Индия

Ольга Дия

Решившись на мечту многих – попрощаться с работой в офисе и уехать в путешествие без обратного билета, Ольга отправляется в Индию, чтобы стать учителем йоги.А там – будь что будет: остаться жить в ашраме или исколесить весь мир. Но уже в аэропорту Дели все идет как угодно, только не по плану…

Глава 4. Удачное недоразумение

Отель Swiss Cottages оказался очень милым местечком с видом на священную реку Гангу и предгорья Гималаев. Свежий ветерок, чистые номера с горячей водой, которые обходились в 2 раза дешевле стоимости одной ночи в сомнительном отеле Харидвара. Приняв душ, мы дружно направились на обед, где я открыла для себя Israeli salad — простой и удивительно вкусный овощной салат с огурчиками, помидорами, морковью, болгарским перцем и беспроигрышной заправкой из лимонного сока с оливковым маслом. Как вы могли догадаться, все мои соседи были израильтянами. Многие приехали в Ришикеш отдохнуть после армии, подышать свежим гималайским воздухом, а также позаниматься йогой или покурить чилом⁷. Как ни странно, многие успешно сочетали эти два, казалось бы, несовместимых занятия.

Уду взял себе самое популярное индийское блюдо — тхали, и тут я поняла, что салатиком мой обед никак не обойдется. Я заказала то же самое и, несмотря на размеры, заставила тарелку сверкать от чистоты! Четыре нежнейшие лепешки чапати, аппетитный дал, тушеные овощи, именуемые сабджи, ароматный рис басмати, небольшой овощной салатик и даже раита (свежие огурцы, помидоры, красный лук и перец в йогурте) — это было великолепно! И несмотря на то, что целых два месяца до поездки в Индию я пыталась по возможности есть только сырые овощи, сушеные орехи и свежие фрукты, то тхали многое поменяло. Это не вегетарианский сэндвич на заправке и не острая лепешка в аэропорту.

Но вернемся к теме: я в Ришикеше!

Если честно, я готова была выскочить из рикши и поцеловать землю, как только вдали появились очертания первых монастырей. Город превзошел все мои ожидания! Гималаи казались совсем рядом — на расстоянии вытянутой руки. Мутная, но искрящаяся на солнце Ганга, как большая сильная змея, стремительно спешила нам навстречу. Невероятной длины навесной мост Рам Джула нес на себе тысячи людей, сотни мопедов, десятки коров и обезьян одновременно. С пяти утра и до десяти вечера мост не пустовал ни минуты, что удивительно, ведь всего километр отделяет Рам Джула от его близнеца, моста Лакшман Джула, где тоже кипела жизнь, но намного менее активно⁸. Вообще та часть Ришикеша оказалась более спокойной, недаром именно там когда-то выросло аж до двух этажей медитативное кафе Little Buddha и, располагающее к чилому, а соответственно, расслаблению, Namaste cafe. Там всегда можно было увидеть самых несовместимых людей сидящих за одним столом: множество израильтян, немцев, американцев, русских, поляков, португальцев — все разных темпераментов и каждый со своей особой историей, обсуждающих в рамках одной беседы учение Ауробиндо⁹ и способы курения марихуаны.

Район Рам Джула казался светлее, радостнее, живее. Тут находились основные монастыри: Parmarth Niketan и Ved Niketan, школа йоги Patanjali, множество книжных и продуктовых лавок, аппетитные кафе. Можно было в любое время дня отведать фруктовый салат у веселого симпотяги Аппи, известного всем как Кришна, или у доброго чистюли Эйджея. Именно там я заметила удивительную особенность: люди, которые имеют дело с фруктами, всегда позитивны. В дальнейших своих путешествиях я осознано обращала на это внимание. Если попадалось кафе, где не жарят-парят, а с любовью нарезают манго, бананы, папайю, благодаря каждый плод и землю, его дарующую, в таком заведении всегда не хватало мест, и люди ждали — не уходили!

Однако все эти прелести жизни в Ришикеше откроются мне несколько позже, а пока, мило поболтав с соседями и хорошенько подкрепившись, я отправилась к мосту Рам Джула, чтобы разведать, где же находится мой ашрам. Дорога петляла, обнажая все более и более впечатляющие картины. Начали виднеться монастыри. Я перешла мост, миновав стаю мохнатых обезьян, и оказывалась у лотков с чаем и печеньем. Около импровизированного кафе в один квадратный метр, толпились иностранцы, и я решила спросить, где находится Parmarth Niketan, а заодно отведать местной масалы.

Мне охотно взялась помочь девушка из Чехии с прелестным «женским» именем — Гоша:

— Я живу в этом монастыре и с радостью его Вам покажу.

Снова пришло ощущение, что Вселенная всегда посылает проводника, главное — не пройти мимо.

— Здорово! — отозвалась я.

