Сказки от Тигры. Сборник историй

Ольга Ильина

Никогда не знаешь, где найдёшь, где… (с)– Вы меня очаровали и покорили – до следующей встречи я думала, что вы мне приснились, как волшебник из сказки. Чародей!– Книгочей скорее, мы же про книги говорили. Примерно так и было. Мне было очень тяжело тогда, но я остался только ради вас.

Одеялко

Как же я устала…

Мне даже думать не хочется. Только сидеть на этой лавочке и слушать шум огромного торгового центра.

А лучше бы лечь, как раз жёсткая поверхность и всё равно меня тут никто не знает. И мне уже давно плевать, кто и что подумает.

Хорошо, что вокруг меня всегда небольшой вакуум.

Я не очень люблю, когда пересекают моё жизненное пространство. Испытания жизни, так сказать.

Легла, как же мне хорошо!

Под монотонный шум и спина отдохнёт.

Половина дня в кресле за работой, ещё половина дня на ногах, а ещё… лучше не думать, очень не хочется вспоминать, кто я такая и куда мне потом придётся возвращаться. Сейчас я отдыхаю, мы так договорились с сыном.

Я ухожу раз в день из дома на пару часов.

Это моё психологическое время, чтобы не стала слишком замкнутой от домашнего быта.

Такой вот интересный релакс, в торговом центре, у всех на виду.

Если бы было лето, ну, или хотя бы просто тепло, я бы пошла в парк гулять. Но сегодня дождь со снегом и всё равно темно, не до парков совсем.

Кто-то присел рядом.

Неожиданно приятно, как кот, который потом будет топтать тебя лапами по нежным местам, мурлыкать на ухо и…

— Я тихо посижу, а можно я лягу рядом — с вами так спокойно.

Хм, лавочки общие, широкие, пусть ложится, мне-то что?

Ещё пододвинулась к спинке сиденья и замерла от… а ни от чего, такое же спокойствие и уют, как до этого, никакого дискомфорта.

Ещё пол часа и домой.

Как же уютно, так хочется открыть глаза и посмотреть, вот чувствую, что молод, совсем юн обладатель тёплого бока и костлявого плеча, но не мешает ни разу, мило!

Чуть не заснула! Хорошо, что я ставлю будильник.

— Ой, я уснул, спасибо!

Я не буду с ним разговаривать, вот совсем не буду, а посмотреть себе разрешу. Не стоит, но сегодня почему-то очень хочется.

Действительно юный, даже слишком, симпатичный, слегка заросший нестриженой чёлкой по юношески стройный и…

Уф!

Еле отвела глаза.

— Вы часто здесь бываете? Уже уходите? Можно вас проводить? Я слишком навязчив, да. Мне, правда, было очень хорошо рядом с вами, спасибо!

Я улыбнулась.

— И вам спасибо, мне тоже было… уютно.

— Можно я вас провожу? Ну, вдруг нам по пути, хотя бы часть пути, пожалуйста! Уже поздно, я буду волноваться.

— Не стоит. И кажется вас ждут. — я кивнула на компанию молодых людей, шептавшихся в стороне.

Он смешно поморщился.

— Не хочу идти с ними сегодня. Такое состояние после нахождения рядом с вами, как будто я домой вернулся. Простите.

— Я очень быстро хожу.

— А я постараюсь успеть! — улыбка у него такая же милая, только отросшая чёлка всё время падает на глаза.

Шли быстро, обходя лужи и не разговаривали.

Почему рядом с ним так спокойно?

Я себе такого «общения» никогда не позволяла — может зря?

Да нет, просто и не было такого раньше, и мои вылазки в люди я совершаю совсем недавно.

— Нам действительно по пути! — перепрыгивая через лужи, сказал парнишка.

Я опять улыбнулась, время поджимало, но терпимо.

— А может, вы дадите мне свой номер телефона? На всякий случай?

На ходу выудила визитку и протянула ему — надо по работе контакты набирать, надо. Я же их везде оставляю, так почему бы и нет, и этот номер будет у него, мало ли.

Перекрёсток. Светофор.

— Мне тут налево…

— А мне направо, пока? — я протянула ему руку для рукопожатия.

— Вы правда ответите, если я позвоню? — нежно перебирая мои пальцы спросил он с щенячьей преданностью заглядывая мне в лицо.

— Отвечу.

