфлок и Вердкурт на дверь, но все равно никак не могла избавиться от сосущего чувства внутри. Выгнать-то не выгонит, но как посмотрит и что при этом подумает…

— Пошли? — в отличие от меня, Кэссиэн совершенно не переживал.

Напротив, уверенно улыбнулся, и от его фигуры словно хлынула волна тепла.

— Ага, — поудобнее перехватив коробочку с десертом, кивнула я.

— Добрый вечер, — у открывшего дверь пожилого слуги при виде двух именитых гостей полезли глаза на лоб.

Кажется, несмотря на должность, адепты не часто баловали директора поздними визитами.

— Николас-Кэссиэн Норфолк и Санвиталия Вердкурт с визитом, — покосившись на меня, невозмутимо сообщил парень. — Передайте господину Димериусу, что мы бы хотели поговорить с ним.

Пока мы снимали верхнюю одежду, слуга успел доложить хозяину о гостях и вернуться.

— Господин Димериус приглашает разделить с ним ужин, — старательно пытаясь изобразить образцового дворецкого, важно и чопорно сообщил слуга.

Вот только если бы при этом не таращился на нас со столь неприкрытым любопытством… Мужчина даже пошел не впереди, а рядом с нами, явно пытаясь понять, что заставило гостей приехать в грозу.

Чтобы отвлечься от его чрезмерного взгляда, я стала смотреть по сторонам. Господин Димериус жил в двухэтажном, очень светлом и теплом доме. Люстр и светильников было столько, что после темноты улицы мне даже приходилось щуриться.

— Добрый вечер, — первым шагнув в столовую, громко поздоровался Кэссиэн.

Оказалось, что мы ввалились прямо в разгар семейной трапезы. За круглым столом в комнате сидели сам директор, его жена, симпатичная русоволосая женщина в синем платье, и трое детей, близнецы лет десяти и очаровательная малышка.

В высшем обществе детей никогда не сажали вместе со взрослыми, считалось, что те не умеют себя вести и будут мешать, но как я успела убедиться, в Лейнсборо нравы были куда мягче.

— Николас, Санвиталия, что-то случилось? — встревожено уточнил поднявшийся мужчина.

— Моей кухарке сегодня особенно удался пирог, и нам подумалось, что вы просто обязаны его попробовать, — с широкой улыбкой сообщил Кэссиэн.

— Кхм, благодарю за заботу, — директор сделал знак служанке и та забрала у меня коробку. — Присаживайтесь.

Немного успокоившийся господин Димериус вновь опустился на стул. Галантно отодвинув мне стул, Кэс плюхнулся на место напротив. Служанка проворно поставила дополнительные столовые приборы и наполнила тарелки.

— Позвольте представить — моя супруга Артина, сыновья Джордж и Джеймс, дочь Беатрикс, — при упоминании жены по губам мужчины скользнула улыбка, а взгляд на детей наполнил его лицо какой-то особой нежностью и теплотой.

— Рада познакомится. Надеюсь, наш скромный ужин придется вам по вкусу, — голос у Артины оказался низким и бархатистым, с приятной хрипотцой.

— Добрый вечер, — подражая отцу, солидно произнес Джеймс. Его брат согласно кивнул.

— У тебя волосы блестят. Ты фея, да? — Беатрикс даже подалась вперед, не сводя с меня восторженного взгляда. — У меня есть такая кукла. Но ты красивее.

— Спасибо, — получить такой искренний комплимент оказалась чрезвычайно приятно. — Ты тоже очень красивая. Вся в маму. Вот вырастешь и станешь настоящей красавицей.

Причем не покривила душой. Все трое ребят унаследовали мамину внешность, но в отличие от братьев, малышка еще не успела растерять младенческой пухлости и розовощекости.

— Я уже красавица. Настоящая королева, — гордо задрала нос девочка. — Будешь моей фрейлиной?

— Триш, не приставай к гостье, это невежливо, — отдернула ее мать. Виновато взглянула на меня. — Мы недавно читали сказку, и теперь Беатрикс понравилось играть в королеву. Она всем своим подружкам придумала должности.

— Значит, у нее хорошее воображение, — я подмигнула малышке, а прислушавшись к резерву, сочла, что могу пожертвовать набежавшей силой.

— Но какая же королева без короны?

Пара пассов и вода из графина взлетела вверх, трансформируясь в удивительный красоты венец, блестящий и переливающийся в свете люстры.

Юная правительница была покорена. Зато регентша ее величества пребывала в замешательстве, гадая, как вести себя. С одной стороны, мы были обычными учениками, и это нам полагалось робеть в присутствии директора, с другой — слишком влиятельные фамилии мы носили.

«Интересно, а заглядывал ли лорд Норфлок в школу?».

При мысли, какой разнос глава магического контроля мог устроить не уследившим за сыном учителям, стало жутко.

— Как вы себя чувствуете? — между тем, поинтересовался директор. — Санвиталия, я слышал, вам пришлось вызывать целителя. Надеюсь, ничего серьезного?

— Господин Эсманд заверил, что я в полном порядке, просто устала, но покой быстро поставит меня на ноги, — при мысли, зачем в действительности мама пригласила лекаря, к щекам прилила краска.

— Я тоже не жалуюсь, — спиртного на столе не было, так что теперь Кэс тоскливо смотрел на стакан с густым яблочным соком.

— Николас, вчера вы проявили себя настоящим героем. Полагаю, не каждый бы на вашем месте сумел не только так быстро оценить ситуацию, но и принять верное решение, — судя по взгляду директора, он и сам не совсем верил в то, что говорил.

— Пустяки, — Кэс лишь пожал плечами.

Меня так и подмывало поделиться предположениями о скрытом прорыве, но поднимать опасную тему в присутствии детей я не рискнула.

— Сейчас я вдвойне горд, что именно вы будете представлять Лейнсборо на Турнире, — совсем уж пафосно закончил мужчина.

— К слову о Турнире, — блондин улыбнулся, а потом пнул меня ногой под столом. — Господин Димериус, леди Вердкурт хотела вам что-то сказать.

До этого момента пребывая в твердой уверенности, что Кэс возьмет разговор на себя, я подавилась воздухом и возмущенно уставилась на парня. Тот с готовностью пнул меня и второй раз.

— Санвиталия? — директор вопросительно повернулся ко мне, вынудив поспешно затолкать волнение подальше.

— Я хотела узнать, рассмотрели ли вы мое заявление? Видите ли, так сложилось, что те обстоятельства, о которых я указывала, благополучно разрешились и теперь ничего не мешает мне вернуться к участию в Турнире. Конечно, если это еще возможно, и вы дадите согласие.

Свои слова я сопроводила безукоризненной улыбкой и взмахом ресниц, на лице не дрогнул ни один мускул. Вот только, несмотря на внешнее спокойствие, подсознательно я была уверена, что сейчас получу отказ.

В самом деле, одного лорда в команде вполне достаточно, тем более, что благодаря нападению люто-волков Кэссиэн получил возможность зарекомендовать себя ответственным и знающим магом. А вот я, к сожалению, точно выглядела глупой и капризной аристократкой, меняющей мнение по десять раз на корню.

— Разумеется! — господин Димериус поспешно кивнул. — Санвиталия, я знал, что вы умная девушка и непременно сделаете верный выбор. Нынешний состав команды я считаю идеальным, у вас есть все шансы на победу! Можем за это и выпить.

— Спасибо большое за поддержку, — взяв бокал, я робко чокнулась с директором.

— Вот видишь, я же говорил, все получится, — чокаясь со мной, широко улыбнулся Кэс.

Теперь, когда самое сложное осталось позади, я заметно успокоилась и даже заинтересовалась содержимым тарелки. Правда, толком поесть мне не дали. Сперва Триш потребовала новых фокусов, потом наслышанные о нападениях волков мальчишки наперебой затеребили нас, требуя подробностей. Да и Артина заинтересовалась столичными новостями, так что пришлось пересказывать ей самые веселые сплетни, а заодно показать модную прическу.

Ужин в итоге пролетел весело и быстро. Возясь с детьми (когда подали десерт, Триш и вовсе забралась ко мне на колени, объявив своим троном и отказавшись слезать даже на требование отца), я отдыхала душой, позволив себе отвлечься от собственных проблем.

Изрядную долю шума принес и Кэс. Если я еще порой припоминала мамины наставления и смущалась из-за слишком вольготного поведения, то блондин вел себя так, словно истинным королем является он. Ни капли зажатости, ни грамма сдержанности, только чистое веселье и энергия. Под конец вечера близнецы жадно заглядывали Кэсу в рот, ловя каждое его слово и умоляя научить драться на мечах, чтобы они выросли и обязательно победили всех злодеев.

В общем, я была уверена, что Кэссиэн получает от ужина такое же удовольствие, как и я, пока случайно не поймала его взгляд. Истосковавшийся, пустой, какой-то голодный… Когда же директор перецеловал всех детей, а потом на мгновение привлек к себе супругу, из груди парня вырвался рваный вздох. Правда, когда Кэс обернулся ко мне, на его губах плясала привычная усмешка, а глаза лучились задором.

Провожать нас вышел только господин Димериус, Артина осталась успокаивать расшалившихся детей. Я, наконец, смогла поделиться теорией о разрывах, и мужчина пообещал все тщательно проверить.

— И еще одно. Санвиталия, Николас, на завтра я освобождаю вас от всех занятий, — твердо произнес он.

— А как же тренировки? — охнула я. — Нам ведь надо готовиться!

— Ничего не хочу слышать, вам нужно отдохнуть после происшествия, — безапелляционно отрезал мужчина.