Мы быстро допили чай (благо порции были стандартные, иначе говоря — мизерные) и отправились в путь. Уже стемнело. В Индии вообще темнеет рано — в шесть вечера уже не выйти без фонаря. Дорогой я активно расспрашивала Гошу об Ашраме, йоге, условиях. Девушка четко отвечала на мои вопросы, и с каждым шагом идти туда мне хотелось, честно говоря, все меньше и меньше. Моя спутница уточнила, что комнаты простые, нет горячей воды, зато с восхищением рассказывала про утопающий в зелени сад. И вот мы подошли к заветному месту, но, к моему удивлению — сердце чаще не забилось! Обычный сад, угрюмый охранник на входе лениво приподнял глаза и снова уткнулся в газету, совсем как во многих российских школах. Однако когда Гоша открыла дверь своей кельи, стало очевидно, что индийская школа йоги скорее напоминает тюрьму! Серые бетонные стены, маленький коричневый вентилятор, с двумя жалкими лопастями и торчащим из него перекрученным проводом, грязный матрас на полу (естественно, о постельном белье не могло быть и речи, оно бы просто не вписалась в эту обстановку). Из мебели — только импровизированный стул, которым служил восьмидесяти литровый рюкзак путешественницы. Гоша предложила присесть на него, а сама опустилась на «кровать» и начала разворачивать спальник. Я вежливо поблагодарила временную хозяйку дома и поспешила удалиться. На душе было совсем грустно. Курс йоги, длинною в пять недель, с ночевками на голом матрасе представлялся мне очередным испытанием. Однако несмотря на удручающую картину, я все же умудрилась совершить единственно правильное действие.

Уже подойдя к выходу, я повернулась к сонному охраннику и задала вопрос, который спас мой вечер:

— Скажите, пожалуйста, какова точная дата начала Teachers training yoga course?

А заодно уточнила и расписание регулярных занятий по йоге: если уж я должна буду жить здесь, уж лучше начну включаться в неизбежную реальность постепенно, с практики асан.

Охранник нехотя оторвался от своего занятия, недоверчиво посмотрел на меня и произнес:

— Какой йога курс? Тут только утренние занятия по йоге в 8.30, а потом пранаямы.

— Как? Это же Parmarth Niketan Ashram? Тут должен быть йога-курс в конце этого месяца…

«О, Боже! Неужели его отменили, неужели я зря проделала этот путь из Москвы в Дели, чудом сбежала из индийских трущоб, пережила местный автобус и пришла сюда в темноте… Неужели ничего не будет?»

И тут мои мысли перебил тот же полусонный голос:

— Девушка, это ашрам Ved Niketan! Еще раз повторяю: никакого йога курса здесь нет!

Я готова была подпрыгнуть до потолка! Я уже смирилась с этим неухоженным местом, приняла все лишения, необходимые на пути к знанию, и вдруг — такой подарок! Стоит принять реальность, такой как она есть, как все сразу преображается.

Гоша совсем недавно приехала в Ришикеш и, конечно, не обязана была знать, что в столице йогов — два «Никетана». Зато это знал темноволосый худощавый садху (или странствующий монах) в белых одеждах, который стал случайным (как мне тогда показалось) свидетелем моего разговора с охранником. Садху медленно приблизился ко мне и со сладкой улыбкой предложил свою помощь. Вид у него был чересчур экзотичный для неряшливого ашрама, что меня сразу насторожило, но выбора не было, и я с благодарностью приняла его предложение проводить меня в Пармат Никетан. Мы шли очень медленно: садху пытался как можно быстрее донести до меня ценнейшую информацию о том, что в пещере над Гангой живет его Гуру. Он медитирует уже много лет, и у учителя множество последователей в Индии и за ее пределами. Однако несмотря на глубокое погружение в медитацию, у гуру имеется сайт в интернете, который, как заметил садху, постоянно обновляется (не иначе как по волшебству). И теперь кульминация: его учитель очень хочет навестить своих поклонников в Америке, и у меня есть священное право поддержать мудреца десятком-другим долларов, переведенных на счет Гуру! При этом парень в белом посмотрел на меня сквозь стекла недешевых очков так пронзительно, что я чуть было не прониклась. Слава Богу, в этот момент мы подошли к великолепному Ашраму, напротив которого, возвышалась величественная фигура самого Шивы. Теперь даже без указаний провожатого, который пытался уж было отвести меня к реке, я знала — это Пармат Никетан. Ноги сами понесли меня к светлой арке, ведущей в прекрасный сад. Ушлый садху проскочил вперед и сделал вид, что просит для нас разрешения войти. Это выглядело уж слишком комично: по аллеям спокойно гуляли обычные туристы, и озорно улыбались индийские дети.

Я без труда узнала про курс — он должен был начаться всего на день позже даты, заявленной в расписании. Мою фамилию нашли в списке участников и любезно предложили переехать чуть раньше, если мне так удобнее. Сразу стало легко, тихо и приветливо на душе. Белый садху зачем-то добыл для меня адрес электронной почты ашрама. Я с улыбкой полной удивления, поблагодарила спутника за ненужные старания и пошла дальше.