Я освободила свои пальцы из его рук и позорно сбежала на разрешённый сигнал светофора.

Не оглядываясь, пробежала до самого дома, только у двери подъезда обернулась и никого не увидела.

Я успела, и ненужных вопросов дома не последовало.

Следующий раз нас столкнул так же случайно — я захотела кофе. А кофе в этом торговом центре мне по карману только в маке. Там в очереди мы и увиделись.

— Привет! — он так обрадовался, что мне стало неудобно перед окружающими.

— Привет.

Я уже ждала заказ, а его компания только подошла и выбирала, что заказать.

— Я так рад! Прости, что не позвонил, не хотел отвлекать от работы. У тебя так серьёзно на визитке всё расписано, даже время для звонков удобное.

— Не совпадаем?

— Что? — он отвлекался на ребят, которые подшучивали над ним и обсуждали свой большой и общий заказ еды.

Мне дали кофе и я быстро ушла за столик в стороне.

— Столько народу, еле тебя нашёл!

И опять никакого дискомфорта от него, как будто так и надо, чтобы он меня находил.

— Ты не будешь есть? — я удивлённо смотрела на молочный коктейль у него в руках.

— Нет, я же с компанией был, а есть я не хочу, просто смущать ребят неохота тем, что я на них пялюсь, а они жуют.

Эмпат?

Поэтому мне с ним так легко?

Он чувствует и не делает больно?

Или просто так совпало, что мы на одной волне.

Сколько же ему лет?

Неважно, дальше таких вот встреч всё равно ничего не будет.

Фриланс хорош тем, что домой никого приглашать не надо!

— А хочешь, я пошалю? Тебе можно пить кофе?

— Можно.

Я заглянула под крышечку его коктейля — шоколадный, м-м-м-м!

И начала смешивать со своим кофе — чуть-чуть туда — чуть-чуть сюда.

Перемешала соломинками и протянула ему его стакан.

— Попробуй, потом расскажешь про вкус.

Выпил, помолчал, улыбнулся и закрыл глаза.

Я пила получившийся напиток медленно, смакуя знакомый и любимый вкус — иногда я беру и смешиваю для… а, не важно сейчас для кого.

— Это не просто вкусно, это надо запатентовать и именно в таком шоколадном варианте! Хочу ещё!

— Ты слишком быстро выпил — сейчас подействует и больше ничего долго не захочешь есть или пить. Это всё уже есть и названо: кофе гляссе — это кофе с мороженым, а кофе с шоколадом — моккочино кажется.

— А я мысленно называю тебя одеялком — ты уютная и мне с тобой легко и просто! Прости, если обидел.

Одеялко? Я? Интересно.

— Интересно. — не удержала я мысль внутри себя.

— Не обиделась? Клёво!

Я допила свой кофе и встала.

— Нет-нет-нет! Ты не можешь так рано уйти! Пожалуйста! У меня билеты в кино и…

— Я не могу. Найди девушку и своди её в кино, пожалуйста! Мне правда надо идти. — прервала я его.

— Но я не успею тебя проводить.

— Я справлюсь, не беспокойся.

И я справилась.

А всю ночь с его телефона приходили фотографии его компании, и той девушки, которую он позвал вместо меня в кино. Славно, этакая не мучительная пытка.

— Ода моя!!! — весёлый голос взорвал внутреннее спокойствие, которое я выращивала для похода в магазин.

— Почему Ода? Было же одеялко? — удивилась я.

Что же внутри всё так радуется-то? Бессмысленно и беспощадно сжигая последние стены, отделяющие меня от мира и людей — за ними боль и непонимание, внутри спокойствие и дзен!

— Я так сократил, не хочу называть тебя по имени — это будет слишком официально. — произнеся всё это, он подошёл, близко-близко, смотрит в глаза и улыбается счастливой мальчишеской улыбкой.

— Ты знаешь, что ты сейчас сделал? — строго спросила я.

— Что? — испуганно и встревоженно спросил он.

— Ты сломал все мои защиты! Как же ты узнал, где я живу?

— Ещё в первый раз пошёл за тобой. Куртка светлая, хорошо видно было. А в дом не пошёл, кодовый замок, и всё такое, да и не хотел так сразу тебя пугать. Простишь?

Что же это такое твориться, я даже сердиться на него не могу!

Обошла его по дуге, чтобы не задеть, и пошла в магазин, как и собиралась.