— Исполним в точности, — открывая передо мной дверь, пообещал Кэс.

За проведенное в гостях время дождь успел стихнуть, только с деревьев то и дело срывались капли. Тучи разошлись, и теперь над головами было щедро усыпанное звездами небо. Полюбовавшись похожим на половину пирога месяцем, я повернулась к парню.

— Спасибо, что настоял на поездке. Это, в самом деле, оказалось проще, чем я думала, но у меня одной ничего бы не вышло, — честно призналась я.

— Потому что почти все проблемы только в голове, — блондин постучал пальцем по собственному лбу и кивнул кучеру. — Останови у кондитерской тети Марты.

— Это же она печет те знаменитые пирожные, в обмен на которые ты и получил карту? — припомнив рассказ парня, я прониклась к выпечке еще большим уважением.

— Не, за них я в оранжерею прошел, — поправил меня Кэс и приложил палец к губам. — Ты только тете Марте об этом не говори. Она и так изволновалась наверняка от всех этих слухов. Готовься, она нас сейчас засыплет расспросами. Даже не пытайся ответить на все — на одно твое слово она задаст еще два вопроса.

Он говорил это шутливо-пренебрежительно, но мне подумалось, что ему нравится ее чрезмерное внимание. И взглянуть на таинственную тетю Марту захотелось еще сильнее.

Дорога пролетела быстро. В Лейнсборо вообще все находилось удивительно рядом, я даже начала задумываться о том, чтобы ходить в школу пешком, как и остальные ученики.

— Прошу, — распахнув дверцу и дождавшись, пока я выберусь, Кэс приглашающе махнул рукой в сторону заведения.

Пекарня оказалась ярко-оранжевым одноэтажным зданием, отчего-то ужасно напоминающим пирожное. Желтая черепица и красные ставки только усиливали это впечатление. Под стать заведению оказалась и вывеска, сделанная в форме кекса и украшенная множеством завитушек.

Когда мы приблизились ко входу, я невольно замедлила шаг, запоздало сообразив, что дождь мог согнать в пекарню всех проходивших неподалеку жителей. Зайти же в здание под руку с Кэссиэном, особенно после эпизода с пещерой, означало мгновенно подогреть слухи и позволить родиться очередной сплетне.

«Может, ты один сходишь, а я в карете подожду?».

Высказать просьбу вслух я не успела. Блондин распахнул дверь, и на нас повеяло настолько вкусными запахами, что заурчавший желудок буквально пинками разогнал все прочие мысли.

Изнутри пекарня оказалась еще чудеснее. Повсюду цветные гирлянды, мягкие игрушки, цветы — я словно попала в самую настоящую сказку. Причем что вдвойне приятно — уютную и теплую. Зал оказался небольшим — по центру прилавок с выпечкой, а по сторонам по три столика. Каждый стол был оформлен в своем цвете, на мягких стульях лежали крохотные подушечки и пледы.

— Какой выберешь? — дождавшись, пока я перестану крутить головой по сторонам, весело поинтересовался Кэс.

— Желтый, — не задумываясь, указала я.

— Слышу, у меня гости?

Из кухни донесся громкий голос, а потом появилась сама пекарша, миловидная пухленькая женщина с забавными рыже-русыми кудряшками. Я почему-то думала, что и платье на ней окажется сшитым из разноцветных лоскутов, но Марта была в сдержанных кремово-лазурных юбке с блузкой.

Увидев, кто именно переступил порог, и без того улыбающаяся женщина просияла, как начищенный самовар. К слову, также обнаружившийся за прилавком. Отряхнув испачканные в муке ладони о передник, Марта распахнула объятия и крепко прижала Кэса к себе.

— Мой мальчик! Хвала небесам, с тобой все в порядке. Это же надо было такой беде приключиться. И где? В нашем спокойном, дружелюбном и безопасном Лейнсборо! Я как услышала про взбесившихся волков, едва духу не лишилась. И куда только лесник смотрит? Представляю, какого же страха натерпеться пришлось, всю ночь сидеть, их завывания слушать.

— Да что ты, тетя Марта, правда испугалась? — смеясь, пробормотал Кэс из ее объятий. — Ничего нам эти волки бы не сделали. Только прибавили байку, которую мы внукам сможем рассказать.

— Ох, ну тебе лишь бы поесть да байки потравить, — шутливо-недовольно поцокала она. — Ваши приключения — это за грибами на опушку ходить и пикники устраивать. Еще же дети совсем.

Женщина изъяснялась громко, бурно и порой невпопад, но слушать ее оказалось приятно. Почему-то Марта ассоциировалась у меня с заботливой курочкой-наседкой, желающей во что бы то не стало собрать всех цыплят под крылом.

— А ты Санви, да? — не став ждать ответа от блондина, Марта повернулась ко мне. — Хотя, что я такое спрашиваю, конечно же, Санви. Ни у кого в городе больше таких волос нет, ты же у нас как настоящая русалка.

Настал мой черед получать порцию горячих объятий. Ощущение было такое, словно меня завернули в мягкое, сладко пахнущее сдобой и медом одеяло. Внутри разлилось удивительное тепло и, хоть щеку принялась щекотать оборка, я обняла Марту еще крепче, пытаясь продлить нахлынувшее ощущение покоя.

— Милая, ну ты и худая, каждая косточка прощупывается. Нельзя же такой тонкой быть, ветер унесет, — всплеснула руками женщина. — Ну да ничего, это дело поправимо. Сейчас я вас обоих накормлю как следует, вам теперь вдвойне силы и хорошее настроение нужны. Как подумаю, сколько вы натерпелись!

— Зато нас на Турнире теперь ничем не напугать, — подмигнул Кэссиэн.

— Ох, еще Турнир ваш, будь он неладен. Стравливают детей и смотрят, как на зверьков каких. Ой, да что я вас заговорила, выбирайте скорее, что в первую очередь хотите попробовать. Кэс, есть твои любимые пирожные с вишней, — Марта подпихнула нас ближе к прилавку.

— Ого! — у меня при виде множества самых разных лакомств мгновенно разбежались глаза, рот наполнился слюной.

— Бери вот эти, — с видом знатока тыкнул пальцем блондин во что-то зелено-красное, украшенное шоколадом.

Сделав выбор, мы сели за выбранный столик. Сняв плащ, я завернулась в плед и почувствовала себя окончательно и бесповоротно счастливой.

— А вот и десерт, — Марта гордо продемонстрировала заставленный поднос.

— Это же больше, чем мы просили, — ахнула я. — Мы столько не съедим!

— Да тут на один укус, — отмахнувшись, женщина деловито принялась заставлять стол. — Сейчас еще и чайку принесу, он у меня особенный, с секретным ингредиентом. В такую погоду вмиг согреет. Ты кушай, главное.

Марта ласково погладила меня по голове и скрылась на кухне. Я же оцепенела, в носу подозрительно защипало. И, казалось бы, кухарка вела себя очень простодушно, называла меня по имени, растрепала прическу, но в каждом ее слове и каждом движении ощущалась такая неприкрытая забота, что внутри начинало что-то дрожать.

— Ну что, на этот раз попробуешь? Или мне больше достанется? — весело улыбнувшись. Кэс демонстративно подвинул тарелку с самым аппетитным пирожным к себе.

— Лопнешь! — я показала ему язык.

Определенно, это также было тем, что ни в коем случае нельзя делать хорошо воспитанной девушке, но сегодня мне не хотелось быть леди. Тогда на пикнике я уже осталась без сладкого из-за глупых страхов и не собиралась в очередной раз глотать слюну, наблюдая за чужим пиршеством.

Выхватив пирожное, я откусила верхушку и, глядя на Кэса, также демонстративно облизнула губы.

— Вкуснота!

— А я о чем! — схватив по пирожному в каждую руку, парень с удовольствием принялся поочередно кусать то одно, то другое.

«Кажется, у нас намечается соревнование!».

Движимая целью как наверстать упущенное, так и не уступить блондину, я азартно включилась в игру.

Заварное, вишневое, шоколадное.

Очень скоро я вся перемазалась, но даже это не охладило моего пыла. Вердкурты не сдаются!

Кэссиэн тоже не собирался уступать. Тетя Марта только успевала подливать нам чая да нахваливать здоровый аппетит.

— У тебя крем на щеке, — вдруг отвлекся от угощений парень.

— М-м-м? — в первый момент я подумала, будто это хитрый прием, чтобы отнять у меня победу, но потом ощутила на лице что-то липкое и, забыв, с кем именно сижу рядом, машинально спросила. — Вытрешь?

Закинув в рот оставшийся кусок пирожного, Кэс приподнялся и, перегнувшись над столом, стер большим пальцем с моей щеки крем. Сев обратно, потянулся, чтобы облизнуть его, но увидев мои округлившиеся глаза, рассмеялся и вытер руки салфеткой.

— Спасибо, тетя Марта! — крикнул он. Когда она выглянула к нам с кухни, Кэссиэн добавил. — Я теперь настоящий колобок. Меня домой только катить. А ты, Санви?

— Что? — мне понадобилось несколько раз моргнуть, чтобы понять вопрос блондина.

По коже все еще продолжали дружным строем маршировать мурашки, вызванные его прикосновением. И кто только меня за язык дернул? Лучше бы сама салфетку взяла!

— Я дойду, — пришлось взять чашку и спрятать взгляд в ней. — Ты был прав, тетя Марта волшебница. Я никогда еще не ела таких пирожных.

«И так тоже не ела».

— Значит, еще недостаточно съела, — безапелляционно заявил Кэс. — Отсюда никто не уходит, только укатывается колобочком.