Лжесанньясин¹⁰ все еще семенил за мной, продолжая рассказывать про масштаб влияния своего гуру на умы людей, как вдруг, раздался громкий смех, и звучный голос с задорным украинским акцентом произнес:

— Ты где этого черта подцепила?

Двое ребят славянской внешности смотрели на меня в явном недоумении.

Тем временем, «черт» даже снял очки, чтобы церемонно поздороваться с каждым из них, а потом его как будто куда-то сдуло… ветреный был вечер.

Ребята оказались не обычными путешественниками. Слава — высокий худой парень из Москвы с добрыми озорными глазами, несмотря на туристическое одеяние уже 2 года жил в небольшом монастыре, в аскетичной келье — ну очень напоминающей камеру Алькатраса, даже несмотря на наличие в ней ноутбука и дорогого печенья, которым он щедро угощал гостей, решившихся навестить его «дома». Если визитеры надумывали прийти рано утром, они не находили Славу, но не потому, что его не было на месте — просто никому не под силу было нарушить глубину его медитаций. Позже, правда, я не раз заставала Славика почти перед обедом уже в другой медитации, сопровождаемой мерным сопением, но все же, стоит отдать должное — это было уже после священного сидения на рассвете. Ну, устал человек — всякое бывает. А еще у Славы было отличное чувство юмора.

Узнав его получше, мышцам живота не стало пощады: смеялись, мы до боли, но никто не жаловался.

Влад — тот самый весельчак с певучим украинским говором, удивил меня не меньше. В 19 лет Влад юнгой зашел на корабль в родной Украине — а вышел в Испании. На паром он уже не вернулся: остался в Гранаде. Командующий отплывавшим в суматохе судном не стал разбираться с тем, куда запропастился молодой моряк, посчитав, что он где-то на борту. Так Владик начал свою заморскую жизнь. С детства он прекрасно рисовал, особенно нигде этому не учась. Начал писать портреты — отдавал очень дешево: по 5—6 евро за картину. Ему хватало на обед или ужин — а о завтраке он уже и не думал. Так прошло несколько лет. Снимал комнату с такими же творческими иммигрантами, рисовал, занимался йогой. Потом встретил женщину старше себя — любовь или чувство благодарности… В итоге они прожили вместе почти десять лет. В Ришикеш Влад приехал уже гражданином Испании.

И тут он увидел картину, которая не позволила ему уехать, даже когда его испанские друзья вернулись на Родину. Если подойти к лестнице, ведущей под мост Рам Джула, и сесть на третью ступеньку, открывается бесподобный вид — можно действительно утонуть в явившейся взгляду перспективе — в той бесконечности изгибов моста, реки, гор! Влад взял лист бумаги и уже месяц не выпускал его из рук. Когда я спросила его, надолго ли он в Ришикеше, он честно сказал: «Пока не домалюю». Так, сидящим за рисованием под мостом, его и застал Славик. Они стали приятелями, а позже повстречалась им я. Так мы и дружили: новоиспеченный монах, новоиспеченный испанец и новоиспеченный йог.

Мы общались, как дети в пионерском лагере — для нас не существовало ограничений пола, я никогда не чувствовала и намека на влечение со стороны ребят. Нам просто было невероятно весело! Мы купались в Ганге почти без одежды (несмотря на уверения, что нас закидают камнями), делились едой и впечатлениями, ходили в горы и на водопады.

А в тот знаменательный вечер, когда суетливый садху подвел меня к новым друзьям, мы не переставали петь, любоваться светлячками и наслаждаться ощущением тепла, ставшего за считанные часы для меня родным, Ришикеша.

Примечания

7

Чилом или чиллум — трубка для курения табака и чараса (гашиша). Изначально курение чилома было ритуалом, совершаемым странствующими аскетами-шиваитами вокруг священного костра с постоянно поддерживаемым пламенем. Интоксикация при этом расценивалась как участие в подвиге Господа Шивы, выпившего яд, которым демоны хотели отравить все человечество. Позже и сами аскеты позабыли об этом сакральном смысле и стали расценивать чарас наоборот как подарок Шивы. Такое вИдение подхватили и наводнившие Ришикеш иностранцы. Так желание принять на себя яд превратилось в пристрастие к наркотику.

8

Мосты Рам Джула и Лакшман Джула носят свои названия в честь двух братьев Рамы и Лакшмана, подвиги которых описаны в одном из древнейших индийских эпосов — «Рамаяне».

9

Шри Ауробиндо — всемирно-известный индийский философ, основатель Интегральной йоги, в сердце которой лежит принцип целостного совершенствования: нет нужды бежать от материальной природы в мир духовных откровений, чтобы достичь просветления. Необходимо просто осознанно исключить негативное влияние одного на другое. К примеру, не курить во время медитации (шаг в сторону души), но и не забыть прерваться на здоровый сон после долгого сидения (поддержка тела в исправном состоянии).

10

Cанньясин — монах, отказавшийся от мирской жизни и погони за материальными благами.