— Ты идёшь или нет? — уточнила я и всё-таки обернулась.

Подбежал, тихонько взял за руку, а потом внезапно отпустил — как будто стены качнулись.

— Иду, прости. — пошёл рядом, чуть сзади.

Между полок с продуктами и состоялось первое наше объяснение.

— Возьми вот это. — он протянул двухлитровый пакет сока и минералку.

— Я беру только то, что могу донести. — я отодвинула корзину, не дав положить туда пакет.

Тогда он привёз тележку от входа и наполнял её продуктами у меня на глазах.

— Понесёшь к себе домой, мне это не надо. — съязвила я.

— Ты как ёжик, вся в колючках отказов, почему?

— Я не могу тебя пригласить к себе домой.

— Беспорядок, нет ремонта, что? Мне всё равно, я к тебе иду, а не хоромы разглядывать.

— Глупый. Не в этом дело.

Пробила на кассе свои покупки и вышла.

Дверь подъезда закрылась как раз перед ним.

Не надо, не стоит. Просто нельзя!

Стены защиты росли так же быстро, как и рушились — привычка на грани рефлекса.

Лифт.

Пока едет, у меня есть время успокоиться.

Лестница.

Да, у нас лифт не ходит до нашего этажа, мы пешком.

— Что ты тут делаешь? — запыхавшись от подъёма по лестнице и сумок, я уставилась на настойчивого парня, охраняющего пакеты на нашей площадке.

— Тебя жду. Я бегаю по лестнице быстрее лифта! У вас очень милые соседи, мне только номер квартиры не сказали.

— И номер страховки с банковским паролем от карты — проворчала я.

— Не сердись, сама подумай, может лучше прямо сейчас, а не потом.

Действительно, пусть лучше сбежит испуганно прямо сейчас, а не потом, когда я к нему привыкну и не знаю, что буду делать без него.

Открыла дверь квартиры и впустила его внутрь.

— Проходи, можешь не разуваться. Пакеты прямо по коридору на кухню, и, спасибо.

— Мам, ты пришла? Мам, тут письмо от заказчика, я не могу ввести номер счёта, опять! Ты поможешь? — сын подъехал к дверному проёму и тут же развернулся обратно, ему даже не интересно кто зашёл, гений мой домашний — работа важнее.

— Я сейчас подойду, дай разденусь! — скинула сапоги, куртку, повесила всё в шкаф и уткнулась в парня, уютного парня.

— Сумки я разберу, и помогу, если что-то нужно, не пугайся меня так!

Нет-нет, не сейчас! Сейчас нельзя, только не слёзы!

Обняла его быстро и, отодвинув в сторону, ушла в комнату к сыну.

— Мам, ты чего с красными глазами, ветер на улице холодный? Вот, тут посмотри, такой запрос, я никак не могу вбить цифры, переволновался что ли? — пробормотав это, сын отъехал от стола и пододвинул мне складной стул.

Нормальный такой заказ — я бы от такой суммы тоже переволновалась.

— Ты точно персонажа прокачанного продаёшь, а не почки и печень? — подмигнула я сыну, вбивая цифры в поля запроса.

— Мам, ну, ты же знаешь, я его для себя держал, а тут такие деньги, я не могу отказаться, нам квартира другая нужна! Ниже этаж и двушка — ты же понимаешь?

Понимаю.

Ввожу цифры, а за спиной слышу двойное сопение.

Электронные переводы жесть полная.

Деньги поступили сразу.

Так не бывает!

— Мам, пусти, я пароли сдам! — решительно отодвигает меня от клавиатуры и сам уже вводит дрожащими руками все скопированные данные на персонажа игры.

— Ты всем пишешь, чтобы сразу сменили пароль?

— Обижаешь, мам, я же продавец, а не мошенник!

— А проверяешь потом?

— Угу. Мам, помоги, я засиделся и мне уже надо… — ручки тонкие, ноги ещё тоньше — костляво упёрся мне в бок и повис всем телом, только сейчас обнаружив, что в доме посторонний.

— А это кто?

— Чувак, ты крут! Ты знаешь? Меня Пашкой зовут, а тебя?

— Руслик, м, Руслан. А ты зачем пришёл, по работе или в гости?

— Хотел в гости, ты иди, идите, я не буду мешать, я на кухне подожду. Твою маму.