И пододвинул ко мне поднос с оставшимися пирожными.

— Но если я доем, то тоже не смогу идти, а возвращаться в особняк как-то придется. Или ты готов снова нести меня на спине? — я провокационно покосилась на парня.

«Я что, флиртую?!».

Изнутри плеснуло жаром.

Определенно, это все чай. Должно быть, секретный ингредиент тети Марты окончательно отключил мне мозг, потому что в здравом уме я в жизни бы не стала флиртовать с Кэссиэном. И уж тем более, напряженно вглядываться в его лицо, ожидая ответа.

— Легко! Один колобок на плечах другого — такого Лейнсборо еще не видывал, — явно посчитав мой вопрос обычной шуткой, с жаром согласился парень.

А мне вдруг ужасно захотелось поймать Кэса на слове. В голове сама собой нарисовалась картина, как он вновь несет меня, только вот не на спине, а бережно сжимая в объятиях, словно величайшую драгоценность. Моя голова покоится у него на плече, я, не отрываясь, смотрю на его лицо и чувствую себя совершенно счастливой. Защищенной. Ведь такой спутник не уронит и не оставит. Никогда.

— Хотя на спине моей ты наверняка уже на всю жизнь накаталась, — беспечно продолжил он. — Но! Мы можем угнать тачку у городских садовников, и я тебя на ней покатаю. С комфортом! Обложим тебе там все подушками, будешь ехать и лицезреть Лейнсборо, не отрываясь от пирожных.

Озвученная Кэссиэном идея встала перед глазами, напрочь затмив романтичное видение. Запоздало вспыхнули щеки. Блондин продолжал веселиться, и его смех пролился на голову холодным дождем.

«А ведь у него слова с делом не расходятся. Если пообещал — действительно сделает!».

Теперь уже мне хотелось прикусить язык, да посильнее. И дернул же Отступник ляпнуть про катание на спине! Триумфально объезжать город на телеге не было никакого желания. Только вот я знала, что скорее умру, чем объясню парню, что хотела вовсе не этого.

Да и действительно ли хотела?! Мало ли, о чем там помечтают ноги, не желающие самостоятельно дойти даже до кареты?

— А давай заберем их с собой и съедим за завтраком? — внутренне умирая от неловкости, предложила я компромиссный вариант.

Парень хитро прищурился. Я буквально видела, как в его глазах складывались слова для новой реплики. Спасла меня тетя Марта.

— Правильно-правильно Санви говорит. Нечего надрываться, поберег бы себя. А ножки у моих сладостей не вырастают, не убегут поди. Вот! — она выложила на поднос тарелочки с двумя пирожными. Они не были как-то по-особенному украшены и оттого казались более блеклыми, обычными. — Новый рецепт, вы первые попробуете. Решила в честь вашей команды что-нибудь особенное добавить в меню.

— Вам же не нравится Турнир… — удивленно посмотрела я на нее.

— Да мне многое не нравится! — смешно всплеснула она руками. — Налоги высокие, поганец этот вечно куда-нибудь встревает, — женщина растрепала волосы Кэсу, — а вкусное любят все и всегда нужно вас радовать. Вы пробуйте, а я сейчас оставшееся упакую с собой.

— Спасибо, тетя, — кивнул ей Кэс и, взяв пирожное, отсалютовал мне им. — За нашу победу в Турнире!

— За победу, — не очень уверенно поддержала я и откусила угощенье. Наверное, за сегодня я съела слишком много сладкого, потому ничего особенно-примечательного новый рецепт тети Марты для меня не представлял.

— И где твой энтузиазм? Что, не веришь в нашу победу?

Пока я задумчиво размышляла, Кэссиэн уже прожевал свое пирожное и теперь пристально смотрел на меня. И почему-то от того, как внимательно он отмечал перемены моего настроения, становилось до ужаса неловко.

— Я еще не думала об этом, — честно призналась я. — Какая тут победа, если до сегодняшнего дня в своем участии не была уверена. Хотя скрывать не буду, получить главный приз будет приятно.

— «Приятно»? — прыснул он. — Тебе напомнить, что от него напрямую зависит твое самостоятельное будущее? Впрочем, никогда не стоит слишком надеяться, что все пойдет по плану…

Кэссиэн задумчиво поглядел куда-то мимо меня, а я поймала себя на мысли, что рядом с ним тоже ничего не идет по плану. Зато очень легко и просто. Та же поездка к директору: сама бы я ни за что не решилась вот так просто прийти к нему, просить отозвать мое заявление. Но рядом с Кэсом все проблемы разрешились сами собой, словно их и не было.

«Или они были только в моей голове», — припомнила я его слова.

— Я в детстве обожал смотреть Турниры взрослых магов, — вдруг сказал он, не глядя прямо на меня. — Даже была любимая команда, я ни одного их соревнования не пропускал. Все мечтал, что вырасту, может, даже попаду к ним и мы обязательно выиграем… — Его взгляд снова обратился ко мне. — Я до последнего не верил, что ты в итоге пойдешь со мной. После всего-то, что было. Так, может, ты и подарок мой примешь обратно?

Парень достал из кармана злополучный кулон в виде синего ворона и выложил на стол между нами. При взгляде на него в груди болезненно запульсировало. И как-то вся легкость и беспечность вечера улетучилась, ее прогнали воспоминания о пережитых унижениях.

Видя мое замешательство, Кэссиэн добавил:

— Можешь считать, что я сейчас нагло вру тебе в лицо, но я правда не знал, что на ярмарке тебя облили краской. И не вкладывал в этот подарок никакой скрытый смысл. Мне просто подумалось, что тебе и правда не помешает немного удачи. Вчера ведь она сработала — нам же повезло от люто-волков убежать.

Несмотря на опасения парня, я поверила ему сразу. Не могла не поверить. Вновь нахлынуло ощущение, что после той ночи пещере в нас что-то безвозвратно изменилось. Возможно, во всем было виновато слияние, а может, сыграло что-то еще, но на каком-то глубинном уровне я чувствовала — сейчас Кэс откровенен.

— Ой… — вслед за облегчением меня накрыл стыд.

Это ведь получалось, Кэссиэн действительно хотел сделать мне подарок, а я вместо благодарности обвинила его во всех грехах! Причем даже не пожелала выслушать, вынудив парня организовать пикник и устроить мое «похищение». И в то время, когда все вокруг обвиняли Кэса, на самом деле вся вина лежала на мне!

— Извини, я все не правильно поняла, — нервно комкая в руках салфетку, выдавила я.

Ужасно хотелось продолжить, пожаловаться, как плохо и обидно мне было в тот день, но сваливать всю вину на Орсона и родителей было еще более унизительно.

— И за соревнование тоже извини, — в очередной раз помянув свое вмешательство недобрым словом, тихо продолжила я. — Ты бы попал в цель третий раз, это я помешала. Если хочешь, вручу тебе любой другой приз.

Теперь уже у меня пылали уши, а место под столом обрело небывалую притягательность, но, несмотря на смущение, я знала, что поступила верно. Уж лучше выполнить любое желание блондина, зато больше не испытывать мук совести.

— Так это все-таки ты постаралась? — расплылся Кэссиэн в неожиданно широкой улыбке. — Ну что я могу сказать — это было блестяще! На соревнованиях мы точно сможем устраивать подлянки соперникам, никто и не заметит, а правилами такое не наказуемо.

— Ты правда не сердишься? — ожидая заслуженной отповеди, поразилась я.

— Ну да, — просто пожал он плечами. — Это же просто развлечение. Мне было весело, толпе было весело, тебе, когда я промахнулся, наверняка тоже было весело. Все остались в плюсе.

— На самом деле я жутко трусила, что ты поймаешь меня за руку и тогда позора точно не избежать, — отбросив вконец измочаленную салфетку, призналась я.

— Ну, раз тебя это так беспокоит, то считай, что извинения приняты. За оба случая. А желание я приберегу на черный день, если ты не против, — хитро поглядывая на меня, предложил Кэс.

— Не против, — я задумчиво покачала головой.

На самом деле мне гораздо больше хотелось сразу разделаться с неприятной частью, слова про черный день вызывали смутное беспокойство внутри. Но вместе с тем, кроме смущения, в груди неожиданно зашевелилось и предвкушение. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что мне интересно поучаствовать в задумке Кэссиэна и даже хочется, чтобы он придумал что-нибудь эдакое. То, что было запретным для леди Санвиталии, но окажется жутко веселым для ученицы Санви.

— Значит, мы теперь квиты? — больше для моего, чем своего спокойствия уточнил парень.

— Ага, — улыбнувшись, я протянула блондину руку.

Манерно поднявшись, Кэссиэн обошел стол и подхватил мою ладонь. Но вместо того, чтобы просто ее пожать, с хитрющей улыбкой и азартом в глазах вдруг опустил голову и оставил поцелуй на кисти. А по приличиям полагалось лишь коснуться губами воздуха над ней!!!

«Так вот почему мама настаивала на перчатках!».

Я растерянно смотрела на собственную ладонь, на пальцы Кэссиэна, на то место, где только что меня обожгло поцелуем. Поразительно, что на нежной коже не осталось следа от этого огня!

Выпустив мою руку, Кэс резко развернулся и зашагал на кухню.

— Тетя Марта, ты там что, весь свой ассортимент нам упаковываешь? — спросил он, заглянув туда.

— Всего лишь по чуть-чуть каждого! — донеслось в ответ.

— Вижу я твое «чуть-чуть». Ну мы же правда лопнем!

— Так слуг тогда угости, не жадничай.