Мы проковыляли в санузел, сын там уже дальше сам прекрасно справлялся и даже доходил туда обычно сам, но если засиделся, то могла случиться авария от перенапряжения сил. Поэтому я, по старинке, помогала. Сегодняшний счёт и сумма очень много значили — мы действительно изо всех сил копили на квартиру. И даже совсем рядом вот уже месяц была выставлена на продажу двухкомнатная на первом этаже и очень было бы неплохо её именно купить, с продажей нашей одновременно.

Тогда Руслик мог бы гулять! Просто выходить на улицу и гулять, пока я хожу в магазин, например!

И реабилитация тоже. Ведь в центр, который вроде бы и рядом, но добраться с девятого этажа без лифта никак не получалось, ну никак. Особенно зимой, когда много одежды, а в центре освобождались места.

Всё это я и озвучила Пашке.

Добавила только, что это не генетика, а родовая травма.

— А отец его где?

— Работает. Пишет диссертацию. Преподаёт. Иногда приносит крохотные суммы и пытается общаться с сыном — они говорят на одном языке математики и программирования, только сын его не слышит, уходит глубоко внутрь себя и не реагирует никак. Так, в одностороннем порядке и общаются — отец ему статьи из научных журналов читает, на разных языках, причём сначала на языке страны, где журнал выходит, и только потом перевод. Он сам переводит.

— А ты?

— Тебе сколько лет, Паша?

— Восемнадцать. А что?

Опять этот настороженный взгляд, как будто я его прогоняю.

— Моему сыну шестнадцать. Ты всего на два годе его старше.

— Я в весенний призыв ухожу служить в армию. Сейчас служат всего год. А потом продолжу учиться, и буду работать, по прежнему, это если коротко обо мне, чтобы ты не волновалась. Так я про тебя хотел узнать.

— А я живу. Сыном и чуть-чуть для себя, вот так, по вечерам, когда ухожу из дома. Сейчас уже можно, Руслан большой и всё может сам, только медленно и некрасиво.

Я убирала гору продуктов, что-то оставляя и пробуя на вкус. Давно забытый и недоступный вкус.

Поставила варить бульон, нарезала бутерброды, заварила чай и всё это время рассказывала, как мы живём.

Удивительно весело пили чай с красивыми бутербродами с сёмгой, петрушкой и укропом — это уже Паша украсил, я бы просто порезала и убрала в контейнер, чтобы посыпать блюда.

— Мам, эта девушка просит иногда проверять персонажа, она не хочет менять пароль, что мне делать? — сын жевал самостоятельно, а вот тяжёлую чашку поднять не мог, пил из маленькой с крышкой и соломинкой, забавно отлавливая её языком.

— Ты так раньше никогда не делал?

Помотал головой, глотая куски еды.

— Не торопись, никто же не отнимает.

— Мам, вкусно так, я прямо прусь! Она скинет мне сумму на первый месяц и потом обещала доплачивать за подкачку — ей для чего-то нужно, я не очень понял. Вообще у неё свой персонаж крутой, очень крутой, только она его делала дольше, чем я. Раза в три.

— А у тебя такого крутого больше нет?

— Мой будет крут так же, через неделю, я им просто мало занимался. И ещё пяток идут среднечков, их через год так же продать можно!

— Вот и присматривай за ним, всё равно же будешь скучать по достойным уровням игры, ведь ты же помогал прописывать высшие уровни.

— Мам, ты умница, всегда поможешь, я тебя люблю! Сейчас я ей напишу. Хм, девчонка, а туда же. — сунул за щёку остатки бутерброда и поковылял по коридору в комнату.

— Ты так на него смотришь — любишь, видно! Прости, что я так вот вломился.

— Удивляюсь, что не убежал.

— И не убегу. Я помогу вам с переездом, а друзьям подкину ваши контакты — крутые советы в играх, иногда очень нужны!

Всего несколько лет назад мы и мечтать не могли о такой жизни.

Компьютер пылился на столе, я его использовала только ради выхода в мир и расслабления в пасьянс.

Сын кричал, как резанный, от каждого массажиста и ничего, казалось уже, не в силах помочь.

— Вам бы в сам центр, но там жить нельзя, только приезжать. Не переживайте, они все кричат — это реально больно разминать неработающие мышцы, приводить их в тонус и заставлять двигаться. — массажист был суров, а залитая слезами мордаха сына, распятая на столе в расслабленном экстазе меня пугала больше, чем слова.

— Мы попробуем.

И мы пробовали, пробираясь по сугробам, десть дней выходя из дома и…

И оставались без денег, совсем!

Потому что в центре я не могла наладить связь с заказчиками и опаздывала с текстами, записями и прочим. Никому нет дела, как делается работа, она должна была быть сделана, чтобы получить оплату.

Ну, а я не могла бросить сына.

Особенно после того, как подвела его сразу, при рождении, придавила, испугавшись боли или ещё чего-то, не помню…

После курсов массажа, сын стал ходить, повисая на мне или на чём-то подручном — из дома ушли все хрупкие табуретки. Сломались.

А потом стал играть в игры — никакая болезнь не мешала ему в виртуальном мире.

Я только умилялась, глядя как раскоординированные пальцы взлетают над клавиатурой и осмысленно делают волшебство!

Однажды его так застал отец.

После этого в доме появился проводной интернет и совершенный компьютер, самый лучший на тот момент.

Каждый год, вместо подачек, мы стали получать апгрейд техники в доме и всё стало удивительно легче.

А потом в интернете дали ссылку на сообщество, где продают персонажей, и сын продал самого слабого своего гоблина. Потом из другой игры, и так далее.

Мои корректуры шли уже в дополнение, как конфетки, а весь заработок лёг не хрупкие плечи инвалида детства — на моего сына.

И вот долгожданная сумма накоплена — новая квартира будет! Я не помнила себя от счастья.

— Позвони риелтору, прямо сейчас. — Паша протянул мне мой же сотовый.

— И позвоню!

Всё получилось так быстро, как и во сне не может присниться!

Квартира оказалась тёплая и светлая. Удобный пандус для спуска коляски, реабилитационный центр ещё ближе и досягаемее, а будущее вдруг окрасилось непонятными оттенками лета и прогулок!

— Ода, ты же меня подождёшь? Я только на год и обратно, я буду очень осторожен, а у тебя есть сын, ты поняла?

Интересно, когда я успела привыкнуть быть соплёй и реветь по каждому поводу, даже если повода нет.

— Ты очень смешной с короткой стрижкой. — я разрешала себе вольности всё чаще, особенно, когда мои слёзы вытирали салфеткой и не отворачивали лицо от моего зарёванного вида.

— Ты меня даже не слышишь. — обнял меня, прижался и отпустил.

— К тебе можно будет приехать?

— Не нужно.

— Как же ты будешь без своего одеялка?

— Ода, прекрати! Я за вас волнуюсь, а ты!

— Нечего за нас волноваться, я присмотрю за мамой. — Руслан возвышался надо мной на целую голову, если стоял выпрямившись.

Даже вспоминать забавно, как нас перевозили из дома в дом!

Эта толпа молодёжи, они просто брали вещи, перекладывали их в коробки из шкафов, потом выносили шкаф, а в новой квартире всё клали, как было, и бежали за новой порцией вещей.

Помогли с перестановкой, у нас оказалось мало мебели для двух комнат, так сразу по сайту даром нашли недостающее и удобное, где-то съездили и забрали, где-то даже сбегали — за книжными полками и ванным шкафчиком, например.

Сын, первый раз за зиму, вышедший на улицу, ликовал и тянулся помогать, но его сразу вместе с креслом запихнули в сугроб, а после переезда вытаскивали той же весёлой и шумной оравой. Он не успел замёрзнуть!

Что интересно, та девушка, фото с которой мне присылал Паша, не отходила от моего сына надолго и подбегала к нему чаще других. Она стала приходить потом, просто так, посидеть рядом, когда он работал, и заглядывала на кухню за едой, если они вдруг проголодались. Юлька. Руслан никак больше не разрешал её называть, ни Юлия, ни Юля — Юлька, и улыбается счастливо!

Переезд и курс реабилитации сильно изменили сына.

Паша это увидит очень скоро.

Помог и турник, который принёс кто-то из ребят во время переезда.

— Чувак, будешь подтягиваться каждый день, станешь сильнее! Хотя ты и сейчас крут, чувак, ты круче всех, кого я знаю! — с этими словами прикрепил турник в комнате сына.