В дверном проеме появилась сама тетя Марта и торжественно вручила парню огроменный бумажный пакет с рисунком того же кекса, как на вывеске. Кэссиэн шутливо покачнулся, точно его к земле прижало весом, и ловко выудил кошелек с деньгами. Я не видела, сколько он отдал за угощения, зато невольно засмотрелась на самого Кэса.

И, казалось бы, посреди радужного кафе в своей черной одежде парень должен был выглядеть чуждо, эдакий ворон, по ошибке залетевший в стаю звонко чирикающих попугаев, однако ничего подобного не ощущалось. Уж скорее, Кэс эффектно приковывал к себе взгляд, просто не оставляя шансов обратить внимание на что-то другое.

— Как новый рецепт? Вам понравилось? — полюбопытствовала тетя Марта.

— Да, было вкусно! — больше из вежливости ответила я, хотя на самом деле мне больше понравились другие, с кокосовой стружкой и апельсиновым желе.

— Вкусно-то вкусно, но есть еще над чем работать. Я бы добавил немного кислого, может, лимона или просто ягод? А то пресно как-то, без изюминки. И корицу лучше убрать, вместо нее бухнуть ванилина так, чтоб аромат ощущать прям с улицы.

А вот Кэс тактичностью не отличался. Не знаю, как тете Марте, а мне было бы неловко выслушивать советы парня, который и кухонный нож вряд ли в руках держал. Но женщину его критика нисколько не смутила. Она покивала с теплой улыбкой и проводила нас к выходу.

— До свидания, деточки. Хорошего вам вечера. Вы уж там смотрите, приглядывайте друг за другом, — обращалась Марта вроде бы к нам обоим, но при этом отчего-то подмигнула мне. — И заходите поскорее снова, еще чем-нибудь вкусненьким побалую!

Вернуться в карету удалось лишь спустя пятнадцать минут, и то потому, что порыв ветра качнул ветки деревьев, обдав нас холодными каплями. Тетушка тут же заволновалась, как бы бедные дети не простудились, и едва не собственноручно распахнула дверцу кареты.

По дороге домой мы почти не разговаривали, слишком устали и объелись. Откинувшись на спинку сидения, я прикрыла глаза, прокручивая в памяти события сегодняшнего дня.

Честно признать, до сих пор мозг отказывался осознавать, насколько радикальные перемены произошли в моей жизни. Все происходящее напоминало сон, яркий, удивительный, но, увы, рано или поздно закончившийся.

— Приехали. Вот мы и дома, — объявил Кэс.

Подавив волну мурашек, побежавших по телу при словах «мы» и «дома», я выбралась из кареты вслед за парнем. Нас встретила тишина. Улица, казалось, погрузилась в сон, даже фонари едва разгоняли темноту.

— Кэс, а как твои овчарки? — спохватившись, взволнованно уточнила я. — Люто-волк не сильно их потрепал?

— Жить будут, — как-то слишком бодро отозвался он. — Слышала же, как они отца моего встречали?

— Угу…

Вспомнив страшный, заунывный, пробирающий до мурашек вой, я ощутимо вздрогнула. Сперва — от отголосков собственного страха, потом — от страха за Кэса. Каково же ему пришлось на самом деле, если эмоций хозяина не выдержали даже собаки?!

— Раз выть силы есть, значит, пойдут на поправку. Но я пойду их проведаю, а то обычно они меня встречают, когда я возвращаюсь. Передать от тебя им привет? — как ни в чем не бывало, поинтересовался парень.

— Конечно! И скажи, что я тоже обязательно их проведаю! Только завтра, — резко ощутив накопившуюся за день усталость, смущенно попросила я.

Стоило переступить порог дома, как в холле подобно привидениям бесшумно появились слуги, но если Бастьену я позволила забрать верхнюю одежду, то от услуг излишне старательной Монны предпочла отказаться.

В свою комнату я дошла, уже шатаясь от усталости и предвкушая сладкий сон на мягких подушках. За время нашего отсутствия прислуга успела навести в спальне порядок. Вещи были разобраны, в вазах стояли цветы, кровать застелили свежим шелковым бельем кремового оттенка.

Спальня сразу обрела живой вид, стала выглядеть более уютно, но вместе с тем, пугающе. Накатило острое ощущение неловкости, неправильности всего происходящего. В конце концов, светское общество не запрещало девушке отправиться в пекарню вместе с парнем, пусть даже вместо степенного чаепития они затеяли поедание пирожных наперегонки. Но совсем другое дело — остаться у этого самого парня на ночлег.

Причем умом я понимала, что в компании Кэссиэна мне ничего не грозит и он не позволит себе ничего неприличного, вот только вбитые с юных лет правила все равно не позволяли расслабиться.

«Добро пожаловать в твой новый дом».

Невольно в голову полезли мысли, как бы я вела себя и что чувствовала, сложись все совсем по-другому. Переступи я порог не случайной гостьей, трясущейся от каждого громкого звука, а законной женой?

«Ну, для начала бы меня проводили не в гостевые, а хозяйские покои».

Внутренний голос отметил это просто, как данность, меня же словно ошпарило кипятком. Зная об этой стороне отношений прискорбно мало, раньше я гнала прочь смущающие мысли, только вот сейчас взбудораженное любопытство взяло вверх. Слишком уж часто за последние время я слышала разговоры обо мне и Кэссиэне, чтобы теперь не задаться вопросом, как бы это могло случиться, на что оказалось похоже?

Судя по многочисленным слухам, жаловаться на недостаток опыта парню не приходилось, но был ли он внимателен к своей партнерше или больше заботился о своем удовольствии? Означала ли для него телесная близость и близость душевную?

Перед глазами сама собой пронеслась вечеринка, сплетшиеся в жарких объятиях Кэссиэн с Хедерой и их порочный, совершенно вульгарный и непристойный поцелуй. Казалось, их отделяет всего-то пара мгновений от того, чтобы забыв о гостях, начать срывать друг с друга одежду. Тогда Хедера выглядела опьяненной их страстью, но ведь девушка могла нарочно притворяться, статус лорда Норфлока-младшего кружил ей голову определенно сильнее.

Правда, почти сразу я вспомнила, как Кэс целовал уже меня, и покачала головой. Нет, пусть Хедера привыкла играть, но в тот момент она не притворялась. Рядом с Кэссиэном вообще невозможно притворяться, одно прикосновение его губ сметало всякие щиты.

По телу вдруг прокатилась обжигающая волна, внутри словно плеснуло кипятком. Сообразив, что чисто теоретические размышления зашли уж слишком далеко, я поспешно тряхнула головой, с трудом удерживаясь от желания наколдовать целое ведро льда и высыпать себе за шиворот.

«Это все от усталости. Я вымоталась, наслушалась разного, вот и думается всякая чепуха».

Успокоившись, я полезла в шкаф за ночной рубашкой, но той среди вещей внезапно не обнаружилось. Причем гостевой халат Монна заботливо повесила на вешалку, а вот запасных сорочек у Кэссиэна не нашлось.

«А ведь будь я не просто гостьей, меня ждал бы кружевной пеньюар…».

Внутренний голос вновь дал о себе знать, когда его никто не спрашивал. Тело вспыхнуло так, будто я резко заболела и температура в считанные мгновения достигла максимальной отметки. Определенно, чтобы вернуться в прежнее состояние, теперь мне уже требовалось не ведро, а целая ванна со льдом.

Впрочем, дыхательная гимнастика помогла ничуть не хуже. Кое-как наведя в мыслях порядок, я задумалась, что делать дальше. Конечно, я могла лечь и просто в халате, но спать практически обнаженной было неловко. Звать Монну хотелось еще меньше. Не оставляло сомнений, что одежду девушка раздобудет, только вот и битый час станет уточнять, не нужно ли мне еще что-то. Размышляя, я ослабила слишком давящую шнуровку на платье, еще раз окинула взглядом свой скромный разношерстный гардероб.

«Может, приспособить на роль ночной рубашки тунику?».

За спиной что-то скрипнуло, и я, прижав платье к груди, резко обернулась к окну.

— О, это я удачно заглянул, — с поистине демонической усмешкой поглядел на меня забравшийся на подоконник Кэссиэн.

Сердце пропустило удар. Первой мыслью было громко завизжать и швырнуть в нахала подушкой. Правда, почти сразу я сообразила, что та наверняка с той же скоростью прилетит обратно, причем парень еще и сопроводит ее полет очередной шуточкой.

Природная стыдливость вовсю требовала укрыться в ванной, но голос изрядно помятой за последнее время гордости оказался громче. В конце концов, сколько можно бояться и убегать?! Пора учиться обращать в свою пользу любую ситуацию, даже самую компрометирующую!

— Действительно, удачно, — старательно делая вид, будто беседовать в спадающем платье для меня самое обычное дело, подтвердила я. — У тебя в шкафах нигде не завалялась ночная рубашка? Свою я забыла дома.

Вспомнив, как обычно вел себя сам блондин, придала лицу скучающе-расслабленное выражение, даже судорожно вцепившиеся в платье руки опустила. Ткань ожидаемо поползла вниз, но опуститься совсем уж неприлично вороту ожидаемо не дал корсет.

«Только бы не краснеть!»

— Руба-а-ашка?

Конечно же, мысль повести себя подобно воспитанному молодому человеку и отвернуться в голову Кэссиэна даже не забрела. Напротив, парень самым наглым образом принялся рассматривать открывшуюся ему картину.

Задумчиво. Тщательно. Мучительно долго.

«Он просто снимает мерки. Думает, какой размер мне подойдет!».

Чувствуя, как все усилия по сохранению достоинства летят в бездну, лихорадочно попыталась убедить себя я, но куда там! Здравый смысл наставительно подсказывал, что ни один портной не станет глазеть на клиентку с таким видом, словно старается ее раздеть!