Помогло и то, что ребята постоянно звонили и советовались по разным поводам, каждый день кто-то приходил в гости. А потом вообще оформили Руслану обучение в институте удалённо со сдачей тестов в электронном виде — я не знаю, как они договорились, я через обычные каналы для инвалидов не смогла пробиться.

Паша писал длинные смс, и никак не хотел разговаривать со мной по сотовой связи. Звонил только тогда, когда им разрешали воспользоваться внутренними телефонами, раз в месяц.

Юлька позвала к себе на день рождения нас с Русланом. Прислала даже специальное такси, для коляски и инвалидов. Долгие расстояния сыну были ещё и не под силу.

Так же вся разношёрстная студенческая компания, шумная и весёлая.

Дом у Юлькиных родителей оказался огромным. А весной ещё и очень красивым — весь в цветущих деревьях.

Руслан много и долго что-то мне рассказывал, планы и прочее, а я понимала, что мы здесь случайно и немного лишние.

— Сын, прости, я хочу уйти.

— Мам, конечно, ты иди, меня ребята привезут потом.

— Нет, с тобой, вместе, домой. Мы зря сюда приехали, очень зря.

— Мам, почему ты, не дослушав и не узнав всего, делаешь выводы?

— Я слушаю, и я не понимаю.

— Юлька познакомит нас со своим отцом, чтобы он убедился, что я не монстр и ничего плохого его дочери не сделаю. Ты просто не уходи прямо сейчас, а потом можешь нас оставить, на такси ведь у тебя хватит денег? Эй, мам, ты деньги вообще взяла?

К нам подошла Юлька и серьёзный мужчина.

— Я знаю этого мужчину. Мы с его женой на сохранении лежали, перед родами. — шепнула я сыну.

Он всегда приносил ей букет цветов и кучу вкусностей, особенно удивляли персики не в сезон.

А ещё, он всегда долго стоял под окнами, и они любовались друг другом, молча.

— Персик, вы её звали Персик мой, я читала у вас по губам. Здравствуйте, меня зовут Мария, а это мой сын, Руслан. Оказывается, мы почти знакомы. Мы с вашей женой лежали на сохранении семнадцать лет назад.

Нахмурился, но потом улыбнулся.

— Очень приятно, меня зовут Николай. Давайте пообщаемся отдельно от молодёжи? Я только поприветствую вашего сына.

Руслан встал, сделал несколько шагов навстречу и пожал руку Николая.

Обмен любезностями, а потом удивительно заботливое усаживание моего сына в коляску.

— И не зачем сегодня геройствовать, ребята все свои, тебя прекрасно знают! Идите в гостиную, там всё готово, даже музыка или, как это у вас теперь называется, диджейский пульт с караоке?

Юлька и Руслан уехали, а Николай пригласил меня в боковую комнату.

— У меня здесь кабинет, можно просто спокойно поговорить, если не возражаете.

Я уже не возражала, у меня появилось слишком много вопросов, что бы вот так просто уйти.

— Мой Персик умерла в родах, оставив мне проблемную и непоседливую дочку. Мы с сыном долго её восстанавливали, еле спасли. Всё, что вы видите сейчас, несколько лет назад мало чем отличалось от вашего сына. Та же коляска и тот же массаж со слезами. Курсы реабилитации и опять слёзы. Я не хотел такой жизни, но сын меня всегда поддерживал, даже совсем маленький, он говорил, что Юлия немного сломана и мы её починим.

Я кивала, говорить я не могла.

Я часто вспоминала эту пару, эту сцену перед окном, как они смотрят друг на друга и сразу понятно, что они вместе.

Ни у кого, кто это видел, не возникало зависти.

Таким чувствам завидовать грешно, можно только радоваться, что они есть и ты об этом знаешь.

— Что именно с ней случилось? — совершенно вылетело из головы имя, то ли Лена, то ли Света.

— Тромб, она не мучилась ни минуты, прямо в род зале на столе отрвался тромб и родовой процесс остановился вместе со смертью матери. Похожая травма у вашего сына. Он здоров физически, о чём и говорит его восстановление на фоне общения и активного образа жизни. Руслан через год уже сможет обходиться без коляски и вообще о ней вскоре забудет.

— Сколько это будет стоить? — я привыкла, что уж.

— А я у вас денег не прошу, мне только разрешение ваше нужно. Ему учиться надо, нормально жить. Юлия в нём души не чает. Я так испугался, когда она со счёта сняла кучу денег, а потом ещё, каждый месяц. Знаете, нас ведь часто преследуют мошенники — *деточка, хочешь, я расскажу тебе о маме*. Юлия уже научилась защищаться, но тут я растерялся, не смертельные суммы, но большие. Я боялся шантажа и за её психическое состояние, от волнения у неё бывают ухудшения.

Господи, как всё знакомо, как всё ужасно! Я должна этому человеку всё вернуть, но как?

— Мы заплатим, потом, когда сын выучится, мы всё вернём. — глаза я поднять боялась.

— Вы меня не поняли. Я не просто так сказал о деньгах, но не для того, чтобы сделать вам больно. Я боюсь за дочь, а она сейчас пропадает с вашим сыном. Если ей так нужно, я готов сделать так, чтобы они пропадали вместе, но там, где им обоим помогут, если что. Я оплачу всё, даже свадьбу, если детям так это нужно! Только пусть будут благоразумны, я не могу её потерять!

— Вы забираете у меня сына?

Глупости сегодня просто решили обосноваться в моей несчастной голове!

— И это не так. Давайте я вам сейчас оставлю все документы на курс реабилитации, вы почитаете, посмотрите нашу копию документов для Юлии, а потом я вернусь, и мы всё спокойно обсудим? Мне очень нужно срочно уехать, а вы, заодно, присмотрите за ребятами. Ну, чтобы дом не спалили, а если спалят, то все из него ушли? — подмигнул мне Николай, и я вдруг расслабилась, уже не ожидая подвоха.

— Есть, спалить дом и вывести из него всех, шеф! — и сунула нос в кипу бумаг на столе.

— Не отказывайтесь поесть, Юлия вас покормит, если вспомнит, конечно.

Время прошло незаметно, ребята играли в настольные игры, потом танцевали, мне натащили кучу закусок и оставили в покое, только я так и не поняла разницу между курсами, они были слишком похожи. Во всём. Цен не было.

Шумно стало, когда я всё дочитала, и я вышла в коридор полюбопытствовать.

Пашка, в солдатской форме, с сумкой и такой смешной с отросшей стрижкой.

Он топтался в коридоре в объятьях ребят и девчонок.

Восторги ребят от встречи зашкаливали.

Я ушла обратно в кабинет.

Нет больше одеялка.

Её купили.

За здоровье сына.

Переживу.

Одиночество.

Подписала весь пакет документов со своей стороны.

Выпила стакан воды.

Покопалась в сумке в поисках платка или салфетки.

Сжала салфетку в кулачок и замерла.

— Вы успели прочитать? А теперь я вам расскажу, как всё происходит. Если раньше вы на процедуры водили сына каждый день, тут…

— Простите. Павел ваш сын? — прервала я его.

— Паша? Да, вы и его знаете? — Николай удивлён и сильно.

— Я всё подписала. Я вам доверяю. А сейчас, пожалуйста, проводите меня до такси, я уже вызвала машину. И не верьте, пожалуйста, тому, что можете увидеть. Это не будет полной правдой.

Шум в коридоре утих и мы спокойно вышли из дома.

Только далеко не ушли.

— Ода, я так рад тебя видеть! — радостный, весёлый, басовитый, но такой знакомый голос, до боли знакомый.

— Паша. — я не успела обернуться.

Он подхватил меня на руки и закружил!

— Ода, ты же волшебница, Руслан совсем здоров! Как же я по тебе соскучился! — он поставил меня на землю и продолжал обнимать.

— Паша, её зовут Мария.

— Пап, мне плевать, как её зовут по паспорту, я буду её называть так, как хочу, если только она сама не против. Ты же не против, Ода?

Меня замутило.

Эмоции, чувства, обязанности, ответственность…

— Паша, я не против.

— Ода? Я так обрадовался, что даже не спросил, как вы с Русланом тут оказались? Ну да, у Юльки днюха, и вроде как она обещала вас пригласить, я же и ехал к ней на день рождения, чтобы поздравить, а ещё хотел к тебе заехать, но не успевал — поезда так иногда медленно едут. Ода! Что ты тут делаешь?

— Руслан будет проходить курс реабилитации вместе с Юлией, я всё подписала. Спасибо тебе, Паша. — я уткнулась ему у грудь и вдыхала тихий спокойный мужской запах.