Взгляд Кэссиэна же вольготно гулял по моей фигуре. Неторопливо скользнул по ключице, огладил шею, остановился на моих губах. А стоило нашим глазам столкнуться, как меня словно прошило молнией, по всему телу побежала волна мурашек.

— Женской… нет…. — выдержав долгую паузу, хрипло произнес блондин. — Но думаю, я сумею найти выход.

Хитро усмехнувшись, парень молниеносным движением скинул с себя куртку, потянулся к пуговицам.

«Он же не собирается…».

— Прошу.

Я еще не успела додумать мысль, а Кэссиэн уже протягивал мне свою черную рубашку.

«Сумасшедший!».

Вот теперь стыдливость и гордость оказались заодно, истерички вопя о наступившем времени прятаться в ванной. Это ведь даже не фривольный поцелуй в руку, а нечто, выходящее за всевозможные грани приличий.

Вот только вместо того, чтобы броситься наутек, я так и застыла, с любопытством разглядывая мужской торс. Сухощавый, мускулистый, с красивой и широкой линией плеч, сильными руками, напряженным рельефным животом. И все еще слегка тронутой загаром кожей.

— Замена так себе, но на безрыбье, как говорится… — блондин развел руками, и мускулы на его груди зашевелились.

Я, как завороженная, продолжала следить за каждым движением парня. На мгновение вовсе захотелось вытянуть руку и коснуться его груди, поймать это ощущение перекатывающихся под кожей мышц.

— Спасибо, — сглотнув, наконец, хрипло выдавила я.

К рубашке, правда, так и не прикоснулась, еще и скрестила ладони за спиной, чтобы излишне любопытные конечности уж точно не схватили что-нибудь не то.

— Примеришь? — жадно подавшись вперед, с широкой улыбкой предложил Кэс. Правда, поймав мой вконец ошарашенный взгляд, как ни в чем не бывало, пояснил. — Ну, вдруг не подойдет?

— Ничего страшного, одну ночь как-нибудь перебьюсь, — я лихорадочно покачала головой. — И вообще, мне неловко больше тебя задерживать. Поздно уже, пора спать.

— Как знаешь, — пожал плечами парень.

Он поднялся, потянулся как большой кот, выдохнул. Подхватив куртку, вальяжно пошел по комнате. Я наблюдала за ним, затаив дыхание, но когда до двери оставались считанные метры, Кэс вдруг стремительно шагнул ко мне.

— У тебя на подбородке… Осталось немного крема.

Парень медленно поднял руку, я же рефлекторно отступила назад, испуганно вжалась спиной в стену. Его прохладные пальцы коснулись моего лица, скользнули вдоль овала и остановились на подбородке. Прикосновения Кэссиэна были очень легкими и аккуратными, почти что трепетными.

И, казалось бы, Кэс ведь не позволял себе ничего лишнего, просто аккуратно стирал крем, точно также, как и час назад в кафе, но тогда я отреагировала гораздо спокойнее. Сейчас же тело словно горело в огне, во мне просыпалось что-то такое, о чем я раньше не догадывалась. Близость парня волновала, заставляла дышать чаще, вызывая неосознанное желание быть еще ближе. Впервые я испытала такую острую смесь ощущений — страх, смущение и… притяжение.

— И на носу тоже немного. Совсем капелька.

Я подняла голову, встречаясь с взглядом Кэссиэна, и окружающий мир вдруг померк, все затмило его лицо. Острые скулы, жесткая линия рта и совсем темные глаза. Его взгляд пронизывал насквозь, заползал внутрь, творил со мной что-то вовсе несусветное.

— Да ты вся измазалась.

Кэссиэн касался то виска, то щеки, осторожно убрал прядь волос за ухо. В какой-то момент его пальцы полыхнули жаром, и горячая волна хлынула сперва вверх, а потом забурлила в животе. Теперь уже мы смотрели друг на друга, не отрываясь. Эхо моих выдохов и его вдохов перемешались, сердца застучали в унисон.

В какой-то момент я не выдержала, судорожно вздохнула и облизнула пересохшие губы. И сразу же парень отшатнулся, тьма скрылась в глубине его глаз, губы разъехались в привычной улыбке.

— Вот и все. Добрых снов, лапуля.

Я и глазом не успела моргнуть, как дверь за блондином захлопнулась. И вроде бы я осталась в долгожданном одиночестве, только вот уединение больше не ощущалось. Кэссиэн ушел, зато его присутствие все еще было осязаемо.

Шелковая рубашка, черной кляксой выделяющаяся на светлом кресле. Аромат корицы, лимона и лаванды. И оставшиеся на коже ожоги от его прикосновений.

Ноги казались ватными, но я все же бросилась к двери, несколько раз провернула ключ, не то замыкаясь от Кэса, не то замыкая свои чувства к нему. Тяжело вздохнув, прислонилась к двери, закрыла глаза.

«Боги, да что со мной такое творится?!».

Переодевалась я в итоге в ванне, в захваченные халат и тунику. К рубашке парня я не только не прикоснулась, но и нарочно обошла по кругу, словно та могла обжечь даже на расстоянии.

Затянув покрепче халат, взглянула в зеркало и тихо охнула. На щеках расцвели красные пятна, зрачки расширились, крылья носа широко раздуваются… Увидела бы меня мама — точно отреклась от такой дочери.

Открыв кран, я долго-долго плескала в разгоряченное лицо холодной водой, потом просто смотрела на бегущую струйку воды, пытаясь найти успокоение и заставить все лишние эмоции слиться в канализацию.

Вроде бы получилось и, выйдя, из ванной, я быстро, стараясь не смотреть в сторону кресла со злополучной рубашкой, скользнула в постель и накрылась одеялом. Легла на один бок, перевернулась на второй.

Увы, если переполняющая каждую клеточку тела усталость никуда не делась, то сон бесславно сбежал вслед за Кэсом. И вроде бы постель была мягкой и удобной, но простыни пахли сиренью, а не мятой, как дома. Вдобавок ко всему, предназначенная для верховой езды туника оказалась излишне плотной и немилосердно кололась.

«А рубашка Кэссиэна из шелка. И можно было бы представить, будто это он сам обнимает меня».

Застонав, я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.

Не знаю, сколько времени я ворочалась, прежде чем забылась сном.

Проснулась же я резко, словно от удара. Тяжело дышащая, в мокрой от пота тунике и бешено колотящемся сердцем. Облизнув пересохшие губы, я с усилием сглотнула и к своему удивлению ощутила ноющую боль в горле.

«Вы кричали», — перед глазами встало бледное, испуганное лицо Мэйсы.

Как и в тот раз, я не помнила, что мне снилось, в голове было пусто — абсолютно ничего, кроме тонкого, противного звона. Все тело колотила крупная дрожь, внутри липким пятном засел страх. Короткий отдых не восстановил силы, чувствовала я себя еще более разбитой и измученной.

Охая и ахая, как старуха, я сходила в ванную, умылась. Вновь надевать потную одежду не хотелось, так что пришлось все же воспользоваться рубашкой Кэса. На мгновение довольно зажмурилась, когда прохладный шелк коснулся разгоряченной кожи, но почти сразу улыбка сменилась гримасой.

Я знала, что в доме Кэссиэна мне ничего не угрожает, но никак не могла избавиться от накатывающего волнами страха. В глаза, казалось, насыпали песка, с каждой минутой в голове шумело все сильнее, начало подташнивать. Мне и хотелось поскорее заснуть, но при взгляде на кровать волоски на коже невесть с чего встали дыбом.

Припомнив, что господин Эсманд также рекомендовал успокаивающие настойки, я решила заглянуть на кухню и поискать что-то похожее. Правда, без должной экскурсии в итоге напрочь заплутала в темных коридорах…

По ощущениям, бросила я уже целую вечность и кажется, успела обойти особняк раза три, когда новый коридор наконец-то показался мне знакомым. От радости я немного ускорила шаг, как вдруг заметила в щелке под одной из дверей слабый желтый свет. А через несколько шагов донесся и знакомый голос.

–… должен был делать? Просто смириться? Принять эту пигалицу? Быть хорошим мальчиком и стать достойным наследником фамилии Норфолк?! Да, идеальные леди и джентльмены очень удобны и полезны, только посмотри на ту же Санви! К чему ее привело послушание и покорность?.. Примерно к тому же, к чему меня — бессмысленный и отчаянный протест… Так в чем смысл? Что я должен сделать, чтобы ты перестала смотреть на меня с укором?!

Казалось, ноги вросли в землю. Я не могла ни шагнуть вперед, ни отступить прочь. Надрыв, почти крик в голосе Кэссиэна отдавался такой горечью в сердце, что было невозможно закрыть уши на его слова.

«Боги, с кем он там разговаривает?!».

— Наверное, я должен найти цель? Дело, которому я посвящу жизнь? Но мне ничего не нужно, вот в чем беда. Я ничего не хочу. Я — пуст. И все, что делаю, это заполняю пустоту вином, развратом и злобой. И прав отец, я знаю. Ничтожнее человека еще поискать надо. Знаю!.. Я знаю!

От грохота я вздрогнула и почти вскрикнула. Поспешно зажала рот руками. В повисшей тишине мое дыхание и стук сердца звучали так оглушительно, что наверняка уже двадцать раз выдали мое присутствие. Но я стояла. Стояла и слушала это безумно мучительное молчание особняка.