— Подожди, а ты? Руслик значит с Юлькой, а ты куда? Не отпущу. Я хочу в душ, а потом я весь твой, не уходи! — взял в ладошки мою голову и сжал её пальцами, крепкими пальцами.

Он мне так голову раздавит.

— Паша, отпусти её! — Николай уже нервничал.

— Папа, вы с Юлькой должны помочь! Я не могу её потерять, я не проживу без неё, слышишь? У тебя была мама, потом я и Юлька, у Юльки были мы, а у меня никого не было, никогда! Я никогда не мог придти и просто посидеть тихо рядом!

— Павел!

Паша усаживал меня в такси и только ворчал, что деньги и сумку оставил дома.

Юлька на крыльце сползла на колени к Руслану — сломалась, как сказал Паша.

Николай не переставая звонил на сотовый, так, что его сын просто вынул сим карту и сломал её.

После этого всю дорогу мы ехали молча.

Уже дома я не выдержала.

— Я буду хорошей, если так надо. Наверное, я даже смогу полюбить тебя, но как сына. Только не проси меня быть прежней. Ты же понял, ради сына я могу пойти на всё.

— Мне не надо ради Руслана. Мне надо ради тебя. И чуточку ради меня, совсем чуточку, как тогда, когда ты меня не знала, но разрешила посидеть и даже лечь рядом. Это была шутка, которая стала большим, может даже самым важным в моей жизни открытием, что человек может быть добрым просто так, не ожидая ничего взамен! Просто посидеть рядом. Просто обнять, просто проявить участие! Не отталкивай меня теперь, пожалуйста!

— Я же говорю, я буду хорошей. Тебе мама нужна, не я. Или наоброт… я так запуталась. И меня мутит, прости.

Ушла в ванну, потом разрешила туда сходить ему. Все вещи Руслана оказались малы Паше, особенно после армии.

— Я тут похожу в полотенце, как великий патриций, а мои вещи пока постираются в машине?

Я даже улыбнулась, а потом шире, а потом ещё шире и засмеялась.

— Что я смешного сказал?

— Пашка, зачем ты так втихоря всё провернул? Ты думал, что я Юльку на фотках с телефона не узнаю?

— Ох, я дурак! Я же тебе именно с Юлькой тогда фотки присылал, так хотел сходить с тобой в кино, что обиделся, как салага! — *патриций* скис и поник.

— Тебя надо покормить, раз уже отмыла.

— А потом спать положить! — зевнул он очень смачно.

Спать лёг в комнате Руслана.

А Руслан там устроился в его комнате, и вещи Пашкины ему как раз в пору пришлись.

Утром Паша убежал по делам в отглаженной форме, заняв чуток денег, с условием возврата.

Вернулся вечером, рассказал, как восстанавливался в институте, потом ходил по магазинам с отцом и объяснял ему всю ситуацию.

Не я одна была не в курсе.

— Паш, я же старая. Зачем я тебе нужна? Мамочкой? Ты держишь дистанцию и пока всё в порядке, а я?

— Ты не старая. Дистанцию держишь ты, и ты решишь, когда, как и что. Я просто жду. Мне нужна ты, а не какая-то эфемерная девушка. Можешь не верить в любовь с первого взгляда, но я верю в любовь тактильного прикосновения, и я влюблён в тебя, твоё тело, в тебя саму, всю, понимаешь? С той первой секунды, когда лежал рядом и вдруг уснул, расслабился незаметно для себя — я тебя никому не отдам. Я — эгоист!

— Ты хулиган, Пашка! А ещё шалун и конспиратор малолетний!

— Простила-простила! Ура! А мы поедем завтра Юльку и Руслика устраивать в центре реабилитации?

— А что скажет на это твой отец?

— Мне всё равно, что он скажет, мы же терпели с Юлькой всё это время его женщин? Вот пусть ничего и не говорит! Я тебя люблю, Юлька любит и тебя, и Руслана, а если они станут здоровы, я сам им такую свадьбу закачу, что отец от зависти лопнет! Нет, пусть не лопается, просто пусть радуется, что мы выросли и стали сильными!

— И здоровыми. Паш, не уходи ночью в комнату Руслана.

— Ода!

— Это ещё ничего не значит!

— А я буду ждать! Я буду рядом.

А я смотрела, мне не нужны слова, совсем не нужны, и ему тоже.

Просто быть рядом.

8 марта 2014 года