Дверь резко распахнулась, явив мне Кэссиэна. В пижаме, с небрежно накинутым на плечи халатом, растрепанный так, точно он полночи бегал от люто-волков. Из-за ударившего в глаза света я не могла различить выражение его лица, хотя и так могла представить, насколько он зол на то, что я сейчас услышала.

— Приличная леди Вердкурт, а вы в курсе, что подслушивать нехорошо?

Наверное, мне надо было смутиться. Определенно, приличной леди в самом деле следовало принести самые искренние извинения и поскорее убраться прочь, только вот с сегодняшнего дня я перестала относить себя к таковым и больше не собиралась бегать от проблем. А, судя по тому, что я успела услышать, проблемы у нас были еще какие.

«Разве это проблемы не Кэссиэна?».

Попытавшийся вякнуть что-то внутренний голос я безжалостно заткнула. Нет уж, после всего того, что Кэс для меня сделал, только последняя гадина оставила бы его в одиночестве. Осталось только убедить в этом его самого.

— Нехорошо. Но очень полезно. Можно, например, узнать многое о своей семье, и не только, — я нарочно упомянула отца, пытаясь дать понять, что и без нынешнего разговора знаю куда больше, чем должна.

— Ну, проходи, коль ты все равно здесь, — Кэс резко отступил с прохода. Его походка была не очень уверенной, он заметно пошатывался, и причина быстро стала очевидна.

Взяв с туалетного столика бутылку вина, он принялся пить прямо из горлышка, запрокинув голову назад.

Вот теперь мне стало не по себе. На мгновение подумалось, что все же стоит уйти. Извиниться — и уйти подальше. Но я поскорее загнала недостойный порыв подальше и все же переступила порог комнаты, которую теперь смогла узнать. Вечером именно через нее я убежала от Норфолка-старшего, разве что времени рассмотреть ее не было. Теперь же я могла спокойно оглядеться, чтобы осознать — это далеко не обычная комната.

Обстановка, приятные кремовые оттенки мебели, все здесь было бы уютным и милым, если бы не деталь, от которой становилось жутко. По всем стенам были развешаны портреты одной и той же женщины. Картины в рамках, фотокарточки, вырезки из газет. Со всех них на меня смотрело одно и то же лицо. Невысокая брюнетка с изящными чертами и большими грустными глазами. Она была красивой и казалась очень хрупкой, прямо фарфоровая куколка. Местами рядом с ней находился мальчишка со светлыми волосами и хитрыми глазенками. У некоторых вырезок и фотографий оторвали куски.

Вот значит, как выглядит мать Кэссиэна…

То, что на многочисленных рисунках изображена именно она, не оставляло никаких сомнений. Несмотря на то, что внешность парень унаследовал от отца, с матерью его тоже что-то роднило. И именно сейчас — затаенная, разрывающая на части боль, плещущаяся в глубине глаз.

Кэссиэн отставил бутылку и, подойдя к самому большому портрету, вдруг обернулся ко мне. От хмеля его взгляд остекленел, а на щеках полыхал нездоровый румянец.

— Все-таки любопытство в тебе взыграло, да? Поздравляю, Санви! Ты первая, кто нашел мою тайную комнату.

Я не ответила. Прямо сейчас возникло четкое ощущение, что я нахожусь в одной клетке с раненым зверем — одно лишнее движение, одно неверно сказанное слово и случится что-то очень плохое. Видеть такого Кэса было непривычно, неправильно.

Да что там, неправильным было все вокруг! И красивая комната-склеп, и страдающий парень, и даже я сама, слишком растерянная, чтобы сделать хоть что-то.

Взгляд в очередной раз скользнул по комнате, задержался на валяющемся около стены стуле, а потом прикипел к бутылке. Не оставляя себе времени для сомнений, я быстро шагнула вперед и обхватила ее.

— За вас, — глядя на портрет, я отпила прямо из горлышка.

Обжигающая жидкость заставила меня закашляться, внутренности обожгло огнем, зато хоть руки перестали дрожать.

— Я не имела чести быть представленной Вам лично, так что сделаю это сейчас. Меня зовут Санви, — присев в реверансе, насколько позволял халат, медленно произнесла я.

Затылок буквально горел от взгляда Кэссиэна, должно быть, парень решил, что я сошла с ума, раз принялась беседовать с портретом, но это было всяко лучше, чем позволить ему торчать в склепе одному.

— Знаете, я как раз недавно подумала, что вы вырастили замечательного сына, так что воспользуюсь моментом и скажу это сейчас. В нашу первую встречу он показался мне на редкость нахальным и несносным, но не зря же говорят об обманчивости такого впечатления? Теперь же я с уверенностью могу сказать, что хороших качеств у него гораздо больше, чем плохих. И если бы не ваш сын, эту ночь я коротала бы на улице под проливным дождем.

Больше всего я боялась, что парень посчитает мои действия надругательством над материной памятью и за шкирку выкинет меня в коридор. Только вот, когда я рискнула обернуться, то ощутила лишь боль. Увидела ее в отчаянном, загнанном взгляде, почувствовала в напрягшемся до хруста теле и судорожно стиснутых кулаках.

Сердце болезненно сжалось в груди. Боги, да ведь даже отец не смог довести Кэссиэна до подобного состояния, что же с ним все-таки случилось? Все ведь было так хорошо! Душа разрывалась на части от сочувствия к парню, но задать вопрос ему я не осмеливалась, оставался лишь портрет.

— Меня всегда учили, что говорить о людях дурной тон, но смею надеяться, вы простите мне сегодняшнюю слабость. Леди Норфлок, вам поразительно не повезло с мужем. Более жестокого и ужасного человека я не встречала за всю свою жизнь. Он плохо обращался с вами и дико несправедлив к своему сыну. Ну, не глупец ли? — я всплеснула руками, выдержала паузу, будто нарисованная женщина в самом деле мне отвечала, а потом продолжила. — Впрочем, когда боги лишают нас чего-то одного, то награждают другим. И в вашем случае наградой стал прекрасный сын.

Сначала мой голос испуганно дрожал, даже пара глотков спиртного не смогли полностью унять тревогу, но стоило вспомнить холенное, искаженное презрением лицо Норфлока-старшего, как моего страха как не бывало. На смену ему пришла ярость, обжигающая и кипучая.

Из груди Кэссиэн вырвался то ли рваный смех, то ли судорожный вскрик.

— «Прекрасный сын»? Да если бы этого было достаточно, мы бы сейчас не с картинкой на стене говорили, а с живым человеком!!! Нет, Санви, не говори о том, чего не знаешь. Судишь о моем отце по одному лишь подслушанному разговору. О моей матери — по этим фотографиям. Обо мне — по Отступник знает по чему! Неужели ты так и не уяснила, что не стоит делать поспешных выводов?!

Выдержать взгляд Кэса оказалось тяжело. Если раньше его глаза напоминали угли в костре, то теперь в карих глазах плясало самое настоящее пламя, темное, опасное, сжигающее все на своем пути. Резкий смех ударил по и без того натянутым нервам. В горле окончательно пересохло, я даже бросила взгляд на бутылку, но тут же помотала головой. Нет уж, пусть хоть один из нас будет трезвым.

— Я сужу по тому, что вижу, — в то время, как парень почти кричал, я старалась говорить спокойно, не давая воли лишним эмоциям. — Мне искренне жаль твою мать, да и твой отец наговорил достаточно, чтобы я сделала выводы. Или ты согласен, будто я только и думаю, как бы залезть к тебе в постель и выпросить амнистию для своей семьи?

Говорить такие вещи было почти физически больно, но я знала, что если промолчу сейчас, потом станет непоправимо поздно. Такие узлы следовало рубить сразу, не давая им возможности затянуться петлей на шее.

— А по поводу тебя… В чем я не права?

Я заставила себя смотреть Кэсу в лицо, старательно ловила его взгляд и пыталась передать свою невесть откуда взявшуюся решимость.

Ведь что бы он ни сказал, я была уверена, что не изменю мнения.

В конце концов, пусть парень сделал все, чтобы разрушить мою жизнь, но он же и остался рядом со мной, помогая выстроить что-то новое на оставшихся руинах.

— Да во всем! — почти прорычал он.

Должно быть, в какой-то момент его эмоции окончательно взяли вверх, потому что воздух в комнате погустел, стало тяжело дышать. На лбу выступили капельки пота, взгляд рвано дышащего блондина ударил острым клинком. Кэс шагнул вперед, нависая надо и давя исходящей силой.

Кажется, он хотел, чтобы я испугалась. Чтобы дрогнула, все-таки поддалась эмоциям и позорно сбежала. Оставила его одного, позволив упиваться своими болью и ненавистью. Только вот пугать меня оказалось поздно.

«Я — пуст».

Одна эта фраза сказала мне все о состоянии Кэса. Прямо сейчас, глядя на его расширенные глаза и судорожно бьющуюся синюю венку на виске, я действительно боялась. Вот только не Кэссиэна, а той жуткой и злобной твари, что грызла его изнутри и нашептывала на ухо всякие гадости. И вот эту сущность, вобравшую и раздувшую все страхи маленького мальчика, продолжающую отравлять его душу, я готова была ударить. Вложить всю свою магию, до последней капли, но выжечь ядовитую заразу!

— Стерла мне рога и козлиную бородку, пририсовала корону несчастного принца и теперь жалеешь меня! Я вижу это в твоих глазенках! И тебе больше нравится эта картинка, чем уродливый портрет того, кто решил выплеснуть на тебя свой гнев, просто потому что ты показалась похожей на мою треклятую мачеху!!!

— На мачеху? — меньше всего ожидая услышать именно это, удивленно переспросила я.

Новую супругу Норфлока я видела лишь издалека или в газетах, но на мой взгляд, ни одной общей черты у нас не было.

— Чем?

Его всего аж передернуло.

— Ты правда хочешь знать? — зло прошипел он. — Ну, слушай, лапуля. Слушай, за что я ненавижу идеальных леди. Покорных, удобных, прелестных особ, которые блистают, когда это полезно, молчат, когда нужно, и видят тебя насквозь. Они милы и учтивы, ласково улыбнутся и речи их слаще меда. Только в глазах всегда будет лед, потому всегда нужно рассчитывать, что и кому говорить. И ты такая же приехала сюда. Чопорная. Правильная. Безупречная. Меня аж трясло, когда я видел тебя. Смотрел, а перед глазами стояла эта во всем идеальная женщина, которую я ненавижу почти так же сильно, как и отца!

Теперь трясти начало и меня. Невольно в памяти встал наш разговор в ванной. Тогда Кэссиэн так и не смог объяснить, почему же так невзлюбил меня, просто повторил мое предположение о нелюбви к новенькой. Но оказалось, что истинная причина кроется куда глубже.

— И что, я напоминаю ее тебе до сих пор? — негромко спросила я. — В моих глазах ты тоже видишь лед?

Он несколько секунд просто смотрел на меня, точно сам был менталистом и перебирал мои мысли, воспоминания, эмоции, выискивая среди них что-то…

Я не сопротивлялась. Просто понимала, что если дрогну, если не сумею выстоять, то момент окажется безвозвратно упущенным. Второй раз Кэссиэн уже не пустит меня в свою душу и та тварь выстроит настолько крепкую броню, что пробиться сквозь нее уже не удастся. А душа… Что ж, если парню это необходимо, я была готова ее распахнуть.

— Нет, — неожиданно тихо ответил Кэс. — Больше не напоминаешь.

Он резко выдохнул, закрыл лицо ладонью. Страшно было подумать, что сейчас творилось у него на душе, раз эта буря выплеснулась словами, почти криком отчаянья.

Парень потянулся к бутылке, но в последнюю секунду одернул руку.

— На самом деле ты никогда не была как моя мачеха. Прости. Мне правда стыдно за то, что я говорил и делал. Ты ведь просто хорошая девушка, у которой есть свои желания, мечты, есть чувство долга и адекватные понятия чести. Если уж сравнивать, то ты больше похожа на мою мать. Она не была идеальной, зато очень доброй и неравнодушной. За то ее отец и презирал. Никому не нужны просто хорошие люди. Подавайте всем идеальных, лучших из лучших, выдрессированных и расчетливых, которые, если понадобится, пройдут по чужим головам и не споткнутся. Я не хочу быть таким. Лучше уж просидеть в этой дыре, чем изо дня в день видеть эти холеные рожи, которые за твоей спиной плетут интриги и никогда в глаза не скажут правды.

На душе потеплело. Честно признаюсь, я не ушла бы, даже ответь Кэссиэн положительно, но атмосфера не доверия, но какого-то единения оказалось бы испорчена.

Сам парень уже не метал молнии и как-то ссутулился, сжался. Казалось, прямо сейчас ему хочется оказаться как можно дальше от меня, от своих внутренних терзаний, всего того, что отравляло его жизнь.

— Ты и не такой, — приблизившись, я осторожно коснулась руки Кэса. — Уж прости, но назвать тебя идеальным не повернется язык. Я со счета сбилась, сколько раз ты вламывался в мою спальню.

Короткий смешок сорвался с губ и растаял в тишине. Вопреки моим надеждам, парень не улыбнулся, даже не повернулся в мою сторону, а его рука осталась такой же напряженной. И, несмотря на то, что Кэс нарочно прятал взгляд, отрешенно таращась в пол, через это простое прикосновение я продолжала ощущать его боль.

Она втекала в меня по капле. Жгучая, сверлящая, рвущая на части. Похожая на кислоту, она выжигала все хорошее и светлое, нарочно растравляя старые раны. Превращая их в вовсе жуткие, пульсирующие нарывы.

«Нет уж, спрятаться я тебе не позволю. Кому угодно, но не тебе. Ты заставил меня бороться, и теперь я буду делать именно это. Сражаться за то, что считаю правильным!»,

Глубоко вздохнув, я сделала паузу, собираясь с мыслями. И ведь вроде бы находилась в комнате, а ощущение, будто хожу по тонкому льду.

— Кэс, ты все еще самый наглый и самоуверенный из всех людей, кого я знаю. И пусть ты изрядно помотал мне нервы, зато говорил правду. А еще если бы не ты, я никогда не осмелилась бы прислушаться к своим желаниям, так и жила, ставя на первое место желания родителей. Но они — не мы.

Последнюю фразу я нарочно выделила голосом.. Вновь вспоминать о Норфолке-старшем не хотелось, но Кэссиэн наверняка поймет, что именно я имею ввиду.

Показалось, что он сейчас одернет руку, но нет. Так и стоя на месте, опустил голову и прикрыл глаза. Его ладони сжались в кулаки.

— Нет, Санви, наши родители в нас навсегда. Мы их плоть и кровь, и от этого наследия никуда не деться. Я тому прямое доказательство. Не хотел быть как отец, а чуть не сгубил тебя. И остановиться смог только лишь потому, что вспомнил, как на моих глазах гибла мама.

— А как она погибла? — задать вопрос меня подтолкнула именно затаенная боль в глазах Кэса.

Боль, почему-то злость и… вина? Я толком не могла понять, что чувствует блондин, но не сомневалась — он до сих пор не отпустил мать и в его душе по-прежнему кровоточит незаживающая рана.

— Расскажи, — оглянувшись по сторонам, я села на краешек кровати. — Пожалуйста.

— Это будет очень страшная сказка на ночь, — покачал он головой.

Однако я упрямо сидела на месте и ждала. Вздохнув, Кэс все-таки еще отпил вина и сел рядом. Его полный тоски взгляд поднялся на мамин портрет.

— Отец убил ее. Не в прямом смысле, конечно. Но медленно и планомерно изводил ее — своим презрением, жестокостью, изменами. Это при дворе он бесстрастный и хладнокровный судья. А дома… Ну, ты сама слышала.

«И видела».

Я невольно бросила взгляд на его разбитую губу. И вроде бы Гарланд Норфлок уже казался мне самым мерзким и отвратительным человеком из всех живущих на земле, но чем больше я о нем узнавала, тем сильнее ненавидела. Внезапно оказалось, что презрение имеет массу граней и оттенков. Оно скрипело на зубах, оставляло горький привкус во рту и вызывало острое чувство отторжения. Глава магического контроля был подобен луже гнилостной, тошнотворной слизи, которую как не обходи, а запах все равно въестся в кожу.

— Мама делала все, чтобы я этого не видел как можно дольше, хотя отец меня особо и не трогал. Пока считал, что я стану отличным наследником его фамилии и магии. Но вместо ментализма во мне пробудилось магия воздуха. По маминой линии передалась… Тогда он будто с катушек слетел. — Нахмурившись, он протер лоб. Казалось, воспоминания причиняют почти физическую боль. — Отец часто кричал, мама много плакала. А я ничего не мог сделать. Ни остановить его, ни защитить ее. Я мечтал об одном: когда вырасту, увезу маму куда-нибудь, и мы будем тихо жить в каком-нибудь маленьком городке на берегу моря. Но она не смогла… Не дождалась.

Его взгляд вдруг заметался по стенам, а когда остановился, я увидела скупую новостную сводку о несчастном случае, произошедшем с леди Норфолк на берегу реки.

— Накануне мама подарила мне Хена и Ханда. Наверное, предчувствовала, что скоро мне понадобится кто-то — живой и преданный. Я должен был выгуливать их вообще в другой стороне, но почему-то меня понесло туда… Она сбросилась в реку прямо на моих глазах. И я кинулся следом, чтобы вытащить ее. У меня даже получилось. В итоге, по официальной версии, это я сиганул в реку, а мама прыгнула за мной. Для отца это было даже удобно. Я уже тогда начинал действовать ему на нервы, и это был прекрасный повод лишний раз наорать на меня. Защищать-то меня больше было некому. Мама… Сразу после этого происшествия она слегла с лихорадкой и больше не приходила в сознание. Так и умерла, в бреду и слезах.

В какой-то момент я ощутила, что по моему лицу градом катятся слезы. Пожалуй, если бы силой мысли можно было убивать, то прямо сейчас Норфлока-старшего ждала самая мучительная казнь из всех существующих. Причем я даже не испытывала ни угрызений совести, ни раскаяния из-за неподобающих леди мыслей. Тот, у кого нет души, кто является средоточием самых гнусных пороков, просто не заслуживал сострадания.

— Ты, наверное, сидишь и гадаешь, почему все так сложилось? Я тоже не знаю. Ладно я, пускай мне жизнь медом не кажется, мол, родился в богатой семье, с детства имею все блага, какие только можно пожелать. Но мама… я не понимаю… и не принимаю…

На меня Кэссиэн не смотрел, его отрешенный взгляд уперся в стену. И голос. Грустный, надломленный, скорбный.

Парень говорил, а у меня внутри все переворачивались, эмоции накатывали одна за другой. Еще более свирепая злость на Норфлока, острая жалость к его несчастной, измученной жене и огромное сочувствие к сыну. Ставшему ненужному отцу и до сих пор винившему себя в смерти матери.

«Я знал одну леди, которая до самого конца следовала своему долгу. И ни к чему хорошему это ее не привело. Тогда я… я ничего не смог для нее сделать…».

Вот когда я в полной мере осознала, о ком говорил Кэссиэн в пещере. А ведь когда это все случилось, ему было около двенадцати — тринадцати лет. Совсем ребенок…

На мгновение грудь сдавило железным обручем. Показалось, будто это я сама барахтаюсь в ледяной воде, чувствуя, как по капле из меня вытекает жизнь.

«Это несправедливо! Так не должно было случиться!».

— Я не смог простить отца, хотя ему и не нужно мое прощение. А вот наследники — очень нужны. Так даже слишком быстро в семье появилась новая леди Норфолк. Первое время я переживал за нее, боялся, как бы отец с ней не сделал того же, что сотворил с мамой… Но ей не была нужна моя тревога, ведь, представляешь, он полюбил ее! Не веришь? Я бы тоже не поверил. Но знаешь, все дела возвращаются к нам, и отец никогда не получит взаимного чувство, как не получала его мама. Генерис прекрасно справляется с ролью идеальной леди, настолько, что порой умудряется даже влиять на ход суда, хотя отец уверен, что все решения принимает самостоятельно. Глупец!.. Так я и стал немым и никому не нужным свидетелем семейного фарса, наблюдающий за всем с галерки, имя которой Лейнсборо.

Хуже всего оказалось чувствовать свою полную беспомощность. Я хотела помочь Кэсу, больше всего на свете желала облегчить его боль, но не знала, как это сделать.

Увы, ни одни слова не вернут ему мать. Да и как заставить его смириться, как помочь отпустить ситуацию?

Сейчас, когда Кэссиэн отбросил маску, лицо у него стало совершенно неживое. Он как будто сам умер вместе с матерью. Тело достали из воды, а вот сердце остановилось. И теперь с помощью бесконечных гулянок парень пытался заполнить пустоту в груди.

«Только вот это не поможет!».

— Конец… — глухо закончил Кэс.

А я… Я потянулась вперед и решительно обняла его. Как тогда, в пещере, щедро делясь своим теплом и разгоняя его темноту. Пытаясь отогреть за долгие годы одиночества, хоть немного затянуть рану в груди.

«Ты больше не будешь один. Обещаю!».

***

Самые страшные кошмары — это те, которые выбираются из снов в реальность.

Кэссиэн очнулся со слезами на глазах и застрявшим в горле криком. Смутные картины перекрывали реальность, и вместо своей темной комнаты он видел иное: тонущую маму, воющих псов, крики отца, рыдания матери, рыдания Санви, похороны, смерть, истошный крик. Его собственный крик.

Кошмары были его нормой. Трудно видеть хорошие сны, когда носишь в груди столько тьмы. Обычно он заливал их вином, прячась в комнате мамы от целого мира. Только это уже не помогало, и очень давно.

Санви должно было смести его гневом, унести прочь из особняка, расщепить, обратить в пыль… Но она прижималась к нему и обнимала крепко-крепко.

От нее приятно пахло шиповником и лесом. И она была очень теплой. Не обжигающе-горячей, а уютно, как-то по-домашнему что ли. Как мама… Наверное. Или нет. Кэссиэн уже не понимал. Казалось, у него в голове все задвоилось, затроилось. Прошлое, настоящее, оно перемешалось, надломилось, и в этом кривом разбитом зеркале уже ничего нельзя разглядеть. Даже самого себя.

Как же он сейчас жалок, боги. Но с откровенностью пришло и незнакомое чувство успокоения. Сколько лет Кэс держал эти чувства в себе? Пять? Никому, ни одной живой душе он не рассказывал о том, что случилось с мамой. Никто не знал, что на самом деле ее убило. Отец, конечно, наверняка догадывался, но ему было все равно. Новая супруга, которая идеально подходила ему, очень быстро затмила память о прошлой леди Норфолк. Даже родственники не смели говорить о ней. Словно и не было никогда. А Кэссиэн цеплялся, держался за память, точно она все еще жива и однажды они смогут уехать далеко-далеко в домик у моря…

— Я же говорил, что это будет плохая сказка, — приобняв крошку-Вердкурт за плечо, Кэс опустил свою голову на нее, поглубже вдохнул ягодный аромат.

Правда в том, что Санвиталия не была ни его мачехой, ни матерью. Она просто была самой собой. Тем и удивляла. Кэссиэну казалось, он знает все, что она может сделать, предугадает любое слово и решение. Еще никогда он так не заблуждался.

— Но она не закончилась. Ты все еще можешь ее продолжить, — уверенно возразила девушка.

— Ну, ты и оптимистка, — криво усмехнулся он.

Наверное, это была какая-то чисто женская магия, но чем дольше они так сидели, тем спокойнее становилось на душе. Как тогда, в пещере. И бездна, над которой Кэссиэн повис, которая уже лизала его пятки, постепенно закрывалась. Кошмарный сон, в котором его преследовали упреки отца и полный горечи взгляд матери, начинал стираться. Его замещали тихие всхлипы Санви, ее руки, судорожно сжимающие его в объятиях. Сначала ее жалость задевала, только сильнее разжигала злобу, но сейчас почему-то именно она была тем, что исцеляло старые раны.

Распаленный разум еще не осознал все сказанное. Утром Кэс наверняка пожалеет об этой откровенности. Но в эту секунду он был благодарен — за то, что наконец-то нашелся кто-то, с кем он смог разделить эту боль.

— Я свою страшную сказку поведал. Рассказывай теперь ты, чего не спишь-то?

— Ну… Я спала, но мне приснился кошмар. Хотела сходить на кухню за успокаивающим чаем, но запуталась в коридорах. А потом услышала твой голос.

— Значит, и тебе сегодня не давали покоя дурные сны… — как-то рефлекторно Кэссиэн прижал ее сильнее к себе. — Видимо, неспроста говорят, что на ночь нельзя много есть. Особенно сладкого.

Резко навалилась усталость. Да такая сильная, что не подняться на ноги. Но он пересилил себя и, с трудом оторвавшись от девушки, встал и доплелся до туалетного столика.

— У мамы всегда были успокоительные и всякие нюхательные соли. А я… свез сюда всю мебель из ее комнаты и держу тут все так, как было при ее жизни. Как помню.

Нужная склянка чуть не выскользнула из ослабевших пальцев.

— Держи. Тебя проводить до твоей комнаты? Чтоб не заблудилась опять.

— А можно никуда не ходить?

Она так вцепилась в склянку, что тонкое стекло рисковало треснуть в ее руках. И если не от пальцев, то от взгляда, которым ее сверлила.

— Ты будешь спать здесь? — тихо добавила Санви.

Оглянувшись на мамин портрет, Кэс кивнул.

— Да, наверное. Хочешь тоже?

Окончательно залившись краской, она кивнула. Вполне ожидаемо. Ему после кошмаров тоже не хотелось возвращаться в свою комнату и спать в одиночестве.

— Ну, тогда располагайся, — Кэс жестом указал на постель. — Я там на софе буду.

Вдруг край халата натянулся, удерживаемый ее пальцами.

— Останься… пожалуйста. — Глядя на него своими грустными-прегрустными синими глазами, попросила Санви. — С тобой не страшно.

Он криво усмехнулся. И не боится ведь. С него бы сталось распустить руки, позволить себе лишнего… но не сейчас. Вот пару часов назад, когда Кэссиэн опять влез в ее окно и оказался во власти наваждения, околдованный внезапной страстью, он не сдержался бы. Но здесь, не в такой момент, не после всего сказанного и не под молчаливым взглядом матери.

Погруженная во тьму комната оказалась ничуть не лучше его собственной. Из самых темных углов уже выглядывали кошмары, они выжидали, чтобы снова накинуться на них. Их время закончится лишь с рассветом, и до той поры придется сражаться с собственными демонами.

Чтобы не испытывать себя лишний раз, Кэс специально не ложился близко к середине постели, еще и руки убрал за голову. Он уже принялся считать вензеля на лепнине под потолком, когда ощутил, как Санви юркнула ему под бок. Маленькая, укутавшаяся в халат, под которым виднелась его, Кэса, рубашка. Уже этот факт сносил крышу, потому как он не особо надеялся, что она вообще прикоснется к его «дару». Особенно после устроенного представления с раздеванием.

Хотелось обнять девушку, оставить поцелуи, не страстные, но нежные, успокаивающие. Прогнать ее страхи, как она пыталась прогнать его. Однако такие соблазны опасны, а ему совсем не хотелось испортить, исказить чувство доверия, которым они прониклись друг к другу.

— Надеюсь, в этот раз тебе приснятся добрые сны, — пожелал он.

— И тебе.

И как назло, сон не торопился охватить его разум. Перед закрытыми веками мелькали лица, в голове звучали голоса, они мешались с мыслями, пульсировали в висках и никак не желали отдавать его разум покою.

— Кэс… Ты спишь?

Санви позвала тихо-тихо. Он не столько услышал, сколько почувствовал — ее голос, дыхание. Надо было, наверное, отозваться. Но у него уже не осталось сил для новых разговоров, и Кэссиэн молчал, не шевелясь.

— Что бы ни случилось раньше, оно осталось в прошлом. Я тебя прощаю.

Короткое движение, и уголок его губ коснулось тепло ее. Всего на секунду, а его прошибло таким жаром, что он мог и загореться сейчас.

Приоткрыв один глаз, Кэс поймал взгляд Санви. Если бы сейчас был включен свет, она наверняка бы напоминала зрелый-зрелый помидор.

— Какой хороший сон, — пробормотал он, рывком притянул ее к себе одной рукой и, уложив на своем плече, накрыл одеялом по самую макушку.

Если бы понадобилось, Кэссиэн бы поклялся, что слышит, как неистово колотится ее сердце. А еще Санви наверняка слышала его собственное.